Как рождаются и умирают монстры

- Удивительное заклятье, – продолжил он, снова посмотрев на гриффиндорку.

– Моментально выводит противника из строя. Его особенность в том, что нет таких оборонительных чар, которые могут его отбить или подавить. Поэтому твой щит не сработал.

     Мужчина аккуратно, почти нежно убрал несколько прядок с лица Гермионы и затем мягко щелкнул ее пальцем по носу, отчего она вздрогнула.

– Такая пылкая и одновременно такая нежная, – проговорил он.

– Очаровательное создание.

Он поддел рукой край ее свитера и подтянул его вверх, обнажив небольшую грудь, обтянутую белым кружевным лифчиком.

– Нет, – с трудом пролепетала Гермиона, попытавшись отстраниться. Куда там, заклятье едва позволяло ей вздохнуть полной грудью, не то чтобы двигаться. Крупная рука задрала лифчик, и Долохов провел горячими пальцами по выпуклой дорожке шрама, который остался после его режущего проклятья.

– Наверное, это было больно и на излечение, предполагаю, ушло немало недель, да?

Мадам Помфри прописала ей кучу разных зелий и целебную мазь, которыми она лечилась почти полтора месяца. Шрам затягивался невероятно долго, да еще и болел в течение всего процесса исцеления. Гермиона посмотрела Долохову в глаза, но промолчала. Впрочем, вряд ли он ждал от нее ответа.

– Тебе повезло, что я был под Силенцио, а-то бы мы сейчас не разговаривали.

Да уж…   Оказаться в плену и быть проданной в рабство. Повезло, так повезло. Ладонь мужчины продвинулась вверх, и грубые пальцы ощутимо сжали торчащий сосок левой груди девушки. Долохов немного покрутил его между пальцев и слегка оттянул, отчего Гермиона еле слышно застонала.

– Прелестная девочка, – констатировал он.

Может ли он позволить себе минутную слабость? Ну, может, не минутную… И все же.… Каковы шансы, что кто-то заявится сюда сейчас, помешав ему? Нет, нельзя терять самообладание. Так он станет похожим на Басти Лестрейнджа, который не может удержать гормоны в штанах, будто ему четырнадцать лет. Позорище. И как Темный Лорд мог подарить Метку этому недоноску?

– Жаль, нельзя взять тебя прямо здесь, – сказал Долохов,
– Ты сейчас такая притягательная. Ну да ладно, я умею ждать. Когда после торгов ты перейдешь в мою собственность, я отымею тебя во всех возможных позах в каждом уголке моего поместья.

Мужчина опустил ее лифчик, поправил свитер и, встав, подхватил Гермиону на руки и перекинул через плечо. Девушка попыталась сопротивляться, из-за заклятья вышло, впрочем, слабенько. Антонин покрепче обхватил ее, а затем звонко шлепнул ее по попе свободной рукой.

– Не дергайся, грязнокровка, а-то я не сдержусь.

***

Когда ее начали готовить к выставлению на торгах, Гермиона по-прежнему была под действием заклятья Долохова («Прессум гравис», – всплыло в ее памяти). Это значительно облегчило работу всех, кто участвовал в приведении товара в презентабельный вид, как выразился Макнейр.

Гермиона узнала, что именно Макнейра назначили ведущим торгов. Действие заклятья сошло на нет только, когда Гермионе уже нанесли макияж, сделали укладку и одели ее в самое короткое кружевное белое платье без бретелек, которое оно только видела в своей жизни. Она ощущала себя проституткой, будучи облаченной в этот кусок материи, который не прикрывал практически ничего. Но ведь так и есть, да?

Теперь она просто шлюха, тело для ублажения любых фантазий этих извращенцев, сжиравших ее и других плененных девушек голодными, хищными взглядами. За время пребывания в плену Гермиона ни разу не видела никого из пленных мальчиков. В той части Министерства, где их держали, были только девушки. Судьба ребят оставалась неизвестной.

Гермиона была уверена, что Темный Лорд уже давно решил, куда деть противников новой власти мужского пола. Продажа в пользование Пожирателям – самый очевидный, но далеко не единственный вариант. Организовать развлечение в виде боев без правил? Использовать их для опытов? Или что-то иное, что могла породить больная фантазия психопата, лишившегося человеческого облика и, что важнее, души. Когда ее вели к сцене, Гермиона была в какой-то прострации. Все вокруг расплывалось, а в голове стоял необъяснимый шум. Возможно, таким был постэффект заклятья Долохова, а может, сказывалось нервное перенапряжение. Лишь оказавшись за кулисами, впритык к сцене, она поняла, что источник этого шума – зрители.

Их было человек сто, не больше. Пожиратели и некоторые иные сторонники победителей отпускали грязные шуточки, улюлюкали и просто гнусно хихикали и гоготали, пока Макнейр представлял очередную пленницу.

Сейчас это была Лаванда Браун. Она стояла посреди сцены абсолютно голая, но даже не пыталась прикрыться. Гермиона не знала, от страха это, шока или же девушка просто сломалась, смирившись со своей судьбой. Гермиона была девственницей, и поэтому ее никто не трогал – невинной она стоила дороже. Тем же, у кого уже был сексуальный опыт, так не повезло. Когда Гермионе делали макияж перед торгами, в комнате находились два охранника, один из которых во всех скабрезных подробностях хвастался другому, как он насиловал одну из плененных девушек.

От того, что Гермиона услышала, у нее волосы встали дыбом. Она подумала, что если на такое способен рядовой работник Министерства, что же будут делать с приобретенными рабынями известные своей жесткостью и часто крайней степенью садизма Пожиратели Смерти?

Макнейр, было видно, наслаждался своим положением, с особым энтузиазмом комментируя внешний вид Лаванды, не избегая и возможности прощупать ее везде, куда мог дотянуться, показывая товар.

Впервые с Макнейром они с друзьями столкнулись, когда он, будучи министерским ликвидатором опасных животных (а по факту просто палачом), был приглашен привести в исполнение приговор гиппогрифу Клювокрылу. А о том, что Макнейр собой представляет, Гермиона узнала на пятом курсе от членов Ордена Феникса. Он был ничем не примечательным, можно сказать жалким человеком, трусом и никчемным магом с наклонностями садиста, получающим удовольствие, унижая и мучая беззащитных и тех, кто был слабее его. «А кто из Пожирателей таким не был?» – подумала Гермиона.

Волдеморт даровал Макнейру должность заместителя главы созданного при Министерстве новым правительством «Отдела по обороту и контролю использования невольников» в качестве награды за захват особо опасных преступников Молли и Артура Уизли. Хотя, «захватом» это было назвать сложно – Пожиратель просто поразил их в спину обездвиживающим заклинанием, пока они отбивались от группы оборотней. Во главе Отдела был поставлен Корбан Яксли, а Макнейру вверили обязанность по проведению торгов на невольничьем рынке, чему он, судя по самодовольной физиономии, был несказанно рад.

Лаванда Браун ушла с молотка за 15 000 галлеонов во владение Рабастана Лестрейнджа. Но, судя по тому, каким сальным взглядом на девушку пялился Родольфус Лестрейндж, похлопывая брата по плечу, Лаванде, скорее всего, придется мириться как минимум с еще одним насильником.

– А теперь, господа, с преогромнейшей радостью спешу представить вам одну из королев нашего сегодняшнего мероприятия, – произнес с воодушевлением Макнейр, когда Лаванду увели со сцены. Сердце Гермионы набатом застучало в груди.

– Ту самую грязнокровку, которая доставила Министерству столько неприятностей, знаменитую подругу Гарри Поттера. Встречайте, Гермиона Грейнджер!

В зале раздался оглушительный гул. Верзила в министерской форме охранника выволок слабо сопротивляющуюся Гермиону на сцену, и ее тут же ослепил яркий свет, исходящий от магических прожекторов, мешая ей разглядеть лица зрителей. Девушку подвели к середине сцены, туда, где минуту назад стояла Лаванда.

– Мисс Грейнджер, хоть и является грязнокровкой, но еще не так грязна, как прочие, – продолжил Макнейр.

– Она еще невинна, дорогие друзья. По крайней мере, между ног. – Макнейр скривился в усмешке, и по залу пронесся гогот. – А теперь, рассмотрим товар детальнее, – продолжил Макнейр. Далее все произошло так внезапно, что Гермиона не сразу успела среагировать – Макнейр взмахнул палочкой, и белое кружевное платье буквально растворилось в воздухе, оставив девушку совершенно голой перед взорами сотни пар глаз. Отойдя от шока, Гермиона резко выдохнула и попыталась прикрыться руками, но очередной взмах палочки аукциониста материализовал невидимые веревки, которые обхватили тонкие запястья девушки и развели ее руки в стороны, чтобы ничто не мешало зрителям лицезреть тело рабыни. Гермиона яростно забилась в невидимых путах, что вызвало у Макнейра улыбку, а в зале раздался громкий хохот зрителей.

– Девочка весьма строптива, как вы можете видеть, – снова продолжил Пожиратель, – потому, несомненно, сможет распалить любого. Ломать ее будет отдельным удовольствием, не сомневайтесь.

– Итак, стартовая цена за мисс Грейнджер – 10 000 галлеонов! – объявил Макнейр, и торги начались. Зрители будто сошли с ума. Выкрикивая быстро растущие предложения по цене, гости аукциона срывались на хрип, пытаясь перекричать друг друга. Во время торгов Лаванды такого безумия Гермиона не наблюдала. Очевидно, для Пожирателей «грязнокровка Поттера» была каким-то особо лакомым кусочком, ценным трофеем, за который каждый из них был готов отдать многое. Когда сумма достигла 80 000 галлеонов, соперников осталось двое – Августус Руквуд и Антонин Долохов.

– Итак, мы остановились на 80 000 галлеонов от мистера Руквуда, – произнес Макнейр. – Мистер Долохов, желаете перебить цену?

– 90 000, – бросил Долохов с таким непроницаемым выражением лица, будто деньги не имели для него никакого значения. В толпе начали перешептываться. Долохов никогда не создавал впечатление выходца из богатой семьи. По правде говоря, кроме того факта, что он был чистокровным, об Антонине Долохове его соратникам по оружию вообще было мало что известно. И, похоже, наличие у него такой крупной суммы свободных денег вызвало искреннее удивление у многих. Долохов не смотрел на Руквуда, но боковым зрением все же заметил, как тот сглотнул и замер, вероятно, решая, стоит ли игра свеч. «Готов», – подумал Долохов и сжал губы в тонкую линию, подавляя улыбку. По мнению Антонина, это действительно стоило того, пусть он сам до конца и не понимал, почему. Он просто хотел получить эту грязнокровку, она была ему нужна… просто…. Да просто потому, что он так хотел. С юности он никогда не потакал своим эгоистичным желаниям, направляя свои силы на достижение только великих целей. Так разве он не имеет сейчас права, по прошествии стольких лет, хоть раз просто поддаться порыву? Он решил для себя, что право такое у него есть. Только один раз. Только сейчас. И больше никогда.

– 90 000 раз, 90 000 два, 90 000…. – говорил Макнейр, и Долохов с силой сжал руки в кулаки (Не проявлять эмоций, даже искренняя радость будет воспринята как слабость).

– 200 000, – раздался чей-то голос с конца зала, и гости ахнули, закрутив головами в поисках говорящего. В этот раз Антонин уже не смог остаться невозмутимым и тоже повернулся на голос. От входа, расположенного в конце зала, через проход к сцене пробирался невысокий лысый мужчина.

***

«Джагсон, – пролетело в голове Долохова. – Но откуда столько денег у этого упыря?» Джагсон остановился недалеко от сцены и бросил самодовольный взгляд на Долохова. Слева к нему подошел Гойл и похлопал соратника по плечу, затем с такой же победоносной ухмылкой на кривой физиономии с ними поравнялся Селвин. Было очевидно, что мужчины объединились для совершения покупки.

Тварь! Мразь! Ты сдохнешь в муках вместе с двумя своими подпевалами. Антонин сжимал кулаки, что было сил, теперь уже от ярости, кипящей в нем. Он ненавидел свое бессилие сейчас, но, как бы ему ни хотелось метнуть в Джагсона и этих двоих Аваду, он не мог.

Темный Лорд, может, и простил бы ему убийство Джагсона, но Гойл и Селвин пока еще пользовались его благосклонностью и были ценными Пожирателями смерти.

– Мистер Джагсон! Это невиданная щедрость! – произнес оттаявший от шока Макнейр.

– Мистер Долохов, перебьете цену?

Твою мать, твою мать, твою мать! Долохов сжал челюсти так, что, казалось, еще чуть-чуть, и зубы начнут крошиться от давления. Он проиграл.

***

У Гермионы бешено колотилось сердце, готовое вот-вот выскочить из груди. Она не знала, в какой момент стала так отчаянно надеяться, что Долохов победит. Это было таким неправильным, каким-то нездоровым желанием. Он ведь такой же сторонник Волдеморта, как и все они, не знающий жалости, не имеющий чести, беспринципный, бессовестный, злой…. И совершенно непредсказуемый. Но лучше ли будет оказаться во власти этого Джагсона, который с нечеловеческим, почти звериным лицом хлестал Анджелину тогда у Хогвартса?

– Мистер Долохов? Я вынужден начать отсчет, – снова подал голос Макнейр.

– 200 000 ра…. Повелитель!

Антонин поднял недоуменный взгляд на Макнейра, решив было, что ослышался, но увидев, что тот уже стоит на коленях, покорно склонив голову, он повернулся в сторону выхода. Темный Лорд вальяжно шел по проходу между рядами, зрители покорно склоняли головы в знак почтения. Долохов резко выдохнул.

– Ах, похоже, я пришел как раз вовремя, – произнес Волдеморт, и Гермиону передернуло от его шипящего с надрывом голоса.

– Хотел бы прийти раньше, но было одно дело, не терпящее отлагательств. Волдеморт поднялся на сцену, и Макнейр встал с колен.

– Повелитель, такая радость, что Вы почтили своим присутствием наше скромное мероприятие, – подобострастно проговорил он.

– Уолден, – прошипел Темный Лорд, – не стоит принижать значимость данного аукциона. Такие мероприятия – это именно то, что нужно новому миру. Это помогает нам восстановить естественный порядок вещей и вернуть каждого на предназначенное ему природой место. Волдеморт перевел взгляд на Гермиону.

– Грязнокровка Грейнджер! Как приятно видеть Вас снова, – насмешливо бросил он, а потом снова повернулся к Майнейру.

– И сколько же готовы предложить мои верные соратники за право владения столь ценным экземпляром?

– Последняя названная цена – 200 000 галлеонов, – сказал Макнейр. – Предложена Джагсоном.

– Достойная сумма, – Волдеморт одобрительно хмыкнул, посмотрев на Джагсона. Губы лысого Пожирателя растянулись в улыбке, и он чуть склонил голову в благодарности. Но улыбка на его лице задержалась ненадолго, медленно она начала сползать по мере того, как Волдеморт продолжал говорить.

– И как бы ни было мне радостно от того, что вы, мои дорогие друзья, готовы так вложиться в успех нашей миссии по благоустройству нового мира, я вынужден огорчить вас сейчас. В зале установилась давящая тишина. – Это произошло по моему недосмотру. Я должен быть проконтролировать все еще тогда, в Хогвартсе…. Признавать сей факт весьма печально, особенно сейчас, когда мы победили. Но, правда, друзья мои, в том, что грязнокровка Грейнджер, ввиду какой-то трагической ошибки природы, наделена исключительным интеллектом и хитростью, что делает ее особо опасным врагом нашего магического сообщества. Посему ее следовало бы убить, чтобы все мы могли спать спокойно.

Все мышцы были напряжены до предела, удары сердца в грудной клетке начали отдаваться болью, руки дрожали. Гермиона почти не дышала.

– Но, чтобы никто не сомневался, что в новом мире есть место правосудию, я принял другое решение. Наверное, следовало бы сделать все в более официальной обстановке, но раз уж так случилось, что все мои верные слуги сейчас здесь….. Не вижу причин это откладывать. За пособничество врагу №1 магического сообщества я приговариваю его ближайшую соратницу, военную преступницу Гермиону Грейнджер к пожизненному тюремному заключению и приказываю незамедлительно препроводить ее в Азкабан, где она и проведет остаток своих дней.

_____________________________

Вот такой грустный финал. Ведь главы с названием "Гарри Поттер мертв" просто не могли закончиться на позитивной ноте.
Мы потихоньку узнаем Долохова, а также видим отношения между Пожирателями (кстати, их отношение друг к другу не совсем полет фантазии, а по большей части попытки проанализировать ту малую долю информации, которая есть в книгах/фильмах - их собрания, битвы, диалоги и т.д.)

АНОНС:
Долохов, может, и не так хитер и искусен в подковерных играх, как Люциус Малфой, но у него тоже есть свои козыри, которые он умело использует, чтобы добиться желаемого 😉

 2327 слов