Глава 1-ая
На вечернем рауте в Малфой-мэноре Гермиона чувствовала себя не в своей тарелке. И причина крылась вовсе не в летней духоте или веренице дряхлых министерских чиновников(некоторые ей даже не были знакомы). Говоря по совести, сейчас она должна была сидеть дома в любимом кресле с увлекательными «Приключениями Айвиде Линдквиста» и чашкой горячего шоколада. Но Гарри лежал на Гриммо с температурой, Рон опять скитался в поисках ингредиентов для товаров магазинчика «Вредилки Уизли», а приглашение обязывало явиться кого-то из знаменитой троицы Героев-Победивших-Волдеморта. Можно было, конечно, отказаться, но Гарри в последний момент прислал сову и просил «показать им всем, ведь кроме тебя с этим светским мероприятием никто из нас лучше не справится».
И сейчас Гермиона сидела за длинным столом, покачивая в пальцах бокал с красным игристым, и думала о том, кто из Пожирателей Смерти во время войны сидел на этом стуле до неё. Вдоль лиловых стен мерцали волшебные огоньки, отражаясь в хрустальных вазах и на пузатых боках бутылок с марочным вином. Министр обсуждал с главой отдела контроля популяций штрафы, какие-то поправки к последнему закону. Этого всего с лихвой хватало и на работе. Гермиона с трудом сдержала зевок и глотнула вина.
Ситуация усугублялась ещё и тем, что домовики усадили её ни где-нибудь, а между хозяевами, покусай их пикси. Гермиона тоскливо выискивала взглядом свободный стул где-нибудь ещё, чтобы пересесть, но Малфои, чтоб им провалиться, отвлекали её от этого каждую минуту.
– Ещё вина, мисс Грейнджер? – заботливо склонялся слева Драко.
– Нет, благодарю вас, – отвечала она, стараясь не зашипеть от злости.
Драко теперь работал целителем в Мунго. Гермиона узнала об этом, когда её напарник Дин Томас после не слишком удачной ликвидации тёмного заклятия в Гайд парке доставил её в приёмное отделение. Гермиона с трудом сдерживала слёзы боли и держалась за плечо Дина: левая нога ныла от глубокой раны на бедре.
Малфой-младший вместо того, чтобы левитировать её на носилках в палату, взял на руки и понёс, игнорируя шипение и жалкие протесты. Две следующие недели он чуть ли не ночевал в её палате, с подозрительным энтузиазмом интересуясь здоровьем, чем безумно раздражал. А потом ещё и смел менять ей повязки прямо на глазах Рона и Гарри! Руками, чёрт подери! Как будто не существовало заклинания «Ферула»! Руками охватывал бедро и, нанеся заживляющую мазь, аккуратно перематывал бинтом. Но хуже всего то, что когда всё зажило и Гермиона уже могла скакать, как единорог в брачный период, Драко намертво упёрся в какую-то «реабилитацию» и напрочь отказался её выписывать. Мало того, он повадился делать ей ежевечерний массаж, и терпеть его сильные пальцы на внутренней стороне бедра, а то и фактически на заднице стало просто невыносимо. Чтобы белобрысый хорёк лапал за такие места, которые Рону Уизли только в эротических фантазиях являлись?! Нет уж, благодарю покорно!
Гермиона была вне себя от ярости и, в конце концов, сбежала.
– Как ваше бедро? – участливо напомнил о себе Драко. – Не беспокоит? Я мог бы вас осмотреть.
– Нет, спасибо, – сжав зубы, процедила Гермиона, бросив презрительный взгляд на его сапфировую запонку. – Всё прекрасно.
– Мисс Грейнджер, – зазвучал баритон Малфоя-старшего справа, – рекомендую попробовать форель в сливочном соусе. Вам понравится.
– Благодарю, – Гермиона мысленно застонала, но ещё сдерживалась, – я не голодна.
Малфой-старший раздражал не меньше. С ним они сталкивались чаще в Министерстве, где она работала в Департаменте Магического правопорядка. Взгляд Люциуса теперь, после войны, демонстрировал даже не презрение, а лёгкое любопытство, которое Гермиона расценивала, как недоумение, мол, что это она, грязнокровка, здесь забыла. Но и это ладно, обходись они и дальше дежурными «Добрый день» и «Приятного аппетита!», но судьба распорядилась иначе. Однажды за обедом в министерском кафе Гермионе «повезло» оказаться за соседним столиком от Люциуса Малфоя, который негромко обсуждал что-то с Хью Берри. Дожидаясь заказа, она прислушалась и вся вскипела от негодования: суть беседы сводилась к тому, что предназначение женщины в том, чтобы отдаваться мужчине. Впоследствии Гермиона жалела, что не сдержалась, но в тот момент она была слишком голодной и раздражённой, поэтому едко заметила:
– Ну надо же, какой яркий пример закостенелого шовинизма! Вы, мужчины, и помыслить не можете, что женщина – человек и сама вправе решать, отдаваться кому-нибудь или нет!
Люциус и Берри как по команде развернулись к ней. Малфой загадочно улыбался, скользя по ней взглядом, а Хью насмешливо спросил:
– Да знаете ли вы, мисс Грейнджер, что это такое – отдаваться мужчине?
Гермиона вспыхнула и отвернулась к принесённому заказу:
– Не ваше дело!
С тех пор ей начало казаться, что Малфой-старший как-то подозрительно на неё посматривает. Задерживает излишне любопытный взгляд дольше, чем нужно. Будто изучает. От этого взгляда холодок бежал по спине. И всё это как-то настораживало, ведь он после войны почти сразу развёлся, а Нарцисса укатила на Лазурный берег.
– Десерт, мисс Грейнджер? – улыбнулся Люциус, поправляя белую бабочку на чёрной рубашке. – Шоколадные трюфели, рекомендую.
И от этой улыбки стало совсем не по себе. Между двумя Малфоями стало совсем невозможно находиться, они будто давили морально. Гермиона поднялась.
– Прошу прощения, я на пару минут вас покину.
Она долго не могла найти уборную, чтобы припудрить носик и привести в порядок мысли. А когда домовик подсказал направление, ещё некоторое время стояла перед зеркалом, разглядывая собственное отражение. Тёмная волна волос переброшена через плечо, короткое малиновое платье на бретелях. В тёмных глазах дикий блеск, губы закушены от досады.
«Да что со мной не так? Почему Рон ушёл? Может, надо было как-нибудь подстричься или научиться печь творожные пироги с изюмом, как Молли?.. Ещё и Малфои эти...»
Она ударила кулаком по краю раковины и решила плюнуть к гриндилоу на раут и отправиться домой. Официальную часть высидела, просьбу Гарри исполнила, а что уж дальше – не имеет значения.
Гермиона поднялась на второй этаж и так погрузилась в свои мысли, что не заметила, как пошла в противоположную сторону от банкетного зала. Мысленно выругав себя и вино Малфоев, она повернула назад, к портретной галерее, чтобы спросить дорогу, и тут до неё донеслись знакомые голоса.
Гермиона подобралась ближе и укрылась в тени чьего-то внушительного гипсового бюста на подставке. В комнате беседовали двое, и голос Люциуса, который несколько минут назад настойчиво предлагал десерт, нельзя было спутать ни с чьим другим.
– Ты должен понимать, Драко, я делаю это ради тебя.
– Она не вспомнит об этом?
– Зелье погрузит её в дурман. И всё, что случится, будет казаться сном.
Гермиона похолодела. Она почему-то сходу решила, что речь идёт о ней, ведь оба они весь вечер обхаживали её, предлагая то вино, то десерт...
«Мерзавцы! Да что они себе позволяют?! Задумали какую-то авантюру и думают, что им всё сойдёт с рук? Ну уж нет!»
Гермиона прислушалась, не скажут ли они ещё чего-нибудь компрометирующего, но раздались только удаляющиеся шаги и скрип двери.
И тут она сообразила, что Малфои не упомянули ни её имени, ни фамилии. И если речь шла о какой-то другой женщине, воспоминания никак не смогут послужить доказательством аврорам, что зелье подлили именно ей.
Гермиона призадумалась. Она примерно помнила, как действовало на организм зелье дурмана и решила во что бы то ни стало собрать доказательства козней Малфоев.
«Мы ещё посмотрим кто кого!»
Вернувшись за стол, она первым делом сделала вид, что отпила из бокала и длинно зевнула, прикрыв рот пальчиками. Краем глаза Гермиона уловила, как переглянулись Малфои, и поняла, что на верном пути. Расспросами о пациентах в Мунго ей удалось отвлечь внимание Драко, а Люциус отдавал какие-то распоряжения домовику, и в этот момент вино с зельем было весьма удачно вылито в соус в тарелке.
– Прекрасный вечер, господа! Мне пора, всё было просто замечательно!
– Я провожу вас, – Люциус поднялся, и Гермиона заставила себя улыбнуться.
Они дошли до холла, когда она вошла в роль и картинно съехала по стене на пол, делая вид, что теряет сознание.
– Мисс Грейнджер, что с вами? Вы живы?
Люциус потрепал её по щеке, но она не шелохнулась, думая о том, как потом отомстит ему, может даже, залепит звонкую пощёчину. А потом он хмыкнул и подхватил её на руки.
Гермиона не могла поверить: он нёс её, как какую-нибудь драгоценность! А ведь на втором курсе с таким презрением отозвался о её родителях, что хотелось ткнуть его благородным носом в драконий навоз.
Гермиона поймала себя на мысли, что от Малфоя-старшего вкусно пахнет каким-то одеколоном. Она сквозь тонкую рубашку чувствовала, как бьётся его сердце, и это было странно, ведь, казалось бы, у таких чёрствых людей его и вовсе нет.
Она уже почти задремала, убаюканная теплом его тела, когда Люциус толкнул ногой дверь в какую-то комнату и положил её на кровать. Гермиона затаила дыхание, чувствуя, как в комнате пахнет сандалом, а теперь к нему примешивается аромат одеколона Малфоя. Люциус низко нависал над ней, она чувствовала это по тому, как продавилась кровать под его руками, на которые он опирался. От его дыхания шевелился локон на виске и бежали мурашки. Гермиона с ужасом ждала разоблачения и... поцелуя. Вот он ниже... ещё ниже...
– Отец! Ты здесь. Я проводил гостей.
Давление исчезло, и Гермиона едва заметно выдохнула, предвкушая изобличения этой семейки с поличным.
Она не видела, как Драко смотрел на неё и не мог отвести глаз. И без того короткое платье задралось, открывая стройные ноги, одну из которых он столько раз... лечил. Волосы тёмным облаком разметались по подушке. Длинные ресницы трепетали, будто крылья бабочки. Она лежала на спине, подогнув одну ногу под себя и чему-то улыбалась.
– Отец? – судя по интонации, Драко спрашивал что-то.
– Зелье действует два часа, – медленно ответил Люциус, – но я усилил его за счёт корня асфоделя.
– Сколько у меня времени?
– Вся ночь.
Драко сел на постель и медленно провёл от подбородка Гермионы до живота. На этом моменте она решила, что с неё хватит: бодро вскочила и вцепилась в сумочку, нашаривая палочку.
– Вот уж теперь вы попались! Я сдам вас аврорам со всеми воспоминаниями! Вы оба получите по заслугам!
Она бегло оглядела спальню в карминных оттенках: окна плотно зашторены, на столике сандаловые свечи, бутылка вина и бокалы, – всё для того, чтобы разлечься. С ней развлечься, чтоб их!
Малфои абсолютно спокойно смотрели на неё. Люциус – опершись на косяк запертой двери и сложив на груди руки. Драко – положив ногу на ногу и с усмешкой расстёгивая пиджак.
– Так даже лучше, – иронично заметил он, – живая ты лучше бесчувственного тела.
– Какого ещё тела?! – вскричала Гермиона, взмахнув палочкой. – А ну выпустите меня отсюда, да побыстрее!
Люциус рассмеялся.
– Это будет презабавно!
– Не вижу ничего забавного! – прошипела она, целясь то в одного, то в другого. – В Азкабан сажают и за меньшее! А ну прочь с дороги!
– А не то что? – ухмыльнулся Драко.
– Ступефай! – выкрикнула Гермиона.
Ничего не произошло. Она с изумлением посмотрела на свою палочку – не сломалась ли – и повторила:
– Ступефай! Инкарцеро! Импедимента!
Люциус театрально зевнул, прикрыв рот ладонью, Драко широко улыбался. Поднявшись, он сбросил пиджак и подходил ближе, а Гермиона вынужденно отступала к постели.
– Должно быть, послевоенные годы расслабили тебя... Гермиона. Как ты могла забыть о том, что все чары в поместье до утра заблокированы? Министр столько раз говорил о безопасности на этом рауте, о чём ты только думала в этот момент? Обо мне?
Гермиона покраснела. Затем побелела. Она ведь действительно что-то такое слышала за ужином. Или нет? А теперь, когда она угрожала им Азкабаном, как выкручиваться?
– Думаю, между нами возникло досадное недоразумение... – с натянутой улыбкой начала она. – Может, мы придём к соглашению, если…
Но тут Драко опрокинул её на постель, а клатч с палочкой полетели на пол. Гермиона испуганно вскрикнула и попыталась подняться. Но это оказалось весьма проблематично, потому что Драко вклинился коленями между её ног и прижал к кровати всем телом. Гермиона запаниковала.
– Остановись, Драко! Не надо! Что меня удержит потом от того, чтобы вызвать авроров?
– А как же старый добрый Обливейт? – усмехнулся он, поглаживая большим пальцем её ключицу и поддевая бретель.
Гермиона смотрела на шаловливые искорки в его серых глазах, и понимала, что попалась. Она лихорадочно искала выход из ситуации, и взгляд её упал на Люциуса, который всё ещё стоял у дверей, с интересом наблюдая за ними.
– Ну ты же не станешь делать это при отце, правда?
– Отец, ты нас не оставишь? Дама просит, – Драко спустил с плеча вторую бретель и попытался стащить платье вниз, но Гермиона всеми силами удерживала его за лиф, отталкивая бывшего однокурсника.
– Видишь ли, у нас давние разногласия с мисс Грейнджер, – негромко произнёс Люциус, подходя ближе. – И мне было бы любопытно взглянуть, как она... расстанется со своими убеждениями.
Гермиона с ужасом увидела над собой его ухмыляющееся лицо, обрамлённое белой гривой. А потом он сел рядом, перехватил её запястья и поднял над головой, крепко прижимая к подушке.
– Продолжай, Драко. Я лишь немного облегчу тебе задачу.
Гермиона протестующе вскрикнула, услышав, как лопаются бретели, и платье, наконец, было снято, открыв взглядам мужчин молочно-белую грудь с розовыми вершинами сосков. Люциус одобрительно хмыкнул, а Драко легко провёл по ним пальцами.
– Всё как я мечтал! Продолжим осмотр, мисс Грейнджер!
– Да чтоб тебя гриндилоу... Ой!
Проклятие оборвалось вскриком, когда он принялся теребить соски, пощипывая, а потом поглаживая. А когда они затвердели от таких бесцеремонных ласк, Драко неторопливо облизнул каждый, как сладкий леденец, а потом спустился ниже. Удобно улегшись между её ног, он начал целовать и прикусывать кожу на животе.
Гермиона прерывисто дышала. Из-за выпитого вина, взвинченности и непривычных ласк по телу растекался постыдно знакомый жар, концентрируясь в той точке, до которой и добирался младший Малфой, медленно отодвигая край чёрных кружевных трусиков. Она уже открыла рот, чтобы остановить его каким-нибудь изощрённым оскорблением, как вдруг почувствовала губы Люциуса у самого уха.
– Скажите, мисс Грейнджер, что вы чувствуете, когда вас ласкает мужчина? – проворковал он.
И Гермиона вздрогнула: от его тёплого дыхания и провокационного вопроса жар только усилился. Голова шла кругом. Она прикусила губу, чтобы не выдать себя.
– Если не будете мне отвечать, придётся принять меры, – напомнил о себе Люциус.
Гермиона не смогла удержать в себе всхлип, когда он прикусил её ушко.
А Драко тем временем освободил её от трусиков и, крепко сжав её колени, развёл их. От стыда Гермиона зажмурилась.
– Грейнджер… – в его голосе прозвучало восхищение, – да ты стоила всей этой авантюры с зельем!
Его пальцы мягко коснулись её половых губ, погладили, а затем раскрыли их. Движения стали ласкающими, и Гермиона, уже раскрыла рот, чтобы выругаться, но смолчала, испугавшись, что брань невольно превратится в возгласы удовольствия. Она безотчётно сравнивала Драко с Роном. И последний явно проигрывал, потому что не был так щепетилен в вопросах секса, а ко всему прочему он всегда торопился.
Драко же не спешил. Он словно наигрывал какую-то одному ему известную мелодию, и вместо струн под пальцами намокали мягкие складки. А Гермиона, чувствуя невыносимый жар внизу живота, из последних сил сдерживала стоны.
Люциус провёл носом по внутренней стороне её предплечья, вдыхая запах нежной кожи, а потом подул на соски, которые не замедлили затвердеть.
– Смелее, мисс Грейнджер! Я жду!
И тогда она жалобно захныкала.
– Мне хорошо… когда меня ласкает… мужчина!
Драко поднял на неё хищный взгляд, отяжелевший от желания. Убедившись, что Гермиона достаточно возбуждена, он приставил к её лону одеревеневший от напряжения член и рывком вошёл под её вскрик.
– Как узко! – простонал он, низко наклоняясь над ней. – Мерлинову мать, как же узко…
Драко двигался не спеша, наслаждаясь каждым толчком. Но по его срывающемуся дыханию и сжатым губам стало ясно, что он изо всех сил сдерживается, чтобы не начать вбиваться с бешеной скоростью.
Гермиона не понимала, что происходит. Так они её насилуют или нет? А если да, то почему так сладко, когда он входит, так приятно вот так… о-о-о… Кажется, она простонала это вслух. И при каждой попытке вынырнуть из моря удовольствия, её снова окунал туда Малфой-старший.
Люциус едва касался её уха. Его слова мёдом растекались в сознании:
– Нам пора перейти на более доверительные отношения, как считаете, мисс Грейнджер? Но Гермиона – слишком официально. Могу я звать тебя, скажем, Мио? Как кошечку?
Этот шёпот только сильнее подстегнул возбуждение, и Гермиона начала подаваться навстречу Драко. Это в свою очередь сорвало ему крышу, и остатки контроля полетели к гриндилоу. Драко ускорил темп и рвано прошептал, сжав её груди:
– Скажи, кто тебя имеет… Гермиона, скажи!
– Мал... фой...
– Скажи, какой Малфой... давай же! – просил он. – Скажи мне!
– Драко, Драко Малфой!
Не переставая брать её, Драко обхватил губами её сосок, сжимая округлую грудь.
– Ответь мне, кошечка, – ласково осведомился Люциус, едва касаясь губами её уха, – приятно ли, когда мужчина тобой обладает?
– А… чтоб вас… – простонала Гермиона сквозь зубы, мечтая, чтобы они заткнулись оба, а Драко не останавливался. Никогда!
Она закрыла глаза, чтобы не видеть лица его отца с его смеющимся потемневшим взглядом, не чувствовать, как ласково щекочет шею его белая прядь. И тут неожиданно почувствовала его губы на своих.
Всё в голове перемешалось. Ощущать в себе одного мужчину, когда тебя целует совершенно другой – это вконец взорвало сознание. Гермиона распахнула глаза и застонала в рот Люциусу, который ласкал её языком – она просто не могла ему не отвечать.
Тело напряглось, мышцы натянулись струной, готовой вот-вот лопнуть. Ещё, ещё, ещё чуть-чуть…
Но тут Драко застонал и, втолкнувшись последний раз, замер. Гермиона разочарованно выдохнула.
Люциус оторвался от неё и не удержался от комментария:
– С днём рождения, Драко!
Гермиона поняла: наступила полночь, пятое июня. А она, оказывается – подарок на рождения сыночку от заботливого папаши.
Драко улёгся рядом, тяжело дыша, и заложил руки за голову. На лице его блуждала довольная улыбка.
– Ничего, Гермиона, у нас впереди вся ночь…
Люциус отпустил, наконец, руки пленницы и торопливо расстегнул чёрную рубашку и брюки. Опустившись на постель, он отчётливо произнёс заклинание очищения. Гермиона распахнула глаза от догадки и зашипела:
– Вы меня обманули!
Она изумлённо приоткрыла рот, увидев голым Люциуса, и пыталась вскочить, но тут же была придавлена его тяжёлым телом к кровати. Злясь теперь ещё и от неудовлетворённости, Гермиона ругалась и вертелась, пока Малфой-старший не запустил руку между её ног.
– Дракловы Малфои! – взвыла она, извиваясь. – Да чтоб вас... Ох! Я никогда вас... О, боже!
Драко состроил недовольную мину.
– Отец, это ведь мой подарок!
Люциус бросил, не оборачиваясь:
– Советую вспомнить, Драко, кто был автором этой затеи. И если имеешь что-то против – знаешь, где дверь. К тому же, на будущее: нельзя даму оставлять без десерта. В крайнем случае можешь присоединиться.
И добавил, уже обращаясь к ней:
– Всё просто, кошечка. У тебя не было ни малейшего шанса. Мы заколдовали твою палочку, когда ты отвлеклась на лимонное желе.
Он склонился над её грудью и взял в рот сосок. Сначала нежно посасывал, а потом прикусил так, что Гермиона охнула. Его пальцы неустанно двигались в ней, и Люциус с неподдельным восхищением смотрел на её раскрасневшееся лицо и припухшие губы, с которых срывались стоны. Ещё немного – и разгорячённая сексом ведьма не выдержала, изгибаясь. Гермиона вскрикнула, закатила глаза и обмякла, тяжело дыша.
Люциус провёл пальцами по её телу, едва касаясь, и оно отозвалось мелкой рассыпающейся дрожью.
– Это за угрозу Азкабаном, Мио. А теперь возьмёмся за ответный Ступефай…
Он приставил головку члена к лону. Гермиона захныкала и задёргалась в попытке вывернуться, но эти попытки были, скорее инерцией и возмущением его признанием.
Люциус одним сильным толчком оказался внутри и закрыл глаза от блаженства: она была такой тесной, так сдавливала его со всех сторон, что перехватывало дыхание. Приподнявшись на сильных руках, он принялся размеренно двигаться в ней.
Когда Гермиона начала чуть слышно постанывать, он ощутил, как стремительно теряет контроль над собой.
Она тихо выдохнула:
– Как... Хорошо...
– Гермиона...
Она прикрыла глаза и приобняла его за плечи, бессознательно желая, чтобы он оказался глубже. Пусть даже немножко больно, но вот ещё… и ещё…
– О, да... Вот так...
Люциус понял, что и его сейчас постигнет участь сына, уж слишком оба перевозбудились при виде этой ведьмы, и он вышел из неё. С удовольствием услышав разочарованный стон, он усмехнулся и перевернул её на живот, а потом поднял за бёдра и поставил на колени.
Гермиона ахнула, когда он вошёл на всю длину. Она вздрагивала от сильных толчков так, что подгибались колени, но Люциус крепко держал её. Одной рукой он сжимал ягодицу, а второй ласкал грудь.
В голове всё туманилось от удовольствия, и Гермиона смутно думала, что совершенно спятила, раз отдаётся бывшему Пожирателю Смерти. Но когда он наклонился, пригибая её к постели, провокационный шёпот заставил вспыхнуть до корней волос:
– Драко говорил мне, что ты часто нарушала правила в школе. Может, скажешь, каково это, когда тебя трахает мужчина вдвое старше тебя?
Гермиона бессильно простонала, ощутив, что эти непристойности только распаляют, добавляя похоти. Она смутно осознавала, что движется навстречу Люциусу и жалела об одном: что не может вцепиться в его белую шевелюру так, чтобы он зашипел от боли.
– Это... заводит, – тяжело дыша, ответила она. – Вы оба... преступили закон... желая получить меня. Каково сознавать, что женщина... обладает над тобой такой властью?
– Сейчас тобой обладаю я, – шепнул Люциус и резко двинул бёдрами, вырывая у неё сладкое «а-ах!».
Когда перед ней на колени опустился Драко с гордо торчащим членом, Гермиона подалась назад, насаживаясь на член его отца. Тот только простонал, оставаясь в ней и удерживая за талию.
– Не желаю пропустить всё веселье, – низким от возбуждения голосом проговорил Драко. – Хочешь десерт, Гермиона? Это вкуснее, чем шоколадные трюфели!
Она замешкалась, ведь это уже выходит секс с ними обоими. Люциус наклонился к её уху и прошептал:
– Ну же, милая, сделай ему приятно! У него сегодня день рождения! Порадуй моего мальчика!
Гермиона бросила неуверенный взгляд на розовую головку с капелькой смазки. Член был тоньше, чем у Рона, но длиннее и изогнутее.
Она приоткрыла рот, впуская его в себя, и горячая плоть легла на язык, проскальзывая внутрь. Драко издал приглушённый стон. Едва удержавшись от того, чтобы надавить ей на затылок, он ласково коснулся девичьей шеи, приподнимая подбородок.
А потом Гермиона потерялась в вихре острых ощущений. Она не знала, чьи пальцы ласкали клитор, а чьи сжимали жаждущую прикосновений грудь. Должно быть, первым был Люциус, а вторым – Драко. Они стали двигаться синхронно, когда поняли, что ей нравится именно так. Гермиона только сдавленно всхлипывала, принимая в себя обоих Малфоев. Спальня наполнилась страстными стонами и запахами похоти, сандала и пота.
И вдруг всё вокруг завибрировало в розовом мареве и ослепительно вспыхнуло. Гермиона выпустила Драко, постанывая и сотрясаясь от сладкой дрожи. Она бы упала, если бы её не удержали. Головка члена снова коснулась её губ.
– Ох, Гермиона... Ты просто... а-а-а!
Драко сжал в кулаке каштановую прядь и со стоном излился.
Ещё пара мощных толчков – и к ним присоединился Люциус.
– Мио, кошечка моя!
Гермиона всё ещё плыла где-то в океане блаженства. Она как сквозь пелену слышала, как кто-то из них предлагал ей шампанского, а кто-то наколдовал Очищающее. Но она попросту отключилась.
***
Где-то после полуночи Гермиона очнулась от жары и жажды. Разлепив глаза, она увидела всё ту же вызывающе алую спальню, освещенную догорающими свечами. А затем едва слышно выдохнула: она ещё никогда не испытывала такого умиротворения и покоя. Из тела вытряхнули всё напряжение, а из головы улетучились агрессивные мысли.
Выяснилось, что жарко оттого, что сама она устроилась на груди Люциуса, а горячее тело Драко прижималось сзади. Рука же его надёжно покоилась на её бедре.
«Чтобы не сбежала, да?».
Она осторожно, чтобы, не дай Мерлин не разбудить, убрала руку с бедра и попыталась сползти вниз. Но Люциус широко раскинул ноги, и это казалось слишком рискованным. Тогда она решила просто перелезть через него. Минимум действий ведь: схватить одежду, палочку – и опрометью к двери. А там уж она лично обеспечит им проблемы, но для начала закуёт «Инкарцеро», а уж потом...
Гермиона перекинула колено через мирно сопящего Люциуса и, потеряв равновесие, чуть-чуть оперлась на его грудь. Едва дыша, она перенесла вес на левую ногу и уже подняла правую, как вдруг крепкие руки Малфоя-старшего крепко обхватили её за талию. Его серые глаза в сумраке мерцали, как самоцветы.
– Куда собралась, моя кошечка?
Гермиона с ужасом поняла, что сидит на нём в недвусмысленной позе, а под ягодицами твердеет его тёплый член.
Она сглотнула.
– Разве вы не получили всё, что хотели?
– Ночь ещё не кончилась, Мио, – прошептал с улыбкой Люциус.
Он надавил ей на поясницу и опрокинул на себя.
– У вас совершенно неприличные аппетиты, мистер Малфой.
– Ты мне льстишь, Мио. Мерлин свидетель, если бы я не понял, что тебе нужна передышка, а я бы разбудил тебя сам и более интересным способом.
– Разве вы не презираете грязнокровок?
– Но разве так не пикантней?
Люциус поймал ртом её распухшие губы, прижимая ладонью затылок, и через пару мгновений Гермиона забыла о палочке, «Инкарцеро» и мести. Она таяла в его надёжных руках, которые уже оглаживали обнажённые ягодицы и спину.
Ощутимая выпуклость всё сильнее упиралась в самую её суть, тёрлась об неё, обещая ни с чем несравнимое удовольствие. Каждое движение языка Люциуса демонстрировало наслаждение от обладания ею, распаляло ненасытную страсть, заставляя тело гореть, как в лихорадке, а мышцы влагалища непроизвольно сжиматься.
Он входил дюйм за дюймом, намеренно дразня её. И от этого даже после пиршества несколькими часами ранее Гермиона чувствовала себя голодной. Дьявольски голодной. Она пыталась усесться так, чтобы глубже принять его в себя, но Люциус всякий раз удерживал её от этого, сжимая предплечья.
– Не время, моя кошечка, ещё не время.
Гермиона выгнулась и разочарованно зарычала сквозь зубы, как настоящая мартовская кошка. Краем глаза она увидела, что Драко давно проснулся и лежит на боку, поглаживая восставший член. Он не сводил с них заворожённых глаз. Похоже, его заводило то, как она, изнемогая от возбуждения, медленно раскачивалась на его отце.
Поймав её тёмный от желания взгляд, Драко улыбнулся и встал между ног отца. Он обнял Гермиону сзади, и его член удобно улёгся в ложбинку между её ягодицами. Ловкие пальцы, лаская, неторопливо прошлись от шеи до груди, избегая касаться рук Люциуса.
Драко сжал её ягодицы и хрипло выдохнул у самого уха:
– Отличная попка, Гермиона! Зря ты сбежала от меня в Мунго.
Но того, что он сделал дальше, она никак не ожидала. Драко раздвинул её ягодицы, с жадностью покусывая, а потом провёл дорожку поцелуев вниз, в ложбинку. Гермиона ахнула, когда его язык коснулся ануса и принялся выводить вокруг него замысловатые узоры. Но ещё страннее было то, что захотелось открыться ему.
– Я этого никогда...
– Я знаю, – шепнул Драко ей ободряюще, наклоняя её к отцу. – Но мне всегда хотелось попробовать это именно с тобой.
Он ввёл в анус средний палец, холодный от какой-то мази, и принялся массировать изнутри. Гермионе казалось, она теряет голову каждый раз, когда он соприкасался через тонкую стенку с членом отца, надавливая на точку, от которой волнами расходилось тепло. Она почти не заметила, как к среднему пальцу присоединился указательный, а потом большой.
Тяжело дыша от перевозбуждения, она подавалась навстречу Драко, и Люциус ещё чуть замедлился, пока сын входил в неё сзади. Гермиона пискнула от боли и попыталась вывернуться, но Малфои держали крепко.
– Расслабься! Не напрягайся! – чуть ли не в голос сказали они.
Драко плавно двигался сзади, сжимая её бёдра, а Люциус, наконец, вошёл на всю длину. Гермиона громко вскрикнула и чуть не потеряла сознание, чувствуя их обоих в себе. Глотая ртом воздух, она судорожно пыталась последовать их совету.
– Я не могу, не могу… Это слишком… много…
– Тише, тише… – голос Люциуса подрагивал от гаммы ощущений. – Просто расслабься. Нам некуда торопиться.
Они и вправду двигались очень медленно, сдерживаясь изо всех сил. Чередовали толчки до тех пор, пока Гермиона не всхлипнула «О, боже!», отчаянно вцепляясь в ладони Люциуса. Драко постанывал, до боли сжимая её ягодицы.
– Как узко, Гермиона… Я не…
Люциус входил снизу, заполняя её до отказа. Казалось, она чувствует его всего – от белокурой макушки до пят. Серые глаза подёрнулись жемчужной дымкой, но не презрения – удовольствия от обладания ею.
– Какая же ты отзывчивая, кошечка моя!
Гермиона выгибалась от незнакомых и сладких ощущений в руках Малфоев. Её громкие стоны поощрили их обоих взять более быстрый ритм. Она чувствовала, как они напрягались внутри – каждая венка и изгиб – когда брали её.
В какой-то момент в глазах потемнело от неистового блаженства, спальню пронзил долгий протяжный стон. Гермиона ещё плавала на волнах неги, и толчки мужчин внутри отдавались всплесками наслаждения.
Первым финишировал Драко. Он сдавленно вскрикнул и больно сжал её бедро, изливаясь.
Люциус прижал её к себе так крепко, что дыхание перехватило. Он двигался жёстко и быстро. Гермиона поняла, что кричит от новой обжигающей волны, и тут он с рычанием кончил, вбившись особенно глубоко.
Малфои легли по обе стороны от неё, восстанавливая дыхание. Люциус провёл пальцем по линии её подбородка, спустился на шею. Драко поглаживал плечо и сгиб локтя.
– И что теперь? – отдышавшись, хрипло спросила Гермиона. – Обливейт наложите?
Драко молча смотрел на неё, лаская нежно-белое бедро.
– У тебя всегда есть выбор, – загадочно ответил Люциус. – Мы можем и не стирать тебе память об этой прекрасной ночи. Но в обмен ты наденешь вот это кольцо.
Он показал агатовый перстень на пальце.
– В чём подвох? – спросила Гермиона, чувствуя, как в груди замирает сердце.
– На нём нет никаких смертельных проклятий. И опасных тоже. Надень и узнаешь. Или Обливейт.
Гермиона молчала, глядя на перстень, который Люциус снял с пальца и протягивал ей на ладони. А Малфои смотрели на неё с любопытством, гадая, что же она выберет.
В конце концов она надела перстень, нервно покручивая его на безымянном пальце.
– Так что это за кольцо?
– Теперь ты не сможешь никому рассказать о том, что произошло сегодня. А само кольцо – портал. И в обмен на Обливейт оно перенесёт тебя сюда же ровно через неделю.
Гермиона пренебрежительно хмыкнула:
– Я его просто сниму!
Она попыталась стащить кольцо, но как ни тянула его, оно не поддавалось. Только крепче облегло палец, уменьшившись до её размера.
– Рабовладельцы! – фыркнула она.
Люциус усмехнулся. Он поймал её руку и неторопливо поцеловал кончики пальцев.
Драко нежно провёл по щеке.
– Может, мы когда-нибудь и простим тебя за то, что ты угрожала нам Азкабаном. Но для этого тебе придётся очень постараться!
Сполна насладившись произведённым эффектом, Люциус как бы невзначай добавил:
– Кольцо перенесёт тебя, если ты сама этого захочешь.
– Я?! – Гермиона поперхнулась возмущением. – Да с чего бы мне этого хотеть?
– Может быть, тебе захочется его вернуть?
Она опустила голову, и тёмная волна волос упала на лицо, скрывая многозначительную улыбку.