Тёмная госпожа
Тёмный Лорд, занимающий место во главе дубового стола Малфой-мэнора, мановением волшебной палочки заставил тело магглорожденного пленника изогнуться от пронизывающей всё тело боли. Получившая каких-то пару минут назад наказание Беллатриса истерично захохотала, резко поднявшись на ноги, будто вовсе не испытывала на себе кару господина.
— Мой Лорд! — Беллатриса склонилась в повиновении. — Позвольте мне прикончить его!
— Это сделает ваша госпожа — мисс Грейнджер.
Собравшиеся за столом тут же зашептались, смотря на Гермиону, сжимающую древко палочки бледными тонкими пальцами. — Ну же, гряз... — Беллатриса осеклась, едва не совершив ошибку, за которую последовало бы неминуемое наказание. — Гермиона, покажи, чему научилась!
— Авада Кедавра! — Гермиона твёрдо произнесла убивающее проклятие, заставив сердце пленника навсегда остановиться.
— А теперь за работу, мои друзья, — Волдеморт осмотрел соратников, задержавшись взглядом на Гермионе, мысленно прося её остаться.
Зал опустел, оставив их наедине. Волдеморт и не подумал покинуть своё место, а просто прикрыл усталые веки, ожидая её инициативы. Гермиона, отбросив мысли, подошла к нему, нахально устроилась на его коленях, облизнула пересохшие губы и наклонилась чуть ближе к нему.
Считанные миллиметры отделяли их от поцелуя. Неправильного, но от того более желанного, который скажет за Грейнджер всё, что она скрывала так долго; всё, во что так рьяно отказывалась верить.
— Нельзя... Ты же Лорд Волдеморт.
Слова, сказанные самой себе, не ему — чудовищу, поработившему её. И плевать, что она нарушила его закон о запрете собственного имени. Гермиона знает, он простит ей этот ничтожный проступок.
Она отступила, разрывая поцелуй, тот самый первый поцелуй, что так и не состоялся сейчас. Здесь. В главном зале Малфой-мэнора.
Её дрожащие пальцы нервно смяли ткань безобразно дорогого платья, когда хозяин подал голос:
— Убей их всех, — сказал он тихо. — Уничтожь их!
Гермиона слушала его внимательно, прижимаясь виском к его холодной щеке, вдыхая терпкий запах сандала.
— Я все сделаю.
— Ради меня?
— Ради себя.
По-другому и быть не может. Все эти грязные противозаконные деяния только чтобы заставить всех, а главное ЕГО, поверить в собственное могущество. Гермиона не может позволить подорваться собственному авторитету опять. В этот раз она всё сделает правильно, по плану, выстроенному самостоятельно, без участия друзей и кого-либо.
***
— Я ненавижу Волдеморта! Он забрал у меня родителей, — девочка кричала, глядя прямо в глаза Гермионы. — Он забрал у меня будущее!
В болезненном крике сквозила просьба об утешении. Девочке было невдомек, что просить о подобном у Гермионы Грейнджер было просто глупо и бессмысленно, ведь Волдеморт когда-то так же лишил её всего, заодно вырвав из сердца последнюю частичку необходимого спасения — надежду.
Он растоптал её и смешал с грязью.
Искусно манипулировал, заставив поверить в мираж, где она вернётся к друзьям и, наконец, завершив войну добра и зла, навсегда избавит всех от последнего. И пока Гермиона боролась за эфемерную справедливость и коротала вечера, строя воздушный замок в своей голове, Волдеморт сделал невозможное: он просто влюбил её в себя, толком не приложив к этому великому чувству сил. Бывшая гриффиндорка беспамятно и бесповоротно пожертвовала своё разбитое сердце чудовищу, которому подобное было чуждо.
И вот она стоит на охваченной хаосом бегущих за спасением людей улице, глядя на окровавленные ручки девочки.
Прежняя Гермиона обязательно пожалела бы ребёнка, залечила раны и сделала бы всё возможное, чтобы спасти от беспощадных врагов. Прежняя... та Гермиона, что сейчас хладнокровно планировала в своей голове пути наступления, даже не повела бровью в тот момент, когда девочка повалилась на колени, наконец потеряв контроль и без того слабого детского восприятия происходящего.
Девочка вновь прошептала что-то о помощи, но Гермиона, не вслушиваясь в слова, потянулась к внутреннему карману роскошной шелковой мантии. Медленно вынув волшебную палочку, она выставила руку, готовясь произнести проклятие. Девочка покорно сложила руки на колени и закрыла глаза. Гермиона задержала дыхание, отсчитав про себя семь секунд, и на выдохе произнесла:
— Авада Кедавра.
Изумрудный луч пронзил крохотное сердечко малышки и растворился в пыльном, заряжённом ненавистью и скорбью воздухе.
Гермиона развернулась на каблуках и осмотрела улицу, где верные соратники великого Тёмного Лорда беспрекословно выполняли свой долг. Незнакомые пожиратели, чьи лица скрывали маски, разносили вдребезги витрины магазинов, пытали глупо сопротивляющихся людей и, наверняка, просто наслаждались происходящим. Один из пожирателей сорвал со своего лица серебряную маску с уродливыми прорезями, и Гермиона тут же узнала его — повернутого на чистоте крови Родольфуса Лестрейнджа. Спустя считанное мгновение рядом с ним оказался его брат Рабастан: он сжимал ладонью кровоточащую рану на плече, щуря глаза, точно хищник.
— Нам пора, госпожа, — раздался хриплый мужской голос у самого уха Гермионы.
Госпожа только кротко кивнула, исчезнув с хлопком трансгрессии.