Пролог
Гермиона думала, что возвращение в Хогвартс - прекрасная идея. А ещё она была уверена, что новая программа Министерства, которую так расхваливал мистер Уизли во время посиделок в Норе, принесёт реальную пользу магическому обществу.
Хоть в подробности он не вдавался, Гермионе было достаточно знать, что работали над нововведением вполне себе адекватные и хорошо знакомые ей люди. И этот факт только добавлял желания вернуться в родной замок, ведь, как сказал Артур Уизли, программа касалась именно студентов.
И теперь, стоя посреди Большого зала в шумной толпе учеников, которых тщетно пыталась успокоить профессор Макгонагалл, Гермиона Грейнджер чувствовала себя подлым образом обманутой.
И нет, дело было не в самой идее Министерства. По меркам Грейнджер она была... сносной. Раз в неделю отправляешь чистокровного волшебника к маглорожденному в гости, он узнает о быте чужого мира, возможно проникается к нему симпатией, становится более терпимым, и с чувством выполненного долга возвращается обратно в Хогвартс. Хотя, Гермиона была почти уверена, что такой подход вызовет множество неудобств как у студентов, которых насильно запихнут в дикие для них условия, так и у родителей, которые возьмут на себя ответственность за детей.
С другой стороны, некоторым и правда будет интересно, кто-то найдёт новых друзей, а при большой удаче шуточки о бестолковости маглов практически сойдут на нет.
Кроме того, сначала решили обойтись всего десятком семей. Даже оптимистично настроенные учредители понимали, что идея может с треском провалиться и спровоцировать ище большую вражду между студентами.
И все же было одно "но". Почти все чистокровные, которых назвала Макгонагалл, были слизеринцами. Впрочем, этот факт гриффиндорку не смущал ровно до того момента, как в пару к ней определили одного из них.
Гермиона беспомощно взглянула на профессора Макгонагалл. Она, должно быть, шутит? Как в светлую голову её кумира могла прийти такая безумная идея?
Словно ощущая на себе беспокойный взгляд девушки, Минерва обернулась к ней и слегка улыбнулась. Улыбка вышла довольно грустной и мимолетной. И Гермиона была почти уверена, что декан испытывала вину.
Ох, как же она сразу не догадалась? Девушка мысленно стукнул себя по лбу. Едва ли профессор Макгонагалл поставила бы их с Малфоем в пару. Уж она-то насмотрелась на взаимоотношения студентов за все годы их учёбы в Хогвартсе. Более того, она прекрасно понимала, что Грейнджер и Малфой составляют смесь весьма гремучую, потому даже на совместных занятиях по трансфигурации старалась свести их контакт к минимуму. Конечно, Макгонагалл в этом никогда бы не призналась, но Гермиона прекрасно понимала и поддерживала её.
Определённо, Минерва тут не при чем. А вот профессор Дамблдор точно постарался. Гермиона закатила глаза.
Как бы она ни уважала его силу, в некоторых решениях директора девушка не была уверена и по сей день. За годы, проведённые рука об руку с Гарри Поттером, этим ходячим магнитом для неприятностей, девушка не раз контактировала и с Дамблдором, а порой помогала друзьям выполнять его просьбы. Чего стоила его идея держать в школе трёхглавого пса? Но, благо, решения директора никогда не касались её лично. До сегодняшнего дня.
Проводить время с Малфоем, говорите? Гермиона поежилась.
Боялась ли она его? Нет, чего уж. Волшебницей она была сильной, отпор смогла бы дать при любом раскладе, да и на ум сразу же приходило воспоминание о том, как она смачно врезала этому заносчивому слизеринцу на третьем курсе. При воспоминания об этом ударе кисть все ещё приятно покалывала.
Тогда что же это? Отвращение, вина, а может... Стыд?
Для Малфоя она была грязной. Девушка всегда чувствовала в его взгляде что-то такое, от чего хотелось поскорее отвернуться, спрятаться и по возможности забыть. Но позволить такую роскошь она себе не могла. Ещё чего, обрадовать Малфоя своей слабостью, признать его правоту? Отвести взгляд - напрямую заявить, что она не достойна находиться здесь, среди волшебников. Даже будучи по мнению многих умнейшей ведьмой поколения, даже назубок зная заклинания, о которых чистокровные и не слышали, для таких, как Малфой, она всегда останется грязнокровной выскочкой.
Да, Гермиона уже не та маленькая девочка, которая когда-то давно запиралась в туалетах замка и тихо плакала от одиночества и грусти. Она повзрослела. На её участь выпало много испытаний, и она прекрасно понимала, что без её помощи Гарри едва бы справился с возложенной на него ношей. И девушка даже почти смирилась с тем, что для некоторых волшебников она все равно будет чужой. Ключевое слово "почти".
Гермиона всегда старалась смотреть правде в глаза. В том числе и правде о себе. Она всегда хотела быть лучшей. Ей было важно мнение окружающих, потому она так старательно училась, так пеклась о своей репутации, хоть и с поправкой на дружбу с Гарри, и так страдала от того, что кто-то её достоинства не оценил. Смешно, правда?
И хоть умом она понимала, что такой подход только усложняет жизнь, поделать с собой ничего не могла. Как и со взглядом Малфоя.
И теперь этого надменного слизеринца посылают к ней домой. Каждые выходные он будет стучать в двери её дома, есть еду, заботливо приготовленную её мамой, спать в гостевой комнате, которую Гермиона в детстве использовала, как склад игрушек и книг, беседовать с её маглорожденным отцом. Не абсурд ли это?
Кстати о слизеринце. Девушка оглянулась в поисках светловолосой макушки. Искать долго не пришлось - Малфой стоял у окна, облокотившись о раму и скрестив руки на груди. Весь его вид выражал абсолютное безразличие к собранию. Взгляд его неспеша блуждал от одной группки студентов к другой, и Гермионе даже показалось, что слизеринец откровенно скучал. Неужели он не услышал, с кем будет в паре?
Снова взглянув на парня, гриффиндорка поняла, что теперь он разглядывал именно её. Гермиона напряглась и, гордо вздернув носик, с вызовом посмотрела ему прямо в глаза, с досадой отметив, что сердце от волнения забилось чаще. А потом и вовсе ушло в пятки, когда губы Малфоя растянулись в кривой усмешке.
И Гермиона поняла: хоть Магическая война и закончилась, сегодня началась её собственная. И кто знает, какая принесёт ей больше потерь.