Моя душа черная, Малфой...
- Зачем тебе мёртвые цветы, Грейнджер?
У Грейнджер за спиной двадцать лет, а она всё не может выбраться из возраста ребёнка. Он задаёт вопрос непринуждённо и без явного интереса. Грейнджер иногда раздражает юношу, но вспышки быстро проходят. Грейнджер одевается всё также старомодно и поднимает на него глаза полные изумления, как будто только что увидела парня рядом с собой. Улыбается и начинает делать из них только ей ведомый узор, заплетая сие чудо природы в венок.
Малфой, конечно, понимает, что она обезумела после поджога дома родителей, но чтобы всеми известная девчонка просто так опустила руки казалось странным. То, что от неё отказались друзья, наоборот, было доступно даже пятилетнему ребёнку. Грейнджер перестала соображать, шарики за шестерёнки закатились и она стала обычным мусором.
Гермионе негде было жить. Она скиталась по городу в поисках обычного куска хлеба. Можно было сказать, что Малфой подобрал её, как дворовую псину, но почему-то никогда не считал данный факт важным. Главное, выжила, а остальное без разницы.
- Это цветы моей души, Малфой. Она такая же чёрная, - спокойно произнесла девушка, сидящая, на полу чем заставила парня обернуться. Её улыбка становится шире и безумный взгляд на миг пропадает словно она и сама хочет выбраться из состояния душевных терзаний, а также дешёвеньких таблеточек, которые надо было употреблять каждые два часа.
- Чушь не мели, Грейндж, - выпаливает блондин, смотря на руки девушки. В районе горла образовался болезненный комок, - твоя душа светлая.
А руки у неё искусаны в кровь в районе пальцев. Потёртый свитер скрывает исхудалое тело. Она вообще отказывается есть и больше предпочитает утаивать о своём состоянии, если, конечно, человек, спасший, ей жизнь не соизволит силом запихнуть хотя бы пару долек апельсина. Единственное воспоминание о лакомстве детства. От остального её просто тошнит.
- Я ведь скоро умру? - голос тихий, но этого достаточно, чтобы блондин присел рядом, смотря ясными глазами на девушку.
Половицы дощатого пола приятно поскрипывают, когда пара сидит тихо в полной тишине не включая света. Ему нечего сказать. В голове крутится слово: «Неправильно», но что именно? Что жизнь ли несправедлива и этой девушке рано погибать или оттого, что это правда. Грейнджер же с невозмутим спокойствием берёт его за руку. На голове тот противный ему венок, который хочется всенепременно сорвать, но он лишь спокойно вздыхает, перебирая каштановые волосы, заплетая в небрежную косу. С ней он научился многому и жизнь приобрела другое понятие, заставляя поглядеть совершенно другим взором.
А часы продолжали тикать, считая секунды, часы. Грейнджер уснула на коленках, поджимая ноги под себя. Он же просто вдыхал и выдыхал ночной воздух после дождя, прикрыв глаза.
И кажется, что много не надо. Всё было понятно без лишних слов. Нужно было жить моментами, а остальное... Остальное сбудется...