1 из 1
— Ну же, Драко, хватит медлить, убей её наконец! — холодно прокричала Беллатриса, попутно отбиваясь от нападающих мракоборцев.
Драко стоял на холме и держал вытянутой рукой палочку, направляя древко в стоящую в нескольких шагах от него Гермиону. На лбу выступали капельки пота, рука с палочкой невольно подрагивала, а сам Драко пытался наладить дыхание, мечтая оказаться подальше от этого всего. Он смотрел прямиком в её карие глаза. В те самые, которые когда-то манили его своей таинственностью и красотой. Которые поглощали разум и растворяли мысли без остатка. Те самые, в которые он готов был смотреть вечно. Сейчас на это попросту не было времени. В её радужках блестели слёзы, а в глазах стоял леденящий страх безысходности.
Гермиона держалась. Правда держалась. Её волосы развевал нещадный, пронизывающий насквозь ветер. Гриффиндорка стояла чуть ли не на краю пропасти, вот-вот оступиться и упадёт в озеро. Но она стояла и пожирала его взглядом, даже не думая доставать палочку, которая была спрятана в кармане мантии. Грейнджер знала. Сердцем чувствовала. Он её не тронет. Просто не сможет убить её. Пока разум кричал: «Достань палочку и сделай что-нибудь, иначе он убьёт тебя», сердце кричало иначе. И кажется, Гермиона верила сердцу, отгоняя навязчивые мысли подальше. Она просто не могла направить палочку в сторону того человека, которого любит. Бороться против того, с кем когда-то билась бок о бок.
Пока по Хогвартсу метались Пожиратели, ученики изо всех сил старались отбиваться и не дать страху поглотить их. Гарри Поттера на горизонте видно не было, но Гермиона знала: он пошёл на поиски последнего крестража — Диадемы Кандиды Когтевран.
— Грейнджер... — на выдохе окликнул Драко.
Гермиона вздрогнула.
Грейнджер, прошу тебя, достань ты эту чёртову палочку! Я ведь могу навредить тебе, а так у тебя будет хоть какая-то защита.
Драко в мыслях молил о том, чтобы Грейнджер просто начала сопротивляться, действовать, чтобы она сделала хоть что-то. Но на деле она лишь стояла и сверлила его взглядом, будто окаменев.
— Драко, пожалуйста... — она протянула к нему руку, погладив воздух, будто хотела коснуться его, но было далеко.
— Грейнджер... — снова протянул он — Я не могу, — сказал Драко совсем тихо, чтобы услышала только она.
Гермиона рвано вдохнула и прикусила с внутренней стороны нижнюю губу.
— Что ты стоишь и смотришь на эту грязнокровку? Скорей покончи с ней, пока её шрамоголовый дружок не опомнился и не кинулся спасать свою подружку, — рявкнула Беллатриса Лестрейндж, подойдя ближе к Драко, и проведя своими длинными ногтями по его плечу. Малфоя перекосило от холодных прикосновений и горячего дыхания тётки.
— Остолбеней, — выкрикнул слизеринец, кинув обездвиживающее заклятие в Беллатрису, которая мигом отлетела в сторону, не ожидав того, что родной племянник пойдёт против неё.
Гермиона ужаснулась от неожиданности и сделала шаг назад, чудом не оступившись, и не упав в воду.
— Бежим! — воскликнул Драко, и схватив её за запястье, они побежали в сторону запретного леса, откуда без проблем можно будет трансгрессировать. Честно говоря, Драко сейчас мало заботила присущая ей гриффиндорская храбрость, из-за которой она несомненно попытается освободиться и побежать на помощь Поттеру и своим дружкам. Сейчас главное уберечь её и отправить подальше от этого гиблого места.
— Отпусти меня, Малфой, — она начала вырываться, но его мёртвая хватка не позволяла этого.
— Да как ты не понимаешь, Грейнджер?! Ему нужна ты, вы все трое. Тебе нужно бежать, пока моя безумная тётка не пришла в себя и не настучала на меня Лорду, объявив, о том, что я — предатель, — гаркнул Малфой, потеряв терпение.
Гермиона хотела что-нибудь ляпнуть в ответ, но слова оборвались в воздухе, а по телу прошлась дрожь.
— Так-так-так...Драко Малфой. Чистокровный волшебник и мой верный слуга. Другого мнения я был о тебе, Драко, — размерено и спокойно говорил Тёмный Лорд, вокруг которого стояли несколько десятков пожирателей. Драко поборол внутренний страх и повернулся, став лицом к лицу своей смерти. Гермиона ахнула и тоже повернулась. Уже теперь ей хотелось как можно крепче вцепиться в его руку и никуда не отпускать. — Хороший ход. Правда хороший. Только вот исход самоубийственный, — продолжил Волан-де-Морт, а на его лице расплылась победная ухмылка.
— Мой Лорд... — попытался возразить Люциус. Тот повернулся, но лишь одним взглядом заставил его заткнуться. Нарцисса не стала испытывать судьбу, заранее зная, что на Волан-де-Морта никакие уговоры не подействуют.
— Знаешь, ты был неплохим слугой, Драко, только вот оказался таким же мягкотелым, как и твоя мамаша, — он кинул быстрый взгляд на Нарциссу, на которой от переживаний не было лица.
Драко сжал кулаки. Гермиона почувствовала, как он напрягся.
Лорд направил бузинную палочку на Гермиону, выкрикнув непростительное.
— Круцио!
Грейнджер упала на пол. Острая боль пронзила виски, вместе со всем телом. Казалось, она сгорает заживо. Гермиона громко воскликнула и начала извиваться на полу в судорогах, крича от боли.
Чёрт, только не Грейнджер.
Драко окутала паника. Казалось бы, Малфой — холодный человек, с Антарктикой внутри, не умеющий выражать какие-либо эмоции, бесчувственный и высокомерный. Но сейчас он стоял, нагнувшись над любимой девушкой, гладил её по волосам и твердил: «всё будет хорошо», хоть и сам в это не очень-то верил. Ему было плевать на то, что сейчас за его спиной стоит Лорд Волан-де-Морт и наблюдает за тем, как чистокровный, когда-то знающий себе цену волшебник, сейчас сидит и чуть ли не пускает сопли, видя, как плохо грязнокровке, являющейся отбросом волшебного сообщества.
— Интересно...что же творит с людьми эта ваша «любовь», — словно озвучив собственные мысли в слух, проговорил тёмный волшебник.
— Я передумал убивать тебя, пустив Аваду. Куда ведь веселее будет смотреть на твои предсмертные мучения. Медленная смерть будет платой твоему предательству.
Тёмный Лорд отпустил Круцио, и Гермиона перестала извиваться, вместо этого она просто лежала на холодной земле, собирая все свои силы в кулак.
— Сектумсемпра, — кинул он заклятие в Драко, который подлетел на несколько метров вверх, а потом вдаль, в сторону Запретного леса.
Непонятно откуда взявшиеся силы вновь прихлынули к Гермионе. Она медленно поднялась с земли, окинув взглядом врагов, и прихрамывая, побежала к Драко. Как не странно, Лорд не собирался кидать в неё убийственное заклятие, куда интереснее, на его взгляд, наблюдать за тем, как его пленники, люди, которые уже приговорены к неминуемой кончине, пытаются спастись. Это как спектакль. Он и его прихвостни — зрители в VIP зоне, а они — актёры, у которых вот-вот закончится экранное время.
Она бежала, позабыв обо всём. Просто бежала и молилась о том, чтобы он был жив. Бежала, спотыкаясь о прутья, зацепляясь за ветви, но всё равно бежала.
— Драко! Драко! Драко! — кричала она, хватая его за руку, намереваясь проверить пульс.
— Г-грей...ндж-ер, — едва смог он промолвить её фамилию, захлёбываясь собственной кровью, из-за чего заставил вернуть её взгляд к своему лицу.
Гермиона быстро моргала, а от слёз всё плыло. Она забыла про собственную боль, пережитую несколькими минутами ранее, от Круцио. Всё это отошло на второй план, стало совсем не важным, ведь она сильная, она сможет это пережить, а Драко... Он едва не умирает у неё на руках.
— Потерпи, Драко. Потерпи ещё чуть-чуть, — задыхаясь от переживаний, умоляла она с дрожью в голосе.
Ясно было одно — если хочешь спастись — нужно трансгрессировать. Но как? У Гермионы совершенно не осталось сил, особенно на то, чтобы перенести не только себя, а и другого человека, пускай даже этот человек был неотъемлемой частью её, без которого она априори не могла существовать.
О, милый Драко! Если бы я только могла...
—Ты не вин-оват-а, Гр-ейн-дже-р, — будто прочитав её мысли, проговорил Драко из последних сил.
Но Грейнджер сдаваться не собиралась. Не зря же она гриффиндорка, та, которая никогда не оставит друзей в беде, та, которая будет бороться до последнего вздоха и направит все свои силы на то, чтобы спасти дорогого ей человека.
Волан-де-Морт прекрасно понимал, что она не сможет трансгрессировать в таком состоянии, но он не учёл одного — когда есть угроза жизни любимого человека, она способна на невозможное. Вот она — вся суть любви! Даже когда ты думаешь, что не сможешь, внутри тебя разливается невероятная сила, заставляющая тебя идти дальше, не опускать руки, и наконец помочь тому, кого любишь. Она готова, готова пожертвовать собой, умереть здесь и сейчас ради того, чтобы он жил, ведь без него её жизнь потеряет все краски и смысл. Она схватила его за руку, прижав крепче к своей груди, и представила место, куда они должны трансгрессировать. Через доли секунды они растворились в воздухе посреди Запретного леса.
Волан-де-Морт и другие Пожиратели не могли поверить своим глазам, ведь только что на их глазах они едва не умирали. И как только эта гриффиндорская грязнокровка смогла трансгрессировать? Он стоял и недоумевал, в то время как внутри вспыхнула пылающая ярость, готовая испепелить любого, кто встанет у него на пути. Тёмный Лорд заревел, как никогда раньше. У него отобрали игрушек, марионеток, которые, как он считал, шли у него на поводу. И кажется, их экранное время ещё не закончилось.
***
Обессиленная Гермиона вместе с Драко упали на больничный паркет в надежде, что в больнице Св. Мунго их радушно примут. Грейнджер не могла больше оставаться в сознании, она и так держалась очень долго, и если бы не она, один Мерлин знает, что бы произошло. Гермиона прикрыла глаза на секунду, как ей показалось, но тут же провалилась в глубокий сон.
***
Гермиона открыла глаза, и зевнув, протёрла их руками. Что же произошло? Где она? Девушка огляделась по сторонам, и на неё нахлынули воспоминания. Полностью белая комната. Больничная койка, рядом с которой стояла ещё одна, а возле неё капельница. Гермиона резко поднялась из лежачего положения и посмотрела на соседнюю койку. Сердце забилось чаще. Неужели она успела, и он выжил? Пожалуйста, пускай это будет так! Она поднялась на ноги и босиком побежала к нему, к кровати, которая была раза в два больше её собственной. Там и правда оказался Драко. Он лежал неподвижно. Но лежал! О, Мерлин, он всё таки выжил! Гермиона в потёмках пристально всматривалась в его, казалось бы, неживое лицо, на котором были глубокие царапины, как и на руках. Впрочем, как и на всём теле. Девушка сама ушла недалеко. У неё тоже были ссадины, раны и глубокие царапины на теле. Всё-таки, Круцио не прошёл даром, оставив след, как на физическом состоянии, так и на моральном. Губы её потрескались, лицо было бледным, хоть не таким, как у Малфоя. Его лицо сейчас было бледнее обычного, а губы почти сливались с ним. Казалось, будто бы в один миг из него выкачали всю краску. Капельнца была присоединена к одной руке, а вторая лежала вдоль тела. Гермиона присела на край кровати и бережно взяла его за руку, которая была уже не такой холодной. «Интересно, как он пахнет сейчас?», — промелькнуло у неё в голове. Грейнджер поправила свои вьющиеся кудри и уложила их на подушку рядом с ним. Ей хотелось касаться его, вдыхать всё тот же запах бергамота и яблока. Ей хотелось его всего, без остатка. Её с головой накрыло чувство счастья, а поникшие, неживые глаза снова ожили. "Счастье" — такое странное чувство в её случае. Где-то в глубине души Гермиона понимала, что это лишь иллюзия счастья. Она не может быть счастлива сейчас, когда они висели на волоске от смерти, когда по стране орудуют Пожиратели Смерти, когда она не знает, как дела у её друзей, и живы ли они вообще? Всё потом...сейчас она просто не в состоянии думать об этом. Пускай так. Утром она окончательно придёт в себя и снова будет проклинать себя за то, что бросила Гарри и Рона. А сейчас просто спать. Гермиона подвинулась ближе к нему, залезла под его одеяло и положила голову ему на плечо. Он здесь, он рядом. Такой родной...
***
Драко проснулся от того, что что-то щекотало его по щеке. Распахнув глаза, он улыбнулся, увидев лежащую у него на груди Грейнджер, густые кудри которой раскинулись в разные стороны. От них исходил приятный аромат корицы и шоколада. Драко глубоко вдохнул этот запах, пытаясь уловить каждую нотку, и запечатлеть у себя в памяти навсегда. Он аккуратно взял прядь каштановых волос и нежно намотал на палец.
— Ёп твою мать, как же я люблю твои волосы, Грейнджер, — мечтательно сказал он, а на лице всё ещё сверкала улыбка. Такая искренняя и невинная. Кто бы мог подумать, Малфой умеет улыбаться по-настоящему, а не только ухмыляться. Гермиона встрепенулась и тут же отпрянула от его груди.
— Да ну тебя, Грейнджер, я тут ещё поспать собирался, а ты такие резкие движения делаешь, что и мёртвого разбудишь, — хмыкнул Драко, как не в чём не бывало и послал ей обворожительную улыбку.
— Малфой...как же я рада, что ты живой, — воскликнула Гермиона и кинулась к его губам, пропустив его последнюю фразочку мимо ушей. Всё тот же чертовски красивый Малфой, со своими дурацкими шуточками!
Она трепетно коснулась манящих и столь желанных губ, в мозг ударили чувства эйфории и блаженства. Его язык смело и бесцеремонно проник в её рот, голова закружилась, а сердце норовило вот-вот выпрыгнуть из груди. Драко хотелось ещё и ещё, хотелось быть ближе. Хотелось чувствовать её внутри себя, как одно целое. Ох, если бы не больница, он бы повалил её на кровать здесь и сейчас! Как же он хотел её, чёрт возьми! Они оторвались друг от друга, разрывая поцелуй. Гермиона томно дышала ему прямо в губы, а Драко ловил каждый её рваный выдох, который обжигал бледную кожу на его шее. Он так скучал по ней. Гермиона провела влажной разгорячённой рукой по его лбу, опускаясь ниже, исследуя миниатюрными пальчиками его скулы, щёки, подбородок. Она смотрела на него влюблёнными глазами, а он проводил её томным, рассеянным взглядом. В воздухе витало столько несказанных слов любви, но здесь и не нужны были слова. Они понимали друг друга с полувзгляда, казалось бы, с полувздоха. Они как лёд и пламя. Огонь и вода. Инь и Ян. Она — чертовски горячая, Он — безумно холодный. Такие разные...Но ведь именно из разных фруктов получается самый лучший коктейль. Микс из нежности и пылкой страсти, обворожительной улыбки и язвительной ухмылки, из слов любви и слов ненависти. Они дополняют друг друга. Быть рядом с ним — это как глоток свежего воздуха. Вроде уже сделала миллион вдохов, а тебе всё мало. Они стали неотъемлемой частью друг друга. Умрёт она — умрёт и он. Кажется, всё вокруг их двоих перестало существовать. Мир растворился на мелкие частицы. Есть только он и она. Её притягательная улыбка, и его холодные, но такие глубокие и манящие, серые глаза. Гермиона медленно наклонилась к нему и едва коснулась пунцовых губ, смакуя их вишнёвый вкус. Она дразнила его, возбуждала. Драко глухо простонал, от такого большого соблазна, уверенно забраться к ней в рот и сплести их языки во едино. Грейнджер трепетно поцеловала его ещё раз, опять же едва касаясь алых уст, которые больше не сливались с бледным лицом. Они выглядели живыми. Ей нравилось видеть, какое влияние на Драко она оказывает. Гермиона улыбнулась сквозь поцелуй, а внутри что-то безустанно клокотало, наполняя душу теплотой. Гриффиндорка прислонилась своим лбом к его, руками придерживаясь за быльца кровати и прикрыла глаза от наслаждения.
— Пообещай, что никогда меня не оставишь, — прошептала она, а по его коже метелью пронеслись приятные мурашки, от её горячего дыхания.
— Ни-ког-да, — томно, будто в полусонном состоянии прошелестел Драко.
***
Гермиона перевернулась на другой бок, и ощутив рядом тело Драко, от которого веяло теплом и уютом, потянулась обнять его одной рукой. Драко весело усмехнулся такой инициативе и прижал её к себе крепче. Так они и лежали несколько часов. Драко окончательно проснулся, и в сон его больше не клонило, в то время как Гермиона тихонько сопела, улыбалась, а иногда и что-то невнятно бормотала сквозь сон. Он лишь перебирал её густые кудри, вдыхая запах карамели и корицы, мельком поглядывая в дальнее окно палаты. Солнце уже давно встало, хоть и не было ярким, ибо скоро зима.
— Драко, я, — сонно проговорила Гермиона, выбираясь из его объятий. — Я должна идти. Мне нужно помочь Гарри и Рону с Волан-де-Мортом и...
— Нет, Грейнджер, ты никуда не пойдёшь, тем более одна, — грубо возразил Малфой.
— Малфой, я должна... — начинала злиться Гермиона.
— Нет! Никому и ничего ты не должна. Я уверен, мальчик-который-выжил соизволит поднять свою геройскую задницу и всех нас спасти. А ты никуда не пойдёшь, — отрезал он, стараясь быть как можно более убедительным.
— Нет, Малфой, я буду не одна, к тому же, Гарри не должен всё это тянуть на себе один. Он мой лучший друг, и это мой долг — помочь ему!
— Вот скажи мне, Грейнджер, не уж то ли я зря тогда рисковал собственной жизнью, чтобы спасти тебя? Или отдать тебя прямиком в руки Тёмному Лорду было бы куда перспективнее?
Драко начинал выходить из себя. Но оставался относительно спокойным, хоть и грубым. Он знал, надеялся, что она не станет сильно противиться, не пойдёт против него и его чувств, а поймёт, что всё это — ради её же блага.
— Тебя никто не просил меня спасать. Я и сама смогла бы справиться. А если что вдруг, Гарри меня защитит, — фыркнула она, сложив руки на груди.
— Грейнджер, он не принц на белом коне, а мы — не в сказке!
— Малфой, ты мне никто, чтобы указывать и насильно держать здесь! — чересчур громко выкрикнула Гермиона, прежде чем успела подумать. Эти слова молнией ударили по его вискам, как снег на голову. Пока до Гермионы доходил смысл сказанного, Драко молча сидел и смотрел на неё пустым взглядом. Они, мягко говоря, опешили. Гермиона — от своих слов, которые она совсем не хотела произносить, это вышло случайно, в порыве гнева, а Драко — от того, что совсем не думал, что она считает его никем для себя. А действительно, кто он для неё? Не муж, и даже не парень. Просто человек, от которого она без ума. Человек, который занимает 99,9% её снов и мыслей. Человек, ради которого она способна пойти на всё и даже больше.
— Я... — начала она, пытаясь сдержать слёзы и сглотнуть неприятный ком в горле, но не придумала ничего лучше, как опустить глаза и побежать к двери.
Драко сидел и не знал, что ему делать. Побежать за ней и успокоить или послать ей в след самые ужасные слова и фразы? Назвать «грязнокровкой», и чтобы ругательства, будто тысячи острых ножей впились ей в спину, а на голову посыпались всевозможные заклятия?
Ему хотелось закричать: «Грязнокровка, ты совсем умом тронулась? Я срать хотел на тебя, мне плевать, можешь бежать к своему шрамоголовому дружку, а лучше вообще сдохнуть, чтобы никто больше не страдал из-за тебя.». Он открыл рот, чтобы послать её куда подальше, но не смог. Слова застыли в воздухе, а Драко на миг перестал дышать. Перед глазами поплыла её блестящая улыбка, а затем красные от слёз глаза. Он попытался угомонить давящую на виски злость и кипящую внутри ярость, будто в замедленной съёмке наблюдая за бегущей девушкой.
Гермиону накрыла волна гнева, грусти, и даже обречённости. Хотелось обернуться, побежать к нему, попросить прощения, но она быстро отогнала навязчивые мысли из головы. Вот ещё, будет она опускаться на колени перед слизеринским гадом и молить о прощении. Она — не Пэнси, которая в любой момент готова кинуться к его ногам, как только он поманит пальцем. Гермиона Грейнджер — девушка со стержнем. Она не станет извиняться первой, а особенно тогда, когда ссору начал другой. Девушка выбежала из палаты, и что есть силы хлопнула дверью так, что даже Малфой вздрогнул, а с потолка посыпалась побелка. Оказавшись за пределами комнаты, как по закону подлости, вся её уверенность мигом разбилась на осколки. Гермиона вытерла рукавом слёзы и уверенным шагом направилась к выходу, хоть внутри что-то и умоляло вернуться.
***
— ТУПОРЫЛАЯ ТЫ ДУРА, КАК ТЫ НЕ ПОНИМАЕШЬ, ЧТО Я БЕСПОКОЮСЬ ЗА ТЕБЯ?! — взревел Малфой и с силой швырнул в дверь подушку, которая глухо ударилась о неё. Та самая, на которой двадцать минут назад покоилась голова и волосы девушки, которая пленила его сердце. В палате повисла напряжённая тишина. Теперь он остался один. Наедине со своими страхами и беспокойством.
Драко сорвал трубку от капельницы и с силой швырнул её о прикроватную тумбу. Было больно, но терпимо. Или просто сердечная боль заглушала физическую. Он резко встал на ноги, а перед глазами потемнело. Драко удержался за быльца своей койки, чтобы не упасть. Он побежал к двери, мысленно проклиная себя за то, что не сделал этого раньше. Он хотел уже открыть дверь на распашку и вырваться наружу из этой грёбаной больницы, но его внимание приковали голоса людей за дверью, которые произносили его фамилию.
— Как вы думаете, сколько ему осталось? — интересовалась девушка, лица которой он не видел.
— У мистера Малфоя сильный организм, но боюсь, здесь он бессилен, как впрочем, и наша медицина. В то время, пока он был без сознания, мы остановили кровь, напоив его зельем. Зелье против Сектумсемпры действует около 24 часов, за это время организм больного должен был прийти в норму. В нашем случае, к сожалению, этого не случилось. У мистера Малфоя поражена печень и селезёнка, которые не могут функционировать, как раньше... — мужчина задумался, будто раздумывая над тем, что он сейчас находится возле его же палаты и кто знает, вдруг пациент всё слышит.
— Сколько? — не унималась медсестра.
— 12 часов максимум, — ответил доктор почти шепотом. Девушка, ахнув, прикрыла рот рукой. — А почему вас так это интересует? — молчание.
— Будете добры, мисс Блаер, отправляйтесь к другим пациентам, — велел доктор хриплым голосом. Девушка удалилась вглубь больничного крыла.
***
На секунду у Драко перехватило дыхание, сердце забилось чаще. Он судорожно начал ловить воздух ртом, пытаясь не биться в истерике. Драко прислонился спиной к холодной двери и медленно съехал вниз, зарываясь в платиновые волосы.
НЕТ. НЕТ. НЕТ!!!
Он почувствовал отчаяние. На душе стало до икоты паршиво. Первая мысль, которая всплыла в голове — это то, что он обещал. Чёрт возьми, он обещал ей, что не оставит! Он, наивный, думал, что всё позади, что вот день-два и его выпишут из больницы, строил грандиозные планы на будущее. И тут в один миг всё обломалось, разбилось вдребезги, как и его несбывшиеся мечта, соединить свою жизнь с ней. Хотелось на хер разнести всю больницу Св. Мунго. Страх, обречённость и злость на себя — вот, что сейчас двигало его сознанием. Ему хотелось рвать и метать. Драко схватился руками за свои волосы, торчащие в разные стороны. И начал кричать. Тихо. Беззвучно. Как кричат люди, когда их мир рушится, когда от безысходности готовы рвать на себе волосы. Он с силой ударил кулаком по стене. Боль пронзила покрасневшие костяшки, но это боль была несравнима с той, что была у него на душе.
— Акцио перо и пергамент! — изнеможенно прохрипел он. Пергамент с пером тут же вылетели из погромленной тумбы и оказались у него в руках. Драко трясущимися руками начал писать письмо кривоватым почерком. Вот уж не думал он, что когда-нибудь будет писать предсмертное письмо, а тем более для Грейнджер. Это было на случай, если она не успеет, если она не придёт...
Ну уж нет! Он не собирался проводить оставшиеся часы своей жизни запертым в четырёх стенах больницы. Тот факт, что отсюда нельзя трансгрессировать — его ни капельки не обрадовал. Чтобы выйти отсюда, ему нужно пройти по коридору, полностью набитому докторами, которым не в коем случае попадаться на глаза нельзя, ибо Драко вообще противопоказано вставать с постели. Но факт того, что он находится на втором этаже — наталкивает на неплохую мысль. Малфой встал на ноги и подошёл к тумбе, в которую десять минут назад полетела капельница. В нижнем ящике лежала его палочка. Взвесив все за и против, и поняв, что терять ему уже нечего, Драко побежал к балкону. М-да уж, высота не очень большая, но сил у него сейчас не так уж и много. Хотя понимание того, что ему осталось жить несколько часов и нужно срочно найти его Грейнджер, даёт не абы какой пинок. Слизеринц схватился обеими руками за поручни балкона и аккуратно протянул ногу вниз. Когда одна нога устойчиво стояла на поручнях балкона соседей снизу, Драко просунул вторую. Высота была уже маленькой, поэтому он без проблем спрыгнул и уже твёрдо стоял на земле. Отряхнувшись и поправив свои и без того идеальные, платиновые волосы, которые выглядели прекрасно даже в хаотичном беспорядке, он трансгрессировал в Хогвартс.
Вокруг было полно развалин. Хогвартс, когда-то самое безопасное место в Мире, уже не выглядел таким безопасным. Более того, сейчас он был опасным, и даже слишком. Пожиратели могут прятаться где угодно. И одному только Мерлину известно, где они сейчас. Хотя отсутствие их возле Запретного леса его несомненно радовало, он не мог не думать о Грейнджер, которой поблизости не было. Впрочем, зачем ей здесь быть и снова подвергать себя опасности? Хотя...в этом вся Грейнджер. Такая храбрая, но такая легкомысленная по отношению к себе и своей безопасности. Такая же, как Поттер. Учеников на горизонте видно не было. Были ли они вообще в Хогвартсе — до некоторого времени оставалось загадкой. Было бы неплохо, если бы всеми обожаемый Дамблдор отправил детей по домам, не заставлял отсиживаться здесь, в не очень-то безопасном месте. Подумаешь, какой-то кучке Пожирателей удалось устранить защитные чары школы, которые были наложенны несколько веков назад.
Драко прошёлся к хижине Хагрида. Она была совсем не похожа на ту хижину, которую он помнил. Не сказать, что он сильно расстроился и готов горевать и оплакивать место жительства профессора, которого терпеть не мог, но сам факт того, что место, которое ты когда-то считал домом, сейчас погибает у тебя на глазах — не лучшее зрелище. Драко двинулся вперёд, в сторону Хогвартса, в надежде, что Грейнджер вместе с остальными учениками находится внутри. Но не смог сделать больше десяти шагов. Судорожная тягучая боль вспыхнула под рёбрами, затрудняя дыхание. К горлу подступил противный ком, а живот скрутила изнывающая боль. Устоять на ногах стало невыносимо сложно. Драко качнулся в бок и обессиленно упал на землю, скрючившись от жгучей боли. Он начал кричать от того, что не мог держать это всё внутри себя. Когда-нибудь оно должно было вырваться наружу. Всё то, что он копил годами. Его настиг липкий страх того, что он не успеет дождаться её, не попрощается с ней. Направив все свои силы, Драко трансгрессировал в больницу Св. Мунго и оказался в своей палате. Ноги подкашивались, и он упал на пол, облокотившись спиной о кровать.
Где же ты, Грейнджер?
Он так боялся посмотреть ей в глаза. Драко не хотел жалости. Он ведь Малфой. Сильный и холодный. В конце концов, он бывший Пожиратель смерти. Такие, как он, просто не заслуживают жалости. Мерлин, как же он боялся посмотреть в эти чёртовы карие глаза! Боялся увидеть в её радужках слёзы, страх, боялся, что Грейнджер начнёт винить себя. А ещё больше он боялся просто не успеть. Умереть до того, как она придёт. А она придёт! Не смотря на их ссору, на то, что она ему наговорила. Он знал. Чувствовал. Она придёт. Драко почувствовал, как кровь поступает к его горлу, а в лёгких будто кончается воздух. Он начал хрипло кашлять кровью. Неужели это конец?
***
Рон, Гермиона и Гарри сидели в подземельях вместе с другими учениками, которых родители не смогли забрать. Здесь было куда безопаснее, чем наверху. В отличие от детей, которые прятались по углам, гриффиндорцы составляли планы и решали важные дела с крестражами.
— Гермиона? Ты вообще нас слушаешь? — подозрительно спросил Гарри.
Гермиона от неожиданности вздрогнула и направила на него расфокусированный взгляд.
— А? Да... Конечно, Гарри, — ответила она и попыталась улыбнуться, но получилось у неё далеко не искренне. Рон был рад, что Гермиона улыбается, а не трясётся от страха, как другие ученики в подземелье. Но вот Гарри ни капли не поверил её фальшивой улыбке.
— Гермиона, мы же видим, что что-то случилось. Ты себя плохо чувствуешь? — обеспокоено спросил Гарри, положив руку ей на плечо.
— Всё нормально.
Гарри недоверчиво уставился на неё, и даже Рон начал подозревать неладное.
— Давайте продолжать, — уверенно сказала Гермиона, показывая, что «я вся во внимании».
Гарри и Рон переглянулись, пожав плечами, и снова склонились над пергаментом, где они обсуждали план победы. Гермиона их не слушала от слова совсем. Девушка летала в облаках, лишь иногда спускаясь на землю, когда мальчики замечали её незаинтересованность. В любой другой день, Гермиона была бы уж точно внимательнее, рассудительнее и активно принимала бы участие в их переговорах.
Все её мысли были заняты Драко. Как он? Зря она так поступила, зря ему наговорила лишнего утром.
Драко. Драко. Драко.
Её мучила совесть и терзали сомнения. Она так не могла. Ей нужно его увидеть, как воздух нужно.
— Простите, мне нужно бежать, — уверенно сказала Гермиона и побежала по ступенькам.
Гарри и Рон были очень удивлены и обеспокоены таким странным поведением подруги.
— Гермиона? — крикнул Гарри, бежа за ней, но Грейнджер даже не повернулась.
— Гермиона, постой! — запыхавшись, завопил Рон.
Грейнджер выбежала на улицу под тяжёлыми взглядами её друзей, которые пытались догнать её. Был ли у неё план? Нет, не было. «Гермиона, ты ведь действуешь совершенно безрассудно!» — вопил мозг, но было тщетно. Она не собиралась останавливаться, а объясняться Гарри и Рону — значит потратить уйму времени. Она им всё объяснит, но потом, когда убедиться, что с Драко всё в порядке, когда её совесть будет чиста.
Несколько капель упали ей на лицо, когда Гермиона взглянула ввысь. И без того неяркое, осеннее солнце, взяли в плен тёмные, грозовые тучи. Молния мигом вспорола небо. Следом за молнией прогремел гром: неожиданно и пугающе. На какой-то миг всё притихло. Но только на миг. Следом подул резкий, холодный ветер, развевая её каштановую гриву. На голову лавиной обрушился дождь с потоками разбушевавшегося ветра. Как только нога Грейнджер оказалась на опушке Запретного леса, девушка тут же растворилась в пространстве, а Гарри и Рон остались стоять столбом, недоумевая, куда она трансгрессировала.
***
Гермиона появилась, будто из неоткуда, на входе в больницу. Девушка вихрем занеслась внутрь и побежала по узкой лестнице наверх, на ходу обдумывая, слова, которые она ему скажет. Может извиниться, а может просто встанет и будет стоять истуканом, всем своим видом показывая: «я готова тебя слушать». Это сейчас неважно, ей нужно было его увидеть. Не дай, Мерлин, Пожиратели попали в Мунго или ещё что-нибудь похуже, вдруг ему стало плохо? Гермиона оказалась возле дверей его палаты. В коридоре, к счастью, почти не было людей, иначе бы косых взглядов в свою сторону она не избежала. Девушка стояла и едва касалась рукой дверной ручки, медлила, будто обдумывая, а стоит ли? Боялась его реакции, вдруг, он пошлёт её. Так, ладно, главное не думать об этом.
Гермиона неуверенно отворила её и вошла внутрь. На глаза кинулся парень, лежащий возле окна, с другой стороны кровати. Гермиона побежала к нему, слёзы предательски начали стекать по щекам, коленки подкашивались, воздуха категорически не хватало. Более того, она и вовсе, будто перестала дышать. Словно кто-то сжал её грудную клетку, не давая лёгким наполниться кислородом.
Драко лежал неподвижно, положив одну руку на грудь, а второй опираясь о пол. Голова кружилась, все звуки эхом раздавались в его голове. Драко хрипло кашлял и чувствовал, как жизненные силы покидают его тело. Всё тело дико болело, казалось, что швы от Сектумсемпры расходятся. Он чувствовал, как кровь хлынула из ран, в районе рёбер, а во рту появился её тошнотворный привкус.
— Др-ако, — вымолвила Гермиона, падая на коленки перед ним. Казалось, что она в один миг лишилась всего своего словарного запаса. Пропал дар речи, слова застревали поперёк горла, царапая, словно лезвием. — Драко, я... Это я виновата, — всхлипывая, и всматриваясь в его потускневшие серые глаза, сказала она. Драко сглотнул поступающий к горлу ядовитый комок крови.
— Драко, не оставляй меня, слышишь? — взмолила она, схватив его за воротник рубашки. Они снова оказались близко, а их лица в нескольких сантиметров друг друга.
— Грей-нджер, — хрипло позвал он её.
— Я позову врача, ты только не закрывай глаза, — умоляла она, рукой проводя по его слипшимся волосам.
— Нет, — Драко взял её за запястья, удерживая рядом. Гермиона затаила дыхание, нижняя губа дрожала, а на самой девушке не было лица. Будто бы она увидела самый большой страх перед собой. Страх...Он ходил за ней по пятам, начиная с битвы за Хогвартс, заканчивая этой больницей, где вершились их судьбы.
Мерлин, Драко...Если с ним что-нибудь станется, я не переживу.
— Гре-йн-джер, я люб-лю тебя.
— Я тоже люблю тебя, Драко!
Это было последней каплей. Грейнджер обхватила руками его торс и прижалась к нему. Она зарыдала, душераздирающе заплакала. Он пообещал когда-то себе, что если она и будет плакать, то только от счастья. Драко не мог смотреть, как Грейнджер убивается. Его Грейнджер, чёрт возьми, сидит у него в ногах и безудержно рыдает. Как же хотелось приволочь её к себе и обнять, чтобы она перестала всхлипывать, и уткнулась в его плечо.
— Пообещай, мне Гермиона, что будешь продолжать жить дальше за нас двоих. Я люблю тебя и хочу, чтобы ты была счастлива, — шепотом, более-менее внятно попросил Драко. Гермиона застыла. Подняла голову и посмотрела на него отёкшими от слёз глазами.
— Драко, я, — начала Гермиона, перестав всхлипывать, — беременна. — Драко застыл в немом шоке. Мир перевернулся с ног на голову. Дай, Мерлин, ему сил, он бы показал ей, насколько рад этой новости. Он бы подхватил её на руки, закружил, как кружатся снежинки в тихом вальсе, и повалил на кровать, раздевая. Миллион и один раз прошептал бы в губы, насколько он счастлив и насколько любит её. Иметь возможность быть рядом с любимой девушкой, а ещё и иметь ребенка от неё — очень дорогого стоит. Но он не мог. К сожалению, он не мог даже на словах описать свои чувства к ней.
— Я рад, — сказал Малфой и попытался улыбнуться, что было не так уж и легко.
— Я назову его Драко, если это будет мальчик, — трепетно прошептала она, поглаживая его ладонь и смахивая собственные слёзы. «Если не умру от любви» — в мыслях добавила Гермиона, не решаясь сказать это в слух.
Драко послал ей молчаливую улыбку, которая говорила о многом. Она была не менее очаровательней предыдущих, хоть и не такой широкой, только вот глаза были грустными. Это последнее, что он успел сделать, прежде, чем душа навсегда покинула тело. Перед глазами всё поплыло, образовалась тягучая, белая пелена. А потом свет. Белый, такой яркий свет, который засасывал его разум в свои объятия.
— Драко...Драко!!! — закричала Гермиона, взяв его голову в свои руки. — Драко, прошу тебя, открой глаза!
Последний выдох. Гермиона была настолько близко к его лицу, что почувствовала его последний выдох. Он выдохнул чуть ли не ей в губы. Кажется, что-то внутри обломалось. Обрушился тот шаткий мост, который ограждал две стороны. Сторону, где её внутренним миром правили разум и логика, и сторону, где правило безумство. Гермиона заметила в его руке маленький свёрток пергамента. Аккуратно взяв его дрожащими руками, она принялась читать.
«Грейнджер, я так боялся, что не успею сказать тебе это лично, боялся, что ты не придёшь. Если ты читаешь это, значит меня нет в живых. Хочу чтобы ты знала: ты единственная, кого я смог полюбить больше жизни. Если бы я знал...я бы сказал тебе эти слова раньше. Прости меня за всю ту боль, что я причинил тебе за те семь лет. Я надеюсь, ты будешь жить дальше и лишь с улыбкой вспоминать меня и наши счастливые моменты. Я люблю тебя»
Спустя несколько секунд, после того, как она краем глаза коснулась последних строк — пергамент превратился в пепел.
Он любит её. Подумать только, Драко Малфой любит её. На душе разлилась приятная теплота, которая тут же сменилась болью. Гермиона не оставит его смерть безнаказанной, она просто не сможет жить без него. Да, она обещала, но ведь он тоже не выполнил своё обещание? Следующая идея мигом въелась в её сознание, также быстро, как и пришло решение того, что эта идея будет воплощена в реальность. Ясно было то, что это огромный риск, и неизвестно чем это обернётся. От этого внутри бурлил страх. Скорее бурлил бы, если Гермиона ещё была бы способна хоть что-то чувствовать. Грейнджер уверенно поднялась на ноги, стирая с лица последние следы слёз. На лице блестела решительность, а в глазах искры, словно плясали чёртики.
— Бомбарда! — воскликнула Гермиона, направив палочку, и разнося в пух и прах балкон и окна.
***
Гарри пил тыквенный пунш, попутно листая "Пророк". Рон сидел рядом с другом, поедая куриные крылышки, всё в тех же подземельях, где и час назад.
Мальчики, увидев перед собой только что появившуюся Гермиону, мягко говоря, опешили.
— Гермиона? Как ты здесь оказалась? — спросил Рон, уставившись на неё, как если бы здесь вдруг оказался сам Волан-де-Морт. Гарри от неожиданности поперхнулся пуншем.
— Защитные чары сняты, — сухо ответила она, даже не смотря на них.
— Гермиона, ты...
— Я иду к Волан-де-Морту. Вы знаете, где он? — перебила она Гарри.
— Да какая муха тебя укусила? — вспыхнул Гарри.
— Ясно. Вы не собираетесь мне помогать.
***
Гермиона оказалась на пороге величественного Малфой-Мэнора. Не долго думая, девушка вошла внутрь. Её окружало огромное количество старинных картин, высокий потолок, аристократическая мебель в сдержанных холодных тонах, мраморный пол и колоны из чистого мрамора. Девушка прошла вдаль особняка, который по размерам напоминал ей Хогвартс. Стук каблуков эхом разносился по поместью. В огромной, просторной гостиной, в ядовито-зелёных тонах, за большим столом, выполненным из чёрного дерева, сидели Пожиратели и о чём-то возбуждённо болтали. Тёмный Лорд сидел по центру, одной рукой поглаживая своего питомца, а другой постукивая в такт по столу. Складывалось впечатление, что ему нет совершенно никакого дела до беседы его приспешников. Гермиона показалась в дверной проеме, что не осталось незамеченным. Тёмный Лорд окинул её удивлённым взглядом, полным заинтересованности, а на лице расплылась широкая ухмылка, не грядущая за собой ничего хорошего. Наверное, если бы у него были брови, они бы тут же взмыли вверх.
— К нам пожаловали гости, господа, — сказал он довольно тихо, охотно поднимаясь со своего места. Пожиратели обернулись и также удивлённо уставились на гриффиндорку. Вздёрнутый вверх подбородок, острый взгляд, сжатые губы — говорили за неё. Грейнджер не боялась, страх уже давно покинул её, ещё тогда, когда она впервые в своей жизни намеренно разбила окно. За окном всё ещё шёл сильный ливень, что было хорошо слышно даже в поместье. Дождь — как раз то, что ей сейчас необходимо. Ах, если бы холодные капли грозового дождя могли снять всю ту боль и агонию в её душе. Когда-то в детстве маленькая Гермиона очень любила наблюдать за тем, как большие и маленькие капельки стекают по оконному стеклу. А мама ей говорила: «Это небо плачет».
Гермиона Грейнджер достала палочку и направила её в сторону тёмного Лорда. Тот подавил рвущейся наружу смех.
— Что тебя привело сюда, подружка Поттера и девушка предателя? — поинтересовался Лорд, даже не направляя на неё палочку. Ему жуть, как интересно было наблюдать за этим спектаклем.
Одно лишь упоминание о Драко, заставило сердце Гермионы биться чаще, но она не подала виду.
— Я пришла убивать!
Гермиона мысленно удивилась, как с её уст слетели эта фраза. Гермиона Грейнджер — когда-то давно прилежная ученица, любимица всех учителей, пришла убивать. Смех, да и только! Гермиона, та самая, которая в далёком прошлом не могла даже таракана прихлопнуть без угрызения совести, сейчас стоит, смотрит в лицо своей смерти и хочет убивать.
— Меня несомненно радует твоя жажда крови. Не уж то ли мисс Грейнджер решила вступить в наши ряды?
— Я жажду твоей крови, Волан-де-Морт! — воскликнула она. Ледяной, синий луч вылетел из её древка и стремительно направлялся в оконные витражи. Звук битого стекла сквозняком прошёлся, пронизывая слух.
— Гермиона, что ты творишь?! — услышала она знакомый голос. Сзади стоял Гарри и пожирал её тяжёлым взглядом, ожидая ответов. Ошарашенный Рон осматривался по сторонам.
— Крушу Мэнор к чертям, а что, невидно? — съязвила Грейнджер и снова повернулась к Лорду, сверля его взглядом, будто пытаясь просверлить дыру насквозь.
Гарри боковым зрением видел реакции Пожирателей. Кто-то смеялся, кто-то с любопытством наблюдал. Беллатриса Лестрейндж безумно смеялась, а на Нарциссе Малфой не было лица.
— А вот и мистер Поттер нарисовался, — ликовал Волан-де-Морт, в предвкушении неминуемой битвы.
— Я тебе сразу сказал, она не в себе, — шепнул Рон другу.
— Ты даже не боишься произносить моё имя, грязнокровка? — добавил тёмный волшебник.
— Я больше ничего не боюсь, — отрезала Гермиона, не опуская палочку. — Ты убил того, кто был мне дорог. И я пришла убить тебя. Пускай, у меня это не получится. Плевать! Я попытаюсь, а если нет — можешь убить меня. Давай, ну же? Можешь мучительно и долго пытать меня Круцио, а можешь кинуть Аваду — мне абсолютно всё равно. Ты убил того, ради кого я жила, и теперь я не боюсь смерти.
Гермиона говорила твёрдо и уверенно, чтобы ни у кого не было сомнений в серьёзности её слов. Она не плакала, слёзы уже давно перестали течь из её карих глаз. А сами глаза уже не были такими волшебно-карими. Гарри и Рон стояли, не в силах двинуться с места, не веря в её слова. Наверное, они бы скорее поверили в то, что кто-то выпил оборотное зелье, притворившись их подругой, нежели в то, что Гермиона любит Малфоя.
— Любовь, — мечтательно протянул тот-кого-нельзя-называть, — волшебная штука. Что она творит с людьми... — задумчиво говорил он.
Безумие...чистого рода безумие.
То самое, которое, словно сирены потянуло её на дно, выплыть из которого уже невозможно.
Последнее, что пронеслось у неё перед глазами — это зелёный луч света и яркая вспышка. Сначала было больно, а потом — пустота...такая тягучая и молчаливая. После неё наступило чувство безмятежности и блаженства, сопротивляться которым она не собиралась...