16.
— Нет, я его убью! Мерлина ради, убью! — восклицал разгневанный мастер зелий, смазывая каким-то светло-зеленым веществом посиневшее запястье Грейнджер — последствие весьма эпичного расставания.
— Он всё ещё остаётся моим другом, профессор...
Гермиона хотела добавить, что поэтому она не хотела бы его смерти, но Снейп так грозно сверкнул чёрными омутами глаз, что она решила не продолжать.
Поленья в камине уютно потрескивали, за окном лавандовые сумерки окутывали кружевной вуалью похолодевший вечерний лес, а в покоях профессора зельеварения было тепло. Белесый холод подземелий отступил перед теплом объятий. Может быть, в этом и было настоящее счастье.
— Больше не болит? — спросил Северус, надавив на то место, где некогда синели болезненные синяки в форме пальцев невоспитанного гриффиндорца.
— Болит! — ойкнула Гермиона. Снейп надавил довольно сильно, надо сказать.
— Потерпите! — он злился и злился.
Волосы растрепались, сюртук, расстегнутый на три верхние пуговицы, был надет на голое тело и вторил двусмысленности всего его образа. Он так и кричал о том, что у мрачного зельевара появилась подружка.
Гермиона же сидела в помятой рубашке Снейпа. Довольная, румяная и с торжествующим видом победительницы.
— Уберите эту улыбку с Вашего лица.
— Почему?
— И отдайте мне наконец рубашку!
— Не отдам! — девушка хлопнула в ладоши и соскочила с дивана. -Попробуйте поймать! — её сердце было готово выпрыгнуть из груди.
Всё так невообразимо переменилось. И счастье казалось таким реальным, таким близким...
— Не играйте со мной, мисс Грейнджер... — напускная угроза, перемежающаяся с с сарказмом и невероятной — гипнотической — силой его баритона.
— Ну не знаю, профессор, идея подразнить Вас кажется мне такой соблазнительной...
Смелость. Уверенность. Расплескивающаяся радость. Все это переполняло Грейнджер. Она просто фонтанировала.
Снейп с грозным видом поднялся с дивана и направился к Грейнджер. Руки тяжело легли на её талию, и он уже хотел осуществить задуманное, властно привлекая девушку к себе, как огонь в камине шумно полыхнул ярко-зелёным пламенем, и оттуда с поразительной грацией вышел Альбус Дамблдор, поправляя серебристые очки-дольки.
— Добрый вечер, — невозмутимо поздоровался директор.
Глаза Гермионы наполнились ужасом, и девушка оцепенела. Снейп же секунд пять смотрел на коллегу, судорожно моргая и надеясь, что все ему просто привиделось. Но мягкий голос старого волшебника развеял надежды
— Чудесно выглядите, мисс Грейнджер, — Дамблдор окинул её взглядом и одобрительно усмехнулся.
— Лимонную дольку?
— Что Вы здесь делаете?! Убирайтесь! — Северус вскипел. Этот старый маразматик лез в его личную жизнь!
— Не злись, мальчик мой. У меня к тебе дело...
— Не притворяйтесь невинностью! Я уверен, что Вы обо всем знали! Или во всяком случае догадывались!
Эта тирада праведного гнева продолжалась бы и дальше, если бы Снейп вдруг не вспомнил, что Грейнджер стоит в одной рубашке на голое тело.
— Марш в комнату! Переоденься! Сейчас же!
Гермиона сорвалась с места, молнией скрывшись в спальне.
— Северус, ей очень даже шла твоя рубашка, — чуть насмешливой протянул Альбус.
— Замолчи! Зачем ты явился?
— Просто пришёл осведомиться, как идут твои дела с мисс Грейнджер...
— Как давно ты знаешь?
— Почти с самого начала! — Дамблдор улыбнулся с чисто детской радостью в глазах, как будто он первым добрался до спрятанного клада.
— Старый интриган... — ворчал Снейп. — И это всё?
— Нет. Я хотел напомнить тебе, что завтра ты будешь проводить занятия по защите от темных искусств у седьмого курса Гриффиндора, поэтому будильник тебе надо поставить на семь утра, мальчик мой.
— Напомнить?! Я первый раз об этом слышу!
— Я тебе разве не говорил? — с наигранной невинностью захлопал глазами старый волшебник. — Ну тебе ведь все равно это не доставит большого труда.
— Радуйся, что в соседней комнате есть свидетель, иначе я бы за себя на ручался... — опасно прошипел Северус, сузив глаза.
— А теперь серьёзно, Северус, — Дамблдор опять поправил очки, которые и так идеально сидели на его чуть крючковатом носу.
— Ну что ещё! — Снейп раздраженно скрестил руки на груди, плюхнувшись на диван, как недовольный подросток. Такое поведение ему было, мягко сказать, не свойственно.
— Что ты собираешься со всем этим делать?
— О чем ты?
— Мисс Грейнджер девушка, а не твоя игрушка, — просто сказал старый волшебник.
Снейп на это лишь самодовольно усмехнулся.
— Ты ведь её не любишь, — на лице Альбуса было то странное выражение, которое нельзя прочесть и определить истинные мотивы вопроса. — Прекрати это.
— Ну у тебя и перепады настроения, — заметил с мрачным сарказмом Снейп.
— Ты знаешь, что я прав, — последний раз загадочно сверкнув бирюзой глаз, Дамблдор молчаливо исчез в камине, оставив Северуса в путах угрюмых сомнений и размышлений.
Гермиона же в соседней комнате тихо ждала, когда её профессор вернётся.
Время таинственно остановилось.
***
Изначально в его план входило просто заставить Северуса обдумать рациональность этих отношений, но потом его намерения приобрели ещё одну задачу — мастер зелий должен был осознать, что значит для него мисс Грейнджер и что значит её потерять, ведь она единственная, кто обратил внимание на зельевара. В одном Снейп был действительно прав: Дамблдор настоящий старый интриган.
***
Снейп поддался манипуляции Дамблдора и действительно это прекратил. Они расстались тихо: без криков, без слез и без оскорблений. Гермиона принялся свой конец спокойно и рационально, точно заранее была готова к такому исходу. Но жизнь теперь для девушки значила ровно то же, что и в начале осени — серое уныние.
Во время серьёзного разговора Снейп был подчёркнуто холодным, но его большая тёплая ладонь непроизвольно сжималась на ладони мисс Грейнджер.
Гермиона окончательно потерялась. Жизнь, кажется, не имела более смысла. Снейп подарил ей впечатления, краски, чувства, но всё оказалось эфемерным и быстро улетучилось. Как только они расстались, как только она вышла из его покоев и холод подземных коридоров окатил её щеки,
Грейнджер поняла: она любит Снейпа. Это не просто увлеченность или симпатия, а самое настоящее чувство, которое было призвано разжечь в девушке огонь жизни, а теперь будет медленно сжигать её изнутри.
Снейп же ощущал горечь. И тоску. Тоску по этой легкой лаванде в воздухе, которая ещё долго витала в гостиной после каждого её визита.