Глава 3
Этим вечером обстановка куда радостней глазу. Свет горел бесперебойно, лампа светит мягко. Стулья обвиты красной тканью, пережившей наверное лет 30. За столом все члены семьи и одно пустующее место. В маленькой узкой комнате почти всё место занимал стол сверху которого скатерть белая и нежная, требующая особой бережности.
Все сидели в ожидании за столом. Ужин уже приготовлен, а на часах только 7 вечера. Младшие дети сонные ждали.
Где-то в пол восьмого открылась дверь и в неё вошёл силуэт крупного мужчины, чуждый по своей редкости. Мы сидели и ожидали чего-то.
Мужик зашёл и без лишних слов сел за стол
— Ты бы ещё в девять часов явился - заворчала мама, устало взирающая на рать.
— Мне нужно было подогнать поезд?
Советский Союз сел на пустое место и старая женщина вновь порхала вокруг стола, что-бы наложить каждому чудом тёплую порцию и разлить киселя или его подобие. Наверное это кисель. Началась симфония голодных детей, цокотящих тарелками. Посреди разговора вновь встрял отец
— Ко мне нет никаких вопросов?
Не было понятно о чём он спросил и с каким тоном, но спросить что тато имеет в виду было табу. Скажут тупой, либо, что хуже, начнёт объяснять так, будто это что-то лежащее на поверхности.
— Конфеты для вас лежать будут на кухне.
Комната заискрилась сияющими глазами, но никто не рыпался. Единый коллективный разум знал, сейчас ценно молчать. Но кажется союз прибыл в хорошем настроении и хотел болтовни, пусть даже и пустой.
— Ну а ты, Екатерина, ты норму вырабатываешь?
— Вырабатываю.
Мать не разделяла душевного настроя, хотела просто поесть.
— И дома убираешь.. ?
— Как видишь.
Женщина выглядела куда старше, чем на самом деле. Её светлые прядки уже почти стали седыми, уже как минимум треть, если приглядеться. Много морщин, а смотря на ее некогда нежные руки плакали гитаристы. Пахла она всегда той же водой, которой она моет полы, чем-то цветным и выпеченным.
— Сыновья на тебя не кричат?
— Нет, не кричат.
С женой Сова не хотел уже болтать, переключился на другого, своего преемника.
— РСФСР, ну а ты?
— Ну а я, что?
— Ты можешь прямо сейчас отжаться 15 раз?
— Нет.
— Почему?
— Я ем.
Пару раз Россия стукнул вилкой по тарелке.
— А я могу 15 раз отжаться еще еду не дожевав и вновь вернуться за стол. Плохо у тебя всё!
— Гипербола это называется, батька.
— Не преувеличение это, а суровая правда. Хочешь, хоть щас это сделаю?
Огромный этот мужик с двумя подбородками, полученными больше из-за осанки, чем от жира, уже встал со стола, под ним содрогнулся гнилой пол. Кое-какие формы у него прослеживались, но складок на заднице у него было точно не меньше десяти.
— Тебя никто не просил.
— Не понимаешь ты ничего. Революцию тоже никто не просил, но живём то мы сейчас лучше!
Украина ковырял тарелку. Вместо наблюдения происходящего представляет, как лицо отца, молодого между прочем мужика, становится красным и надутым когда он встаёт в планку. Минут через 20, делает 15 отжиманий и съедает конфеты, запивая водой из канализации.