12. Горнолыжный курорт
— ЭЙС —
Я проснулся с желанием сдохнуть.
Спина и шея затекли так, словно я всю ночь таскал брёвна. Чёрт бы побрал этот пол. И этот номер. И моё благородство тоже.
С трудом разлепив глаза, я привстал и попытался хрустнуть шеей. И хруст действительно раздался, но такой громкий, что мне показалось, я случайно сломал себе шейные позвонки. Зашибись. Не хватало мне заработать инвалидность. Потом я потянулся и хрустнул уже спиной. Да уж, куртка — не самый лучший способ смягчить пол для сна.
Я провёл рукой по растрепавшимся волосам, чтобы хоть немного их пригладить, и взгляд невольно упал на спящую Милу. А затем я потянулся к телефону и посмотрел на отображающееся время. 08:12. Я думал, Милана выспалась и уже проснулась. Учитывая, что это не она провела всю ночь на полу.
На самом деле, я ожидал увидеть разъярённую фурию, готовую продолжить вчерашнюю ссору. Она бы снова высказала, какой я придурок и что мой поступок ничего не значит для неё.
Но вместо этого передо мной лежала совершенно другая Милана.
Она свернулась калачиком под одеялом, прижимая к себе подушку, как плюшевую игрушку. Светлые волосы с розовыми прядями, обычно собранные в косички, рассыпались по подушке. Одна прядь упала ей на щеку, и она забавно сморщила нос во сне, пытаясь сбросить её. Губы были слегка приоткрыты, и она тихо посапывала, что-то бормоча себе под нос. Кажется, ей снился какой-то хороший сон.
Надеюсь, я.
На лице не было и следа её обычной надменности и раздражения. Она выглядела сейчас беззащитной. И даже, чего уж там скрывать, милой. Такой, какой я её знал когда-то.
Меня вдруг охватило странное чувство. Желание встать, подойти поближе, коснуться её. Наверное, такое происходит автоматически, когда видишь что-то милое. Кого-то вроде котёнка или щенка. Обычно всегда хочется затискать.
Я яростно подавил это нелепое чувство, отвернувшись. Но, как бы я ни старался отвлечься, мой взгляд снова и снова возвращался к ней. Она так забавно подёргивала ногой во сне, будто танцевала какой-то странный танец. Это было нелепо, смешно и... чертовски умилительно. В жизни она всегда показывает себя бесчувственной и серьёзной. Сейчас же, когда она не контролировала себя, она выглядела совсем по-другому.
Я стиснул зубы. Нет, пора бы с этим кончать. Иначе я окончательно потеряю остатки разума.
Встав с пола, я подошёл к зеркалу. На моей щеке образовалось несколько полосок. Видно, я так усердно пытался заснуть на этом проклятом полу, что отпечатал на лице текстуру ковра. Замечательно. Выгляжу, как побитый жизнью бездомный.
А потом я вытащил из рюкзака зубную щётку и прошёл в ванную комнату. Как хорошо, что она у нас есть... У меня, точнее. Налив в ладони холодной воды, я умылся, стараясь хоть немного взбодриться. Потом почистил зубы. К счастью, здесь имелась зубная паста.
Чёрт, нужно действовать. Нельзя ждать, пока профессор решит нашу проблему. Нужно взять всё в свои руки. Я не смогу ужиться с ней в одном номере. Слишком велик риск разоблачения.
Но первым делом мне нужно раздобыть кофе. Много кофе. А потом уже найти способ, как выселить Милану, к примеру, к той же Фелисити. И желательно, сделать это как можно быстрее.
Выйдя из ванной, я обнаружил, что Милана уже очнулась.
— Доброе утро, Айсейгерт, — ехидно заметила она, едва я показался в комнате.
— Не зови меня так, — раздражённо проворчал я.
— Почему? Ты же называешь меня Лягушкой.
На это у меня аргумента не нашлось. Поэтому я предпочёл проигнорировать замечание и схватился за свой чемодан. Я спал в одежде, поэтому мне необходимо было переодеться.
— Чем думали твои родители, когда давали тебе такое имя? — продолжила Милана.
Я удивился тому, что она решила поболтать. Обычно она всеми силами старалась избежать любого со мной контакта.
— С чего вдруг тебя интересует что-то связанное со мной?
— Просто ищу дополнительную возможность тебя подначить.
Я закатил глаза и вытащил из чемодана джинсы и худи. Выпрямился и выжидающе посмотрел на Милану, ожидая того, чтобы она вышла. Она же смотрела на меня в ответ, не понимая, чего я хочу от неё.
— Собираешься смотреть на то, как я переодеваюсь? — спросил я.
И тогда её взгляд неосознанно метнулся вниз, а потом резко поднялся. Милана часто заморгала, фыркнула и быстро вышла из номера, оставив меня одного. Я усмехнулся, когда понял, что она явно вспомнила о пирсинге. Но ей точно не нужно знать, что я набил его по пьяни.
Это произошло около пяти месяцев назад. Хотя, правду сказать, я мало что помню. Всё произошло во время одной из тех легендарных вечеринок, которые мы устраивали с парнями в доме у Джордана. Шампанское лилось рекой, музыка орала, все танцевали как в последний раз. В общем, обычный хаос.
И на этих самых вечеринках мы частенько попадали в разные передряги. То драки, то гонки на тачках, то какие-нибудь безумные споры, и каждый желал чем-то выделиться. И однажды один из приглашённых придурков, который изрядно подвыпил, заявил, что сделал себе пирсинг. Где-то в интимном месте. И все тут же загорелись этой идеей поспорить на то, что никто из нас не сможет повторить этот опыт. Парень начал заливать про то, как это круто, как это больно, и что это вообще признак настоящего мужчины. А я, уже пьяный в хлам, не хотел ударить в грязь лицом. Особенно после третьей бутылки виски.
Помню, как мы всей толпой пошли в тату-студию в каком-то гетто. Кажется, наводку дал один из пьяниц на вечеринке. Помню, как мне было стрёмно, пока я сидел на специальном кресле, пока мастер — худощавый фанат рок-музыки, — наносил что-то на моего дружка, прежде чем сделать прокол.
Всё это происходило под крики подбадривающих друзей. В особенности, громче всех орал Кенни.
А наутро, когда голова раскалывалась, как будто её били кувалдой, а головка мини-Эйса-Муди ныла, я понял, что совершил самую большую глупость в своей жизни. Но исправлять уже было поздно. Я не желал снова светить своим пахом перед мужиком, так что всё осталось как было. Единственное, что мне теперь приходилось разгребать — уход. Из-за пирсинга там может накапливаться больше грязи, как оказалось. Особенно после того, как «снимешь напряжение», чем я иногда промышлял. Так что в душе я теперь провожу куда больше времени, чем раньше. Этот пирсинг — максимально бесполезная хрень. От него только больше заботы.
Долбаный алкоголь.
После этого дня я больше не пью.
* * *
Ребята собрались в небольшой столовой за завтраком.
Профессор сидел во главе стола и неторопливо интересовался о том, как прошла ночь. Кенни с набитым ртом ответил, что спал как убитый. Я мрачно усмехнулся, позавидовав всем, кто хорошо выспался.
— О, мистер Муди! — заметил меня Бьёрн, когда я подошёл ближе к столу и уселся на свободный стул. — А как вам спалось? Мы так близко к чистому кислороду, посреди гор, что это точно должно было хорошо повлиять на ваше самочувствие.
— Спал как ребёнок, — соврал я, наигранно улыбнувшись. И заметил, как со смешком фыркнула Милана, сидящая прямо передо мной. И тогда я решил её проучить. — Мы с Миланой здорово повеселились ночью. Вы что, не слышали?
У неё от ужаса расширились глаза. Кенни рядом с ней поперхнулся сыром, и шокированная Саманта постучала ему по спине, не отрывая от меня взгляда.
Я не мог удержаться от ехидной усмешки. Забавно наблюдать за реакцией Милы. Держу пари, она сейчас мысленно освежевала меня.
Профессор Бьёрн нахмурился:
— Ну, я рад за вас обоих... кхм... что вы хорошо провели время, — сказал он, стараясь сохранить нейтральный тон. — Не знал, что вы...
— Я имел ввиду, что мы поболтали, — поправил его я. — А вы что подумали?
Мне показалось, все ребята за столом облегчённо выдохнули. Весь универ в курсе нашей вражды, поэтому неожиданное постельное приключение ночью между нами было для всех шокирующих заявлением. Примерно так же они отреагировали бы, если бы им сообщили, что завтра наступит конец света.
— Жаль, — разочарованно вздохнул Шейн. — Была бы новая тема для статьи Фелисити. Правда, Фел?
Саманта шуточно шлёпнула его по плечу, а Фелисити ничего не ответила, и тогда я пожал плечами, изображая полное безразличие.
— Доканчивайте свой завтрак, — подал голос профессор, а потом взглянул на часы на своей руке. — Уже через десять минут начнётся ваша первая лекция. А меня прошу извинить: отойду на пару минут.
Отодвинув стул, профессор вышел из-за стола и покинул столовую.
Я осмотрелся.
Столовая шале была пропитана какой-то спокойной основательностью, которой так не хватало в моей собственной жизни. Я редко обращаю внимание на детали, но тут они прямо бросались в глаза. Большое, панорамное окно во всю стену пропускало мягкий, рассеянный свет, окрашивая всё в тёплые тона. За окном — заснеженный лес, словно из рождественской открытки. Ели искрились на солнце. Каждый сучок, каждая иголочка казались идеально вылепленными. Я никогда не понимал людей, не восхищающихся природой. Как такое возможно?
Стены были отделаны грубым деревом, а вдоль них развешаны старинные фотографии — судя по всему, снимки из жизни этого шале в разные времена. На кадрах — усатые мужчины в вязаных свитерах, женщины в длинных юбках, дети с румяными щеками, играющие в снежки. Все они смеялись, жили, любили... А потом умерли. Всегда так заканчивается.
Столы, как и стены, были деревянными, массивными, словно их сделали на века. На клетчатых скатертях стояли подсвечники с оплывшими свечами.
За другими столами сидели люди. Пара крепких мужчин, одетых в толстые вязаные свитера с традиционными норвежскими узорами, оживлённо обсуждали что-то на своём языке. Я ничего не понимал, но судя по жестикуляции, речь шла о рыбалке или охоте. Рядом сидела пожилая женщина с морщинистым лицом и добрыми глазами.
Я налил себе кофе и почти залпом опустошил чашку. Я не голоден, но для таблетки придётся что-нибудь съесть. Иначе, если я приму её на голодный желудок, не избежать мне раздражения и болей. Поэтому пришлось откусить сэндвич, который стоял передо мной. С тунцом, салатом и каким-то соусом. Интересно, как сюда довозят продукты? На машине? Наверняка это целая логистическая задача, требующая продуманного подходя и часто зависящая от погодных условий. Учитывая, как мы сюда добирались.
— Эй, ты как? — поинтересовался Кенни.
Я поднял голову.
— Нормально.
— Вы с Миланой реально спали... ну, в одном номере?
Его лицо выражало смесь удивления и веселья.
— Я вообще-то тоже тут сижу, — буркнула Милана рядом с ним. — Обсудите это позже, когда меня не будет, о'кей?
— Не согласен, — отозвался Кенни сразу. — Мне любопытно, я не смогу уснуть, не узнав ответ... Если это правда, как вы ещё оба живы? И почему на вас ни единого увечья?
Милана бросила в меня злой взгляд. Я сразу догадался, что зла она на то, что я ляпнул пару минут назад. О том, что мы «повеселились ночью».
О нет.
— Эй, но я же опроверг домыслы этих извращенцев! — попытался оправдаться и защититься я. — Я разве виноват, что они подумали не о том, что я имел ввиду на самом деле?
— Да, виноват! — крикнула она слишком громко. Несколько человек обернулись на нас. Поэтому дальше она продолжила говорить тише: — Ты мог бы ничего вообще не говорить, ясно?
Кенни хихикнул:
— О-о-о. Ну раз Лана в таком бешенстве, значит, всё это было правдой?
— Кенни, заткнись, пока я не запихал этот сэндвич тебе в задницу, — пригрозил я.
— От лучшего друга всё приму.
Я предпочёл сосредоточиться на Милане:
— Всё уже позади, понятно? Я просто пошутил. Не надо мне мстить из-за этого.
Она дьявольски усмехнулась. Для полной картины не хватало разве что рожек над её головой.
— Знаешь, я отозвала от профессора свою просьбу о смене номера.
У меня глаза чуть не выкатились из глазниц.
— Что?..
— Да. Мне понравилось, что ты корчишься на полу, пока я нежусь на кровати. С удовольствием повторю.
— Ты думаешь, что я всегда буду согласен спать на полу? Что мешает мне, как ты и предполагала вчера, скинуть тебя с кровати, пока ты спишь? Сил у меня хватит, поверь.
— Если надо будет, я описаю всю постель, пометив территорию. И тогда ты точно не ляжешь. Нужно ли доводить меня до таких отчаянных мер, подумай.
Кенни едва сдержал смешок, и получился фыркающий странный звук, как будто он задыхается.
Мне невероятно захотелось придушить Милану за тонкую шейку. Но не успел я воплотить задуманное в жизнь, как раздался звук колокольчика. Я повернулся и увидел профессора.
— Время-время!
Ребята засуетились и начали пихать в рот всё, что попадалось под руки. Я проглотил остатки своего сэндвича, запил его кофе и сунул руку в карман, чтобы вытащить пузырёк с таблетками. Но сперва дождался, пока Мила не поднимет свою попу и не исчезнет с глаз моих. Когда же это случилось, я быстро бросил в рот таблетку, а потом запил её чистой водой из графина.
— Ты в норме? — поинтересовался Кенни, встав и чуть наклонившись ко мне.
— Нет.
— Из-за Ланы?
— Я должен убедить Бьёрна выселить либо её, либо меня.
— А почему бы просто не воспользоваться шансом, чтобы улучшить отношения? Может быть, это возможность вам обоим наконец разобраться в том, что между вами происходит.
— Я знаю, что между нами происходит и без этого, Кенни.
— И что же? И когда вы поделитесь этим со мной?
— «Вы»? И давно ты стал дружком Миланы, чтобы она с тобой делилась личными переживаниями?
Его губы расплылись в хитрой усмешке. Это было не к добру.
Но не успел он ответить, как я услышал громкое и почти писклявое: «Наконец-то!» за спиной. Обернувшись, я пожалел о том, что вообще обратил на это внимание.
Милана крепко обнимала этого розоволосого придурка за шею так, как будто не виделась с ним вечность, пока он в свою очередь держал руки на её талии и спине.
Челюсть свело, как от мороза. Я почувствовал, как кровь прилила к лицу. Смесь злости и какой-то глупой, детской обиды скрутила меня изнутри. И я решительно отвернулся, стараясь игнорировать её восторженные приветствия.
— Идём, — сказал я Кенни, вставая. — Осталось пять минут. А нам ещё надо найти место, где всё будет проходить.
Друг кивнул, допил апельсиновый сок и вскочил с места, чтобы не задерживать меня ни секунды.
Когда я проходил мимо Миланы и Рио, стараясь смотреть прямо перед собой, я почувствовал, как она бросила на меня взгляд. Это был короткий, почти неуловимый взгляд, но я его поймал.
Выйдя из столовой, я нашёл Бьёрна и решил поинтересоваться о том, что заботило меня больше всего. Не зря же я притащил свою малышку с собой, преодолев такой путь.
— Профессор, хотел узнать, будет ли у меня возможность прокатиться на местных горах?
Он расплылся в широкой улыбке:
— Разумеется, мистер Муди! Занятия заканчиваются в пять часов вечера, и до ужина ещё остаётся время. Вы можете провести это свободное время со своим любимым снаряжением. Я ещё не рассказывал и не показывал, но у этого чудного шале есть свой горнолыжный курорт с несколькими трассами разной сложности. И они отлично освещаются даже вечером.
Я обрадовался этой новости. Кататься в тёмное время суток даже веселее. Адреналин зашкаливает как никогда. Снег блестит в свете прожекторов, скорость, ветер в лицо... В такие моменты я чувствую себя живым.
— Прекрасно! — воскликнул я.
— И если вам вдруг понадобится, вам выделят оборудование и предоставят инструктора.
— О, ну мне это вряд ли будет нужно, — сказал я, потирая руки. — Но спасибо за ответ.
Я уже предвкушал, как отправлюсь покорять склоны сегодня вечером сразу после занятий.
— Итак, давайте я провожу вас и всех остальных до специально оборудованного под класс помещения, и вы познакомитесь с первым куратором.
Я кивнул, но мои мысли уже были далеко. Я представлял себе, как рассекаю снег, как взмываю в воздух на трамплинах, и всё в груди трепещет.
«Пять часов» — пронеслось в голове.
Когда к нам подключились все остальные, мы направились за Бьёрном по длинному коридору. Деревянные стены были увешаны картинами, на которых были изображены пейзажи Норвегии. Я не очень-то разбирался в искусстве, но пейзажи были впечатляющими. Ледники, фьорды, горы... Всё это выглядело величественно и неприступно. Коридор был довольно узким, и нам пришлось идти друг за другом. Профессор Бьёрн шёл впереди, уверенно направляя нас. Сэм с Шейном, как обычно, не отлипали друг от друга, молчаливая Аврора плелась за Хлоей по пятам, а та выглядела очень взволнованной. Джордан предпочёл всю дорогу проводить пальцем по стенам, рисуя невидимые узоры.
Наконец, профессор остановился возле большой деревянной двери.
— Вот и пришли, — сказал он, открывая её.
Мы вошли в просторное помещение, которое, как он и поведал, было переоборудовано под учебный класс. В комнате стояли удобные стулья, расставленные полукругом, и небольшие столики. На стенах висели проектор и экран. В углу расположилась доска с маркерами.
В центре комнаты стояла женщина средних лет в строгом костюме и с убранными в пучок волосами. Она что-то писала на доске.
— Знакомьтесь, ребята, это ваша сегодняшняя лектор, Астрид Хольм, — представил её профессор Бьёрн. — Миссис Хольм, позвольте познакомить вас с моими студентами.
Женщина обернулась и отложила маркер.
— Доброе утро! — произнесла она, её голос звучал мягко и приветливо. — Рада всех видеть. Меня зовут Астрид Хольм, и я проведу с вами вводную лекцию на тему «Зелёные технологии: вызовы и возможности».
Она окинула нас тёплым, ободряющим взглядом. И вдруг я ощутил некоторый интерес, отодвинув на задний план мысли о вечернем катании. Астрид вызывала какое-то приятное доверие, захотелось выслушать её.
— Но сперва давайте начнём с небольшого знакомства.
Профессор Бьёрн пожелал нам продуктивного занятия, извинился перед лектором и отошёл к выходу.
Астрид тем временем раздала небольшие блокноты и ручки для записей, если мы вдруг захотим проконспектировать лекцию, а затем начала рассказывать о себе. Она говорила увлечённо и интересно. Рассказала о своём опыте работы в сфере возобновляемой энергетики, о своих исследованиях и о своей вере в то, что зелёные технологии могут изменить мир к лучшему.
— Итак, — подытожила она. — Зелёные технологии — это не просто модный тренд, это необходимость. У нас нет другого выбора, кроме как найти способы жить в гармонии с природой. И я надеюсь, что за время этой зимней школы вы сможете узнать больше об этой важной теме и внести свой вклад в будущее нашей планеты.
Я был согласен с каждым её словом и в то же время представил закатывающую глаза Милану. Потому что она всегда была далека от этой темы. Ей бы окунуться с головой в очередную компьютерную игрушку или потратить часы на изучение работы искусственного интеллекта, а не все эти «глупости о природе».
Она здесь только для одного — ради ИИ и умных энергосистем, но не в контексте гармонии с природой, а в контексте «как сделать так, чтобы всё работало быстрее и эффективнее». Я уверен, именно этим она и руководствуется, сидя сейчас, хмуро наблюдая за Астрид, и потирая пальцы, видимо, от нетерпения, когда же это всё закончится. Слушая дальше, я заметил, что Астрид упомянула о системах прогнозирования выработки электроэнергии на основе машинного обучения. В этот момент Милана оживилась, её глаза заблестели. Она быстро записала что-то в блокнот. Я посмотрел на неё, и она, поймав мой взгляд, тут же отвернулась, снова приняв отстранённый вид. Я усмехнулся про себя. Вот оно. Нашла тему, которая её зацепила.
Астрид перешла к обсуждению «умных сетей» и алгоритмов оптимизации. Милана снова оживилась, её рука быстро заскользила по странице блокнота. Было видно, что она вникает в тему, задаёт себе вопросы, анализирует.
Я слышал, она мечтает о создании видеоигры. Может быть, она планирует как-то использовать полученные в зимней школе знания в этом деле.
Когда лекция подошла к концу, на часах показывало 11:20. Мы просидели три часа, выслушивая Астрид Хольм, но я даже не заметил, что прошло так много времени: настолько увлекательно она рассказывала.
— Как тебе Хольм? — поинтересовался Кенни, хрустя пальцами, когда мы вышли из класса на перерыв.
— Очень умная, — ответил я. — И умеет понятно объяснять.
— Но некоторые её слова звучали забавно с её акцентом.
— То, что она отлично изъясняется на иностранном языке, уже круто. Попробуй ты что-нибудь сказать на норвежском без акцента.
Кенни фыркнул со смешком и закинул руку мне на плечо.
— Бро, я просто шучу. Не буду я обижать твою Астрид. Хотя, согласен, она хорошенькая.
Я захохотал.
— Ей лет тридцать пять, не меньше, придурок.
— И что?
— И давно тебя потянуло на женщин постарше?
— После того, как Эми меня бросила, полагаю.
Закатив глаза, я прошёл в зону отдыха и плюхнулся на диван, устало запрокидывая голову.
— Когда мы сможем покататься? — поинтересовался Кенни, не дав мне и минуты побыть в тишине.
Хотя тишины тут практически не было: посетители сновали туда-сюда, как будто приехали не отдыхать, а раздражать своими разговорами и мельканием перед глазами окружающих. Возле камина грелись несколько постояльцев. Как же всё-таки охренительно было вчера, когда все спали.
— Сегодня вечером, после занятий, — ответил я. — Есть вариант ещё встать рано утром, до девяти, но мне больше по душе вечер.
— Одобряю. Тогда я арендую лыжи. Тут ведь есть аренда снаряжения?
— Да. У этого шале свой горнолыжный курорт... Кстати, давай посмотрим, где он и как туда вообще попасть.
Не дожидаясь согласия, я встал и поплёлся к стойке регистрации. Время ещё до следующего занятия у нас было. Я обратился к девушке-администратору:
— Здравствуйте. Хотел узнать, где находится горнолыжный курорт, который принадлежит шале?
Девушка с улыбкой указала рукой на большое окно, выходящее, видно, на задний двор.
— Он находится прямо за шале, — сказала она. – Вам нужно выйти через заднюю дверь и пройти метров двести. Там вы увидите подъёмник и трассы.
— И всё это бесплатно?
— Сам доступ для постояльцев бесплатен, но за прокат различного оборудования нужно будет заплатить.
Я поблагодарил её за ответ, быстро вернулся в номер, чтобы надеть куртку, спустился и направился к задней двери.
Выйдя из шале, я застыл на мгновение, поражённый красотой. Воздух — кристально чистый, морозный — мгновенно проник в лёгкие, но это было приятное, освежающее ощущение. Первое, что бросалось в глаза — это, конечно же, горы. Величественные, заснеженные вершины вздымались к небу. Каждая гора была уникальна, со своими формами и изгибами, но все они были покрыты толстым слоем сверкающего снега. А внизу, у их подножия, простирался лес.
Я поднял голову и посмотрел на небо. Оно было ярко-синим, без единого облачка. Снег хрустел под ногами, когда я шёл по тропинке. Искрился и переливался под лучами солнца.
Сейчас, глядя на это великолепие, я почувствовал, как что-то внутри меня тает. Почувствовал спокойствие, умиротворение. Что-то, чего мне часто не хватает в моей повседневной жизни.
В горах Бозмена всё немного иначе. Здесь я будто в какой-то скандинавской сказке. Чёрт бы меня побрал, как же красиво...
— Эй. — Кенни толкнул меня в плечо. — Ты так засмотрелся, как будто увидел самое красивое голое женское тело в своей жизни.
Я раздражённо пихнул его в ответ, огрызнувшись:
— Не суди других по себе, придурок. Меня волнуют совсем другие вещи.
Я дышал полной грудью, впитывая в себя этот морозный, чистый воздух, наполненный ароматом хвои. Я чувствовал себя маленькой песчинкой в этом огромном прекрасном мире. И мне было так хорошо.
Было бы ещё лучше, если бы Кенни остался в шале.
Пройдя по указанному девушкой-администратором направлению, я увидел то, что искал. Небольшой, но аккуратный горнолыжный курорт. Несколько трасс разной сложности, бугельный подъёмник, небольшое здание проката оборудования. На вершине горы виднелась горнолыжная станция.
Я оценил обстановку. Вполне прилично. Небольшой, но уютный. И, что самое главное, совсем рядом.
— Офигенно, — протянул Кенни, осматривая местность. — Я уже представляю, как круто будет спускаться во-о-о-н оттуда.
— О да, — усмехнулся я. — Уже не терпится.
Мы с Кенни простояли ещё немного, изучая трассы и подъёмник. А потом направились обратно в шале, чтобы успеть на следующее занятие.