Острые края

Дымчатый, словно поглощающий свет камень приковал взгляд, острые грани короны венком обрамляли голову изваяния. Коленопреклонная орда замурованных в камень существ замерла вокруг их группы. Экскурсовод двигалась дальше, ведя их класс в глубь Треклятой пещеры, но Либби не могла двинуться с места. Предводитель, коронованный, словно смотрел именно на нее, хотя взгляд его был застывшим, как и тело. Либби казалось, что тут что-то большее, что-то личное, и она протянула руку в порыве коснуться.

— Не отстаем, — позвала классная руководительница.

— Ай. — Девочка дернулась, выходя из морока, и прижала к груди оцарапанную руку. — Все вы мальчишки такие, — фыркнула она и, показав язык, побежала за одноклассниками.

Гаргульи созданы Богом Жизни, они в разы превосходили человека по силе, выносливости. По легендам, когда их сила почти сравнялась с божественной, Древние и были замурованы в камень. Властные, гордые и единственные, кого Он воспринимал как равных и действительно подобных себе. В Треклятой пещере сохранилось огромное каменное поселение, в остальных местах планеты гаргулий тоже находили, но не в таких масштабах. Говорят, что глубоко под песками пустыни каменных тел в десятки раз больше чем тут, в Таревале. Но к чему мериться тем, что не открыто? Вот у них вековая достопримечательность, сюда съезжаются туристы со всех краев света. Правда, добираться приходится на внедорожниках, по грязи и кочкам, долгих шесть часов, а потом еще два в гору пешком почти до самой вершины. Но это того стоило, хотя многие одноклассники Либби считали это глупостью: проделать такой путь и ради чего? Каменные статуи и в более легкодоступных местах можно посмотреть. «Но то статуи, а это гаргульи, — восхищенно думала девочка. — Они же разумными были, великими, подобными создателю». О местоположении самого создателя достоверных легенд не было. Принято считать, что он покинул этот мир, после того как проклял лучшее, что создавал. Разочарованный и скорбящий. Так что ему никто не молился, предпочитали других богов, тех, которые отвечали.

— Либби, — окликнула ее Сэйла, подруга и одноклассница, — я тебя потеряла, — похихикала девочка, — пошли скорее, там что-то интересное рассказывают.

...

Либ опять снился этот сон. Зачем? Почему? Прошло уже столько лет… Да, экскурсия в средней школе оставила много приятных воспоминаний, но девушка, просыпаясь после него, с каждым годом и недоумевала все больше. Ей надо вернуться в Треклятую пещеру? Это знак? Пару раз, отпуская жертвенный венок в реку, она просила ответов, но их не было. Если нет ответов — значит, это пустое. Или не у тех Богов она спрашивала? Может, они сами не знают? Но как Бог Морока не может знать о снах, которые сам же ей дает? Поэтому она стала считать, что это в ней дело. Не Морок посылает знаки, а просто ее воображение во время сна играет с ней таким образом.

Весна в этом году выдалась чудесной, даже дождливые дни не омрачали настроения. К тому же в начале года Либ получила диплом и старалась найти работу, близкую к специальности. Так что заполнять резюме и на собеседования она ходила от места к месту пешком. Славные родители Либби не торопили ее, говорили, что она должна найти то место работы, куда захочет возвращаться каждый день. Девушке уже приглянулось одно место. Правда, нужен туда не подмастерье-оценщик, а простой продавец. Впрочем, тоже опыт, с чего-то же нужно начинать. Она артефактор-оценщик, только больше второе, чем первое, так как на магистратуру она не поступила. Не прошла по магическому потенциалу. Да и, честно сказать, сложностей много в деле артефактора. Не туда повернешь поток силы, замкнешь нечаянно цепь с непрописанной четко руной и все: если не взорвется, то материал все равно в брак уйдет. А с ее среднем магическим уровнем высококлассного изделия все равно не выйдет.

…

Очень громкие мысли тяжелой тревогой давят в груди. И кажется ему, что он идет, но мышцы ног неподвижны. Иногда он ощущает поток, словно он в нем, и упавшим листком с сухого дерева несется сквозь брызги воды. Иногда дно становилось выше него: такое несравнимое ощущение груза всего мира на плечах, и давило еще ниже в беспредельную глубь. Кто он? Где он?

…

— Либбит?

— Просто Либ, — улыбнулась девушка работодателю. — Мне нравится ваш магазин, — в который раз повторила она.

— Так вот, Либ. — Уже старенький мастер снял очки и поднял от резюме взгляд. — Вы очень амбициозны, не так ли?

— Нет, что вы, если бы так, то разве я бы пришла на собеседование к вам? — полушутя ответила она, сегодня у нее было прекрасное настроение. — Я здраво оцениваю себя, поверьте. Ну, вот была бы я амбициознее, чем есть, то хотела бы всего и сразу, но сейчас моя цель — это стартовый опыт. Мне хочется узнать весь процесс, набраться опыта, — убеждала она. — К тому же мне важен коллектив, место, условия. Без опыта меня бы взяли в низкопробный салон, сразу на должность подмастерья. А толк? Если репутация этого салона хуже некуда.

— И все-таки такая молодая, — не сговаривался мастер. — Чем же коллектив привлек? Тут я старый, Арти тоже в возрасте, Элли вон какая. — Девушка услышала и манерно поджала губы. — Только если Отос вас, молодую, и привлек? — хмыкнул он.

— Так он же второй кассир, у нас смены не будут совпадать, зачем бы мне ради него если? — Либ правда не смотрела на молодого кассира. — Чувствую я, место это словно мое, знаете же, как оно бывает.

— А я чувствую, что это движет вами неопытность, стоит вам отстажироваться пару дней, как пелена спадет и все. — Он еще раз хмыкнул, но расстроенное лицо Либ пошатнуло его упертость. — Ладно вам, не расстраивайтесь, — он вздохнул, — такая боевая минутой раньше была, а сейчас в слезы?

— Не в слезы, — но ее голос предательски дрогнул.

— Завтра приходите, Либ, так уж и быть, но если и месяца не отработаете, то с вас шоколад к чаю, а если отработаете, то с меня прибавка, договорились?

— Договорились, Августий Фандратович! — Либ от радости чуть ли не запрыгала на стуле, прижала сумку к груди, из последних сил сдерживая восторг. — Я правда не подведу!

Либ так быстро вышла из магазинчика «Фандрат и его амулеты», что еще полпути почти бежала, словно старик Августий может догнать и забрать свои слова назад. Окрыленная и взбудораженная она резко затормозила у телефонного аппарата. Закинув три монеты, как раз на десять минут, Либ набрала номер, нетерпеливо постукивая носком туфли.

— Мамуль? Мамуля! Привет, — от радости голос ее был звонким, — завтра у меня стажировка, представляешь? Ну да, не туда, куда планировала, но уже что-то. Знаешь, чья эта барахолка? Нет, ты угадай. Нет. Не-а. Это центральный магазин Фандрата. Да! Там и правда работает его сын, представляешь? Ой, спасибо, мамуль, расскажи папе, расскажи сейчас. Хочу услышать его реакцию, еще есть минут шесть, давай скорее…

Потом Либ непременно решила заглянуть к подруге на чай, ведь и там надо похвастать. Киллит была ее одногруппницей с колледжа и жила уже вместе с парнем, как раз недалеко от съемной квартиры Либби. Скорее всего, они и подружились из-за того, что с первого курса домой и на учебу ходили вместе, в целом же общего у них было немного.

— Либби, — улыбнулась Киллит, — ну, заходи, заходи. Что такая счастливая? Рассказывай.

…

Выдох и только затем вдох, чувство холода, непонимания и удушье тревоги. Под ногами крошево камня, и он, разогнувшись в полный рост, как загнанный зверь оглядывался в полумраке. Впереди долгий покатый склон, плотный лес и ясное звездное небо, а позади каменные глыбы изваяний. С его головы соскользнула корона с острыми гранями краев и упала, звонко разнося эхо по пещере. Кто он? Где он?

…

Возвращаясь домой после первого дня стажировки, Либ была уставшей, но довольной собой. Но что-то ей не давало покоя, разрасталось в голове, словно опухоль, и давило. Такое чувство, будто она что-то забыла, что-то важное. Она остановилась в двух шагах от деревянной руны Богини Жизни: то был небольшой постамент, где можно положить дар и помолиться.

— Берегиня моя, Мать-земля, спасибо за судьбу мою. — В ее сумочке, как и у другого уважающего себя человека, был мешочек зерен; она взяла щепотку и медленно сыпала в чашу, та поглощала их в никуда. — Спасибо, что хранишь меня и направляешь. Твоя рука на плече моем дает мне покой и тепло, молю, не убирай ее, держи крепко и веди впредь.

В отличие от Бога Жизни, который создавал плоть, Богиня Жизни имела иную власть. Она как мать шептала своим детям наставления и не давала сбиться с судьбы. Никто не слышал от нее дурного неверного слова. Лишь те, кто слышал, но не понимал, ошибался, губил себя или себе подобного — терял на своем плече ее путеводную руку. И уже Черноба вел тех все дальше в темные степи, на радость Стрибога, который судил таких со всей жестокостью при жизни или уже после и отправлял в преисподнюю к Ниаму.

Последнее зерно упало в чашу и осталось, но Либ в сумрачном вечере не разглядела. Вдохнула глубоко и с облегчением от выполненного долга, с просветлевшими мыслями двинулась к дому.

…

Треклятая пещере была полна молчания, лишь тихие шаги ступали по ее скалистой поверхности. Он ходил между рядов окаменелостей, всматривался в лица, еще не узнавая их. Пытаясь раскопать хоть какую-то мысль в беспробудно застывшем на долгие века сознании. Мужчина, уже долгие часы мучимый жаждой, пока что вспоминал лишь крохи. «Радегаст. Мое ли это имя?» — еще он помнил имя Ругевит и думал: «Брат ли мой Ругевит? Или все чудится мне?». В который раз делая проход между изваяний, Радегаст остановился, темнота не мешала ему видеть, он всмотрелся в лицо камня.

— Руг? Ругевит. — Он точно чувствовал, как все его существо потянулось к холоду камня. — Неужели… — Но новый поток мыслей из неясных воспоминаний всколыхнул сознание. — Он проклял нас. Не пощадил даже детей?

Ругевит, заточенный в камень юноша внешне не старше двадцати, для Радегаста считался еще ребенком, вот только действительно крошечных окаменелостей детей он не находил.

…

На практике, даже работая просто за кассой, Либ пополнила свои знания, полученные в колледже, пожалуй, в разы. И еще раз убедилась, что артефактором ей не быть, подмастерье — вот ее предел, и то хорошего результата ей добиться годами практики. Но она не расстраивалась: почерпнув много нюансов, девушка понимала, что сможет преуспеть именно в торговле; реклама, продажа, оценка спроса — это ей по плечу. Ведь для того чтобы продать товар, в нем нужно разбираться, а для этого у нее были знания.

Настроение у нее было замечательное, после той молитвы Богине Макоши ее перестали мучить предчувствия и сны, связанные с Треклятой пещерой; вот уже почти полгода прошло, и ни разу ничего не привиделось. Странное дело, конечно, Либ и раньше приносила ей дары с просьбами, а результата не было. Но она сильно не задумывалась — сработало и чудесно.

На отпускные в две недели она поехала домой: увидеть родителей и встретиться с одноклассниками. Как раз на эти даты выпадал день встречи выпускников. Тареваль — страна островная, относительно маленькая, но города были разросшиеся и безопасные. В истории их страны многое случалось: и плохое, и хорошее, но сейчас уже седьмое поколение не знает бед. Родной город Либ назывался Рад и являлся туристическим из-за близкого расположения к Треклятой пещере и выхода к океану. Шумный Рад был абсолютной противоположностью Ругу, где, несмотря на множество учебных заведений, жизнь кипела намного степеннее. Впрочем, студенты без труда добирались на электричках в выходные до Рада и там устраивали вечеринки, прямо на теплом белом песке. А Либ, к своему стыду, давно не находила времени повидать родных. Так что все две недели намеревалась провести в Раде.

— Либби, милая! — Ее мать в белом сарафане, с заколотыми наверх волосами выбежала на крыльцо. — Моя девочка. — Раскрасневшаяся от жары и от чувств женщина заключила дочь в объятия. — Как же я давно тебя не видела, как я рада!

— Ой, мамуленька, раздавишь, — смеялась девушка, но сама уткнулась в плечо матери, желая вобрать в себя не хватавший ей родной запах. — Папуля на работе?

— Он придет пораньше. — Светло-серые глаза Фитаи светились счастьем. — Край обещал купить наш любимый торт. Давай мне, помогу. — Ловко выхватив один из чемоданов, свободной рукой Фитая приобняла дочь и повела ее в дом.

Край все-таки опаздывал к ужину, он попал под дождь, летний короткий ливень, но обещанную коробку с тортом купить не забыл. Расцеловал в щеки холодными губами Либ и отправился в душ.

— Он выглядит уставшим. — Либ разрезала торт, пока Фитая грела для мужа ужин.

— А ты не слышала? Неужели я не говорила? Сейчас у него на работе переполох… Правда не слышала? — Она мельком обернулась через плечо и, увидев непонимание на лице дочери, продолжила: — Расследуют кражу статуи из Треклятой пещеры.

— Кражу? — Либ, конечно, не интересовалась новостными газетами. Да и телевизора у нее в квартире не было, только радио, но она слушала музыкальные станции. — А папа там при чем?

Край преподавал продвинутую историю для школьников, которым нужен этот предмет для сдачи экзаменов при поступлении. Помимо этого, он был автором трех учебников, любил и продолжал изучать историю. Находил старые летописи, восстанавливал, читал, встречал что-то новое в древних книгах и вносил нередко дополнения в исторические факты.

— Так ты у нас теперь детектив? — Либ уже узнала часть информации у матери и подняла эту же тему в компании отца. — Я так и не поняла, каким образом кому-то удалось оторвать гаргулью от скалы?

— В том-то и дело, Либби. — Край торопливо доедал спагетти. — Я как сторонник иной версии помогаю следствию. — Фитая налила ему бокал белого полусладкого вина, и он, как чаще всего бывало, когда жена проявляла о нем заботу, посмотрел на нее с любовью. Пригубил напиток и продолжил: — Если бы была у нас возможность переносить эти глыбы, то Треклятая давно опустела бы. Не человека это рук дело. Нет, — мужчина торжественно улыбнулся, — не человека.

— Богов? Они давали знаки? Да и вообще, — рассуждала девушка, — зачем им нужна гаргулья?

— Милая, — его всегда расстраивало, что стандартный учебный план в школах такой узконаправленный, — нет же. — Край часто в свое время пытался привлечь дочь к своим увлечениям, но, поняв, что это ей неинтересно, перестал делать попытки. Сейчас же Либ была заинтересована, так что мужчина пользовался моментом и просвещал: — На месте Коронованного остались осколки камня. Если их собрать, то выйдет цельная оболочка, как скорлупа от яйца. Там и корона его лежала, без окаменения, сияла золотом, грани ее острые, как лезвия, и так преломляют свет на солнце, что… видеть надо, очень красиво.

— Ты считаешь, что он ожил? — Глаза Либ расширились от удивления, и она опустила чашку чая, так и не донеся до рта. — Это же невозможно.

— Как же, как же, — тихо посмеялся Край, — все возможно. Есть предания, у вас же был в школе этот раздел? Вспоминай.

— Ой, пап, да расскажи уже, — отмахнулась Либ; она совсем не помнила, что там они проходили в школе. Современную историю еще знала, а все остальное как мимо ушей прошло.

— Дочка-дочка, — вдохнул он, но не осуждающе, без укора. — Вас же даже на экскурсию водили. Что ты там видела?

— Экскурсию помню, словно вчера там была. — Она не говорила семье о снах, считая это не важным.

— Вот и вспомни: среди статуй не было детей, все они подростки и взрослые. А значит, детей Бог Жизни пощадил, но закупорил их могучую силу. Считается, что их воспитали люди, приняв за обычных детей. Таким образом, у некоторых людей в предках есть кровь другого вида.

— Это как-то не по-божески, — насупилась Либ. — Если скрестить лошадь с зеброй, то их дети будут бесплодны, ибо право создавать иное есть только у Бога Жизни.

— Так, может, это Его задумка, и ничего не противоречит Его воле. — Ему понравилось, что Либ вступила с ним в дискуссию. — Те дети, которые уже были постарше, оставили много рукописей о том, как это было с их стороны. Вот я находил одну такую, датированную третьим десятком нашего века, настоящее сокровище, в палец толщиной дневник. Его владелец говорил о себе не как о человеке, а называл себя и братьев «хоминас». Помнишь, ты в третьем классе была тогда, а я пропустил твои летние каникулы?

— Помню. — Что-то такое было. — И что там? Подтвердилась подлинность?

— Ты что, Либ, рукопись истлела, стоило нам выйти из шахт. — Край грустно сдвинул брови к переносице и стал похож на обиженного мальчишку. — Но мы подозревали, что такое случится, поэтому переписали текст на месте, что сумели.

— То есть уверенности нет? — На ее вопрос отец пожал плечами. — И о чем там говорилось?

— Как тебе уже известно, — естественно, Край не смог себе отказать в удовольствии дать краткую предысторию, — гаргульи стали так называться уже после заточения в камень. До этого их называли просто людьми или как они сами себя — хоминас, только они первое поколение — Древние, а мы второе — Потомки. И наши виды очень похожи, почти идентичны. По сказаниям мы являемся одним сущим, но переработанным существом на другой лад. Древние считались детьми Богов, а как и все дети: вырастая, пытаются стать лучше родителей или просто пойти им наперекор.

— Не все, — перебила Либ и надулась.

— Это путь взросления, милая. — Отец улыбнулся ей, ведь только что дочь доказала его слова, вступив с ним в спор. — Богам нужен был кто-то более покорный, кто давал бы им дань и почет. Вот как мы завели себе кота Тибса, когда ты выросла. — Либ фыркнула на пример отца. — Мы не знаем, кто такие Боги, мы знаем, что их надо слушать и носить им дары, а у Древних был другой путь. Когда пришел момент и они захотели быть сами по себе, решили отказаться от Богов и сами возвыситься, то их наказали. Заметь: не убили, не уничтожили, а наказали. И если раньше Древние не связывали себя с Потомками браком, то вот этим детям, неокаменевшим, им пришлось жить среди Потомков и в итоге создавать с ними семьи.

— Так и к чему все это и то, что произошло в Треклятой? — Либ очень хотелось поторопить отца.

— С веками, я считаю, проклятие ослабло или, возможно, кровь этих Древних в каком-то из Потомков сохранила свою силу и как-то повлияла на ослабшее проклятие. Туристов пещера повидала много, многое что могло произойти. Тут или первое, или комбинация, понимаешь?

Либ понимала, и у нее стало зарождаться скверное предчувствие. А если тот случай с оцарапанной рукой об острые края короны повлиял на воскрешение гаргульи? Что, если по ее вине сейчас очнулся Древний? Что будет теперь? Проверить ведь никак нельзя, был ли у них предок из Древних.

— Если он ожил, вот как ты говоришь, то что по твоим прогнозам можно ожидать?

— На все воля Божья, дорогая, — ответила молчавшая до этого Фитая, она разгадывала в это время кроссворд.

— И это тоже, конечно, — покивал Край. — Но если даже он один такой оживший, то все равно по могуществу равен Богам, нам, людям, с ним не тягаться. Думаю, стоит ему захотеть, и он станет править нами. Боги уже не те, что прежде, а все потому, что мы их зерном кормим, а не как раньше кровью врагов. Вдумайтесь, мои голубушки, раньше что было? А сейчас мы мирная цивилизация. Сейчас даже курицу не зарубишь на алтарь — вандализм. Часть их, как и Бог Жизни, давно молчат, тот же Бог Морока или Берегиня. Думаю, они потеряли интерес к тому, что создавали.

— По твоим словам они жестоки. — Либ не нравилось плохо думать о Богах.

— Не без этого. Но есть у меня и мысль, что они просто оставили это место для Древних, уступили место для своих детей. Конечно, это лишь теория.

— Не нам судить, — уже в качестве рекомендации сказала Фитая. — Край, тебе бы в храм сходить, лишнее болтаешь и думаешь, замолить все твои теории надо, не приведи еще и тебя камнем обратят.

— Вот, Либби. — Мужчина нежно погладил ручку жены, обращаясь к дочери. — Твоя мама — отличный пример второго поколения людей. Не в обиду, Фитая, ты чудо. — Он еще раз коснулся ее загорелого плеча.

…

Он испытал множество забытых чувств, в том числе преобладали: неверие и страх. Чуть позже: осознание и ярость. И когда Радегаст успокоился, он точно понял, что нужно делать дальше. «Кругом лишь люди», — насмешливо подумал он, и широкая улыбка сама растянулась на его лице. Пред ним склоняли голову его хоминас, а в том, что люди падут ниц, можно было не сомневаться.