Пролог
Мы стоим на вокзале. Не могу поверить, что три месяца так быстро пролетели. Но я... даже рада. Не хочу быть неблагодарной, но Маркус эти три месяца был уж слишком внимателен. Я знаю, что он боялся, но в этот раз я не собиралась сдаваться. Так я по крайней мере повторяла себе, когда очередной ночью плакала, уткнувшись в подушку, чтобы не разбудить своего друга.
За лето мы с Маркусом посетили много мест в Нью-Йорке, но я все ещё не рассказывала ему про карту, которую оставил мне Айзек. Мне казалось, что это было чем-то личным между нами, и я совершенно не хотела ни с кем делиться.
Маркус как-то неуверенно стоит и внимательно разглядывает меня, проверяя, в порядке ли я. Но я в порядке. Относительно, конечно. Насколько вообще можно быть в порядке, когда все твои мысли вокруг человека, которого ты любил и который умер?
— Ты точно тут будешь в порядке?
Я вздыхаю. И вот снова.
— Пора перестать уже переживать. Все будет хорошо. Ты провёл со мной три месяца, ты видел меня каждый день. Я буду в порядке. А тебя ждёт Пенсильванский университет. Так что давай, пора покорять ещё один штат, — я подмигиваю ему и пытаюсь сдержать слезы.
Между нами теперь будет расстояние, и хотя ехать всего полтора часа, я буду неимоверно скучать. Мы с Маркусом были неразлучны с трёх лет, а сейчас оба начинаем самостоятельную жизнь. И, наверное, я боюсь, что мы изменимся, или он поймёт, что больше не хочет быть моим другом. От этих мыслей я все-таки не сдерживаюсь, и одна слеза катится по моей щеке. Маркус сразу же замечает это и обнимает меня.
— Мы будем приезжать друг к другу каждые выходные, да?
Я киваю. Конечно, будем. Я бы тратила последние деньги, но приехала бы, потому что не представляю жизни без своего лучшего друга.
Он отпускает меня и смотрит на время. Похоже, скоро прибудет его поезд.
— Пора, — говорит он, и мы направляемся в сторону перрона.
Около путей стоят люди, каждый ожидает свой поезд, и я чувствую сильную грусть от прощания. Прощаться всегда тяжело. И от этого у меня давит в груди.
Поезд до Пенсильвании подъезжает к одному из путей, и я смотрю, как он окончательно останавливается. Мы с Маркусом медленно движемся в сторону дверей. Я чувствую, что мы оба оттягиваем этот момент. Если бы только можно было остановить время, чтобы дать нам чуть больше времени, но в конце концов это же не навсегда. Стоит просто признать тот факт, что мы оба взрослеем.
Мы останавливаемся у поезда в тот самый момент, как открываются его двери, как будто бы намекая, что пора. Да, действительно пора.
Но никто из нас не двигается. Медленно люди обходят нас, заходя в поезд, и я наконец произношу:
— Ну вот и все.
— Не говори так, будто это конец, — он улыбается. — Я приеду уже в следующие выходные.
От этого замечания я тоже улыбаюсь. Он прав. Как всегда.
— Эта неделя будет для меня самой страшной, — произношу чуть слышно.
— Ты же знаешь, что можешь звонить мне в любое время?
Я снова киваю. Я знаю, но не планирую делать это, потому что не хочу, чтобы он переживал.
Я прижимаюсь щекой к его груди и обнимаю за талию. Он крепко держит меня в своих объятиях, и мы стоим так в течение нескольких минут. А, может, и дольше.
Маркус снова поглядывает на время и произносит:
— Теперь уж точно пора.
Напоследок Маркус цепляет мой мизинец своим и, поцеловав в лоб, спрашивает:
— Готова?
— Готова.
Он медленно отпускает мою руку и заходит в поезд. Я стою, четко ощущая пустоту, после того, как он отпускает меня, поэтому крепко сжимаю руку, пытаясь удержать его прикосновение.
Двери поезда закрываются, и поезд медленно трогается с пути. Я продолжаю смотреть, пока он совсем не исчезает с поля зрения.
Я соврала. Я совершенно не была готова.