Спешл: Воздать за предательство.
*Если Вам понравилось, то пожалуйста проголосуйте за часть) Так я вижу актив и Ваш интерес к истории, а так же это помогает в продвижении книги, заранее спасибо)
''Опасен тот враг, который носит личину друга'' - Ребек Гиназск
Порт Парадиза, несколько месяцев назад...
Тёмные волны бились о каменный пирс порта Парадиза, их рёв смешивался с криками чаек и скрипом корабельных канатов. Ночь была безлунной, и только тусклые фонари освещали деревянные причалы, где стояли корабли, готовые к разведке или бегству. Жан Кирштейн стоял у края пирса, его каштановые волосы трепал солёный ветер, а глаза, обычно тёплые, были полны тревоги. Его пальцы сжимали рукоять клинка, но он не был на страже — он ждал. Йелена обещала встречу, и её слова, сказанные неделю назад в таверне, всё ещё жгли его разум: «Парадиз может быть спасён, Жан. Но не с Эреном. Он уничтожит всё».
Жан был солдатом разведкорпуса, одним из лучших, но последние месяцы сломили его уверенность. Эрен Йегер, его друг, его лидер, изменился. Его глаза, некогда горевшие свободой, теперь были затуманены чем-то тёмным, почти нечеловеческим. Жан видел, как Эрен отдалялся, как его разговоры с Микасой становились короче, а его решения — жёстче. Прародительница, о которой шептались в лагере, пугала Жана. Он видел, как Эрен смотрел в пустоту, словно слушая голоса, которых никто другой не слышал. Микаса, всегда верная, следовала за ним, её красный шарф развевался, как знамя, но даже она не могла скрыть тревогу в своих глазах.
Армин, его лучший друг, пытался держаться, но его блокнот был полон сомнений, а разговоры о мире казались всё более наивными. Энни, недавно вернувшаяся из плена Марэ, была загадкой — её холодные голубые глаза иногда задерживались на Армине, и Жан замечал это, но не понимал, что это значит. Саша и Конни, его самые близкие товарищи, всё ещё смеялись у костра, деля хлеб и шутки, но их беспечность казалась Жану хрупкой, как стекло, в мире, где Зик и Марэ готовились уничтожить Парадиз.
Йелена появилась из тени, её высокая фигура двигалась бесшумно, светлые волосы были заплетены, а глаза блестели холодным расчётом. Она остановилась в нескольких шагах, её голос был мягким, но пронизывающим.
— Ты пришёл, Кирштейн, — сказала она, её губы изогнулись в слабой улыбке. — Я знала, что ты не такой, как они.
Жан стиснул зубы, его пальцы сжали клинок сильнее.
— Я здесь, чтобы выслушать, — сказал он, голос был твёрдым, но в нём звучала неуверенность. — Говори. Что ты предлагаешь?
Йелена шагнула ближе, её тень накрыла его. Она достала свёрнутый лист бумаги — карту, испещрённую пометками, и протянула ему.
— Это план, Жан, — сказала она. — Зик может спасти Парадиз. Не Эрен, не его безумная война, а Зик. Он видит мир без стен, без титанов. Но для этого... Эрен должен уйти.
Жан посмотрел на карту, его глаза сузились. Он узнал очертания Парадиза, порты Марэ, линии, обозначающие флот Зика. Его сердце сжалось — это был план вторжения, но Йелена говорила о спасении.
— Ты просишь меня предать друзей, — сказал он, голос дрожал. — Эрена, Микасу, Армина... Сашу и Конни. Они доверяют мне.
Йелена рассмеялась, её голос был холодным, но убедительным.
— Доверяют? — сказала она. — Эрен ведёт вас к гибели. Микаса слепо следует за ним, даже если он станет монстром. Армин мечтает о мире, который невозможен. А Саша и Конни... они просто солдаты, Жан. Они умрут за Эрена, но ты умнее. Ты видишь дальше.
Жан отвернулся, его взгляд упал на тёмные волны. Он вспомнил Сашу, жующую хлеб с её заразительным смехом, и Конни, поддразнивающего её за очередной украденный кусок. Он вспомнил Армина, читающего свои записи у костра, и Энни, стоящую в стороне, но всё чаще смотрящую на Армина с чем-то, похожим на тепло. Он вспомнил Эрена и Микасу, их взгляды, полные любви, но омрачённые тенью Прародителя. И он ненавидел себя за сомнения, но Йелена знала, как найти трещины в его душе.
— Что ты хочешь от меня? — спросил он, голос был тише, почти сломленный.
Йелена шагнула ещё ближе, её рука легла на его плечо, её пальцы были холодными, но хватка твёрдой.
— Будь моими глазами, Жан, — сказала она. — Следи за Эреном. Его планы, его слабости. Передавай мне. Когда придёт время, ты поможешь нам остановить его. И Парадиз будет свободен. Не для Эрена, а для всех нас.
Жан стиснул зубы, его кулаки сжались. Он думал о Саше, которая однажды спасла его от титана, рискуя собой. О Конни, который всегда прикрывал его в бою. Об Армине, чья вера в него была непоколебимой. Об Энни, чья холодность скрывала боль, которую он начал понимать. Но он также думал о Парадизе, о детях, которые могли бы жить без страха, если план Зика сработает.
— Если я соглашусь, — сказал он, голос был хриплым, — что будет с ними? С моими друзьями?
Йелена улыбнулась, её глаза были как лёд.
— Они выживут, — сказала она. — Если ты сделаешь всё правильно. Зик не хочет их смерти. Только Эрена.
Жан знал, что она лжёт. Он видел это в её глазах, в её холодной улыбке, но её слова были как яд, проникающий в его разум. Он кивнул, его сердце сжалось, и он взял карту, спрятав её под куртку.
— Я... подумаю, — сказал он, но его голос уже был тенью самого себя.
Йелена кивнула, её улыбка стала шире.
— Ты сделаешь правильный выбор, Жан, — сказала она. — Ж.К. — это ты. И ты спасёшь Парадиз.
Она исчезла в тени, её шаги растворились в шуме волн. Жан остался один, его пальцы сжали карту, а глаза смотрели в пустоту. Он знал, что пересёк черту, но пути назад уже не было.
Лагерь разведкорпуса, следующая ночь...
Жан вернулся в лагерь на рассвете, его лицо было бледным, но он скрыл это за привычной насмешливой улыбкой. Саша и Конни сидели у костра, деля кусок хлеба, их смех разносился по поляне. Саша заметила его и помахала, её рот был набит едой.
— Жан! — крикнула она, проглотив кусок. — Где пропадал? Конни думал, ты сбежал с какой-нибудь красоткой!
Конни хмыкнул, его глаза блестели.
— Да, Кирштейн, — сказал он, подмигнув. — Рассказывай, где был!
Жан заставил себя улыбнуться, его сердце сжалось от их тепла, но он чувствовал, как карта Йелены жжёт его под курткой.
— Просто проверял периметр, — сказал он, голос был ровным. — Вы же знаете, я не доверяю нашим патрулям.
Саша рассмеялась, её глаза искрились.
— Ты слишком серьёзный, Жан, — сказала она. — Расслабься, поешь!
Она бросила ему кусок хлеба, и он поймал его, его улыбка стала чуть искреннее. Но внутри он чувствовал холод, как будто тень Йелены всё ещё стояла за его спиной.
Неподалёку Армин сидел у палатки, его блокнот был открыт, но перо застыло. Энни стояла в стороне, её голубые глаза следили за ним, но она быстро отвернулась, когда он поднял взгляд. Жан заметил это, и что-то в его груди кольнуло — он видел, как между ними что-то росло, что-то хрупкое, но настоящее. Он вспомнил слова Йелены о том, что Армин слишком наивен, и его кулаки сжались. Он не хотел предавать их, но Парадиз... Парадиз был важнее, правда?
Эрен и Микаса вышли из штабной палатки, их руки почти касались, но их лица были мрачными. Эрен посмотрел на Жана, его зелёные глаза были холодными, как будто он видел что-то, чего не видели другие. Микаса сжала его руку, её шарф развевался, и Жан почувствовал укол вины. Он знал, что их любовь — их сила, но Йелена убедила его, что это их слабость.
— Жан, — сказал Эрен, его голос был резким. — Ты был у порта. Что там?
Жан пожал плечами, его улыбка была лёгкой, но глаза выдавали напряжение.
— Ничего особенного, — сказал он. — Проверял корабли. Всё чисто.
Эрен кивнул, но его взгляд не отрывался от Жана, и тот почувствовал, как пот холодеет на его спине. Микаса посмотрела на него, её глаза сузились, но она промолчала, её рука сжала кулон.
Порт, неделя спустя...
Жан снова встретился с Йеленой, на этот раз в заброшенном складе у порта. Она ждала его, её фигура была освещена тусклым фонарём, а рядом стоял Флок, его рыжие волосы торчали, глаза горели фанатизмом. Жан остановился, его рука сжала клинок, но он знал, что не использует его.
— Ты решил, Жан, — сказала Йелена, её голос был как шёлк, но с ядом. — Я вижу это в твоих глазах.
Жан кивнул, его голос был тихим.
— Я сделаю это, — сказал он. — Но только если ты поклянёшься, что мои друзья выживут. Саша, Конни, Армин... даже Энни.
Йелена улыбнулась, но её глаза были пустыми.
— Конечно, — сказала она. — Зик хочет мира. Ты будешь нашим ключом, Ж.К.
Флок хмыкнул, его голос был полон презрения.
— Не будь слабаком, Кирштейн, — сказал он. — Эрен — угроза. Ты знаешь это.
Жан стиснул зубы, его кулаки сжались. Он думал о Саше, о её смехе, о Конни, о его верности, об Армине, о его мечтах, об Энни, о её скрытой боли. Он думал об Эрене и Микасе, их любви, их жертвах. Но он также думал о Парадизе, о будущем, которое Йелена обещала. И он кивнул, его сердце стало холоднее.
— Я в деле, — сказал он. — Что мне делать?
Йелена протянула ему шифр, написанный на клочке бумаги.
— Передавай нам всё, — сказала она. — Планы Эрена, слабости лагеря. Когда придёт время, ты заманишь его в ловушку.
Жан взял шифр, его пальцы дрожали, но он спрятал его в карман. Он знал, что стал предателем, но он убедил себя, что это ради Парадиза. Ради будущего.
Лагерь, позже...
Жан вернулся в лагерь, его лицо было маской спокойствия. Он сел у костра, где Саша и Конни спорили о последнем куске мяса. Саша заметила его и улыбнулась, её глаза блестели.
— Жан, ты пропустил ужин! — сказала она. — Но я спасла тебе картошку.
Конни хмыкнул, его рука хлопнула Жана по плечу.
— Ты какой-то мрачный, — сказал он. — Что, опять думал о том, как стать новым командиром?
Жан рассмеялся, но смех был пустым. Он взял картошку, его пальцы сжали её, но он не чувствовал вкуса. Он посмотрел на Армина, сидящего с Энни у палатки. Их разговор был тихим, но Жан заметил, как их руки почти касались, как Энни отвернулась, скрывая лёгкий румянец. Он знал, что их связь растёт, и это делало его предательство ещё тяжелее.
Эрен и Микаса стояли у края лагеря, их силуэты были чёткими на фоне заката. Микаса поправила шарф, её пальцы коснулись кулона, а Эрен смотрел на неё, его глаза были полны любви, но и боли. Жан отвернулся, его сердце сжалось. Он знал, что Йелена права — Эрен был угрозой. Но он также знал, что предаёт тех, кто был его семьёй.