В захлой каморке
Чаку страшно.
Это не было новым ощущением. Он чувствовал страх постоянно. Страх перед зрителями, страх перед кукольником, страх остаться забытым в пыльном углу их скромной ветхой каморки.
Раскаты грома снова ударили с новой силой, прямо над их дырявой крышей.
Чак вздрогнул.
- Тучи чернеют. Скоро будет дождь, - прохрипел Удвурд.
Удвурд - самый старый из всех марионеток, и это легко понять по потёртой древесине и отшелушеным лаком. Он давно играет на сцене, намного дольше чем Чак, говорят Удвурд был первым творением Хозяина, но все вопросы о своём создании или их слабые намёки он встречал свирепым рычанием.
Удвурд умный и сильный, но даже он боится Создателя.
Удвурд почётно занимал место на столе напротив узкого окна.
Чак мечтал оказаться на этом месте.
- Дождь, дождь, скоро дождь, - противным голосом завопил ворон сидящий на жёрдечке.
Чак хотел закрыть уши.
Но у Чака не было ушей.
- Ты боишься, Чак? - тихим, трепещущим голоском спросила Лия беспокойно смотря на него.
Их лица всегда были повернуты в сторону друг друга. Может кукольник специально издевался, не давай им возможность смущённо отвести взгляд.
Снова гром.
Чак задрожал.
Конечно у марионеток не бывает дрожи. И мурашки не пробегут по их безобразно изрисованным телам.
Чак часто задавался вопросом, почему он что-то чувствует? Как он может дрожать без нервов и задыхаться без лёгких?
- Нет, Лия, я не боюсь.
В белоснежном разорванном платье с окровавленным подолом она продолжала оставаться милой Лией, что любила слушать пение птиц и хихикает над ворчанием Удвурда.
- Ты прекрасно выступил, но эта роль тебе не подходит. Ты не злодей, Чак, - наверное Лия хотела улыбнуться, хотела показать свою заботу и поддержку, но отсутствие мышц лица, не дали ей это сделать.
Чак часто задавался вопросом, почему он что-то чувствует? Как он может распознавать запах без носа и ощущать прикосновения без кожи.
Но самое главное. Как он может любить без сердца?