Часть 3. Автопортрет
Драко проснулся от скрежета замка — тяжелый металлический звук прорезал вязкую тишину камеры. Дверь открылась с протяжным скрипом, и он сразу понял, что это не время для очередного приёма пищи. В проёме стоял охранник.
— 377 встать!Руки за спину, — приказал он холодным, выученным тоном.
Драко медленно, почти лениво поднялся. Он давно привык к этим процедурам. Привык к скованным движениям, к ощущениям кандалов на запястьях, к тому, что каждый день в этом месте не отличался от предыдущего.
Он встал лицом к стене, вытянув руки назад, и почувствовал, как холодный метал сковывал его запястья.
— Двигайся, — бросил охранник, грубо схватив его за голову вниз и толкнув в спину.
Драко качнулся вперёд, но удержался на ногах. Из всех неприятностей, что ждали его в этом месте, допросы он ненавидел больше всего. Его снова поведут в тот самый кабинет.И он снова будет доказывать, что изменился. Снова говорить, что осознал свои ошибки. Снова ждать, пока ему ответят одно и то же: «Мы вам не верим».
Семнадцать шагов. Резкий поворот. Ещё восемь. Драко не считал эти шаги специально — просто его разум цеплялся за любые мелочи, чтобы не думать о том, что ждет впереди. Охранник, не тратя лишних слов, завел его в кабинет и захлопнул дверь. В комнате, как всегда, ждали двое. Один — из администрации Азкабана, другой — из Министерства магии.
Забавно, но представители Министерства менялись почти каждый день. Всё новые и новые лица, одинаковые в своём высокомерии, в этой наигранной объективности. А вот администрация была постоянной. Те же трое, которые приходили поочерёдно, лишь меняясь местами.
Сегодня снова он. Тот самый мужчина, который был здесь на его самом первом допросе. Он никогда не задавал вопросов. Никогда не комментировал происходящее. Только сидел в углу, молча конспектируя что-то в своём потрёпанном блокноте.
— Мистер Малфой, — голос чиновника из Министерства был холодным, деловым, как и у всех его предшественников. — Разговор будет коротким, но мы надеемся на честность.
Драко молча смотрел на него, не выдавая ни эмоции.
— Как вы считаете, вы изменились?
— Изменился, — коротко ответил Драко, даже не пытаясь сделать голос убедительным.
— Что именно изменилось в вас за срок, который вы уже здесь пробыли?
Он усмехнулся.
— Моё отношение к людям.
— И какое отношение на данный момент вы испытываете к окружающим?
— Довольно лояльное, — бросил он, переведя взгляд на человека из администрации.
Тот, как всегда, просто наблюдал.
— Почему мы должны выпустить вас на свободу?
Драко слегка наклонил голову, будто раздумывая. Потом медленно улыбнулся:
— А почему бы и нет?
Язвительный тон, лёгкая усмешка — он позволял себе это,потому что знал , эти допросы бесполезны.
— Что ж, мистер Малфой, от лица магической Британии мы вам не верим.
Голос чиновника звучал почти скучающе, как будто этот вердикт был предрешён. Он захлопнул свой блокнот с таким шумом, что у Драко на миг сжались кулаки. Сколько раз он уже слышал это? Десятки? Сотни?
Малфой молча встал, склонившись в привычной позе, и уставился в пол. Охранник молча толкнул его в спину, заставляя двигаться. Семнадцать шагов. Резкий поворот. Ещё восемь.
Когда они достигли камеры, Патрик остановился, порылся в кармане и вытащил ключ. И тогда Драко осмелился задать вопрос:
— Патрик, через сколько начинается моя смена?
Он прекрасно знал, что заключённым нельзя говорить без разрешения. Особенно при Патрике. Особенно, когда обращаются к нему по имени. Охранник резко повернулся, его лицо исказилось от раздражения.
— Закрой рот, сучоныш!
Дверь камеры захлопнулась с лязгом, и Драко закатил глаза. Он выпрямился и потянулся, делая в голове быстрые расчёты.
Сейчас должно быть около девяти утра. Допросы обычно проводили перед завтраком. Смена в котельной начиналась в двенадцать. Значит, у него было три часа. Достаточно, чтобы размяться и немного поотжиматься перед тяжёлым трудом.
Он развернулся лицом к стене и начал лёгкую разминку, но внезапно замер. Воспоминания о прошлой ночи нахлынули резко, будто удар в грудь. Было ли это на самом деле? Или это просто сон?
Малфой медленно повернул голову и его взгляд упал в угол камеры. Вчера он, взбешённый и разочарованный, нарушил стерильную, холодную симметрию своей тюрьмы, выскребав небольшой кусок стены. Он помнил, как засунул туда клочок бумаги. Но теперь бумага была снаружи. И не просто бумага. Она была окровавлена.
Драко нахмурился и быстро наклонился, потянув за пергамент. Его размашистый почерк всё ещё чётко просматривался.
Но рядом, не менее размашисто, было добавлено чужое послание. Кровью. «Пошел нахер!»
Малфой всматривался в надпись, чувствуя, как уголки его губ начинают медленно подниматься в усмешке.
— Ну что ж, соседка... Ты умеешь удивлять.
Быстрым шагом он отправился к нарам,засунув руку под матрас и нащупав упаковку с карандашами вытянул пальцами один. Решив что лучше экономить бумагу он мелким почерком,у самого угла листа написал:
—«Перестань орать каждый вечер, от твоих криков результат только один — я не могу спать!»
Скрутив лист в трубочку он уже хотел засунуть его в ту же щель в стене, но остановился.Драко скосил взгляд на прошлую записку, которую все еще сжимал в руках. Кровь уже засохла, оставив на бумаге тёмные пятна.
Нагнувшись, он осторожно поддел пальцем засохшую землю, расширяя крохотную щель в каменной кладке. Работа была кропотливой, но спустя пару минут он всё же сумел сделать её чуть шире. Этого хватит.
Засунув свёрнутый листок бумаги и карандаш в отверстие, он аккуратно протолкнул их по ту сторону стены. Как только импровизированное послание скрылось из виду, Драко быстро сгладил следы своего небольшого преступления, убирая с пола крошки земли. Затем откинулся назад, усевшись на холодный каменный пол, сцепил руки за головой и уставился в потолок. Мысли вновь вернулись к его таинственной соседке.
Кто она? Та, кто не побоялась написать кровью? Что-то в этом вызывало у него странное восхищение. Драко на секунду представил, как бы поступил сам, окажись в её положении. Скорее всего, просто проигнорировал бы записку. Но она... она была не такой. Она отвечала.
Впервые за три года он ощутил настоящий интерес к чему-то происходящему в этих серых стенах. Тайная переписка через узкую щель между камнями — нелепая детская игра, но в этих условиях даже она напоминала глоток свежего воздуха.
Драко усмехнулся, поднеся пальцы к виску, где гулко стучала кровь. Если охрана узнает, что он осмелился проделать дыру в стене, его точно ждет поцелуй дементора. А если узнают ещё и о посланиях?
Он рассмеялся про себя, наблюдая за неровными тенями на потолке. Адреналин хлестал по венам, растекаясь по телу горячими толчками. Словно он ожил. Так и пролежав на холодном каменном полу, размышляя о своей соседке, Драко повернул голову лишь когда тишину разорвал щелчок замка. Дверь камеры приоткрылась, и в проёме появился Стив — единственный охранник в Азкабане, кто не относился к заключённым как к отбросам.
— Малфой, вставай, — коротко сказал он, скрестив руки на груди.
Драко лениво повернул голову в его сторону, но не спешил подниматься.
— Сколько времени, Стиви? — спросил он, всё-таки приподнимаясь на локтях.
— Нам запрещено озвучивать время заключённым, — спокойно ответил охранник, встав в позу ожидания.
— Знаю-знаю... — Драко вздохнул, поднимаясь на ноги.
Он наклонился, вытянул руки за спиной, пока Стив ловко стягивал запястья крепкими оковами.
— Но по моим личным наблюдениям... сейчас около полудня, — не удержался он от размышлений вслух, позволив себе насмешливую улыбку.
Стив едва заметно качнул головой, подтолкнув его к выходу.
— Наблюдательность у тебя отменная. Ты попал в цель.
Драко усмехнулся, идя по коридору и в привычной манере отсчитывая шаги до котельной.
Команда: остановиться. Выпрямиться. Смотреть прямо.
— На этой смене мой напарник Майлз? — бросил он через плечо.
— Угу, — коротко ответил охранник.
Драко закрыл глаза, набрав в лёгкие побольше воздуха, прежде чем Стив распахнул дверь в преисподнюю. Жар сразу же ударил в лицо, опаляя кожу. Внутри было темно, если не считать оранжевого сияния от горящих печей. В воздухе витал запах гари, пота и угольной пыли.
Майлз уже стоял у печи, сжимая в руках лопату. Увидев Малфоя, он даже не удосужился скрыть отвращение — сплюнул на грязный пол и снова принялся за работу.
— Удачи, — тихо прошептал Стив, снимая оковы с его запястий.
Драко не ответил. Просто молча подошёл к лопате, крепко сжал её и, набрав гору угля, закинул его в печь.На удивление, Майлз молчал. Для Драко это было непривычно. Каждая смена, которую им приходилось отрабатывать вместе, неизменно заканчивалась либо словесной перепалкой, либо наказанием со стороны администрации. Но сегодня — тишина.
Малфой искоса взглянул на сокамерника, пока тот продолжал методично закидывать уголь в печь. Майлз Уоррен в свои сорок три года обладал нравом вспыльчивого подростка, который отчаянно пытается доказать свою крутость. Он был толстым, грузным, с влажной, постоянно лоснящейся кожей, как будто покрытой тонким слоем жира. Его уродливое лицо пересекали несколько глубоких шрамов, оставленных либо ударами ножа, либо когтями кого-то, кто в своё время отчаянно боролся за жизнь. Верхнюю губу прикрывали жиденькие усы, нелепо торчащие в стороны, словно кто-то пририсовал их кривыми мазками. На макушке темнела лысина, поблёскивающая в свете пламени, а по бокам головы ещё держались остатки грязноватых, спутанных волос. Даже в такой тюрьме, как Азкабан, среди заключённых существовала иерархия. Самые безбашенные, самые жестокие стояли во главе. И Майлз определённо находился там, среди верхушки.
Драко перевёл взгляд на его робу, желая рассмотреть номер.Когда его взгляд упал на вышитые на ткани цифры, внутри всё похолодело. 999. Малфой стиснул зубы. Это был знак. Или насмешка самого Мерлина. Три проклятые девятки. Те самые, про которые он должен был добыть информацию, чтобы скостить себе срок.
В голове тут же завертелся рой мыслей. Как? Как правильно действовать, чтобы вытащить из Майлза то, что ему нужно? Вряд ли этот урод захочет раскрывать свои секреты тому, кого открыто презирает. Но бездействовать было нельзя. Драко вздохнул и, скрипя душой, произнёс:
— Слышал про новенькую? Говорят, она кого-то убила.
Он почти физически почувствовал, как низко пал. Сплетни. Малфой опустился до того, чтобы заводить разговор с помощью сплетен. Да ещё и с Майлзом Уорреном.
Тот медленно повернул голову к нему. На секунду лопата замерла в воздухе, зависнув над углём. В этот момент Драко представил, как она летит ему в лицо, с глухим ударом ломая нос или выбивая зубы. Но Майлз лишь оскалился, в его глазах мелькнул хищный блеск, а затем он вернул внимание к процессу, с силой бросая уголь в печь. Драко мысленно выругался. Он зачерпнул новую горсть угля, чувствуя, как напряжение зависло в воздухе.
— Уоррен, — Драко сделал ещё одну попытку, чувствуя, как пот струится по спине. — Мы никогда не общались перед тем, как начали плеваться друг в друга ядом. Хотя я знаю, что ты тоже был приверженцем Лорда. Так почему же я тебе так ненавистен? Вроде как мы были на одной стороне.
Майлз даже не повернул головы, лишь хрипло усмехнулся:
— Я не был ни на чьей стороне.
Он снова сплюнул на пол, и Драко с отвращением отметил, как капля вязкой слюны растеклась по камням. От жары волосы Майлза казались смазанными жиром — влажные, липкие, вонючие. Он постоянно трогал их рукой перед тем, как загрузить в печь очередную порцию.
— Что ж, я тоже, — с нажимом сказал Драко.
Майлз замер, усмехнулся ещё шире и, не отрывая взгляда от горящих углей, с презрением процедил:
— Ты жалкий Пожиратель Смерти.
С этими словами он сплюнул уже не на пол, а прямо на робу Малфоя. Драко сжал лопату, пальцы побелели от напряжения. Внутри всё кипело, но он заставил себя медленно смахнуть плевок и продолжить работать.
— Меня заставили! — зло выплюнул он. — Я задолбался это повторять!
— Конечно, Малфой, — протянул Майлз с язвительной ухмылкой, поднимая лопату и направляясь за новой порцией угля. — Заставили.
Драко напрягся, понимая, что разговор завязать не получилось. Майлз не был настроен не то что на беседу, он вообще не проявлял никакого интереса ни к чему, кроме лопаты.
— Странно, Майлз, — протянул Малфой, с показным равнодушием зачерпывая новую порцию угля. — Обычно наши смены заканчиваются гневными проклятиями, которые мы насылаем друг на друга, а не тишиной.
— Сегодня не тот день, отбросок, — хрипло ответил Майлз. — Я слишком устал, чтобы лишний раз обращать на тебя внимание.
Тон его голоса, пренебрежительный взгляд — всё это раздражило Драко. Он чувствовал, как внутри закипает злость. Этот жирный ублюдок смотрел на него так, будто он ничто, будто его даже ненавидеть лень. Малфой скривил губы в усмешке.
— Знаешь, Майлз, — произнёс он ядовито. — Меня всегда интересовало, чем ты занимался до того, как... смог изнасиловать несовершеннолетнюю?
Всё произошло за долю секунды. Драко увидел, как лицо Уоррена, ещё мгновение назад ленивое и самодовольное, исказилось от бешеной ярости.
— А ну повтори, ублюдок, — зарычал тот, сжимая лопату так, что костяшки пальцев побелели.
Малфой, предчувствуя, к чему всё идёт, крепче перехватил древко своей лопаты.
— Я спрашиваю, жиртрес, — процедил он, глядя прямо в узкие свинячьи глазки Майлза. — Чем ты занимался, прежде чем твоему жалкому мозгу хватило ума притронуться к девочке, которая тебе в дочери годится?
Удар. Драко даже не успел увернуться. Лопата со всего размаха влетела ему прямо в висок, и он рухнул на каменный пол. Голова раскалывалась. Он попытался открыть глаза, но не успел — Майлз уже навалился сверху, сжимая его плечи и со всей силы вколачивая кулаки ему в лицо.
— Будешь мне тыкать носом в мои поступки?! — рявкнул он, сотрясая кулаком воздух перед очередным ударом. — Ты?! Когда сам стал виновником смертей детей в своей драной школе?!
Майлз бил его с такой яростью, что даже за закрытой дверью котельной,заключённые в камерах наверняка слышали глухие удары кулаков о кожу и хруст разбитой губы.
Драко пытался сопротивляться, но Майлз был тяжелее, сильнее. К тому же злость делала его безумцем. Чёрт. Надо было продумать этот разговор лучше.
В этот день Стив, обычный охранник Азкабана, неожиданно превратился в ангела-спасителя. Если бы не он, Драко уже бы отправился к Мерлину — благодаря Майлзу.
Когда дверь в котельную распахнулась, Драко не сразу осознал, что это звук шагов, а не звон в ушах. Сквозь пелену боли и мутное сознание ему на секунду показалось, что это... шаги Нарциссы.
Глаза сами собой начали закрываться. Тьма затягивала его всё глубже, мысли становились вязкими и спутанными. На грани между реальностью и забвением он мог бы поклясться: шаги были точно такими же, как у его матери.
***
Будто раскалённым лезвием провели по обнажённым нервам, вытягивая его из тьмы наружу. Драко открыл глаза и сразу понял, что находится в лазарете. Слева, у небольшой тумбы с пузырьками зелий, стоял Питт Теввис — колдомедик Азкабана. Старик что-то записывал в папку с его номером, время от времени поправляя сползающие на нос очки.
Драко попытался заговорить, но вместо слов издал лишь глухой хрип. Он поморщился и резко повернул голову в сторону, чтобы сплюнуть комок крови.
— Мистер Малфой, очнулись... — Питт захлопнул папку и взглянул на него поверх очков. — Давно вас у меня не было. Я уж подумал, что вы стали спокойнее относиться к выпадам других заключённых.
— Этот мудак мне нагрубил, — коротко бросил Драко, снова сплёвывая тёмную слизь через плечо.
У двери, в привычной стойке охранника, стоял Стив.
— Мистер Питт, если он пришёл в себя, я могу забрать его? — Стив скрестил руки. — Мы нарушаем распорядок.
— Пару капель крововосполняющего и немного «Костероста», чтобы исцелить сломанные рёбра, и он свободен.
Драко с трудом приподнялся на локтях, схватил первую бутылочку и залпом влил её в себя. Горькая жидкость обожгла горло. Затем вторую. Он поморщился, чувствуя, как зелья разливаются по телу, вызывая тупую боль в рёбрах — кости начинали срастаться.
Попытавшись встать, он тут же почувствовал, как мир вокруг качнулся. Голова закружилась, и, не успев даже выпрямиться, Драко снова рухнул на жёсткий матрас.
— Осторожнее, мистер Малфой. У вас сотрясение, — напомнил Питт, но Драко лишь раздражённо махнул рукой.
Со второй попытки он всё же поднялся. Подойдя к Стиву, согнулся пополам и протянул руки за спину. Охранник молча связал их и, выслушав заключение колдомедика, подтолкнул его к выходу.
— Чёрт, Малфой, не мог подраться с ним не на моей смене?! — процедил Стив, пока они шагали по коридору. — Теперь мне нужно писать отчёт, разбираться с этой хернёй... и всё из-за вас двоих.
— Он первый начал, — прошептал Драко. Голова всё ещё гудела, зрение плыло.
— Ты, блять, не ребёнок, — отрезал Стив, заводя его в камеру.
Как только дверь захлопнулась, Драко наконец-то смог выпрямиться. Мутный взгляд скользнул по каменному мешку. Всё пошло не по плану. Его привычный распорядок сбился, и, как бы он ни старался, не мог сообразить, сколько времени прошло с момента, когда он потерял сознание. Хлеб и воду ещё не приносили — значит, ужин впереди. Интуиция подсказывала, что сейчас около девяти вечера.
Драко машинально провел взглядом по камере, но задержался на углу, где торчал новый ответ. Его губы дернулись в слабой, почти невидимой улыбке – даже после такого дня ему не хотелось упускать это странное развлечение. Осторожно, стараясь не потерять равновесие, он присел на корточки и потянулся к пергаменту. На свету отчетливо проступили чужие, дерзкие буквы, выведенные неровным почерком:
«Крик — это внутреннее избавление от нарастающего гнева и боли. А твое отсутствие сна – это приятное дополнение. Наслаждайся!»
Драко стиснул челюсти, перечитывая эти слова снова и снова, словно не мог поверить в наглость этой женщины. Внутри вскипело что-то похожее на возмущение, но вместо злости он почувствовал... интерес.
Он потер пальцами внутренние уголки глаз, стараясь унять усталость, и медленно потянулся за карандашом. Покрутив его между пальцами, он опустил грифель к краю бумаги и мелким, аккуратным почерком вывел:
«Давно не было таких буйных заключенных. Почему ты здесь?»
Драко не сомневался, что не получит честного ответа – здесь никто не любил делиться своими секретами. Но он уже решил: эта тайная переписка – его новое развлечение. Вложив карандаш в сверток, он просунул его обратно в щель, незаметно для себя затаив дыхание, пока бумага исчезала на другой стороне.
Он прислонился спиной к холодной стене, вытянул ноги и потянулся за блокнотом. Несмотря на пульсирующую боль в голове и ноющие ребра, его руки сами нащупали карандаш, и костяшки, рассеченные и запекшиеся кровью, крепче сжали его. Лист постепенно наполнялся четкими линиями – он рисовал взгляд своей матери. Темный графит подчинялся каждому движению, оживляя черты, в которых всегда находил странное успокоение. Внезапно раздалось тихое шуршание.
Драко замер, на секунду позволив себе насладиться этим моментом – быстрым, почти нетерпеливым движением бумаги по каменной щели. Он медленно положил карандаш и скользнул взглядом к углу. Клочок пергамента снова оказался на его стороне.
Он затаил дыхание и на секунду прислушался, нет ли шагов в коридоре. В тишине Азкабана, нарушаемой лишь редкими стонами отчаяния из дальних камер, он различил только собственное сердцебиение. Адреналин, холодной змейкой пробравшийся под кожу, заставил пальцы дрожать, когда он осторожно протянул руку к щели, извлекая новый клочок пергамента. Его дыхание сбилось, пока он разворачивал записку, ощущая странное волнение. Глаза быстро пробежались по строчкам:
«За то, что убила, защищая друга. А ты?»
Драко перечитал это раз, другой... но не почувствовал отвращения. Азкабан давно исказил его взгляд на вещи. Здесь убийство не было чем-то шокирующим — скорее, вопросом обстоятельств. Некоторые из тех, кто отбывал свой срок, были действительно безумцами, от которых веяло чистым злом. Но другие... другие просто оказались не в то время, не в том месте, сделали единственно возможный выбор.
Он провел языком по пересохшим губам, потянулся за карандашом и аккуратно вывел ровные, четкие буквы: «За то, что не смог сказать «нет», когда это было нужно.»
На мгновение он замер, оценивая свои же слова. Только ли в этом была его вина? Только ли в этом заключалась его судьба?
Посчитав ответ достаточным, он свернул пергамент, вложил в него карандаш и вновь просунул послание в щель. Теперь оставалось ждать.Глухой голос раздался за дверью:
— 377, ужин.
Щелчок замка, скрежет металла — створка открылась ровно настолько, чтобы через небольшую щель протиснуть кусок черствого хлеба и кружку с мутной водой. Драко машинально прижался к холодной каменной стене, закрывая собой спрятанные записки. Он ждал, пока раздающий скудные порции охранник сделает свою работу, а затем, не проронив ни слова, заберёт руку и захлопнет створку обратно.
Спустя мгновение тишина вновь окутала камеру. Только гулкий шум моря за стенами и редкие шаги патрулирующих коридор стражников напоминали о внешнем мире. Драко поднялся, схватил жестяную кружку и одним махом осушил её до последней капли. Вода была тёплой, неприятно отдающей сыростью, но сейчас его волновало другое. Он перевел взгляд на зажатый в ладони кусок хлеба. Медленно опустившись обратно к стене, привычно устроившись на полу, он начал методично пережёвывать пищу, даже не замечая, как тянет ноющую челюсть.
Пока он ел, мысли непроизвольно вернулись к загадочной сокамернице. Что же она сделала, чтобы из-за неё урезали паёк на целую неделю? Какой поступок мог вызвать такую кару для всех заключённых? Шорох бумаги прервал его размышления.
Драко отложил хлеб, не обращая внимания на урчание пустого желудка, и потянулся за новым посланием. Осторожно развернув клочок пергамента, он всмотрелся в выведенные тонким, но уже более аккуратным почерком буквы:
«Как давно ты здесь?»
Он чуть нахмурился, обдумывая ответ. Решив не расписывать лишнего, просто написал:
«3 года.»Промедлив, добавил встречный вопрос: «Какой у тебя срок?»
Ответ пришел почти сразу.
«20 грёбанных лет.»
Драко вскинул брови, перечитывая эти два слова. Двадцать лет. Это не просто срок — это целая жизнь, проведённая в этом холодном, мрачном аду. Даже самые стойкие рано или поздно ломаются, когда видят впереди лишь бесконечные, тянущиеся друг за другом дни заключения. Он задумался. Разговаривать с человеком, которого даже не представляешь, было странно, но... любопытство брало верх. Он хотел знать больше.
«Когда ты выйдешь, сколько лет тебе будет?»
Он знал, что вопрос был двусмысленным, но воспитание не позволяло спрашивать возраст женщины в лоб. Через минуту очередной клочок бумаги вновь оказался в его руках.
«Интересная формулировка, чтобы узнать возраст. Мне будет 42.»
Драко покачал головой, усмехнувшись уголком губ. 42 года... Азкабан не щадил никого. И он ещё не знал, сколько из этих лет она действительно проживёт. Драко хмыкнул, усмехнувшись уголком губ, и вывел на клочке бумаги:
«Приличный срок для дамы.»
Ответ не заставил себя ждать. Линии были грубые, неаккуратные, явно выведенные с раздражением: «Мудак.»
Драко посмотрел на слово, затем снова. И, к своему удивлению, рассмеялся. Прямо в голос. Это был тихий, сдавленный смех, но, чёрт побери, искренний. На секунду даже показалось, будто это не переписка двух заключённых, заточённых в Азкабане, а обычная записка, переданная на уроке зельеварения. Усмехнувшись, он быстро нацарапал в ответ: «Мы одногодки.»
Пальцы задержались над бумажной поверхностью. Было ли уместно спросить? Хотелось ли ему знать? Вряд ли здесь можно было встретить имя, знакомое ему из прежней жизни. Да и неважно.
«Как тебя зовут?»
Он подчеркнул последнее слово жирным восклицательным знаком и сунул бумажку в щель между камнями. Но на этот раз ответ не последовал. Драко ждал. Минуту, две, три... Глаза не отрывались от щели в стене, но клочок бумаги не возвращался.
— Наверное, для неё эта переписка не так уж и важна,— пришла мысль.
Пожав плечами, он отложил карандаш и потянулся за своим альбомом. Пусть так. Драко перевернул страницу. Графит мягко коснулся бумаги, и почему-то... почему-то он решил нарисовать её. Он не знал, как она выглядит. Не представлял ни черт лица, ни цвет волос. Но карандаш сам ложился на бумагу, выводя контуры юной девушки, которой, как ему казалось, подходил её нрав. Острый, резкий, упрямый.
Линии складывались в образ: длинные, слегка растрёпанные волосы, высокие скулы, прямой нос, взгляд — колкий, пронзительный, цепляющийся за малейшую слабость собеседника.
Он смотрел на рисунок, держа альбом перед собой на расстоянии вытянутой рукой, и лишний раз для себя подмечал ,как его навык рисования с каждым разом становился все лучше,профессиональнее. Наконец оторвавши взгляд от изучения нарисованного автопортрета, он заметил, что в стене уже торчит новый клочок бумаги.
Драко быстро протянул руку, развернул его и прищурился, пробегая глазами по короткому, лаконичному ответу:
«322.»
Хмыкнув, он снова взглянул на свой рисунок. Внизу пустовало место, и, не раздумывая, он аккуратно вывел под изображением:
«Рад знакомству. Я — 377.»
Слегка наклонившись, он протолкнул рисунок обратно в узкую щель между камнями. Не ожидая ответа — да и не особо надеясь на него — Драко поднялся и медленно добрался до нар. Как только его голова коснулась жёсткой подушки, сон начал накрывать его, медленно, но неотвратимо, словно густой туман, пожирающий разум по кусочкам.
***
Утро следующего дня ничем не отличалось от всех предыдущих. Драко проснулся рано, как обычно, и сразу же принялся за утреннюю разминку. Его тело автоматически выполняло привычные движения, растягивая напряжённые мышцы после сна. Он сосредоточенно делал упражнения на верхний корпус, стараясь не думать о вчерашнем вечере. Автопортрет, который он отправил соседке, остался без ответа, и это — совершенно неожиданно для него самого — не давало покоя. Почему она не ответила? Её безразличие только подогревало его интерес.
Когда в коридоре послышались шаги, Драко выпрямился и стал лицом к стене. Открылась дверь камеры, и на пороге, стоял Стив. Охранник молча махнул ему выйти. По дороге к комнате допросов Малфой сдерживал себя, чтобы не посмотреть в сторону камеры сокамерницы. Но желание заглянуть в окошко её двери было почти невыносимым.
Войдя в комнату допросов, он тут же уловил знакомый резкий запах — одеколон Фаджа. Запах старых, отсыревших тряпок с едва уловимой примесью бумаги. Этот аромат преследовал его ещё со дня суда. Драко даже не нужно было поднимать голову, чтобы понять, кто сидит перед ним.
— Мистер Малфой, присаживайтесь, — раздался голос Фаджа.
Драко без лишних слов сел на жёсткий стул, сложив руки на коленях и ожидая, когда ему зададут вопрос.
Помимо Фаджа в комнате был ещё один человек — из администрации Азкабана. Он выглядел так же, как всегда: скучающее выражение лица, отсутствие интереса к происходящему. Ему явно было всё равно, чем закончится этот разговор.
— Мистер Малфой, как вы считаете, изменились ли вы за время пребывания здесь? — произнёс Фадж, склонив голову и внимательно наблюдая за ним из-под густых бровей.
Драко едва сдержал усмешку. Этот голос, эта приторно-дружелюбная интонация вызывали в нём отвращение. Его тошнило от этого человека, от его фальшивого участия.
— Изменился, — коротко ответил он.
Фадж удовлетворённо кивнул, словно услышал то, что ожидал.
— И какие именно изменения вы в себе заметили? — продолжил он, поигрывая пером в руках.
— Я стал умнее, — сдержанно произнёс Драко.
Фадж прищурился, скривив губы в скользкой улыбке, и наклонился вперёд:
— Это прекрасно, что даже в таких стенах, как Азкабан, молодые люди способны обрести... хм... мудрость.
Драко внимательно смотрел в глаза Фаджу, не отводя взгляда.
— Как вы считаете, почему мы должны выпустить вас на свободу? — спросил тот, с чуть заметной усмешкой.
— Потому что я это заслужил, — коротко ответил Драко, удерживая в голосе сталь.
Фадж медленно кивнул, скользя по нему внимательным взглядом.
— Вы хотите поделиться с нами какой-то информацией, мистер Малфой? — его тон изменился, стал мягче, но от этого не менее омерзительным.
Драко медленно выдохнул через нос, на мгновение закрыл глаза, а затем спокойно произнёс:
— Я сблизился с одним из списка. 999-й — Майлз Уоррен. Он не слишком разговорчив, но я в процессе.
— Что насчёт других? — тут же последовал уточняющий вопрос.
— В процессе, — подчеркнул Драко, позволяя раздражению скользнуть в голос.
Фадж сцепил пальцы в замок и чуть наклонился вперёд.
— Тогда мне очень жаль, мистер Малфой, но этих сведений недостаточно для того, чтобы ускорить ваше освобождение. От лица магической Британии мы вам...
— Что с моей матерью? — резко перебил Драко, подаваясь вперёд.
Фадж замер с приоткрытым ртом, бросил мимолётный взгляд на своего коллегу и, поджав губы, ответил:
— С ней всё в порядке.
Но тон его был слишком многозначительным, чтобы в это можно было поверить.Драко напрягся, но не стал настаивать. Вопросы, касающиеся семьи да и вообще всего либо, были для него запрещены, и он прекрасно это знал. Фадж кивнул охране, давая команду, и Драко, скрипнув зубами, встал. Он привычным движением развернулся к стене, согнулся и вытянул за спиной руки, ожидая, пока его свяжут.
— Мистер Малфой, — услышал он за спиной уже в дверном проёме, — я акцентирую ваше внимание на важности задания. У вас есть хороший шанс поскорее убраться отсюда, и я бы на вашем месте не стал медлить.
Драко едва заметно ухмыльнулся.
— А вы бы хотели оказаться на моём месте, Корнелиус? — бросил он не поднимая головы.
Ответа не последовало, но он и не ждал его. Вместо этого в спину его толкнула сильная рука, заставляя двигаться дальше.
Однако маршрут оказался непривычным. Пропустив знакомый поворот, Драко тут же ощутил лёгкое беспокойство. Где он? Куда его ведут? Раздражение от встречи с Фаджем мешало сосредоточиться, но его сознание пыталось выстроить логическую цепочку, понять, куда его доставляют.
— Выпрямись! — раздался резкий голос Стива, громкий и властный, как всегда, когда они проходили мимо других заключённых под пристальными взглядами наблюдателей.
Драко резко выпрямился, уставившись в одну точку, но теперь понял — его привели в прачечную.
— На этой неделе ты работаешь здесь. — голос Стива прозвучал приглушённо. — Поменял в расписании, пока неделя Майлза не закончится. Не благодари.
Драко кивнул в знак благодарности, и когда дверь открылась он вошёл внутрь, тут же наткнувшись на внимательный взгляд Боба. Тот с явным недоумением осматривал его с головы до ног.
— А где девчонка? — Корадо вопросительно взглянул на охранника.
— Эту неделю она в котельной, — спокойно ответил Стив. — Теперь твой напарник — Малфой.
Бобби недовольно вскинул брови, но ничего не сказал и просто вернулся к своему занятию. Драко же молча направился к мешкам с грязным бельём, привычным жестом начиная сортировку. Когда дверь с глухим щелчком захлопнулась за Стивом, он всё же не удержался и уточнил:
— Подожди... Твоя напарница вчера была девчонка? Новенькая?
— Ага, — коротко ответил Бобби, загружая стиральную машину.
Драко знал его давно. Мужик был из тех, кто вызывал уважение — добродушный, справедливый, без привычки лезть не в своё дело.
— Как она выглядит? — спросил он, стараясь сохранить равнодушие в голосе.
Бобби замер на полпути к стиралке, затем медленно повернулся и с хитрой улыбкой взглянул на него.
— Понимаю,малец... — усмехнулся он. — Гормоны после стольких лет без ласки не дают покоя?
Он расхохотался, но Драко лишь раздражённо отмахнулся, делая вид, что ничего такого не имел в виду.
— Нет, просто она моя соседка. Сидит в соседней камере, вот и уточнил, — Драко ответил ровно, без эмоций, вываливая содержимое мешка на пол. Так сортировка шла быстрее, чем если бы он доставал вещи по одной.
— Она... необычная, — протянул Бобби, лениво опираясь на только что загруженную стиральную машину. — Дерзкая, но замкнутая... И такая же молодая, как и ты. — Он усмехнулся, почесав живот, будто размышляя, стоит ли говорить больше.
— Уже успела надерзить в первую смену? — Драко приподнял бровь, цепляясь за каждую крупицу информации.
— О, язык у неё острый, близко к себе не подпускает, но, кажется, не дура. Мне лично не грубила, но говорят, хамит каждому охраннику, вне зависимости от наказания.
Драко задумался. Что могло заставить её держаться так отчуждённо учитывая её срок? Откуда эта жажда ощущать боль?
— Что-нибудь ещё ценное про неё узнал?
Бобби тяжело вздохнул:
— Нет. Её душа слишком изранена, чтобы чем-то делиться.
Драко не ответил. Он просто продолжил сортировать вещи, не давая этой фразе зацепиться в его голове.
— Почему тебя перевели? — спросил Корадо, подбирая постиранное бельё.
— Снова подрался с Майлзом.
— Малец, малец... — Бобби покачал головой, глядя на него с укором. — Тебя уже не раз предупреждали не связываться с теми, кто загорается, как спичка. Уоррен сложный. Да и стоит ли вообще искать к нему подход, зная, за что его сюда посадили?
— Но ты же нашёл, — хмыкнул Драко, ткнув в него пальцем. — Мне тут ещё шесть лет развлекаться, я бы предпочел знать своё окружение.
— Мы с Уорреном ладим лишь потому, что равнодушны к бедам друг друга. Советую тебе придерживаться того же.
— Ты знаешь, кем он был до заключения?
— Вроде как часовщиком... — коротко ответил Бобби.
— Что-то ещё про него знаешь? — голос Малфоя прозвучал с таким интересом что выражение лица Бобби резко изменилось. Он медленно двинулся к Драко, его взгляд стал серьёзным.
— Малец... слишком много вопросов. Не забывай, где ты находишься.
— Ты о чём? — Драко поднялся, глядя на него сверху вниз. Ростом он явно превосходил Бобби, но тот не отводил взгляда.
— Твои вопросы попахивают крысиным дерьмом. А крыс здесь не любят... — Корадо слегка склонил голову, снизив голос почти до шёпота. — Улавливаешь?
Драко расслабился, мгновенно поняв, к чему тот клонит.
— Я просто хочу знать его слабые места... чтобы в нужный момент надавать, — спокойно ответил он.
Бобби снова усмехнулся, вернувшись к привычному добродушию. Похлопав Драко по плечу, он сунул ему новый мешок с грязным бельём.
— Мне бы твои годы... — вздохнул он, отправляясь к столу сортировки.
Смена прошла спокойно. Даже перевыполнили норму. Затем, как обычно, ледяной душ и обратный путь в камеру. Драко пытался сосредоточиться на подсчёте ступеней и шагов, но его мысли упрямо возвращались к другому — ответила ли она на его рисунок?
Как только замок щёлкнул, он метнулся к стене, выдернув едва заметный уголок бумаги. Развернув записку, он прищурился — на обратной стороне коряво, по-детски была нарисована мужская фигура. Под ней значилась подпись:
«Взаимно, 377. P.S. Я не умею рисовать.»
Драко усмехнулся, глядя на рисунок.