Год пятый. Глава 10.
Мы ебали все на свете,
Кроме шила и гвоздя.
Шило острое, кривое,
Гвоздь вообще ебать нельзя.
(Хуй Забей, «Самара-городок»)
____
— Лоша-а-адки!
— Лоша-а-адки!
— Вы кого зовете? — спросила Амбридж с истерическими нотками в голосе.
— Долорес, — сказал Гарри грустно, — ты по-прежнему отвергаешь мою любовь?
— Иди вперед, Поттер, — она ткнула его в спину волшебной палочкой. — Ты отвратителен.
— Мое сердце разбито, — продолжил он, озираясь по сторонам. Кажется, в кустах что-то шевельнулось... — Я пытался быть хорошим, но ты раздавила мои мечты своей маленькой изящной ножкой. Ты сама сделала выбор, Долли. Лоша-адки!
В воздухе мелькнула стрела, вонзившаяся в дерево над головой Гермионы. Со всех сторон их обступали кентавры, сжимающие в мускулистых руках охотничьи луки.
— Поттер! — Амбридж в ужасе смотрела на кентавров, направляя на них волшебную палочку, и пытаясь спрятаться Гарри за спину. — Зачем ты их позвал?!
— Никому не позволено играть с моими чувствами, детка, — ухмыльнулся тот. — А эти парни с копытами недавно жаловались мне на нехватку белка у них в диете — дескать, от этого у них гривы секутся. Конечно, людоедство еще преследуется законом, но я смотрю на вещи шире...
— О... о чем ты говоришь?
— Говорю я о турах и ангелах, о тайне прочных пигментов, о предсказании в сонете, о спасении в искусстве. И это — единственное бессмертие, которое мы можем с тобой разделить, моя Лолита.
— Знаешь, Гарри, — сказала Гермиона, когда вопли Амбридж и топот копыт утащивших ее кентавров стихли в отдалении, — это все же было жестоко. Кентавры не едят людей.
— Я пошутил, — невозмутимо ответил Поттер, сорвал травинку и принялся ее жевать.
— Я поняла, — раздраженно фыркнула Грейнджер. — Не то чтобы мне нравилась Амбридж, но контраст был разителен. После того, как ты клялся ей в любви...
— Эх, Гермиона, — протянул Гарри, мечтательно улыбаясь, — все дело в том, что рано или поздно в жизни каждого мужчины наступает момент, когда он должен выбрать между любовью и атомной бомбой.