Год пятый. Глава 5.
В кузнечный пресс попала птица,
И в рожу брызнули мне перья,
Глаза ее, кишки и клювы,
А с ним тоненькие лапки.
Как хорошо, что в пресс кузнечный
Попала птица, а не девка.
А то б мне ейными грудями
Глаза бы все повышибало...
(А. Лаэртский, «Кузнечный пресс»)
____
К Рождеству Гарри Поттер понял, что его жизнь ужасна.
Само собой, это умозаключение не было хоть сколько-нибудь оригинальным для пятнадцатилетнего подростка, хотя надо признать — у Гарри были на то веские причины.
«Надо мыслить позитивно», — сказал он себе однажды, а затем взял перо, пергамент, разделил его вертикальной чертой на две части и принялся подводить итог своей многотрудной жизни.
«У меня незачет по зельям», — написал он слева. Подумал немного, и напротив этого, в другой колонке, добавил: «Снейп — козел».
Стало немного легче. Воодушевленный Поттер решил продолжить в том же духе.
«Меня исключили из квиддичной команды».
«Зато я больно избил Малфоя».
«Я несчастен в любви».
Гарри задумался. В этом было трудно найти хоть что-то положительное. К тому же, несчастный в любви Поттер был страшен, как вышедшее из-под контроля биологическое оружие, что в полной мере прочувствовали на себе его товарищи по тайному обществу. Захария Смит клялся, что если Поттер еще раз заставит их бегать кругами вокруг озера и отжиматься, он лично сделает из него фарш, и хотя Гарри сомневался, что у хаффлпаффца хватит духу совершить задуманное, ему как инструктору нравился его боевой настрой.
«Я чуть не сожрал мистера Уизли».
«Зато я прошел бесплатное обследование в больнице, когда его навещал».
На обследовании настояла Молли, которой показалось, что у Гарри плохой цвет лица. Разумеется, если днем заниматься изобретением нервно-паралитического газа, а ночами пить коктейль под названием «Восходящее солнце демократической партии», (сливочное пиво, кофе и этиловый спирт, украсить глазом тритона на палочке) и мечтать о недосягаемой возлюбленной, то и цвет лица будет соответствующий, но об этом Гарри умолчал. Во время обследования целительница сначала долго колдовала над ним, а потом принесла карточки с изображенными на них бесформенными пятнами и, положив перед Гарри одну из них, спросила, что он видит. Все это напомнило Поттеру урок предсказаний, и он ответил, как обычно отвечал профессору Трелони:
— Я вижу наводнение. Конец света. Мы все умрем.
— А что ты видишь здесь?
— Извержение вулкана. Конец света. Мы все умрем.
— А здесь, милый?
— Голая женщина.
— А здесь?
— Атака инопланетян. Конец света.
— Мы все умрем?
— Откуда вы знаете, док?
— Мы, медики, лучше других знаем, что все умрут.
Гарри не знал, каким было заключение целительницы, но после этого все целый день ходили на цыпочках и разговаривали с ним только шепотом, пока им не надоело.
— Гарри! — сказал Сириус, заглянув к нему в комнату. — Мне там новые штуки прислали, пошли, покажу.
— Ух ты! А какие? — Поттер моментально забыл про свою писанину и вскочил со стула.
— Есть несколько гранатометов... нет, даже не проси, этого я тебе не дам.
— Ну хоть одну гранату... ма-а-аленькую... вот такусенькую.
— Ладно, держи. Только не вздумай испытывать ее в доме.
— У меня есть идея. Миссис Уизли, если нас будут искать, мы в маггловском Лондоне.
— Хорошо, милый, только возвращайтесь к обеду.
— Джинни, Рон, вы с нами?
— А что это вы собрались сделать?
— Взорвем какую-нибудь машину. Вы ведь, наверное, никогда не видели, как взрываются автомобили?
— Нет, — у младших Уизли загорелись глаза.
— Эх, волшебники, — сказал Гарри презрительно.
Жизнь понемногу налаживалась.