Терминатор

Инструктором служил я в автошколе,

Вождению учил прекрасных дам.

Но с ученицей Савинковой Олей

Пришлось мне крепко дать по тормозам.

Она меня очаровала взглядом.

Я о такой всю жизнь свою мечтал!

А как она своим сдавала задом -

Я просто плакал, плакал и кончал!

(Хуй Забей, «Инструктор»)

____

— Какая женщина! — сказал Гарри Поттер. Его глаза мечтательно затуманились, рот приоткрылся, и даже, кажется, очки слегка запотели.

— Ты о ком? — спросил Рон, пытаясь проследить направление его расфокусированного взгляда.

— Вон та, — Поттер кивнул в сторону преподавательского стола. — Та прелестная фея в розовом.

Рон поперхнулся — так, что тыквенный сок брызнул у него из ноздрей.

— Я всегда знал, что ты извращенец, — просипел он, кое-как откашлявшись. — Но чтобы настолько!

— Поприветствуем нового учителя Защиты от Темных Искусств, профессора Долорес Амбридж, — провозгласил Дамблдор. «Фея в розовом» заулыбалась и встала со своего места с явным намерением произнести речь. Гарри аплодировал ей громче всех.

— Я очень счастлива вернуться в Хогвартс, — сказала Амбридж высоким девичьим голоском. — И так рада видеть ваши милые радостные мордашки...

— Богиня, — прошептал Гарри Поттер с придыханием.

Рядом с ним Рон Уизли застонал и упал лицом в пудинг.

Надо ли говорить о том, что Гарри ждал первого урока по Защите с таким же нетерпением, с каким четырнадцатилетняя девочка ждет своего первого бала. Он успел прожужжать Рону и Гермионе все уши, вознося дифирамбы предмету своей неземной страсти.

— Поттер, — не выдержал наконец Рон. — Лучше бы ты был пидором!

— Рон! — возмутилась толерантная Гермиона. — Надо говорить не «пидором», а «представителем нетрадиционной сексуальной ориентации».

— Лучше бы ты был дебилом! — продолжал Рон, отмахиваясь от нее.

— Не дебилом, а «альтернативно одаренным».

— Да чем влюбляться в эту Амбридж, лучше б ты был... ну не знаю... мертвым!

— Не «мертвым», а «альтернативно живым», — рассеянно поправила Гермиона.

— Уизли, тебе не понять страсти, сжигающей мой... мое сердце.

— Поттер, она страшная, как задница громамонта!

— Зато у нее нежная душа.

— Откуда ты знаешь? Ты же видел ее один раз, во время пира!

— Ошибаешься. Она присутствовала на судебном слушании в Визенгамоте.

— Правда? — заинтересовалась Гермиона. — И что, она была на твоей стороне?

— Нет, — признался Гарри. — В ее чудных маленьких глазках пылала ненависть. Но, великие боги, какая это женщина! Безжалостный министерский дознаватель в розовых оборочках! Беспринципная сволочь с нежной улыбочкой на сахарных устах!

— Поттер, — сдавленно попросил Рон. — Мы тебя поняли, хватит. Иначе меня стошнит.

Перед началом урока Гарри Поттер вымыл за ушами и причесался. Рон посмотрел на него, как на тяжелобольного, но промолчал.

Когда ученики вошли в класс и расселись, профессор Амбридж сказала:

— Ну что ж, здравствуйте!

В ответ раздалось недружное «здрасти».

— Ц-ц-ц, — Амбридж поцокала языком. — Так не годится. Вы должны встать и громко сказать хором: «Здравствуйте, профессор Амбридж».

— Здравствуйте, профессор Амбридж, — пропели ученики.

— Здравствуй, прекрасная нимфа! — проорал Гарри Поттер. Амбридж вздрогнула, обшаривая взглядом класс. Затем, решив, что ей послышалось, слащаво улыбнулась:

— Так-то лучше. А теперь садитесь, достаньте перья и уберите волшебные палочки. Молодой человек, почему вы еще стоите?

— Я не смею сидеть в присутствии дамы моего сердца, — чувственно простонал Поттер.

— На место! — взвизгнула Амбридж.

— Слушаюсь и повинуюсь, моя королева, — Гарри покорно уселся, достал перо и пергамент и воззрился на профессоршу взглядом, полным немого обожания.

— А теперь, — сказала Амбридж, — откройте учебники на странице номер пять и внимательно прочтите первую главу. Юноша! Почему вы не читаете?

— Я не смею отвести своих ничтожных глаз от столь прекрасной леди, — проворковал Гарри. — Даже интереснейшие, познавательнейшие учебники, одобренные нашим любимейшим Министерством, не способны отвлечь меня от сладостных мечтаний.

На бледных, отвисших щеках Амбридж выступили красные пятна.

— О, не краснейте, моя скромная прелестница, — продолжил Поттер. — Я ни словом, ни делом не позволю себе оскорбить вас.

— Минус десять баллов с Гриффиндора, — нашлась Амбридж.

— О да, накажите меня, моя госпожа! — взвыл Гарри, вскакивая с места. Упав на одно колено перед ошеломленной профессоршей, он схватил ее пухлую, унизанную перстнями руку и приник к ней губами. — Позвольте... облобызать!

В тишине класса раздался глухой стук. Это Рон Уизли методично бился головой об парту.

— Ты чего? — шепотом спросил его Дин Томас.

— Я не могу на это смотреть.

Тем временем, Амбридж пришла в себя, и, вырвав из лап Поттера свою порядком обслюнявленную руку, подошла к столу и написала несколько строчек на кусочке пергамента.

— Мистер Поттер, отнесите это профессору МакГонагалл, — приказала она. Ее голосок потерял большую часть своей сладости.

— Вы желаете, чтобы я покинул вас? — спросил Гарри с дрожью в голосе.

— Немедленно! — она сорвалась на визг.

Гарри поклонился ей и, пятясь, чтобы не поворачиваться задом к объекту страсти, вышел из класса и поплелся к декану.

— Это правда, Поттер? — спросила МакГонагалл. — Здесь написано, что вы издевались над профессором Амбридж.

— Что?! — возмутился Гарри. — Я осыпал ее комплиментами! Я раскрыл ей свое сердце!

— Профессор Амбридж пишет, что ее никогда так не унижали. Она назначила вам взыскание — каждый вечер, в течение недели.

— О! — глаза Гарри засияли. — Это значит, у меня еще есть шанс!

— Поттер, вы мне никогда не нравились, — сказала МакГонагалл, и на ее тонких губах вдруг заиграла улыбка.

— Я знаю, мэм.

— Признаюсь даже, что я мечтала о вашем отчислении.

— Не вы одна, мэм.

— Гарри, — улыбка МакГонагалл стала шире. — Я была неправа. Ты чудесный мальчик. Возьми печенье.

Интерлюдия 5

Альбус Дамблдор сидел в своем кабинете, пил чай с кексами и обсуждал с Фоуксом тайны мироздания, когда дверь открылась, и вошла Долорес Амбридж. Ее глаза лихорадочно блестели, волосы растрепались, а розовый бантик съехал набок.

— Долорес, какой приятный сюрприз, — заулыбался директор. — Чайку хотите?

— Дамблдор, это переходит все границы! — взвизгнула Амбридж. — Я знаю, вы поощряете все выходки этого... этого... мерзавца, но я этого так не оставлю! Я воспринимаю эту травлю, как выпад против Министерства Магии!

— Успокойтесь, — сказал старик. — Я не понимаю, о чем вы говорите.

— О чем? О чем?! Вот о чем!

Амбридж резким движением выхватила из кармана свиток пергамента и потрясла им перед носом у директора. Дамблдор недоуменно моргнул.

— Я не понимаю, — повторил он доброжелательно.

— Гарри Поттер!

— О, — в голубых глазах директора зажглись озорные огоньки. — Полагаю, я должен вызвать его декана.

Он подошел к камину, швырнул в огонь горсть порошка, хранившегося в большом разноцветном носке, и сказал:

— Минерва, будь другом, зайди ко мне. У профессора Амбридж небольшие проблемы с сама-знаешь-кем... нет, не тем, о котором ты подумала, а с младшеньким. И, кстати, захвати ведомости из учительской.

— Итак, Долорес, — Дамблдор вновь занял свое место. Фоукс слетел со своей жердочки и уселся ему на плечо. — Я вас внимательно слушаю.

— Это началось с самого первого урока...

-... Он принялся целовать мне руки!

— Вы хотели меня видеть, Альбус?

— Да, Минерва, присаживайся. Спасибо за ведомости. Прошу, Долорес, продолжайте.

— На первую отработку он принес букет розовых цветов, от запаха которых начиналась тошнота...

— Это был дьяволов дурман, — возле двери стояла Помона Спраут. — Жуткий сорняк, в пятой теплице заполонил все грядки с людоедским башмачком. Вызывает галлюцинации. Кстати, его можно курить.

— Что вы здесь делаете?!

— Зашла к директору обсудить поставки драконьего навоза... вы продолжайте, Долорес, я подожду.

— И, когда я испепелила этот проклятый букет, сказал: «Что ж, пусть в этом кабинете останется лишь один прекрасный цветок — вы».

— Какой у вас галантный поклонник, Долорес.

— Профессор Флитвик?!

— Да, мы с директором всегда в это время играем в шахматы... вы продолжайте, продолжайте.

— На вторую отработку он принес зеленую трехголовую мышь и сказал, что эту тварь зовут Ньярлатотеп, и он будет согревать меня долгими осенними ночами! Дамблдор, вы смеетесь?

— А? Нет-нет, конечно. Мне просто что-то в глаз попало.

Дверь вновь приоткрылась, и в кабинет на цыпочках вошли Вектор, Синистра и Хуч, занявшие места на диванчике у дальней стены. У Хуч, никогда не отличавшейся душевной тонкостью, было с собой ведерко попкорна.

— На третьей отработке Поттер принялся петь серенады, и пел их до тех пор, пока я не применила Силенцио. На четвертой отработке, вместо того, чтобы писать строчки, он написал вот это, — Амбридж трясущимися руками развернула написанный кровью свиток и швырнула его на директорский стол.

— А на пятой? — заинтересованно спросил только что вошедший Снейп.

— Пятую я отменила.

— Это была педагогическая ошибка, профессор Амбридж, — строго сказал Снейп. — Если вы идете на поводу у ученика, он начинает чувствовать свою вседозволенность. На вашем месте я бы назначил ему еще недельку отработок.

— Северус прав, — подтвердила МакГонагалл. — Мы уверены, что вы сможете с честью выйти из создавшегося положения. Это испытание для вас, как учителя, профессор Амбридж.

— Чт-то? — промямлила Амбридж, оглядываясь на директора. Тот сидел в кресле, перебирал пальцами огненные перышки феникса и улыбался самой ласковой из своих улыбок.

— Удачи, Долорес, — сказал он. — Уверен, вы с мистером Поттером сможете найти общий язык.

Глаза МакГонагалл по-кошачьи сверкнули. Спраут и Флитвик многозначительно переглядывались, задние ряды с хрустом жрали попкорн. Амбридж в панике обернулась к Снейпу, но он спрятался за книжным шкафом и сделал вид, что его тут нет.

— У вас будут проблемы, — пообещала она страшным шепотом. — Министерство этого так не оставит.

Когда Амбридж покинула кабинет, учителя загалдели, как стая чаек. В общем гомоне вдруг прорезался голосок профессора Флитвика.

— Пять баллов мистеру Поттеру! — воскликнул он. — За красивые ухаживания!

— Пять баллов мистеру Поттеру! — подхватила Спраут. — За прополку в пятой теплице.

— Пять баллов мистеру Поттеру, — сдержанно улыбнулась Минерва, — за отличную трансфигурацию мыши.

— Коллеги, коллеги! — замахала руками Хуч. — Вы упустили самое главное!

Она держала в руках тот самый исчерканный пергамент, написанный кровью.

— Слушайте:

«Я — Гарри Поттер, садист и балбес,

Я мерзавец, я Деймос и Фобос.

Я готов всему миру устроить пиздец

За улыбку моей Долорес.

В честь нее я пущу поезда под откос,

Сдвину к Африке северный полюс -

Лишь за розовый бантик и локон волос

Пышногрудой моей Долорес.

Нет прекрасней ее средь богинь и цариц,

Колокольчика звон — ее голос,

А глаза — бриллианты в оправе ресниц,

У любимой моей Долорес.

Я б хотел целовать ее ласковый рот,

Но отвергнут — вот грустная повесть.

Гарри Поттер страдает, но любит и ждет

Бессердечную суку Долорес».

Дамблдор подавился чаем.

— Воистину, — сказал он, откашлявшись, — любовь — это великая сила.