1
Большой зал дышал пеплом. Разбитые витражи, столетия хранившие солнечный свет, теперь пропускали лишь багровые отсветы заката. Гермиона стояла на коленях, собирая осколки фамильного серебра Пуффендуя – единственное, что уцелело от праздничных сервизов. Ее руки дрожали не от усталости. Внезапно кожу затылка обожгло чьим-то взглядом. Она резко обернулась. Драко Малфой замер у входа, его обычно безупречный черный камзол был покрыт слоем пыли, и оттого казался светло-серым. Их взгляды встретились. Обычно холодные и надменные глаза Драко, в этот раз были устрашающе... пустыми. Он оглянул зал и пошел к той кучке учеников, которые разгребали завалившуюся стену. Когда он проходил мимо тела Волан-де-Морта на его лице не дрогнул ни один мускул, но Гермиона готова была поклясться, что он пнул его безжизненную руку. Усмехнувшись про себя она продолжила собирать уцелевший сервиз в коробку. Из-за чар, наложенных на него, его невозможно было восстановить, а потому она аккуратно разглядывала каждую тарелку и чашку. – Малфой! Тебе лучше съебаться отсюда, – услышала она через пару минут и обернулась. Кормак Маклаген яростно сжимая палочку, направил её прямо на Драко. Тот отшатнулся, но ничего не ответил. – Тебя никогда не простят, хорёк, – прошипел ему в след Захария Смит, когда слизеринец отошел от них. Гермиона проследила за ним краем взгляда. Вот он подходит к профессору Макгонагалл и что-то у неё спрашивает, она кивает в сторону Гермионы и он идёт прямо к ней. Грейнджер постаралась изобразить крайнюю степень занятости, хотя последние несколько минут бесстыдно следила за его перемещениями. – Да, я должен гореть в аду, но перед этим дай мне помочь, может тогда огонь преисподней будет меня не так обжигать, – Малфой стоял за её спиной, а его речь прозвучала так, словно он говорил о погоде. – Я собираю уцелевшие части сервиза, – вздохнула она, не оборачиваясь. – Почему ты не используешь репаро? – Он зачарован, не поддаётся.
– Понял. Драко опустился на колени в метре от неё и аккуратно поднял одну из тарелок с глубокой трещиной. – Этой невозможно пользоваться, но она будет красиво смотреться на стеллаже, – сказал он и протянул её Гермионе. Она мельком посмотрела на неё и кивнула. Если бы Рон или Гарри помогали ей, эта тарелка отправилась бы прямиком в мусор, трепетным отношением они оба не славились. – Я так не считаю, – вдруг сказала она. – Слишком большая трещина? – удивлённо спросил Малфой. – Нет, я не про тарелку. Я про ад. Я не считаю, что ты должен гореть в аду, – сказала она, не поднимая глаз. – Спасибо, Грейнджер, я обязательно передам твои слова дьяволу. Через десять минут груда осколков стала заметно меньше, как и напряжение между Гермионой и Драко. Теперь он молча показывал ей предметы сервиза, которые вызывали у него вопросы, а она либо кивала, либо качала головой. – Кажется, мы сказали тебе съебаться отсюда, Малфой, – послышался голос Маклагена позади. Гермиона резко встала и почувствовала как у неё заныло затёкшее колено. – Он помогает мне Кормак, умерь свой пыл, – процедила она, сжимая в руке осколок тарелки. – Посмотри на его предплечье и скажи это заново, – ответил ей Захария. Малфой тихо встал и подошел к Кормаку. После медленно стянул камзол, и кинул его в сторону. Расстегнул рукав на левой руке и загнул его. Кормак отшатнулся, увидев метку. – Ты всегда будешь бояться её, Маклаген. И ты всегда будешь бояться меня. Так что сделай одолжение – скройся с моих глаз, – он говорил так тихо и вкрадчиво, что передернулась даже Гермиона, хотя признаться её давно уже ничего не пугало. Кормак с Захарией медленно развернулись и отошли. Малфой спустил рукав и обернулся, теперь в его глазах была не пустота, там был гнев. – Я не эльф, Грейнджер, меня не надо защищать, особенно тебе, – процедил он.
– Драко, ты жалок! – внезапно вспыхнула она. – Что ты вообще здесь забыл? Пытаешься найти прощение? Я единственная, кто готов тебя простить в этом зале, и то только потому что даже самый богом забытый домашний эльф менее жалок, чем ты. – Вот теперь я узнаю тебя, — он подошел ближе. – Все эти речи про то, что я не заслужил ад... тебе не идут. – Как и тебе это наигранное желание помочь, – Грейнджер тоже сделала небольшой шаг вперед. – Ну, мне же нужно, чтобы кто-то на слушании внезапно вспомнил, как я помогал разгребать завалы этой чертовой школы. Они стояли так близко, что она чувствовала его дыхание. – Я обязательно расскажу как ты мне помог, если ты сейчас же отсюда уберешь... Но Гермиона не успела закончить. – О, отлично, вы почти всё разобрали, – послышался голос Минервы Макгонагалл. – Мистер Малфой, помогите мисс Грейнджер перенести все коробки в класс Профессора Флитвика. – Конечно, профессор, – протянул Драко, всё ещё испепеляя Гермиону взглядом. Они за пару минут разгребли оставшиеся осколки и Гермиона подняла в воздух несколько коробок, Драко взял две в руки. – Ты что забыл заклинание левитации? – усмехнулась она, когда он, тяжело дыша, поднимался по лестнице с коробками в руках. – У меня нет палочки, забыла? – огрызнулся он. Гермиона рассмеялась, нарочито громко, словно всем своим видом показывая, что смеется над ним. – Но это не помешает мне, если я захочу что-нибудь с тобой сделать, – ответил он на её смех. – Что, например? Засмешишь до смерти? Малфой промолчал. Дверь в кабинет заклинаний была открыта, Гермиона зашла первой и аккуратно отлеветировала свои коробки в угол класса. За ее спиной раздался грохот.
– Нельзя аккуратнее?! – Иди к черту! У тебя есть палочка – могла бы и помочь! – Так тебе все-таки нужна моя помощь? – она подошла ближе, заглядывая в коробки. – Как же ты меня бесишь, Грейнджер. – Не больше, чем ты – меня. Она посмотрела на него снизу вверх. Он все еще тяжело дышал. – Как ты вообще сама с собой живешь? – О, странно, что это спрашивает самый невыносимый человек в мире. – Не зарывайся. – А то что, хорёк? Тишина. Он вдохнул – резко, будто хотел что-то сказать. Она не отступила, продолжая смотреть на него исподлобья. И тогда – он схватил ее за шею. – Заткнись. И поцеловал. Грубо. Без разрешения. Это не было нежностью. Это был гнев. Ярость. Жажда. Жизнь. Гермиона вскрикнула в его губы – не от страха, от ярости. Ее руки взметнулись, не для того чтобы оттолкнуть, а чтобы вцепиться. Ногти врезались в его шею, оставляя красные полосы. Драко зарычал, и это совсем не было похоже на звуки, которые мог издавать человек. Глухие, из самой глубины груди, где клокотало что-то дикое и неукрощенное. Его язык вторгся в ее рот – не лаская, а заявляя права. Она укусила. Кровь – медная, теплая – заполнила пространство между их губами. Он не отстранился. Наоборот – его ладонь сорвала прядь ее волос, оттянула голову назад, обнажая шею. – Ты... – она задыхалась, но не от страха, а от этого взрыва, – конченый ублюдок... – Знаю.
Его зубы вонзились в ее шею, так больно, словно он специально старался вложить всю свою силу в этот укус. Так, чтобы остался синяк, его след. Чтобы все видели. Гермиона выгнулась, ее бедра прижались к его животу. Она чувствовала всё – его жесткость, его дрожь, его ненависть, которая горела, как тот самый огонь, от которого он хотел убежать. – Я тебя ненавижу, – прошипел он, но его руки уже рвали ее рубашку, обнажая ключицы. Ее ладонь ударила его по щеке, как же давно она мечтала это сделать. И в этой пощечине было что-то страстное с щепоткой искренней и всепоглощающей ненависти. Он засмеялся в ответ – хрипло, безумно – и прижал ее к столу. Его колено раздвинуло ее бедра. – Последний шанс сказать "нет", – его голос был низким, почти животным. Гермиона вцепилась в его волосы и притянула к себе. – Заткнись. Его глаза вспыхнули – темным, опасным огнем. Это то, что нужно было им обоим. Разрядка. Он не заставил себя ждать. Его руки рванули ее рубашку, пуговицы разлетелись по комнате с тихим звоном. Холодный воздух коснулся обнаженной кожи, но ей было не до этого — его ладони уже сжимали ее грудь, пальцы впивались в мягкую плоть, оставляя красные отметины. – Больно? – прошипел он, наклоняясь, чтобы закусить сосок. Гермиона взвыла, но не оттолкнула его. Наоборот – ее бедра приподнялись, прижимаясь к его животу, и она почувствовала, какой твердый и горячий он был даже через слои ткани. – Слабак, – выдохнула она, царапая его спину. – Только говоришь... Он не дал ей закончить. Одним резким движением он перевернул ее, прижал к столу, и ее щека вжалась в холодное дерево. Его рука опустилась между ее лопаток, удерживая на месте, а другой он расстегнул свои брюки. Гермиона не протестовала. Она выгнула спину, подставляясь, и услышала его хриплый стон.
– Черт... Его пальцы впились в ее бедра, раздвигая, и она почувствовала, как головка скользнула между ее ног, обжигающе горячая. – Проси, – прошептал он, проводя вдоль ее влаги, но не входя. Гермиона засмеялась – хрипло, зло. Ей нравилось чувствовать его в своей власти, и поддаваться она не собиралась. – Сам проси, Малфой. Он вошел в нее резко, глубоко, без предупреждения. Она вскрикнула, ее ногти вонзились в стол, но не отстранилась. – Да... вот так... – его голос был прерывистым, губы прижались к ее шее, зубы оставляли следы. Он двигался жестко, быстро, как будто хотел стереть все, что было между ними раньше и оставить только этот момент. Каждый толчок заставлял ее вздрагивать, каждый выход вырывал стон. И она готова была поклясться, что именно эта секунда одновременной власти и уязвимости – была решающей. Его рука обхватила ее горло, не сдавливая, просто держа, напоминая, кто здесь главный. Гермиона сжала внутренние мышцы, заставив его охнуть, и усмехнулась, чувствуя, как его ритм сбился. – Сука... — он захрипел, его пальцы впились в ее бедра еще сильнее. – Да... именно... – она закинула голову назад, навстречу его губам.
Их поцелуй был жестоким, голодным, без нежности. Он кончил первым – с тихим рыком, вонзаясь в нее в последний раз, его тело напряглось, потом обмякло на ее спине. Но Гермиона не дошла до пика. Она развернулась, оттолкнула его, заставив сползти на пол, и взгромоздилась сверху, не давая опомниться. – Моя очередь, – прошептала она, прикусывая его нижнюю губу. Его глаза вспыхнули без намека на сопротивление. Ничего не кончено, точка не поставлена. Гермиона почувствовала это всем телом – его внезапную податливость, его сдачу. Его руки опустились на пол, пальцы вцепились в ковер, но не толкали ее прочь. Она усмехнулась. – Вот так лучше. Ее ладонь скользнула вниз, обхватывая его член – все еще твердый, все еще влажный. Она сжала, и он застонал, выгибаясь. – Ты... — его голос сорвался, когда ее пальцы провели по головке, собирая капли. – Я. Она поднялась, приподняла бедра и опустилась на него медленно, мучительно, чувствуя, как он входит, растягивает, наполняет. Драко закинул голову назад, его шея напряглась, вены выступили. – Грейнджер... – Молчи. Она завела руки за голову, выгнулась, двигаясь так, чтобы он чувствовал каждый её дюйм. Ее грудь колебалась в такт, соски затвердели от холодного воздуха и его горящего взгляда. Он хотел прикоснуться – она видела это по тому, как его пальцы дергались. Но она не разрешила. – Ты только смотришь, Малфой. Ее бедра ускорились, дыхание сорвалось. Она видела, как его лицо искажается, как его живот напрягается, как его бедра дергаются, пытаясь подняться, углубиться. Но она держала контроль, это был только её момент.
– Я... — он застонал, его руки впились в ее бедра. – Нет. Она остановилась, заставив его зарычать от фрустрации. – Ты кончишь, когда я скажу. Его глаза потемнели, но он кивнул. Гермиона ухмыльнулась и продолжила, теперь медленнее, мучительнее. Она чувствовала, как он трепещет внутри нее, как его тело накрывает дрожь. – Сейчас. И он взорвался, его стоны смешались с ее криком, когда она догнала его, сжимая его внутри себя. Они рухнули вместе, ее грудь прижалась к его потной груди, их сердца стучали в унисон. Тишина. Только тяжелое дыхание и осознание того, что это не было ошибкой. Понимание, что это нужно было им обоим, что бы не ждало их впереди. – Ненавижу тебя, – прошептал он хрипло, но его руки обняли ее. Гермиона закрыла глаза. – Знаю.
___
– Гермиона, ты тут? Макгонагалл сказала, что ты забыла одну коробку с сервизом, – Рон появился в дверях кабинета. – Герм... какого черта?! – Привет, Рон. Драко оторвался от её соска и расхохотался.