Гроза над полем.
Весь день небо над Хогвартсом хмурилось, тяжёлые тучи скапливались над башнями замка, и к началу матча Слизерин — Когтевран ветер уже выл между трибун, неся с собой порывистый снег, колючий дождь и затаённую угрозу грозы.
Но матч не отменили.
— Квиддич в любую погоду, — усмехнулась Элис, закалывая мокрые волосы в тугой хвост. — Королева квиддича не сдаётся.
Пэнси хмуро посмотрела на небо.
— Если в тебя ударит молния, я сожгу весь этот стадион.
Элис рассмеялась и хлопнула её по плечу:
— Ты не успеешь — меня уже сожгут первой.
Она была охотницей. Её манёвры восхищали не только Слизерин, но и многих студентов из других факультетов. Блейз называл её «ураганом в изумрудном», Джинни однажды призналась, что учится у неё, а даже Макгонагалл на последнем матче между факультетами хмуро пробормотала: «Впечатляет».
Сегодня она летала особенно уверенно, будто стихия её подпитывала.
Но буря сгущалась.
С каждой минутой поле превращалось в хаос: швы мячей тяжело скрипели под ливнем, игроки терялись в завесе снега, ближдеры несло по небу, как снаряды. Элис упрямо пробивалась сквозь ветер, передавая пас за пасом, зарабатывая очки, крича своим охотникам и сдерживая себя, чтобы не слетать с рук от злости — но она любила это.
Это был её воздух. Её мир.
И тогда кто-то — никто потом не вспомнил, кто — запустил квоффл слишком высоко.
Слишком.
Он ушёл в небо, почти к самым тучам. Секунды. Миг. Элис — как всегда — не колебалась. Взмыла в воздух, выше и выше. Ветер бил в лицо, капли резали щёки, но она ловко рванула вперёд, протянув руки к мячу...
— Элис! — успел кто-то закричать снизу.
Молния разорвала небо, как нож ткань.
Она ударила в неё с хрустящим треском. Яркая, слепящая, как вспышка фотоаппарата. Тело Элис дернулось, словно её дёрнули за нити — и секунду спустя она камнем полетела вниз.
Кто-то из зрителей закричал.
—ПРОТЕГО!
— АРРЕСТО МОМЕНТУМ!
— ЗАМЕДЛЕНИЕ!
Заклинания смешались в воздухе, но поздно.
Тело Элис рухнуло с двадцатиметровой высоты в самую середину поля. Глухой звук удара пронёсся по стадиону, и наступила тишина. Даже метлы замерли.
Снег и дождь падали на её неподвижную фигуру.
— Что с ней?! — Гарри вбежал к краю поля первым.
— Отойдите! — скомандовал мадам Хутч, прокладывая себе путь сквозь толпу. — Дайте воздух!
Седрик пробивался сквозь людей, бледный, как смерть.
— Элис?! Элис, слышишь меня?!
Он упал рядом на колени. Она была без сознания. Губы чуть дрожали. Веки мёртво-спокойные. Из уголка рта — тонкая струйка крови.
Гермиона тут же принялась колдовать защитные чары, а Пэнси — не колеблясь — вцепилась в мантию мадам Помфри, которая только что появилась, и практически крикнула:
— Если она умрёт — я на тебя наложу Круциатус!
— ЖИВА! — выкрикнула мадам Помфри через секунду. — Срочно в лазарет! Ожоги, переломы, шок от удара! Помогите мне!
Прошло три часа.
Элис пришла в себя на больничной койке. Свет был приглушён, голова — как набитая камнями, но она слышала.
Слышала, как Седрик шепчет её имя. Как Тео ругается на медсестру, требуя, чтобы его пустили. Как Пэнси спорит с Драко, а тот глухо говорит:
— Я видел, как она падала. У меня сердце остановилось.
Когда глаза Элис приоткрылись, комната наполнилась шорохом.
— Она очнулась!-Пэнси сжала её руку.
— Никогда, слышишь? Никогда больше так не взлетай!
Элис попыталась улыбнуться, но только губы дрогнули.
— Я... поймала квоффл?
— ТЫ ЧТО, СОВСЕМ?!— взорвался Тео.— Ты чуть не умерла!
— Но очко...
— Заткнись! — Тео резко отвернулся, кулаки сжаты, плечи дрожат. — Я... Я думал, ты... исчезнешь. Как мама. — Он осёкся и ушёл из палаты.
Седрик остался. Тихо сел рядом.
— Я чуть не потерял тебя. А я только начал верить, что мы будем... хоть немного счастливы.
Элис посмотрела на него. Глаза усталые. Но ясные.
— Значит, будем.-Но мы же выиграли да?-Тихо произнесла она.
Он взял её ладонь. Снег всё ещё падал за окном, но внутри было тепло.
И все, кто в тот момент был в лазарете, засмеялись — сквозь слёзы, через боль и страх. Да, Слизерин выиграл. Но главное было не это. Главное — она выжила.
Хогвартс изменился после падения Элис. Даже те, кто раньше презирал её за дружбу с гриффиндорцами, теперь смотрели с уважением. Она стала легендой.
А Элис? Она лежала в постели и думала о том, сколько людей приходили к ней. Кто держал её за руку. Кто не приходил. Кто стоял под дверью.
И сердце снова ныло — не от боли, а от чего-то глубже. От чувств, о которых она пока не готова была говорить вслух.