Глава 2
- Что это всё значит?... - Пэнси ошарашенно глядела то на своих родителей, то на Грейнджер, которая, между прочим, тоже не была довольна "шуткой" Министерства.
- Персефона, знакомся, это твоя сестра. Гермиона, - проговорил отец, чей голос показался чуждым Паркинсон.
Гермиона явно удержалась от язвительного комментария по типу: "Вот видишь, я не грязнокровка!". Но Пэнс будто услышала ее мысли:
- Да поняла я, что делала ошибки все эти года, - она зло посмотрела на новоиспеченную сестру.
- Мисс Грей... - присутствующий в комнате работник Министерства кашлянул - перепутал фамилию. - Мисс Паркинсон, на сколько я помню, статус вашей крови уже изменён. Вы же понимаете, что скоро про это всё узнают газеты, и огромной статьи на первой полосе нам не избежать.
- Боюсь, сер, я уже знаю, каки́е заголовки будут на первых полосах в ближайшее время, - с мягкой улыбкой ответила Гермиона.
- От Скиттер никто ещё не смог убежать, - Пенси посмотрела на работника, туда же, куда смотрела и Герми.
На лицах обоих девушек появилась больше грустная, чем радостная, улыбка.
- Вы очень похожи, - это были первые слова, услышанные Гермионой от настоящей матери. Герми видела как слёзы накапливаются в маминых глазах. Она знала, что такое - потерять родного человека. То же самое Гермиона чувствовала, когда стёрла память приемным родителям. Как оказалось, приемным...
Да ещё и не удалось восстановить. Память, в смысле. Отрезок времени очень большой. Даже слишком. Помогал весь магический мир, но никто не смог спасти эту семью.
- Я думаю, нам стоит отправиться домой, - отец был холоден, да и ничего другого ни Гермиона, ни Персефона не ожидали, это же чистокровный аристократ.
- Да, отец, - Пэнси натянула улыбку, выглядело реалистично.
***
Мы прошли через огромные ворота, обвитые плющом. По бокам от среднего размера дороги, выложенной камнем, росли огромные кусты роз. Пока что я увидела только красные, тёмно-синие и черные. За ухоженными кустами росли деревья. Они росли не слишком густо, но дальше, чем на пятнадцать метров от края дороги ты ничего не разглядишь, кроме как деревья. По крайней мере, мне так кажется, потому что сейчас все остальное прикрывает туман. Не знаю, откуда он там взялся, но весь сегодняшний день было тепло и солнечно, и ни намека на туман.
- Я хотела извиниться, - мы с Пэнс шли позади родителей.
Я нервно вздохнула. Меня тоже теребит ощущение виновности в чем-то. И я не так давно поняла, в чем.
Я винила себя в отношении к Паркинсон. Точнее, не к ней, а к чистокровным (исключая семью Уизли и некоторых членов рода Блэков, ну и, в общем-то, ещё несколько чистокровок). Я всегда думала, что все с этими фамилиями ужасны. Забини, Паркинсоны, Блэки, Лестрейнджы, Малфои... Я думала, что все они ужасны. Что бывают лишь редкие исключения. И тут оказывается, что я чистокровна! И Паркинсон извиняться умеет! А это значит, что, как минимум, она уже вошла в список исключений.
- Я тоже, - сказала я.
- Прости, - Пэнс поджала губы, как и я. Мы сказали это одновременно.
- А мы ведь действительно похожи, - улыбнулась Персефона и указала в сторону Леса - так я уже прозвала местность за кустами роз. - Я тебе покажу кое-что там. Проверь, будет интересно. По крайней мере, мне было...
Она опустила глаза. Было видно, что ей стыдно и она сомневается в правильности решения. Ее правая рука была согнута в локте и держала вторую.
Я мягко положила свою ладонь Пэнс на плечо. Мне было хорошо, ведь я отдаю частичку своего тепла ей - моей сестре.
- Знаешь, мне теперь всё интересно, - я улыбнулась.
Прошло всего пару минут, и мы дошли до небольшого круга - дорога обвивалась вокруг клумбы с розами, что росли прямо на каменных стенках фонтана со статуей сверху. Это были мужчина и женщина, одетые в старую одежду аристократов, со старинными причёсками на головах. Мужчина был чуть старше женщины. Они крепко держались за руки, смотря куда-то вдаль, в сторону Леса.
Мы обошли фонтан справа, родители, видимо, уже давно оказались в замке - родовом замке Паркинсонов. Он был прекрасен. Высокие окна, разбросанные по всем стенам - явная черта ренессанса, как и многочисленность резьбы - на дверях, окнах, дорожки вдоль стен замка были прикрыты крышей сверху, и арками - с боку, а высокие шпили, бышни и балконы (опять же таки, с резьбой) дополняли впечатление. И да. Повсюду были розы. Мне кажется, без них замок был бы куда мрачнее - темно-серые стены будто душили тебя. А розы, розы же наоборот - были защитой; сдерживали эту громадину, будто становясь опорой, обвивающейся вокруг каждой колонны в арке, ползя вверх по стенам, задевая своими листьями окна. Также тут рос плющ, вперемешку с розами он разрастался прямо на стенах.
Но вот, время "осмотра" подходило к концу - с таким же стремлением, как и мы к двери замка.
Огромная дверь из тёмного дуба (между прочим, напоминающая Хогвартскую) медленно раскрылась. Отец, вместе с матерью под руку, отдавал приказы домовым эльфам.
- Луна, - мама смотрела точно на меня, видимо, моё второе имя Луна (с анг. - "Moon"). - Ты ведь не против,если я тебя буду называть так?..
- Конечно, нет! Мне очень нравится... - сказала я, и мама улыбнулась.
- Я рада... Твои комнаты на третьем этаже, восточное крыло. Наоми, будь добра, проводи сестру в ее покои, - она ещё раз приподняла уголки рта и повернулась к мужу, показывая тем самым, что разговор окончен.
Огромный зал, в котором мы находились, состоял из двух этажей - с первого, где находились мы, большая лестница вела на второй. Оба этажа освещала большая хрустальная люстра, свисающая с середины потолка. Свечи в ней горели на столько ярко, чтобы осветить это место полностью.
Мы поднялись по мраморной лестнице наверх, повернули направо, прошли по коридору, потолок которого в высоту достигал трёх-четырёх метров (уж простите автора за такую меру измерения). Сквозь окна свет падал лишь на пол, так что потолок я рассмотрела благодаря висячим подсвечникам, свечи в которых, судя по всему, не тухли никогда.
Потолок на первых двух этажах был изрисован цветами. Совершенно разными - полевыми, дикими, домашними, волшебными, не существующими...
Вот мы повернули налево, поднялись по лестнице, повернули назад, прошли несколько поворотов и, когда упёрлись в стену, повернули направо. Там, пройдя ещё несколько шагов мы столкнулись с дверью. Одинокий подсвечник, свисающий на серебряной цепочке с потолка, еле освещал эту часть тёмного коридора. Хотя в других частях везде были окна, странно.
- Ну что ж... Входи... - Пэнс подбодрила меня и повернула ручку, так ярко отличающую начищенным серебром, что могла заменить Люмос в темную ночь.
Резная дубовая дверь отворилась - без какого-либо зловещего скрипа, конечно - и я сделала шаг в свою новую спальню.
Хотя, как оказалось, это была не спальня, а гостиная.
Всего комната была в ширину метров так шесть, а в длину - так все десять. Справа от входной двери - всего в двух метрах от нее - была стена с тремя дверьми, камином и огромными зеркалами, визуально увеличивающими комнату ещё в два раза. Камин был посередине, зеркала с серебряными обоймами висели по обе стороны от него. Две дубовых двери были справа от камина, ближе ко входу, а ещё одна - слева, ближе к окнам. Большое французское окно растянулось на всю длину комнаты - видимо, оно выходило на запад, так как уже было поздно, а солнышко было видно в это окно. Посередине были двери, практически не отличимые от окон, выводящие на балкон.
Напротив окон, левее от стеклянных дверей, стоял нежно-голубой диванчик и такого же цвета два кресла и несколько пуфов. Все они полукругом были повернуты к окну. Напротив большого камина стоял тёмно-синий диван и такие же два кресла. У входной двери, правее, стоял большой шкаф с огромными дверцами. А у левой стены всей комнаты стоял книжный шкаф. Только вместо книг там стояли вазы, шкатулки, рамки для и с фото. По обе стороны от шкафа были ещё две двери.
Я подошла к шкафу. Пришлось помолодеть немалое расстояние, хотя большой пушистый конверт явно сделал мою нелегкую участь куда проще. Я взяла в руки одну из рамок. В ней было колдо-фото. Молодые отец и мать держат на руках двух эдентичных младенцев. Они оба улыбаются фотографу, и обнимают смеющихся малышек.
Я непроизвольно улыбнулась, как и Пэнси, стоящая у меня за спиной и глядящая мне прямо через плечо.
- У меня такого фото нет... Хотя, может, уже есть. Вау, посмотри, - Персефона указала на огромный портрет, висящий на стене правее от двери (если смотреть уже с нашей стороны, а если входить, то левее). На портрете была изображена женщина лет тридцати, прижимающая к себе двух девочек трёх лет. Они так похожи. Все трое. Мягкая улыбка, вьющиеся волосы, что пушатся, карие глаза с золотистым оттенком.
- Стоп. А почему... Если это мы... - я кашлянула. - Добрый вечер, миссис...
- Паркинсон, детка. И, на сколько я понимаю, вы обе мои внучки, - мягким добродушным голосом ответила картина.
- Вау, бабуля, ты так молода на этом портрете!!! - Воскликнула Персефона, восхищаясь предком, и я была с ней полностью согласна.
- О, милая, я ведь всегда выгляжу лет на десять моложе нужного, - портрет игриво подмигнул.
- То есть, простите за не делекатное предположение, Вам было сорок лет, когда нам было по три года? - поинтересовалась я, присаживаясь на один из двух пуфов, любезно притянутых Пэнс заклинанием.
- Не совсем, чуть меньше, но это не важно. Вы просто копии друг друга, детки, - она снова улыбнулась и подтолкнула маленьких девочек на портрете в спины. Те соскочили со скамьи, на которой сидели, и, когда поправили многослойные юбки своих легеньких милых платьев (которые были, кстати, нежно-голубого и нежно-красного цветов), побежали куда-то прочь, шумно хохоча.
- Да нет, мы совершенно не похожи, - возразили мы с сестрой вместе.
- Да ну? А вы себя-то видели? - с хитрой улыбкой спрасила женщина и посмотрела куда-то вдаль, за пределы картины, видимо. Вернулась в свою позу, оканчивая разговор.
Мы переглянулись. Уже через мгновение мы рассматривали друг друга в зеркале, находящемся в противоположной части комнаты. У нас обеих рты были открыты...
Глаза с золотым отливом, пышные волосы шли волнами, спадая с плеч аж до пояса, нос, губы, уши, руки, ноги, рост. Все одно. Одно на двоих...
- Это как?..
- В смысле?..
- Такое возможно?..
- Что происходит?..
В камине резко вспыхнуло зелёное пламя, но мы этого не заметили, продолжая говорить бессмысленные вопросы и ошарашенно смотреть друг на друга.
- Это мы тут должны спрашивать, - послышался мужской голос.
- Какого ЧЕРТА, Пэнси?!?! - Ооооооо ннеееееттттт...
- Блейз,.. Д..р.. - мир словно замедлил свой ход...говори...говори же быстрее!.. - а...ко...
- Что? Тут? Происходит?!?!?- повторил Малфой уже более настойчиво.
- Знакомьтесь, моя сестра. Луна́ Паркинсон.
Я резко повернулась на 160 градусов. Смотря прямо в глаза Драко, я будто бросала ему вызов. И он посмотрел в ответ. Мне казалось, прошла целая вечность, пока молчание не было нарушено.
- У вас глаза разные, - произнес Блейз.
И действительно - у Пэнси они были все-еще зелёные, пусть и с карьими капельками, с золотым отливом, а у меня - наоборот - темно-карие глаза с зелёными капельками в том же месте, где и у нее с карьими, и так же с золотым отливом.
Малфой вглядывался в мое лицо. Часы, висящие над камином, нервно цокали своим маятником, свисающим вниз. Часы пробили восемь.
И тут его глаза округлились...