***
— Нет.
Легко отказал Драко, и Гермиона качнулась назад, как от лёгкой пощёчины. Ощущение было сходно с маленьким порезом слишком острой бумаги. Мимолётно, досадно, но ощутимо.
Грейнджер готовила себя к дискуссии, приведению железобетонных аргументов, даже готова была применить несколько способов манипуляции. Она готовилась ко всему, что могло перерасти в полноценное обсуждение. Однозначное холодное «нет» заставило её на несколько секунд впасть в ступор.
Что значит «нет»? В смысле «нет»?!
Хотя стоило предположить и такой исход событий. Любой диалог с Малфоем заканчивался слишком быстро. Это самый упрямый и наглый человек из всех, кого знала Гермиона. С ним невозможно было найти общий язык. Конструктивный диалог — это когда обе стороны приводят внушительные аргументы и, либо одна из сторон принимает другую сторону, либо обе стороны остаются при своём мнении. Ключевое слово «диалог». С Драко диалог был невозможен. Он мог уйти, проигнорировать или сказать простое, но ёмкое «нет». Как собаке. Будто все в этом мире априори должны придерживаться его мнения, и если твоё с ним не совпадает тогда оно просто неправильное.
Как же это раздражает.
— Плохая идея, Солнце, — Тео лениво раскачивается на стуле, быстрыми движениями собирая кубик Рубика, — Драко, как подобает всем снобам, даже от своих сородичей старается отличаться, — он положил игрушку на стол, а сам закинул руки за голову, совершив слишком опасный наклон, — Всех аристократов тянет на что-то новенькое, первобытное. То, что им не положено по статусу. Малфоя тянет потуже затянуть галстук и смотреть на всех, поддавшихся искушению, как на дерьмо под залакированными туфлями.
Драко застыл на секунду, придерживая руками галстук, который собирался затянуть.
Гермиона до сих пор не до конца смогла разобраться в их личных взаимоотношениях, но эту стратегию она изучила точно. Нотт имел уникальную возможность брать Малфоя на слабо, даже не произнося этого вслух. Провокация с оглашением жизненных фактов. Это их часть жизни, в которой сама Гермиона ещё гонялась за хорошими оценками и рекомендациями от учителей. Часть жизни, о которой по доброй воле они рассказывают слишком мало, будто огораживая личные воспоминания от её слишком любопытной головы. Частенько это раздражало, ведь два змеёныша, решив, что им о ней нужно знать больше, специально напаивали девушку и с помощью пьяных игр выуживали секреты не для посторонних ушей. Их уши уже давно не были посторонними, но сам факт такой несправедливости царапал внутреннюю гордость острыми когтями.
К счастью, любой алкоголь всегда действовал в обе стороны, и стоило девушке один раз попасться в ловушку, больше она таких оплошностей не допускала. Выпивала заранее зелье для меньшего опьянения и прекрасно играла роль особы, не справляющийся с собственными ногами.
Знаете игру «Две правды и одна ложь»? Под градусом эта игра становится в несколько раз интереснее, и наверно это был единственный способ хоть что-то вытянуть из моментами слишком сплочённых друзей. С помощью неё Гермионе удалось выяснить, что у Драко в детстве был белый кот «Берт», который его ненавидел и метил всю мебель в комнате хозяина.
Нотта в детстве поддевал старший брат за то, что тот ещё не достиг полового созревания и когда он занимался самоудовлетворением ничего не выходило. Тогда Тео размешал мыло с водой, что-то сделал с запахом и ночью вылил своему брату в рот, пока тот спал. И маленькому Тео за это даже ничего не было, просто потому что родители встали на его сторону, защищая младшего брата от нападок старшего.
Крупицы, из которых Гермиона хоть как-то могла собрать детство парней.
Слова Тео были правдивы, но он сам попадал под это описание. Мог спокойно гнуться под чужое мнение, важно кивать и дакать на любые твои просьбы, а в итоге просто проигнорировать. Вначале Гермиона была уверена, что Нотт с детским упрямством на подсознательном уровне отказывался её слушать. На автомате делал вид, что слушает, вникает, а по факту думал о своём, полностью пропуская всё мимо ушей.
Они оба были невыносимы.
— Мне плевать как он смотрит на других, — раздражённо ответила Гермиона, ловя в зеркале взгляд Малфоя, — Мы договорились всё обсуждать и рассматривать желания каждого. «Нет» — это не рассмотрение.
— Ты договорилась сама с собой и, как я помню желания должны касаться всех троих, — Драко последний раз расправил пиджак, не разрывая с Грейнджер зрительного контакта, — Твоя чушь касается только нас с ним. Где твоя часть?
— Я буду смотреть, — невозмутимо ответила девушка и поймала снисходительный смешок Малфоя.
— Маловато, — он развернулся, моментально скинув с лица озорливость, и продолжил серьёзно, — За такое ты должна предложить больше.
«Должна». Формулировка, которая может любого вывести на бешеную пену у рта. За год общей жизни Герми так и не обросла панцирем невозмутимости, чтобы не реагировать на подобный тон. Малфой со всеми разговаривает как с собаками, но слышать именно в свой адрес команду «Нет» и бесящее «Должна» было особенно неприятно.
Гермиона никогда не строила воздушных замком насчёт их странных отношений. Да, бо́льшую часть времени они живут втроём. Да, они занимаются сексом. Да, по странному стечению обстоятельств, эти двое знакомы с её родителями. Сто́ит уточнить, что не по её воле. Практически все пункты обычных романтических отношений были выполнены, кроме одного. Они никогда не называли это отношениями. Ни один из них. Все обсуждения скатывались в обычное «Жизнь одна, зачем себе в чём-то отказывать»? Им так удобно, и всех троих это вполне устраивает. Гермиона думала, что это временная мера и все они в конце концов разбегутся по другим партнёрам, когда таковые найдутся. Эта мысль немного скребла по сердцу, но Грейнджер старалась максимально её игнорировать.
Закономерная оплошность. Стоило девушке глушить свою боль от ревности к другим партнёрам, как на её месте появлялось болезненное безразличие. Парни слишком быстро считывали её изменившееся настроение и, переглянувшись между собой, устраивали испытания, внезапно уделяя слишком много внимания другим представительницам прекрасного пола. И безразличие легко разбивалось об новый, непонятно откуда взявшийся, виток собственной гордости: «Сейчас же они со мной, значит, принадлежать должны только мне!».
Отсюда и сформировалось это дурное, но устойчивое «общее».
И даже если Гермиона мозгом принимала тот факт, что особенной она никогда не была, особенной быть, хотя бы на малюсенький период времени, хотелось.
— Когда это всё превратилось в рыночные отношения? — она сжала кулаки, стараясь сохранить невозмутимое лицо. Получилось, откровенно говоря, плохо.
Злость сочилась через каждое слово и больше всего раздражало именно то, что её вообще могла раздражать такая мелочь.
— С самого начала, — спокойно ответил Драко, не проявив даже малейших намёков на эмпатию, — Хочешь просто смотреть, как я натягиваю Нотта, ничего не получишь. Мне даже думать об этом мерзко.
Гермиона резко выдохнула, повернувшись к Тео, который продолжал раскачиваться, и, встретившись с ней взглядом, просто пожал плечами. Он редко её поддерживал. Она и не надеялась.
— Почему любое ваше желание выполняется по щелчку пальцев, а мне надо что-то предлагать взамен?
Это было ложью. Ну не совсем. В силу своих странных отношений ничего экстравагантного никогда не происходило. Они никогда ничего от неё не просили. Но некоторые вещи нужно разобрать подробнее. Они ничего не просили, а просто брали. Брали так и тогда, когда всех троих всё устраивало. Были негласные правила, прописанные прозрачными чернилами — никакой огласки, никакого интима вне дома, никакого насилия. Они ничего не обсуждали, просто казалось, что легилименцией Драко внушил это им в мозг напрямую.
Малфой уже открыл рот, собираясь выдать какую-то очередную фразу, заставившую Грейнджер в очередной раз убедиться в том, что переубедить его будет невозможно, но Тео опередил его.
— У себя спроси, Солнце, — он развернулся на стуле, подарив Гермионе одну из своих очаровательных, ничего не значащих улыбок, а потом продолжил, — Но я с ним согласен. Драко Малфой далеко не тот персонаж, которого я бы хотел увидеть на своём члене. Есть границы.
И вот эта фраза стала последним спусковым крючком самообладания. Рой всевозможных оскорблений прокатился по голове девушки, выбивая из неё воздух и лишая возможности произнести хоть что-то.
Драко вышел, громко хлопнув дверью и Гермионе, показалось, что это просто что-то внутри неё лопнуло с таким звуком.
— Это ты мне говоришь о границах?! Я!.. Да я!.. — она начала путаться в словах, не зная, что первое хочет сказать, а потом не зная зачем это вообще говорить, ведь им на самом деле плевать. Потому что у чёртовых выпускников Слизерина нет ни чести, ни совести, ни достоинства, — Я вас ненавижу! Никогда больше не поведусь на ваши дешёвые уловки!
Она со злостью плюхнулась на кровать, стараясь сдержать бурю, которая готова была снести всё на своём пути. Хорошо, что Драко ушёл. Не хотелось видеть его нахальную улыбку и не хочется видеть этот насмешливый взгляд Нотта.
Да, она проиграла.
Как будто у неё был шанс. Их слово против её слова. Да здесь любой поставил бы не на Грейнджер. Единственное, что ей остаётся это либо в секунду стать хитрее, либо надуться как обиженный ребёнок и надеяться, что когда-то им надоест бойкот, и появятся пути к компромиссу.
Оба варианта абсолютно невозможны.
Гермиона легла на кровать, уставившись в потолок. В какой момент ей хватило смелости, чтобы произнести всё это вслух? Странные желания для странных отношений. Драко высказался слишком жёстко. Грейнджер говорила лишь о поцелуе. Этого бы хватило. От одной мысли, что её парни переключатся друг на друга, в животе завязался тугой узел. Двое сильных мужчин, хватающих друг друга за шею и притягивающих ближе, сливающихся в ненависти и желании, пожирающие и растворяющиеся.
Ммм...
Гермиона прикрыла глаза. Помимо самого факта, что её это возбуждало, а её это однозначно возбуждало, был ещё факт того, что если б хоть кто-то из них согласился, она бы начала чувствовать себя немного значимее. Не то чтобы это решающий фактор... Но это точно было бы приятно.
— Бублик, они не дешёвые. И план действий у тебя есть. Малфой изменил «нет» на «предложи что-то поинтереснее». Пользуйся.
Тео подошёл ближе, присел на край кровати и погладил её по голове, как домашнюю кошку. Этот жест был настолько редким, что Гермиона невольно напряглась. Нотт вообще не тактильный. К нему лишний раз не прикоснуться. Только во время интима. Поэтому это было подозрительно. Очень подозрительно. Потом он провёл ногтями по коже имитируя расслабляющий массаж и все мысли о подозрительности растворились сахарной пудрой. По спине и плечам побежали мурашки. Гермиона закрыла глаза, позволяя телу обмякнуть.
Тео. Тео — это вечная грань между серьёзностью и насмешкой. В начале общения Гермиона слишком опрометчиво принимала эту несерьёзность за глупость. Драко с детства любил держать вокруг себя недалёких прихвостней, чтобы ими было легче управлять. Только вот была одна загвоздка. Теодор Нотт был неуправляем. Они часто спорили, точнее Малфоя доводили до точки кипения, и он яростно уходил, таким образом поставив точку в диалоге. Тео всегда делал по-своему, и именно эта деталь никак не вписывалась в представления девушки.
Потом пришло осознание — Тео и не ведо́мый, как Крэбб и Гойл, и не ведущий, как сам Драко. Он будто всегда в стороне. Невидимая тень за спиной, растворяющаяся ночью. Рядом они выглядели как две змеи, запертые в одном террариуме. Не желающие сосуществовать вместе, готовые перегрызть друг другу глотки. Но стоило появиться в террариуме любому другому существу и происходил превосходный симбиоз. Гермионе было стыдно признавать, но такого сплочения на благо единой цели она не видела даже у Гарри и Рона. Даже против неё парни общались молчаливыми взглядами и за секунду понимали друг друга.
По её личным наблюдениям это не было «Я отдам за тебя жизнь», скорее «Я убью любого, кто посмеет тебе навредить, а потом сам тебя придушу».
Безумно романтично и почему им так сложно поцеловаться?
— А что, если я не хочу ничего предлагать? — прошептала она, скорее себе, чем Тео. Его прикосновения сейчас хорошо отвлекали от мысли, что он, вообще-то, тоже её обидел, — Почему я должна доказывать свою ценность?
Тео начал сильнее сжимать пальцы, захватывая волосы, и наклонился ближе, так что его дыхание опалило ухо.
— В этом мире всем приходится доказывать свою ценность, Солнце. Гриффиндор самый бесполезный факультет. Вам правда, вдолбили в голову, что всё можно получить, просто сказав «хочу».
Гермиона слышит подобные речи не первый раз и уже не удивляется. Будто это не в Слизерине отпрыски богатых родителей. Всегда ходили с новыми комплектами учебников, мётлами, каждые три месяца меняли полный комплект формы. Вот где действительно работало заветное «хочу».
При поступлении сам Тео требовал у родителей отдельную комнату в Хогвартсе. Это было невозможно, но его мать настоятельно каждую неделю закидывала почту директора огромными письмами и жалобами на то, что скромную просьбу её сыночка не могут выполнить. Наверное, единственное событие в истории, когда Слизерину сказали «нет».
Когда Нотт впервые указал Гермионе на её капризность, она даже зависла на несколько секунд, не совсем улавливая правда это или шутка. Второй был Драко, и уже тогда Гермиона яростно, с некой долей безумной одержимости начала доказывать, что «Не вам говорить мне о капризности! Посмотрите в зеркало!» Драко с Тео переглянулись самыми неприятными, по мнению девушки снисходительными взглядами и просто её проигнорировали. А потом всё продолжилось.
Гермиона готова бороться с чем угодно, если точно знает, что сможет победить. Победить двух наглых, настырных, зажатых в собственном мире парней, казалось, невозможно изначально. Чему она у них точно научилась, так это профессиональному игнорированию.
— Просто у некоторых плата — деньги, у других — влияние, а у тебя... у тебя есть кое-что более ценное, — Тео тем временем продолжил свою речь.
— Что же? — с сарказмом поинтересовалась Гермиона, открывая глаза. — Моя готовность унижаться?
— Твоя очаровательная невнимательность.
И это ещё один слон в комнате, которого лучше не замечать. Попроси его пояснить о чём он говорит и Нотт просто пожмёт плечами, легко улыбнувшись. Серые глаза так и будут кричать «А что ты сама не догадываешься? Бедненькая». Грейнджер передёрнуло от одной перспективы такого витка диалога.
— Я могу это расценивать, как согласие с твоей стороны? — вернула она нить диалога к началу.
— Возможно, — легко ответил Тео, выпуская руку из её головы и возвращаясь на кресло, — Меня уговорить легче, но это не значит, что моё согласие ничего не стоит.
— Какие же вы... уроды.
В детстве Гермиону учили, что любое оскорбление твоего оппонента, это признание собственного поражения. Даже если он начал первый. Начнёшь кидаться оскорблениями и опустишься ниже его уровня. С возрастом это правило утратило свою силу. Иногда вокруг тебя могут собраться действительно неприятные люди, которые очень навязчиво будут через тебя восстанавливать свою низкую самооценку, социальный статус или просто поднимать себе настроение. А в один момент эти люди окажутся к тебе настолько близко, что отказаться от них будет болезненно и в ход пойдёт оборона.
Это если углубляться в столь важный вопрос. На самом деле Гермиона просто злится, и ей хочется сказать что-то плохое, но не настолько, чтобы задеть.
— Бо́льшая часть волшебного мира с тобой поспорит, — хорошо, что Тео в принципе обидеть очень сложно, — Что там пишут в «Придире», дай вспомнить, — он делает наигранную паузу, постукивая пальцем по подбородку, — «Самым сексуальным мужчиной по данным опроса сотни девушек в этом месяце несомненно был признан...»
— Прошу замолчи, — мучительно обрывает его Гермиона, отбрасывая подальше мысль, что сотни девушек считают Нотта самым сексуальным.
Сотни девушек, на которых её легко смогут променять, если хоть одна из них предложит больше. Бесит.
Грейнджер насильно закапывает эти мысли подальше в себя. Начинает думать о словах Драко. Ему нужно шоу. Нужно что-то, что сможет перекрыть её просьбу. Что-то, на что Гермиона по собственной воле бы не согласилась, иначе вся сделка летит коту под хвост.
Вот только что это?
Избалованный мальчик, получавший всё по первому щелчку пальцев. Красивый и получавший слишком большое внимание от девушек. Деньги, статус, признание. Что ему может дать Гермиона Грейнджер чего не мог дать до этого никто другой?
— Спрашивай, — послышался голос Тео и Гермиона проморгалась, ловя себя на том, что просто зависла в своих мыслях, смотря на него, — Только один вопрос.
Больше было и не нужно.
— Что может его впечатлить? — надежды на честный ответ практически не было, но Гермиона всё равно нервно зажала покрывало между пальцами, стараясь скрыть собственное смущение.
Одно озвучивание этого вопроса сродни жирной надписи «Я ОТЧАЯЛАСЬ И ГОТОВА НА ВСЁ!».
Унизительно.
Тео развернулся на стуле и закинул ноги на кровать. На секунду Грейнджер заметила на его лице странное выражение, которое можно было бы распознать как раздражение или лёгкую злость.
Сам говорит спрашивать, а потом ещё и злится! Гермиона живёт с самыми нестабильными людьми на свете.
— На четвёртом курсе Пэнси и Миллисента поцеловались, — начал Тео и каким-то шестым чувством девушка ощутила, что говорит он это больше, чтобы позлить, а не действительно помочь, — Драко был так впечатлён, что слухи о неудовлетворённости мальчишки ходили год. Но мы не на четвёртом курсе, и ты сама виновата, что спросила.
Класс. Гермионе просто надо позвать подружку. Ах, нет, постойте. Просто позвать уже будет недостаточно. По меркам прошедшего времени Гермионе надо организовать целый лесбийский сексуальный акт со всеми вытекающими нюансами перед довольной белобрысой публикой. Просто замечательно. В принципе это даже справедливо. Только вот впускать в их «общее» она никого не хочет. Обойдутся!
Она решила, что и такую «помощь» лучше проигнорировать. Есть теория, что Нотт является эмоциональным вампиром и от любой реакции на свои ехидные комментарии получает слишком много удовольствия, поэтому Гермиона молча встаёт с кровати и направляется в ванную. Тёплая вода поможет мозгам встать на место. Может быть, что-то и придёт в голову.
***
— У неё нет друзей.
Драко перекладывает бумаги на столе, параллельно отгоняя мысль всё бросить и пойти за энергетиком.
Энергетик. Напиток маглов. Дьявольская ядерная разноцветная смесь с кислым или приторно-сладким вкусом, подсесть на которую оказалось легче, чем на амортенцию. А если он ещё и холодный...
Бумаги сами вываливаются из рук, и это верный знак, что катись весь мир к чёрту, а без энергетика здесь не разобраться.
Нотт рядом двигается к двери быстрее Драко, попутно перечисляя дружескую шушеру Гермионы.
— Вся нищебродская семейка, герой войны, половина школы, коллеги. Я думаю, даже из маглов кто-то найдётся.
Издевательский смешок сам слетает с губ. Что за абсурд? Тео лучше него знает, что каждый из вышеперечисленных к кругу друзей уже мало относится.
У Тео уникальные способности совершенно случайно отслеживать чужие взаимоотношения. Сто́ит уточнить — он не следит за Грейнджер. Просто из личных границ он признаёт только свои, а чужие успешно игнорирует. От скуки может залезть в чужие переписки, связать события между собой и сделать определённые выводы. Это лучше любого сериала.
Эта информация маячила уже давно. Драко не надо лезть в чужое, чтобы заметить очевидное. Гермиона всё реже выходила из дома не для работы. Реже говорила о своих «друзьях». Меньше волновалась о том, что скажут об их отношениях другие.
Их отношения. Главный аспект, по мнению Драко, во всей этой внезапной отдалённости. Никто не афишировал, но самые близкие всегда почуют неладное, ещё и из Грейнджер актриса, как из него балерина. Может, она даже до сих пор думает, что общение прекратилось по другой причине. Драко же знает правду.
— Все они забили на неё хуй. Особенно первые двое, — отвечает он, кивая секретарше их общим шифром сообщая, что через полчаса вернётся.
— Справедливо, — Тео переигрывает, мило улыбаясь секретарше Драко. Она же этого не замечает и краснеет, улыбаясь в ответ, — Думаешь, это от недостатка общения?
Хороший вопрос.
У Гермионы иногда винтики в голове клинит. Она может этого не говорить, но тело всегда подводит и выдаёт всепоглощающее беспокойство. Драко изучил. Сначала задумчивый взгляд в сторону, нахмуренные брови, руки сжимаются в кулаки, и вся она собирается, будто откатывается к первоначальным настройкам. В эти моменты хочется подойти и щёлкнуть ей по лбу, чтобы много не думала и не строила свои сложные схемы, которыми не хочет не с кем делиться. Делиться на самом деле и не надо. Всё на поверхности. Грейнджер мечется между страхом быть ненужной и необходимостью обладать. Как любой нормальный человек на её месте.
Потом начинаются глупые просьбы, бойкоты, поиск более подходящих вариантов. Проверка и поиск путей к отступлению. С этим бороться проще всего, хотя, признаться честно, именно эту стадию первым замечает Нотт. Как будто одним долгим взглядом может залезть ей в голову и прочитать с кем, когда и во сколько она собирается пойти на свидание. Скорее он это читает в её переписках, но этот факт опустим. Бороться с этой стадией проще всего. Гермиона безумно жадная, как и все они. Стоит реальной угрозе благополучия появиться на горизонте, и умнейший мозг столетия начинает работать в правильном русле.
Почему просто не подойти к ней и не сказать, что «Хватит себя накручивать. Быстрее ты закончишься, чем наши отношения»? Да потому что это гарантийная клетка. Драко преувеличивает. Нахождение Нотта в их отношениях действительно спорное, но про себя он может говорить точно. А у Грейнджер прицел сбить из-за вечно маячившего возле них пса. Пока она точно не определится никаких гарантий озвучено не будет. Пускай помучается.
— Провокация, — лениво проговаривает Драко, выходя на улицу, — Неумелая, слишком грубая и очевидная. У тебя нахваталась.
— А что, если ей правда такое нравится? — Нотт равняется с ним, достаёт пачку сигарет и встряхнув её, выуживает одну зубами, — Что если Гермиона Джин Грейнджер течёт от вида двух сосущихся мужиков?
Малфой задумывается на секунду и этой секунды вполне хватает, чтобы вызвать волну отвращения и раздражения. Нет, он лично против геев ничего не имеет. Кого ебёт, кто там кого ебёт? Просто если представить всё это на себе... Это уже совсем другое дело.
— Покажи ей гей порно.
— Круг актёров слишком ограничен, — Тео пускает в небо колечки из дыма, делая драматическую паузу, перед продолжением, — Надо его сначала снять.
— Блядь.
Драко не выдерживает. Выхватывает сигарету из чужих пальцев и затягивается. Потом молча возвращает обратно, ощущая, как мир вокруг на несколько секунд становится ватным. Он не курит. Только так, по одной затяжке и крайне редко. Это противно, не эстетично и просто «фу», но в определённые моменты помогает потушить вспыхнувшие эмоции.
Прямо как сейчас.
Нотт притих. Молча курит, пускает колечки, пока сигарета не доходит до фильтра, потом выкидывает её и ядовито усмехается.
Усмешка похожая на перелом позвоночника. Самая ненавистная. Будто твой противник уже тебя победил, а ты ещё отбиваешься в надежде спастись.
— Признайся, ради неё ты готов даже мне отсосать, стоит Бублику состроить милую мордашку, — Драко не хочет поворачиваться, чтобы видеть ухмыляющуюся падлу, но он слышит эту усмешку. Она сочится как яд из змеиных клыков, по капле отравляя свою жертву, — Хорошо, что она этого не понимает, да?
— Плохо, что ты не понимаешь нашей идентичности. Плохо, что она, блядь, вообще есть.
Тео ошибка. Ошибка, которую нельзя просто стереть и написать верное решение.
Это сложно описать. Драко даже для себя не может точно объяснить, на чём держится всё это извращённое трио. Если попробовать описать абстрактно, то получится, что пребывание на войне за чувака, готового бросаться жизнями как фантиками, приучило их между собой делиться всеми доступными ресурсами. Гермиона не была жизненно необходимым ресурсом, но её они тоже делят, хотя Драко уверен, что Тео в конечном счёте надоест. Его интерес может играть какое-то время, но не всю жизнь. Кому понравится всю жизнь быть третьим лишним?
Драко всегда считал себя прагматиком. Он принимал решения, основываясь на логике и выгоде. И вот он здесь, в этом странном, запутанном клубке отношений, где логика, кажется, забыла дорогу. Он делил с Тео не только Грейнджер, но и ответственность, секреты, даже ночные кошмары. Это была странная форма братства, выкованная в огне войны и скреплённая чем-то, что Драко не мог назвать иначе, как извращенной верностью.
Но верность ли это? Или просто привычка? Привычка к совместному выживанию, к разделению бремени, к привязанности, которая возникла из необходимости, а не из искреннего желания? Драко часто задавался этим вопросом, глядя на спящую между ними Гермиону, её волосы рассыпаны по подушке, лицо безмятежно.
И Нотт... Драко никогда не мог понять, что на самом деле творится в его голове. Он подозревал, что Тео просто использует их обоих, как способ развлечься, сбежать от скуки и пустоты, которые, как он знал, скрывались за его маской беспечности. Но если капнуть немного глубже и знать Теодора как себя самого, можно ответить на вопросы, на которые он сам отвечать боится.
Тео не скучно. Ему одиноко. Одиноко до скрипа в зубах, до желания выть на луну, до готовности разбить в кровь кулаки о стену. И это одиночество он тщательно скрывал за маской цинизма и насмешек. Ему необходимо было видеть, что он не один такой сломанный. Что Драко и Гермиона тоже не цельные. Вместе они составляли какую-то чудовищную мозаику, где каждый фрагмент, сам по себе, был неполноценным, но вместе создавали картину, пусть и уродливую, но законченную.
И это не ревность. Малфой почти уверен, что это не ревность. Желание разделить умноженное на желание обладать.
Теодор Нотт маленькая язвочка во рту, которая заживёт, если её не трогать.
Но Драко не может не трогать.
И Тео превращается из «ошибки» в «исключение».
— Мне плевать. Я привязан меньше, чем она, — легко бросает Нотт и в это даже можно поверить.
Если знать Тео чуть меньше, чем себя.
— Так свали.
Это было бы верным решением. Это стало бы первым ключом к нормальным отношениям, которые привыкли видеть в приличном обществе. Всё стало бы так просто, если Нотт найдёт себе достойную жертву и переключился от них с Грейнджер.
Просто.
Но правильно ли?
— Бублик расстроится, а разбираться с этим тебе, — проговаривает Тео, засовывая руки в карманы, и язвительно, добавляет, — Ты же так хорош в поддержке.
Как-то кот Грейнджер нашёл для себя самое подходящее развлечение — прыжки из открытой форточки. Нотт имел привычку эту самую форточку не закрывать, а кот посчитал, что искать его после работы, среди недели — это самое прогрессивное проведение вечера для всех троих.
Драко потратил десять минут, после которых сказал, что поиски добровольно сбежавшей твари бессмысленны. Она всё равно сбежит во второй раз. Тео потратил чуть больше времени, но в конце концов предложил начать операцию по спасению следующим утром.
А Гермиона расстроилась. Расстроилась так сильно, что провалилась вглубь себя на несколько часов. Не разговаривала, замкнулась, делала вид, что наступил конец света.
Всё это казалось абсолютным бредом, и с каждой секундой поникший цирк одиночества в исполнении Грейнджер доводил всё сильнее. По определённым причина именно в тот вечер всем троим нельзя было применять магию до утра. Надо было просто подождать, но Гермиона накрутила себя мыслями, что рыжее чудовище разорвут за эту ночь и спасать уже будет нечего.
Неприятный вечер. Тео вышел покурить на улицу. Слушая бессвязное тихое бормотание на уровне сумасшедшего бреда, у Драко в голове, что-то щёлкнуло.
«Да заткнись ты уже! Это просто кот! Ты же взрослая женщина, а ведёшь себя как ребёнок, потерявший любимую игрушку!» — выплюнул он, чувствуя, как внутри всё кипит от беспомощности и раздражения.
Нельзя было колдовать, нельзя было помочь, а видеть её в таком состоянии было невыносимо. Драко привык решать проблемы быстро и эффективно, а здесь словно оказался связанным по рукам и ногам.
Гермиона вздрогнула от его крика, как от удара. Ей хватило несколько секунд, чтобы собрать себя во что-то безумно злое, презирающее и ядовитое. Грейнджер не заплакала, как сделала бы любая на её месте. Она подняла на Драко взгляд, полный такой всепоглощающей ненависти, что Малфою на мгновение показалось, что он снова оказался перед разъярённой Беллатрисой.
В этот же момент вернулся Тео с зажатой между зубов сигаретой и рыжим чудовищем на руках. Спасение кота в его руках выглядело до смешного обыденным, словно он каждый вечер возвращался домой с бродячим животным.
Гермиона сорвалась с места со скоростью снитча и выудила кота из рук, расплываясь на фразы «Где ты его нашёл?», «С тобой всё хорошо?», «Не делай так больше!», «Спасибо, Тео».
Драко лениво перекатывает в памяти этот случай, находя в словах Нотта истину, но помимо неё находя ещё что-то, что кудрявый пытается настырно скрыть.
— Ищешь оправдания своей слабости, — Драко знает, куда бить, из-за чего их общение очень редко проходит «мирно».
Нотт легко принимает подачу взаимных оскорблений и пасует обратно.
— Ищу отличия с твоим отцом. Пока кроме роста ничего не увидел.
Наступает тишина, нарушаемая лишь шумом проезжающих машин и отдалённым лаем собаки. Они стоят, глядя друг другу в глаза, словно два хищника, готовые в любой момент броситься в атаку.
Драко готов убить его прямо сейчас лишь за один факт существования. Драко готов ему доверить жизнь Грейнджер, и это уже правда какой-то шизофренический бред.
Была бы у Малфоя опухоль, он бы назвал её Тео.
Теодор ухмыляется, словно умеет читать мысли. Он всегда умел это — проникать под кожу, находить самые уязвимые места и давить на них с садистским удовольствием. Эта ухмылка, эта самодовольная уверенность в себе, раздражают Малфоя до зубовного скрежета. Он сжимает кулаки, чувствуя, как ногти впиваются в ладони.
И приходить мысль. Простая, как один кнат. Подобно мине — наступи и разорвёт тебя в труху. Драко наступает всей ступнёй, наблюдая за последствиями.
— Знаешь, если ты исчезнешь никто даже не заметит.
И ничего не происходит. Тео лишь пожимает плечами, словно слышит это в тысячный раз. Потом срывается на один неприятный смешок, за ним второй.
— Ты заметишь, — произносит он слишком уверенно, и можно было услышать в этом угрозу, но Драко слышит лишь обречённость.
Много лет назад, когда они только поступили в Хогвартс, мать Теодора отличилась своими непробиваемыми навыками твердолобости и настырности.
Женщина всеми доступными средствами добивалась перевода Тео в отдельную комнату для поддержки уровня жизни, который ему обеспечивали дома.
Сколько раз Драко видел сцену, где Нотт после завтрака бежал в совятню с очередным письмом, с просьбой прекратить.
Она бомбардировала декана Слизерина письмами, полными угроз и намёков на финансовые затруднения школы, если её требования не будут выполнены. Она отправила кричалки директору по ночам, рассказывая о мучениях её сына в общей спальне, где, по её словам, «пролетарии» дышат тем же воздухом, что и наследник древнего рода. Она даже прислала в Хогвартс личного повара, чтобы Тео не страдал от «ужасной школьной еды», но повара, к счастью, быстро завернули обратно, убедившись, что юный Нотт предпочитает жареную картошку и сосиски, как и все остальные мальчишки.
Драко, наблюдавший за этими отчаянными попытками, испытывал смесь раздражения и восхищения. Раздражения — потому что шум и суета, поднятая матерью Нотта, привлекали ненужное внимание к их факультету. Восхищения — потому что в этой безумной настойчивости была какая-то львиная преданность сыну, пусть и выраженная в совершенно нелепой форме.
В конце концов, после нескольких недель непрекращающихся атак, профессор, казалось, просто сдался. Теодору Нотту выделили маленькую, заброшенную комнатушку на седьмом этаже, где когда-то хранились старые мётлы и сломанные котлы. Комнату, разумеется, тщательно убрали и обставили мебелью, привезённой из поместья Ноттов.
Малфой с детства привык замечать мелочи. Медленную походку, сон на занятиях, невнимательность, заторможенность. Вывод было сделать легко — Теодор Нотт не спал по ночам в собственных апартаментах.
Почему?
Хороший вопрос, ответ на который можно было получить только лично. Ночью Драко взял всё самое необходимое и пробрался в отдельное логово. Он подозревал, что Тео отвык спать в нормальной температуре, ему слишком светло или он занят по ночам чем-то интереснее сна. Но всё оказалось намного проще.
Малфою хватило одного взгляда, чтобы распознать в серых глазах Теодора страх. Он просто не мог спать в отдельной комнате. Чем вызвана данная особенность Драко не знает до сих пор, но тогда он молча забрался к другу на кровать и, распихав между ними баррикаду, произнёс «Нокс».
***
Тео водил глазами по небольшой доске объявлений, размещённой на самой тёмной стене бара. Название бара полностью оправдывало свой малошёрстный контингент — «Студенческий».
Весь дизайн был выполнен в стиле первой вечеринки после поступления. Большая квартира с множеством пустых бутылок, недоеденной пиццей и граффити маркером на всём, до чего могли дотянуться руки.
Объявления, как всегда, были довольно однообразны: репетиторы по высшей математике, потерявшиеся котята, объявления о сдаче комнат, и, конечно же, вечные призывы к участию в каких-нибудь сомнительных исследованиях за скромное вознаграждение.
Доска одновременно выполняла функцию сомнительного, но антуражного арт-объекта и реальной доски объявлений. Только что из этого правда, а что было написано от пьяной балды, разобрать казалось невозможным.
Каков шанс, что объявление о поиске соседа по комнате настоящее? Узнать можно только позвонив по номеру и проведя неприятную беседу. Тео почти уверен, что каждый первый номер окажется неправильно набранным.
Но проблема заключалась даже не в этом.
Жить с маглами.
Вот где действительно могут возникнуть значительные затруднения. Теодор был не из тех магов, которые могут долгое время легко скрывать своё истинное происхождение. Одну способность, приобретённую во время войны, использование лёгкой невербальной магии, упрощающий бытовые вопросы, — он бы не стал прятать даже за тысячи галлеонов.
И казалось бы, решение проблемы лежит на поверхности. Просто нужно найти соседа из своего круга общения, только вот... Круг общения у Тео хоть и обширный, а состоит на девяносто девять процентов из маглов.
Так получилось.
Все с кем он общался раньше за последний год отдалились настолько, что на скоростном поезде не догнать, а новыми знакомствами он обрастал именно в этом баре или любом другом.
Нотт скрестил руки на груди и привалился спиной к стене. Тяжёлый вздох вырвался из груди. Все эти поиски — плацебо. Было легко сравнить себя с Грейнджер, вечно пытающейся оставить за собой открытую дверь. Только они с Драко каждый раз захлопывали эту дверь с ноги. Малфой — потому что институт благородных девиц за время пребывания под влияние своей шизанутой семейки внедрил ему под кожу идею — нашёл своё береги до конца. Даже если она этого не хочет. Даже если ты не уверен, что этого хочешь. Легко жить, имея чёткую установку, опровергнуть которую у тебя не хватит фантазии. Нотт же делал это из чистой вредности. Потому что Бублик нихера не может просто взять и его кинуть. Да он уверен, что даже позволь они с Драко сблизиться ей с кем-то из тех остолопов, что окружают её на работе, девчонка прибежит к ним обратно через пару дней. Потому что скучно. Потому что на двух членах интересней, чем на одном.
Грейнджер — это вообще особа интересная. Неправильные факты о ней пишут в прессе. Самые скучные, такое никто читать не будет. «Героиня войны выдвинула новый проект о помощи в реабилитации волшебников, участвующих в военных действиях», «Умнейшая ведьма столетия радует нас своим новым нарядом на благотворительном вечере». Напишите там, что «Гермиона Грейнджер наконец-то показала своё истинное лицо и прогнулась под двух Пожирателей смерти», вот тогда рейтинги взлетят.
Теодору не надо объяснять, почему так произошло. Грейнджер оторвалась от своих недалёких друзей и начала жить на полную катушку. Ни в чём себе не отказывать. Нотт её в этом понимает. А вот Малфоя понять сложно. Загнал себя в рамки выстроенные поехавшим Люциусом и бесится с очевидного сходства.
Идеальная парочка — психопат и экспериментаторша.
На самом деле всё намного проще, чем кажется, и если взглянуть на ситуацию трезво, Нотт легко мог съехать и забыть об этих двоих. Немного постараться, побегать, поставить пару подписей и снять квартиру одному. Первые месяцы пить зелье «Сна без сновидений» и постепенно избавляться от своих нелепых фобий, признавать наличие которых он отказывается. Вычеркнуть взбалмошную Гермиону и до нелепого не пробиваемого Драко из своей жизни. Принадлежать только самому себе, как всегда и было.
Вот только...
Не хочет.
Мысль об этом отдаёт двояким послевкусием. Сладким от свободы и кислым от одиночества. Это как проблема, которую ты всегда откладываешь на потом, считая, что в будущем будет легче принять решение.
Кто-то проходит мимо, задевая Тео плечом и проливая пиво на футболку. Парень извиняется, пытаясь сфокусировать взгляд, и чем дольше он остаётся без движения, тем ниже кренится бокал в сторону Нотта.
— Всё нормально, — бросает Тео, отлепливаясь от стены и двигаясь к своему столику.
Он невольно оглядывается на доску, словно пытаясь уловить хоть какой-то знак. Может быть, там появится объявление, написанное невидимыми чернилами, предназначенное только для его глаз? Или фея, выпорхнув из-за пожелтевшей фотографии котёнка, вручит ему заветный номер телефона?
Конечно же, ничего подобного не происходит. Доска остаётся всё такой же унылой и неинформативной.
— Ты прям засиделся, — Лис сияет как начищенный чайник и двигается на диване, освобождая место.
— Главное, что ты дождалась, — Нотт дарит ответную улыбку, двигая пиво ближе к себе.
Пиво на вкус мерзкое. Тео до сих пор не понимает его культа у маглов, когда есть альтернатива намного вкуснее. Они придумали такое количество разноцветных и интересных коктейлей, чтобы в итоге пить забродившее пойло.
У Лис свои обряды на этот счёт. Первое всегда пиво, а за ним что-то поинтереснее. Нотт не спорит, потому что лень и уже час не может добить жалкую кружку.
— Льстец, — девушка наваливается на стол, плавными движениями заполняя всю его территорию, — Опоздай ты ещё на две минуты, и я бы уже была вон за тем столиком, — пальцем она указывает на сомнительную компанию из четырёх парней, вытаскивающих палочки из построенной башни, — У них явно весело.
У них явно тебя бы выдрали до потери пульса.
Теодор усмехнулся, представив Лис в окружении студентов, пытающихся изобразить из себя завсегдатаев бара. Да, возможно, в их компании и было бы весело, но совсем не в том смысле, в каком думала Лис.
— Не сомневаюсь, — ответил Тео, делая ещё один глоток отвратительного пива, — Но ты же знаешь, я не могу позволить тебе развлекаться без меня. Кто тогда будет следить за твоим моральным обликом?
Лис закатила глаза.
— Мой моральный облик в надёжных руках, — заявила она, — Я вполне способна сама о себе позаботиться.
— Я в этом нисколько не сомневаюсь, — парировал Теодор с лёгкой усмешкой, — Просто уверен, что с моей помощью этот процесс станет... интереснее.
Он подмигнул ей, и Лис рассмеялась, откидываясь на спинку стула. Её волосы, обычно собранные в небрежный пучок, рассыпаются по плечам, обнажая тонкую шею. Тео ловит себя на мысли, что она сегодня особенно хороша. Возможно, дело в свете, или в новом платье, или просто в том, что он слишком долго смотрел в одну сторону, будто весь мир вокруг превратился в туннель.
— Какой ты всё-таки собственник, — с притворной обидой тянет она, поправляя волосы, — Неужели тебе так сложно представить меня с кем-то другим?
Тео пожимает плечами, делая глоток пива. Отвратительный вкус никуда не делся. Это обычная игра, которую Нотт может легко поддержать.
— Представить не сложно. Принять — другое дело.
Лис хмыкает, доставая из сумочки маленькую пачку сигарет.
— А как же ваша девчонка? — она задумывается на несколько секунд и параллельно тянет к себе пепельницу, — Поссорились?
«Ваша». Формулировка выбрана неспроста. Тео бывает слишком разговорчив под мухой, о чём никогда не жалеет. Хотя иногда это ломает его привычные планы, и разговор становится тяжелее.
Ссорой назвать это было сложно. По крайней мере, с его стороны. Малфой радует тем, что, даже добровольно сажая себя на поводок, ещё не растратил способности к логическому мышлению. Гермиона провоцирует, Драко строит из себя не пробиваемого война, пробить стену принципов которого, именно ей, легче, чем произнести «Люмос». Всё стандартно и пресно. Но есть одно отличие.
Сама просьба, а точнее её содержание.
Бублик повышает ставки, и если раньше Малфою достаточно было поломаться несколько часов, а потом великодушно выключить режим «засранца», то сейчас ему реально нужно перешагнуть через себя.
Вопрос времени.
Скорее Безносый ублюдок снова воскреснет, чем Драко сможет в чём-то ей отказать.
А Тео?
Хороший вопрос, от которого веет неприятным холодом.
— Лис, — тянет он, ведя плечом и даже не пытаясь поймать её расфокусированный взгляд, — Она это последнее, о чём я сейчас хочу думать.
И в этом нет ни капли лжи. Нотт пришёл в этот бар, чтобы выпить, отдохнуть и забыться. Ладно, иногда его длинный язык и правда ломает планы. Не знала бы она об их связи, разговора бы об этом не было.
— Правда? — она поворачивается, лёгким касанием ведёт по его руке, пьяно улыбаясь, — В этом я могу помочь.
Лис усмехается, выпуская в воздух тонкую струйку дыма. Запах примешивается к затхлому аромату бара, создавая причудливую смесь, которая почему-то кажется Тео вполне сносной.
— Я много чего умею, — кокетливо говорит она. — Вопрос в том, насколько ты готов позволить мне проявить свои таланты.
Её рука сползает под стол, обжигая ногу резкой хваткой. Потом она разжимает её и медленно ведёт от колена всё выше.
Тео приподнимает бровь, не отрывая взгляда от её лица. Лис играет с ним, как кошка с мышкой, и ему это нравится. В этой игре есть что-то первобытное, что-то, что заставляет кровь быстрее бежать по венам.
— Заинтриговала, — признаётся он, наклоняясь ближе к ней. — И что же ты предлагаешь?
Лис загадочно улыбается, прикусывая нижнюю губу.
— Для начала, — шепчет она, — давай забудем о твоих проблемах с этой... девчонкой.
Её пальцы продолжают свой путь вверх по его бедру, вызывая лёгкую дрожь.
— И как ты предлагаешь это сделать? — спрашивает он, чувствуя, как его голос становится хриплым.
— О, у меня есть несколько идей, — Лис придвигается ещё ближе, её дыхание опаляет его щеку, — Например, мы могли бы...
И дальше Нотт не слушает. Он отключается на несколько мгновений, полностью погружаясь в себя.
Знаете, что действительно бесит? Гермиона зациклена на одобрении этой белокурой принцессы. Неважно, что он скажет, главное одобрение Малфоя! Как будто следующие мосты проложить будет легче. Будто слово Малфоя имеет вес, а Тео идёт прицепом. Хотя её идиотизм касается их двоих в равной мере! И от одной этой мысли начинают зудеть десна.
Маленькая, неправильно расставляющая приоритеты Гермиона Грейнджер. Пораскинь она мозгами больше чем тридцать секунд и пришла бы к тому, что сначала нужно склонить на свою сторону того, кого склонить легче, а уже потом, вместе брать Малфоя на таран. Против двоих ему противостоять будет тяжелее. Это же очевидно! Чёртова Грейнджер!
— Ты не со мной, — выуживает его из собственных мыслей мягкий голос.
Нотта пробирает неприятная дрожь по всему телу и желание сбежать отсюда становится практически невыносимым. Вот что происходит, если долгое время игнорировать собственные мысли. В результате они всё равно побеждают и скользким месивом оседают где-то на подкорке.
Твою мать...
— Прости, — он мягко улыбается и медленно возвращает её руку обратно на стол, — Всё-таки нужно кое-что закончить.
Чёртова Грейнджер! Чёртов Малфой!
Тео практически ненавидит их настолько же, насколько любит. Покончили бы они трое жизнь самоубийством, и никто бы не мучился.
— Жаль, — Лис надувается как обиженный ребёнок и возвращает свой взгляд обратно к соседнему столику, — Придётся играть в Дженгу. Вспомню молодость.
Башня падает с оглушительным грохотом, под который Нотт подскакивает как ужаленный и, поблагодарив Лис за её терпение и потраченное время, выходит из бара.
***
Гермиона максимально не уверена в своём плане. Он бредовый, ненадёжный и унизительный, если хоть одна часть пойдёт не так. Хорошо, что в мире есть интернет и больше не надо обращаться к знакомым с каверзными вопросами. Чем удивить парня, чтобы он выполнил любую твою просьбу? А двух? Ой, да ладно, в интернете анонимные пользователи задают и не такие вопросы.
Советов было много, как и комментариев о том, что «Женщина не должна потакать мужчинам! Если они не лижут ваши каблуки, то они вам не нужны!»
Советчики.
Возможно, Гермиона просто недостаточно эгоистична, чтобы размышлять в таком направлении. Как бы ни хотелось этого признать, а Малфой в чём-то был прав. Они тоже должны что-то получить взамен. Отсюда и появилась слабая, но всё же уверенность, что план был хорош. Слабая, но уверенность.
Грейнджер потратила целый день, чтобы откапать свою школьную форму, найти которую так и не получилось. Может оно и к лучшему. Может, она нашла бы её, не влезла и расстроилась. Лишние нервы нам ни к чему. Неподалёку был небольшой магазинчик, в котором она с лёгкостью нашла всё необходимое. Стандартная школьная форма маглов в классической чёрно-белой расцветке.
На кассе в голове она крутила заученную фразу о том, что «Это для сестры, она выпускница, а у самой нет времени за таким бегать. Экзамены, сами понимаете». Врёт Гермиона крайне плохо, поэтому была неимоверно рада, когда продавщица на неё даже не взглянула.
Да кому какое дело до твоих извращённых фантазий? Никто даже не подумает о том, о чём думаешь ты!
Форма — это только мишура перед основным действием. Знатоки в интернете, помимо своих радикальных высказываний, советовали и прямо противоположное.
Покорность.
Покорность, от которой ты можешь бегать как от открытого огня, но в итоге именно она окажется ключиком ко всему желаемому.
Теодор и Драко жизненным опытом научены брать всё хитростью. Обманывать, наводить на «правильные» мысли, не оставлять тебе выбора. Они никогда не спрашивают и никогда не добиваются силой. Просто используют природную харизму, обаяние, оплетая Гермиону длинными цепями согласия.
Но что будет, если просто не сопротивляться?
Гермиона не знает.
Но скоро узнает.
Время уже подходит к семи вечера, а это значит что Драко скоро вернётся домой. Где носит Тео даже догадываться сложно, и если сегодня он не вернётся, Гермиона задушит его собственными руками. Обделять кого-то даже в мыслях не было, и если Нотт припозднится, придётся отправлять к нему Патронуса, с этим есть свои затруднения.
Пальцы нервно трясутся, когда она поджигает свечи и выставляет их в безопасных местах. Устроить пожар не хотелось. Эта игра — что-то новое и опасное для собственной гордости. Нет уверенности, что Драко просто не засмеётся ей в лицо, сказав, что «Это действительно всё, что ты придумала»? Тео может припоминать ей глупый план до конца жизни, не давая даже заснуть без чувства позора.
Всё может обрушиться катастрофой.
Свечка падает на пол, и Гермиона даёт себе мысленную оплеуху.
Быстро подняв свечу, она судорожно осмотрела ковёр, убедившись, что он не загорелся. «Вот идиотка!» — прошипела она себе под нос, ставя свечу обратно на стол.
Девушка оглядывает комнату. Полумрак, созданный свечами, придаёт обстановке интимность. На столе разложены книги, будто она просто готовилась к занятиям. Учебник по рунам небрежно открыт на середине, а рядом валяется перо и исписанный пергамент. Картина прилежной студентки.
В голове проносятся обрывки советов из интернета: «Будь нежной и послушной», «Подчинись их желаниям», «Позволь им доминировать».
Сердце колотится в бешеном ритме, вторя нарастающему гулу в ушах. Нужно собраться. Дышать ровно. Она не может позволить себе паниковать. Не сейчас.
Гермиона подходит к зеркалу, критически оглядывая своё отражение. Форма сидит идеально, подчёркивая фигуру, но не выглядит вызывающе. Аккуратная юбка в складку, белая рубашка, застёгнутая на все пуговицы, и галстук в цветах факультета Слизерина, найденный в их старых вещах. Именно эта деталь добавляет абсурдности всей ситуации.
Зачем я вообще надела этот галстук?
— Мне просто идёт зелёный, — шепчет она себе, но звук выходит хриплым и неуверенным.
Она поправляет непослушные волосы, пытаясь придать им более строгий вид, но безуспешно. Несколько прядей упрямо выбиваются из причёски, обрамляя лицо. Гермиона вздыхает и решает оставить всё как есть. Идеальность сейчас неуместна.
Вдруг раздаётся щелчок замка. Грейнджер замирает, как кролик перед удавом. Это Драко. Только он использует ключи, Тео предпочитает бесконечно трезвонить в звонок.
Шаги. Медленные, уверенные. Он идёт по коридору, и каждый звук отзывается эхом в голове. Гермиона закрывает глаза, делая глубокий вдох, и старается успокоить дрожащие руки. Она стоит неподвижно, словно статуя, застывшая в ожидании приговора.
Дверь открывается.
Гермиона была уверена, что человека, в доме которого проживало чудовище, человека, чья реакция развита до придела, и человека, с которым она живёт в одной квартире уже год, не получится удивить.
Она ошибалась.
Драко застывает в дверном проёме и время замедляется. Тишина в комнате становится почти осязаемой, давит на барабанные перепонки. Гермиона чувствует, как краска заливает её щёки, но старается держать спину прямо и смотреть ему в глаза. Она не должна показывать свою неуверенность, иначе всё пропадёт.
Наконец, Драко делает шаг вперёд, медленно, словно боясь спугнуть виде́ние. Его взгляд скользит по её фигуре, задерживаясь на галстуке Слизерина. В уголках губ появляется лёгкая, едва заметная усмешка.
— Мой или его? — вопрос звучит как что-то совершенно неподходящее под ситуацию.
— Не знаю, — наигранно уверенно отвечает Гермиона.
Как будто это сейчас важно!
Грейнджер сцепливает кулаки, чтобы хоть немного прийти в себя.
Ещё один тупой вопрос, Малфой, и я съеду в эту же ночь!
Драко то ли хмыкает, то ли снова усмехается, и в коридоре раздаются новые шаги.
— Ещё раз вы мне хоть слово скажите о том, что я не закрываю дверь... — Тео кладёт руки на плечи Малфою и отодвигает его, взглядом упираясь в Грейнджер, — Вау.
Драко поворачивается к нему и происходит то, что происходит всегда. Немые диалоги, которые Гермиона даже за год научилась понимать с трудом. У Нотта в глазах восторг, удивление и какая-то язвительность. У Драко желание вперемежку со злостью.
— Она тебя переиграла, — тянет Тео, наваливаясь на него сзади и переплетая руки вокруг шеи, — Ради такого даже прогнуться не жалко. Да, Драко?
Гермиона ждёт, что Малфой вспыхнет как спичка, скинет чужие руки и либо молча уйдёт, либо выскажет что-то язвительное в ответ и рассмеётся. Оба варианта разрушительны.
Драко стоит слишком напряжённый, чтобы слова Тео оказались правдой. Но что-то меняется. Атмосфера, козерог в Юпитере или другая мистическая лабуда. Он слишком резко усмехается во второй раз, сбрасывая с себя колючее напряжение, расслабляясь в плечах и всё же скидывая чужие руки.
— Нас. Или ты уже уходишь? — обращается он к Нотту, но возвращая тёмный взгляд к Грейнджер.
От такого дыхание замирает. Она не ожидала, что они будут играть в эту игру. Надеялась, но не ожидала. Сердце колотится где-то в горле, мешая даже сглотнуть вязкую слюну.
Гермиона хотела быть уверенной и дерзкой, но вместо этого превратилась в испуганную школьницу, застигнутую врасплох.
— Боюсь, что один ты не справишься, — Нотт отходит на несколько шагов, рассматривая Грейнджер слишком пристально, — Чей галстук?
— Неважно, — обрывает его Драко, подходя к Гермионе практически вплотную, — Это весь сюрприз?
От него пахнет улицей и свежей хвоей. Грейнджер помнит, как ненавидела этот парфюм в школьные годы. Сейчас же он ассоциируется с близостью и интригой.
«Будь молчаливой. Отвечай только по необходимости и позволь им говорить» — всплывают в голове сообщения с форума.
Она молча мотает головой в знак отрицания и медленно опускается на колени. Тео выглядит так, будто готов в любую секунду достать камеру и снять это всё на видео. Показать всему миру или не показывать никому.
Драко мимолётно удивлённо вскидывает брови, но не произносит ни слова. Он позволяет Гермионе опуститься, наблюдая за каждым её движением с каким-то странным, изучающим интересом. В его глазах нет насмешки, только власть.
Тео, напротив, выглядит так, словно выиграл в лотерею. Его глаза горят азартом, и он с трудом сдерживает улыбку.
— О, это становится интереснее, — шепчет он, скорее себе, чем кому-то ещё.
Гермиона чувствует, как кровь с новой силой приливает к лицу. Они делали что-то подобное миллионы раз, но почему именно сейчас всё ощущается так по-новому?
Наверно, потому, что она стала инициатором. Даже собственное желание, с которого и началась вся эта игра, остаётся где-то позади.
Гермиона медленными движениями начинает расстёгивать рубашку, но после первой пуговицы слышит сверху:
— Это оставь нам.
— Да, Солнце, — в голосе у Нотта усмешка, а сам он подходит ближе, садясь на пол рядом с ней, — Тебе слишком идёт.
Она замирает, удивлённо смотря на Тео. Конечно, он никогда не остаётся в стороне, но его место явно не рядом с ней на полу.
— Ты... — она запинается, пытаясь сформулировать свой вопрос, а он наклоняется ближе, начиная тереться с ней носами затыкая.
— Покажу тебе, как это делается. Бублик, ты великолепна в минетах, но есть же миф, что парни делают это лучше, — он прижимается щекой к её щеке и кладёт её руку Драко на ширинку, — Не удивляйся так. Ты сама этого хотела.
По руке пробегает электрический импульс, задевая заходящееся в тахикардии сердце. Драко твёрдый наполовину, и Гермиона чувствует это, усиливая хватку. Тео не даёт ей и секунды, начиная водить её маленькой ручкой по увеличивающемуся достоинству.
В комнате становится слишком душно. Хочется сорвать с себя синтетическую ткань, запекающую кожу.
— А я нет, — доносится сверху на грани вымученного низкого рычания и возмущения.
— А тебя никто не спрашивает, — твёрдо произносит Тео, ловя настороженный взгляд Гермионы и смягчая тон, — Не волнуйся. Драко просто страшно признать, что ему тоже нравится.
Неприятное напряжение отпускает плечи. Нотту хочется верить. Он знает Малфоя намного лучше и не стал бы сейчас врать. Как и Драко не стал бы делать то, что действительно не хочет.
Тео, не отпуская её руку, медленно давящую на чужой член, второй рукой аккуратно проводит по шее, пуская по спине мурашки. Он наклоняется ближе, сначала опаляя мягкую чувствительную кожу горячим дыханием, а затем медленно проведя по ней языком. Грейнджер доверчиво откидывает голову назад, пытаясь справиться с собственным дыханием и сжимая руку на члене Малфоя сильнее.
Острые зубы впиваются в шею властным уксусом, и девушка сжимает ляжки, под вязкие импульсы внизу. В ней слишком пусто, и сейчас это ощущается острее.
Тео отодвигается, хищно смотря в помутнённые карие радужки. Не разрывая зрительного контакта, помогает ей найти ширинку и расстёгивает её.
Звенящий звук собачки немного отрезвляет, Гермиона первая отворачивается, натыкаясь взглядом на завораживающую картинку.
Крепкая мужская рука с несколькими фамильными перстнями резко опускает чужое нижнее бельё, выпуская крепкий вставший член наружу.
Драко облегчённо выдыхает, запуская руку в её собранные волосы. Натыкается на резинку, держащую строгий пучок, и нетерпеливо распускает его, причиняя боль.
— Аккуратнее, — предостерегающе шипит Тео, отчего у Грейнджер проходит дрожь по позвоночнику.
Малфой опускает взгляд, сцепив челюсть. Кажется будто в одну секунду всё прекратится, и эти двое поругаются из-за ерунды.
Не так уж было и больно!
Но Драко, выдержав напряжённую паузу, коротко кивает, параллельно начиная гладить Гермиону по голове.
Вау.
Обычно всё происходит иначе. Эти двое стоят на одной стороне баррикады, молчаливо переговариваясь между собой.
Но сейчас...
Грейнджер чувствовала себя драгоценной хрупкой игрушкой, которую отдали на растерзание непослушным детям. Будто аккуратно играть они не умеют, но стараются.
Теодор положил обе руки ей на челюсть, развернув к себе, и большими пальцами оттянул нижнюю губу. Гермиона облизнула их, поддавшись мимолётному желанию и получив одобрение в сером взгляде.
— Умница, — мягко озвучивает Тео, — А теперь то же самое «там».
Он развернул её лицо обратно, опустившись одной рукой на шею, согревая мокрый след от укуса, а вторую положил на ляжку, немного впиваясь ногтями и оставляя красные следы на бледной коже.
Гермиона легко выдохнула, отчего член Драко призывающие качнулся. Она высунула язык и под небольшим давлением чужой руки на шее, наклонилась вперёд, облизнув блестящую головку. Девушка чувствовала себя марионеткой, которую дёргают за ниточки, а она послушно выполняет чужие приказы.
Малфой дёрнулся, крепче напрягая ноги, также ногтями проходя по коже головы. Они знали её эрогенные зоны. Выучили за всё время совместной жизни и будто всегда в голове держали карту.
Грейнджер обожала, когда её царапают. Тео шутил, что именно для этого она завела кота. Идиот. Необходимый идиот.
Главной зоной было место между лопаток, куда с шеи постепенно сползала мужская рука. Драко говорил, что у Гермионы уже зудят крылья от хороших дел. Ещё один идиот. Желанный идиот.
Сглотнув вязкую слюну, она обхватила губами горячую плоть, чувствуя, как Драко вздрагивает всем телом. Непривычное ощущение власти опьяняло. Она видела, как напряглись скулы Малфоя, воображала как побелели костяшки пальцев, вцепившихся в ее волосы, но не останавливалась.
Тео, наблюдавший за ней с хищным блеском в глазах, тихо шепнул:
— Глубже.
Гермиона послушно подчинилась, принимая член Драко все глубже в рот, чувствуя привкус его возбуждения.
Но появились трудности.
Не был создан рот отличницы для огромных членов, поэтому даже засунуть его в себя наполовину казалось непосильной задачей. Но отличники они на то и отличники, чтобы всё доводить до совершенства.
Драко шумно сглотнул, инстинктивно поддавшись вперёд, отчего Гермиона начала задыхаться. Тео мягко поцеловал её в щеку, привлекая к себе внимание.
Он погладил её по спине, призывая, отстранится и когда Грейнджер выпустила член изо рта, переводя дыхание, Тео улыбнулся ей одной из тех интригующих улыбок, будто у него есть план.
Её губы были влажными, а щеки горели.
Нотт снова взял её руку в свою и направил член Малфоя в свою сторону, второй рукой спускаясь по её спине ниже.
В тот момент, когда Тео вобрал в себя член до упора, без отвращения или каких-то заминок, второй рукой он забрался ей под юбку, отодвигая насквозь промокшие трусики и заполняя, изнывающее от пустоты лоно. Она едва сдерживает стон. Это не было частью плана. Или было? В голове образовалась каша из советов, желаний и страха.
Его рот творил чудеса с Драко, вытягивая из него стоны и подергивания, а пальцы внутри неё разжигали пожар, который грозил поглотить все её мысли.
Она чувствовала, как Драко дрожит, когда Тео отстранился, чтобы перевести дух. Серые глаза были полны похоти и вызова. Он посмотрел на Гермиону, потом на Драко, и снова на Гермиону, словно оценивая ситуацию.
Гермионе мечтала лишь о том, чтобы он продолжил.
Её тело горело, разум отключался. Всё, что имело значение — это прикосновения, вкус и этот безумный ритм, который заставлял кровь кипеть в венах.
Драко подавился воздухом, крепче вцепившись в пышные волосы, а пальцы Нотта ритмично скользили туда и обратно, трахая её до потери сознания.
В комнате было жарко, душно, и воздух был наэлектризован. Гермиона чувствовала себя так, словно она балансирует на краю пропасти, готовая сорваться в безумие. И она хотела этого. Она хотела потерять контроль, отдаться своим желаниям, забыть обо всем.
Всего было слишком много и слишком мало. Она сама начала насаживаться на пальцы Тео, чуть подпрыгивая, гоняясь за чем-то бо́льшим. С каждым толчком вязкий клубок собирался внизу живота, пробирая электричеством под кожей. Гермиона распадалась от крепкой хватки на голове и дерзкого лица Тео, который открывая глаза, умудрялся ей подмигивать.
Когда Нотт почувствовал, что чужое достоинство ещё сильнее увеличивается в размерах, он выпустил его изо рта, продолжая надрачивать Малфою её рукой.
Тео переключил всё своё внимание на Гермиону. Он обхватил её лицо руками, заглядывая в глаза.
— Ты прекрасна, — прошептал, прежде чем впиться в её губы жадным, ненасытным поцелуем.
Языком обшаривая её рот, заполняя сверху и снизу, прикусывая нижнюю губу.
Это был поцелуй, наполненный отчаянием и страстью, поцелуй, который обещал ещё больше наслаждения. Он целовал её так, словно хотел вытащить из неё душу, и Гермиона отвечала ему, не сдерживаясь.
Дыхание сбилось окончательно, в голове пульсировала только одна мысль: «Больше. Ещё больше». Гермиона не понимала, что происходит. Это был хаос, идеальный, восхитительный хаос, где она была в самом центре, всецело принадлежащая этим двоим.
Тео ускорил темп, пальцы двигались с неумолимой точностью, находя все самые чувствительные точки. Одновременно с этим он продолжал ублажать Драко, чередуя быстрые и глубокие глотки с нежными, ласкающими движениями.
Гермиона чувствовала, как жар разливается по всему телу, собираясь внизу живота. Каждый толчок отдавался эхом в сознании, стирая границы между реальностью и фантазией.
Она запрокинула голову, не в силах сдержать стоны, вырывающиеся из груди.
Драко, казалось, был на грани. Он тяжело дышал, его тело напряглось до предела. Он впился пальцами в её волосы, не желая отпускать контроль.
С последними толчками всё нутро взорвалось фейерверками, внутренней щекоткой побежав по ногам, и Гермиона замычала, закатив глаза. Тело пронзила судорога, мышцы напряглись, а затем расслабились. Она чувствовала, как её переполняет блаженство, как каждая клеточка её тела вибрирует от наслаждения.
Нотт отвёл член Драко в сторону, заставив его излиться на новый ковёр.
Малфой шумно выдохнул, продолжая тяжело дышать, опустил взгляд и увидел, как Тео медленно вытаскивает из обмякшей Грейнджер пальцы, облизнув её лицо напоследок.
Когда волна удовольствия схлынула, Грейнджер почувствовала себя опустошённой, но в то же время невероятно удовлетворённой.
Он сделал пару шагов назад, падая на кровать. Нотт придерживал Гермиону одной рукой, а второю засунул в рот, смачно облизывая пальцы, на что девушка поморщилась, вялыми движениями, пытаясь остановить это.
— А Гермиона вкуснее, — заключил он с лёгкой усмешкой, ловя её руки в свои и прекращая эти вялые протесты, — Её и правда это заводит. Я был прав.
— Заткнись, — ответил Малфой, заваливаясь спиной на кровать.
— Не спи, Солнышко, — услышала Гермиона воркующий голос, — У нас ещё второй раунд.
Грейнджер, не контролируя собственных эмоций, самозабвенно улыбнулась от этих слов, и Тео смачно поцеловал её в кончик носа.
— Умничка.