Колдун из Азкабана Часть 1[ВРЕМЕННО ЗАМОРОЖЕН]

7 ноября 1999 года.

Гарри сидел за столом и усталыми небрежными движениями ворошил разбросанные на столе письма. За его спиной размеренным усыпляющим стуком шли старинные часы. Левую руку приятно грел весело потрескивающий камин, наполнявший теплом комнату. На стенах в хаотичном танце плясали тени, то стыдливо дрожа, то сливаясь воедино в причудливый узор.

Гарри взял в руки одно из писем и задумчиво провел пальцами по бумаге.

Джинни...

Тогда это казалось уместным, даже необходимым. Война торопила жить, обостряла чувства, даже вне опасности оставалась на задворках сознания, раздражающим зудом напоминая о близости смерти.

Но в мирное время у Гарри неожиданно появились неудобные вопросы, которые он гнал от себя словно назойливых мух.

Отношения из необходимости превратились в обязанности. Джинни — родная, близкая, но сердце не волновалось, не трепетало, когда Гарри думал о ней.

Он снял очки и закрыл уставшие, воспаленные после нескольких бессонных ночей глаза.

Гарри вздрогнул, почувствовав, как сквозь защитный барьер дома кто-то прошел. Скорее всего — Кингсли, больше никто не навещал его в столь поздний час. И правда, через несколько секунд в комнату вошел его начальник, наставник и друг.

Выглядел он ужасно. Мешки под глазами, замученное исхудавшее лицо, угрюмый взгляд и суровая складка на лбу свидетельствовали о постоянной эмоциональной и интеллектуальной нагрузке. Не здороваясь, он прошел к бару за спиной Гарри, открыл стеклянную дверцу, достал графин и плеснул себе в стакан виски.

— Тебе бы поспать, Гарри.

— Кто бы говорил.

Кингсли присел в кресло напротив камина.

— Репортеры скоро будут разбегаться в ужасе от твоего вида.

— Это аргумент против или за? — вымученно улыбнулся Гарри.

— Я серьезно, тебе нужен сон.

Гарри вздохнул и положил голову на сложенные на столе руки.

Кингсли посмотрел на пламя и, немного помолчав, спросил:

— Все еще винишь себя за Эла?

— Не. Просто мысли лезут в голову.

— То есть винишь?

— Ну... да.

Кингсли скользнул по нему взглядом и потер виски.

— Ты никак не можешь повлиять на политику Министерства...

— О-о-о Мерлин, Кингсли, прекрати. Мы уже сотню раз обсуждали эту тему! — раздраженно отмахнулся Гарри.

— ... а станешь пытаться, тебя самого упекут в Азкабан, — закончил Кингсли.

— Черт побери, тебе бы ко врачу записаться.

Кингсли скептически изогнул бровь.

— Чего ты смотришь так на меня? — недовольно поморщился Гарри. — Думаешь, шучу? А ты бы все же проверился, вдруг на тебе отсрочка какая. Каждый вечер одно и то же.

Кингсли не ответил и они молча просидели некоторое время, бездумно любуясь пляшущим в камине пламенем.

— Ты свою роль сыграл, Гарри, — проговорил Кингсли, не отводя завороженного взгляда от огненных всполохов. — Снимать сливки надо с умом. Не рой себе яму.

— С умом?! — не веря своим ушам, переспросил Гарри. — Ты говоришь — с умом?! Скажи, Кингсли, я с умом пользуюсь своим положением, если вытащил Малфоев, а Лиммертайла отпустил?

Кингсли устало вздохнул.

— Я не просто так сказал тебе не вмешиваться. Есть задача, которая требует выполнения. Нам не нужны лишние поводы для обсуждений. Тебе простили Малфоев, но Лиммертайл мог стать решающим грузом. Так что хватит злиться, тебе не пятнадцать лет. Элессар сможет о себе позаботиться.

— Позаботиться?! Ты сейчас серьезно?! Да там же целая тюрьма пожирателей, которые только и ждут, как всадить ему нож под ребра! И как, скажи на милость, он сможет о себе позаботиться, если у него даже палочки нет?! — распаленный Гарри покраснел и вытер испарину со лба.

— Эл три года провел в Таймыре, — устало произнес Кингсли. — Ты действительно считаешь, что ему нужна палочка?

— Ты же прекрасно знаешь, что он не владеет... — процедил Гарри.

— А я вовсе не о магии.

Гарри закатил глаза и откинулся в кресле.

— Хорошо, пусть так. Допустим, что он сможет там выжить. А как же мои сокурсники? Неудобно о них думать, да?

Кингсли перевел тяжелый взгляд на Гарри. Его густой бас, обычно мягкий и льющийся, словно мед, внезапно стал резким и неприятным, ледяным лезвием вспарывая слух.

— Я тебе не подружка с факультета, Гарри, прояви уважение. Ты прав — чистокровных сильно прижали. Но задумайся вот над чем — если бы Темный Лорд одержал победу, они бы нас не пощадили. Нет, Гарри, ни о какой гуманности или сострадания речи не идет. Кончай жить иллюзиями, ты не можешь помочь всем. В каждой войне есть победители, а есть проигравшие, так что сиди и радуйся, что тебе удалось покончить с Темным Лордом. Мы не в игры играем. Даже национальную гордость можно легко осудить и запрятать в Азкабан, и так и будет, если ты продолжишь необдуманно переходить дорогу этим людям. Мы боремся, но нас слишком мало, так что наберись терпения, герой, и выполняй свою работу, — припечатал Кингсли, развернулся обратно к огню и отпил виски.

Если бы Гарри не привык к подобным вспышкам, он бы, наверное, смутился и замолчал. Однако в те времена, когда они бок о бок работали в поле, отлавливая неуемных маньяков, Гарри вдоволь насмотрелся на боевого офицера Кингсли, поэтому сейчас полученный выговор вызвал в нем обратную реакцию.

— Предлагаешь оставить все как есть? Пусть детей сажают за проступки отцов? — таким же ледяным тоном спросил Гарри.

Кингсли шумно втянул ноздрями воздух.

— Пойми, Гарри, война закончена, и людям, пострадавшим после нескольких лет террора, нужен был козел отпущения. Не мертвый как Темный Лорд, а живой и в досягаемости, на котором можно отыграться. Райли Квин поступил, может, и бесчеловечно, но политически грамотно. Он дал людям такого козла, указал, кого следует винить во всех бедах. Ты вообще понимаешь истоки конфликта?

— Все просто — Волдеморт позвал, чистокровные прибежали. Власть он хотел захватить, ничего особенного.

Кингсли покачал головой, дождался, когда Гарри сядет в кресло рядом и принялся рассказывать. Хотя Поттер и стал главой магического рода, он слабо интересовался делами чистокровных, а уж тем более историей, а потому слушал внимательно, учась понимать подоплеку событий.

— Разрыв между слоями населения появился задолго до Волдеморта. Давным-давно в Великобритании было два монарха. Один правил маглами, другой волшебниками. Со временем, по некоторым причинам, власть над обоими мирами сосредоточилась в руках одного короля. Но никто не правит в одиночку, монархам нужны лидеры мнений, так и появлялись первые дворяне, лорды и так далее. У маглов система дворянства строилась на феодальных владениях, земле, а в основу волшебного дворянства сразу положили идею чистокровности. Почему? Потому что когда встал вопрос, кто же будет помогать монархам править магами, предпочтение отдавалось как раз таки известным старым родам, имеющим влияние. Тот самый Совет Волшебников. А это, как ты понимаешь, чистокровные. В начале не было существующей сегодня системы Кругов. Круг был один и состоял в том числе и из тех, кто входит в Высочайший Круг сегодня.

— Гринграссы, Блэки, Малфои, Лестрейнджи, Гонты. А по факту на сегодня — Малфои, Гринграссы, Лестрейнджи.

— Да. Тогда фамилий, как ты понимаешь, было в разы больше, и немудрено, что они принялись делить власть. Создали второй Круг, который сегодня зовется Высшим, и туда спихивали тех, кто проигрывал в борьбе. Среди них и мы с тобой, высший лорд Поттер и высший лорд Бруствер. Де-юре мы не вассалы Высочайшего круга, а просто менее древние роды, но де факто именно Высочайший круг определяет внутреннюю политику и все оттуда вытекающее.

— Если ко мне придет Малфой, я его пошлю куда подальше, — усмехнулся Гарри.

— Если к тебе придет лорд Малфой, то послав его, огребешь проблем, — возразил Кингсли и продолжил рассказ. — Потом чистокровные подумали и пришли к выводу, что два Круга все еще тесновато, и создали еще два — Средний и Низший, при этом установив иерархию — выше всех сюзерен, а потом по Кругам вниз. Таким образом, на тот момент практически все чистокровные стали дворянами. Короли же, хоть и не давали во владение землю и замок, как маглам, тем не менее, жаловали всем лордам магам поместья, которые они превращали в родовые гнезда. Затем чистокровные собрались и поделили между собой виды деятельности. Кто-то занялся арилитом, кто-то алхинцевой рудой, другие варили зелья, выращивали растения и так далее. И если кто-то занимался тем же, должен был платить налог чистокровному дворянину. Неожиданный поворот для других волшебников, да? В один момент они получили главенство чистокровных над ними, налог на деятельность, и все это просто по праву рождения. Вот тебе и зерно, которое посеяли много веков назад, а ты говоришь — Волдеморт. Неприязнь к дворянам росла из года в год. А ты должен понимать, что в те времена волшебников было меньше, а маглорожденные вообще практически отсутствовали. Каждый в той или иной степени мог считаться чистокровным. Вспыхнул бунт, но дворяне, боясь уничтожения новой системы, объединились в мощный кулак. Король им помог. Восстание подавили, однако, приняли право каждого рода на получение титула. По-моему, чтобы сейчас войти в Низший круг, надо иметь четырнадцать поколений волшебников.

— Хорошо, богатые и бедные есть всегда. Как это применимо к Волдеморту?

— Очень просто! В шестнадцатом веке правящая династия отказалась от престола магов. У них и так хватало дел, а тут еще и волшебники со своими дрязгами. И волшебный мир погрузился в хаос на сто лет. До этого именно монарх гарантировал действие системы кругов. Теперь же, фактически, дворяне лишились «двора», а значит, система кругов оказалась нелегитимной. Ненавидящие чистокровных лордов волшебники вынесли ультиматум, но, как ты понимаешь, никто добровольно власть не отдал. Началась война, но опять победили дворяне. Полвека волшебники жили исключительно по кодексу Чистокровных, но регулярно вспыхивали бунты. В итоге вмешался король в 1707 году, устав от беспорядка в волшебном мире. Создал Министерство Магии, условно подчинил его правительству маглов и снова забыл про магов. Дальше началась трансформация общества, реформы, аристократы помалу, но теряли власть. Многих из них даже из Визенгамота поперли. Но не сразу. Окончательное освобождение от какой-либо власти чистокровных лордов произошло лишь сто лет назад. Но сама система осталась. Аристократы до сих пор живут большей частью по кодексу. Ты правильно сказал, война с Волдемортом была за власть, но у нее очень давняя история, уходящая корнями в глубину веков. Подавляющее большинство слизеринцев — потомки древних аристократических родов, члены которых на протяжении веков относились к обычным людям с пренебрежением и презрением. Добрая половина из них считала нечистокровных волшебников животными, недостойных даже взгляда. Они гордились своим происхождением, считая его главным своим сокровищем. Магический мир, конечно, серьезнее относится к наследству предков, кровным связям и их значению в обществе, чем маглы, но даже для волшебников поведение чистокровных дворян выходило за рамки. И нет ничего удивительного в том, что теперь, в апогей разрушения устоев магического мира, Слизерин самый презираемый факультет. Добавь сюда еще и обывателей, многие из которых завидовали влиянию и богатству, переходившим из поколения в поколение в чистокровных семьях. Многие мечтали принадлежать к этой касте, но сейчас они все с наслаждением наблюдают, как заносчивые и надменные аристократы лишаются имущества, положения, статуса. Слизеринец теперь клеймо, Гарри, и ты ничего не сможешь с этим поделать.

— И это самое обидное, не правда ли? У меня столько титулов, а толку от них никакого, — горько ответил Гарри после недолгого молчания.

— Мы еще все исправим, я верю в это, и за это я борюсь, — тихо проговорил Кингсли, допил содержимое стакана и уточнил. — Не в смысле, что вернем дворянам власть, а что устраним несправедливость и сохраним традиции. Но у меня для тебя есть еще одна не очень приятная новость, лучше налей себе и мне добавь.

Гарри устало посмотрел на него и разлил виски по стаканам. Кингсли, рассматривая напиток в свете полыхающего камина, задумчиво проговорил:

— Знаешь, вот сижу я и думаю, что у тебя за судьба такая?

Гарри удивленно вскинул брови и отпил из бокала, заворожено наблюдая за весело потрескивающим пламенем.

— Не знаю, Кингсли. Может, привык уже, принял для себя, что спокойной жизни не будет. Может, это заслуга Дамблдора. Я много думал об этом. Ведь после гибели родителей он мог отдать меня в любую семью, мог сам заняться моим воспитанием, а отправил к Дурслям. Он знал, что мне будет тяжело, знал, что я живу в маленькой каморке, на письме из Хога ведь так и было написано — чулан под лестницей. Он мог прийти и объяснить все Вернону и Петунье, но вместо этого он просто наблюдал за мной. С самого детства он погрузил меня в трудности, никогда не вмешивался и давал мне самому решать проблемы. Вспомни первый курс с философским камнем и Квиреллом, вспомни второй с тайной комнатой и василиском, третий, когда сбежал Сириус, и мы его вытаскивали. Турнир на четвертом и все, что было после. Дамблдор каждый раз имел возможность помочь мне, но никогда не делал этого. Его план сработал, он косвенно дал мне понять, что помощи от него ждать не придется, а опираться я могу только на своих друзей, и тем самым воспитал во мне чувство привязанности. Рон и Гермиона стали моей семьей и ради них я горы сверну. Ради них я и пошел год назад к Реддлу в лес. Я более чем уверен, что если бы я не справился на одном из этапов, Альбус бы подстраховал меня в самый критический момент. Фоукс же прилетел тогда. Однозначного ответа я точно дать не могу, но, в конечном счете, склонен считать свой характер заслугой Дамблдора.

Кингсли молчал. Ответить ему было нечего, Гарри Поттер сам все знал и понимал.

— Ты о чем-то хотел поговорить?

Главный Аврор тряхнул головой. Слова не хотели идти, но Бруствер не мог не сказать.

— Да, послушай, Гарри, и постарайся понять. Данные не проверены, но дыма без огня не бывает. Есть основания полагать, что Альтра завербовала Рона.

— Чего? — Гарри посмотрел на него, как на ненормального.

— Есть основания считать, что Рона завербовала Альтра, — терпеливо повторил Кингсли, сочувственно сморщив лоб.

Не то, чтобы Гарри поразила эта новость. Где-то внутри он уже давно к ней подготовился, но все же от услышанных слов Гарри рассержено ударил кулаком по подлокотнику.

Действительно, со стороны Альтры крайне уместно завербовать еще одного из Золотого Трио, сына министерского чиновника, а по совместительству лучшего друга национального героя. Если быть до конца откровенным, Рон всегда отличался от Гарри и Гермионы слабостью к материальному благополучию, а именно это группировка авроров гарантировала с лихвой. К тому же, если источник Кингсли не ошибся, для Альтры участие Рона — еще один удобный способ наблюдения за Гарри Поттером.

Продажных авроров немного, но внутри организации блюлись строжайшая секретность и железная дисциплина. Взять группировку в открытую не представлялось возможным, только хирургическая работа изнутри приносила хоть какие-то результаты. Лоуренс предложил Гарри место полгода назад. Перед этим Гарри три месяца налаживал контакт. Из обязанностей — курировать ночной клуб для магов. Через четыре месяца его повысили до начальника участка, но доверия Гарри не заслужил. Он не принимал решений, не участвовал в переговорах и расширении территории, лишь следил за выполнением обязанностей Альтры на вверенном ему пространстве.

Неприятно осознавать, что лучший друг мог его предать, но Гарри предпочитал смотреть на ситуацию с объективной точки зрения. В здравом уме Рон бы никогда не стал шпионить за Гарри. Но Альтра знает, на что давить. А у Рона очень большая семья.

Но почему тогда он ничего не рассказал Гарри? И с чего вдруг Альтра делает ставку на Рона? У них нет гарантий, что Рон не предупредит Поттера, ведь они лучшие друзья. Наблюдатель заранее скомпрометирован, в чем смысл? Что Гарри доверится Рону и поделится секретной информацией? При этом не было и шанса, что Гарри и Рон не пересекутся на работе, и сразу возникает вопрос — почему не посоветовались с самим Поттером? Слишком все неказисто, ход не в духе Альтры. А значит, вероятнее всего, информатор Кингсли ошибся.

— Не знаю, как-то слабо верится. Рон, без моего согласия, — с сомнением произнес Гарри.

Кингсли посмотрел на него со смесью грусти и нежности.

— Ты точная копия своего отца, Гарри. Тот тоже считал, что не доверять друзьям это верх бесчестия и позора.

— И он был прав, Кингсли. Ты сам сказал, что нас слишком мало, и если мы пустим недоверие в наши ряды, то ни к чему хорошему это не приведет. Мы уже сталкивались с подобной ситуацией в ту ночь, когда погиб Аластор Грюм, и, если ты не забыл, предателей среди нас не было.

— Пусть так, но, если ты не забыл, то твоего отца предал друг, которому он доверял.

Гарри помолчал некоторое время, обдумывая новость еще раз. Пришел к тем же выводам, но все же решил довериться Кингсли.

— Хорошо, я постараюсь мягко выяснить, что к чему.

— Я рад, что ты прислушался. Знаю, тебе нелегко, но уверен, что ты справишься, как и раньше справлялся.

Гарри кивнул. Тяжелые размышления оставили после себя дикую усталость. О предложении Лоуренса он решил умолчать до лучших времен. Сначала необходимо разобраться самому, и только после советоваться с Бруствером.

Посидев еще немного, чернокожий маг встал и направился к двери.

— Завтра в час дня собрание, не забудь. И попробуй поспать, тебе это крайней необходимо, а то Джинни в обморок упадет, если увидит тебя в нынешнем состоянии.

С этими словами начальник Аврората вышел из дома и закрыл за собой дверь. Гарри остался в кресле, размышляя, что же он мог упустить, если информатор Кингсли все же окажется прав. В камине полыхал огонь, в комнате стояла абсолютная тишина, и Гарри, разомлевший после выпитого алкоголя и окончательно измотанный разговором с Кингсли, наконец-то забылся тревожным сном впервые за несколько последних ночей.