Валькирия

Хьё

Учебный год подходил к концу.

На горизонте маячили выпускные экзамены. Студенты и профессора были вымотанными и уставшими. Но понимали, еще немного, еще совсем чуть-чуть, и все это кончится, словно страшный сон. Мы с друзьями тоже были загружены. Ведь нам сдавать СОВ. Не до романтики и отношений. Вечерами и практически ночами мы сидели вместе, или в гостиных факультетов, или в Выручай-комнате, обложившись книгами, свитками, но искр между нами было минимум.

— Еще немного, и отдых, — зевая, прикрывая ладошкой рот, говорила подруга, глаза которой слипались.

Ее клонило в сон, но она не сдавалась. Решительно дочитывала последние страницы книги. Тогда как Малфой уже второй час, с книгой в руках, спала на ее плече. И не одна блондинка, вопреки желанию, уснули на плече своей половинки. Нотт и Забини. Мулат, как и Драко, поддался сну и спал крепко, сладко, лежа на Теодоре, обнимая его руку, как мягкую игрушку. Нотт не возражал, читал и даже что-то выписывал.

— Думаю, на этом все, — сказала Миона, тихо и аккуратно подхватывая спящую Драко, неся ее в их комнату.

Подруги, плюнув на все возмущенные взгляды как со стороны декана МакГонагалл, так и на взгляд Ахлис, съехались. Жили у Драко в комнате старосты. Спали вместе, но не переходили грань. Рано, да и не до этого было. Сначала проверка из министерства, которую возглавляла некая дама в розовом, по имени Долорес Амбридж. Потом допросы и постоянные вызовы в отведенный ей кабинет. Пытки Женевской конвенции и те милее будут.

Дальше визиты нас всех, в том числе и Ахлис с Мраксом, на ковер Фаджа. Рассказ, из раза в раз, один и тот же, уже надоел, того гляди, мозоль на языке вылезет. Но мы, все дружно, только в разных вариантах, повторяли все то же самое. Пришли, увидели директора уже таким, иссыхающим, попытались что-то сделать, но поздно. Доигрался светлый и могучий.

— До такой степени сошел с ума, что решил сам себя очистить! — говорила я министру и стоящей подле него мисс Амбридж уже в который раз. — Бормотал, что капля тьмы в его крови должна сгореть, исчезнуть, раствориться. — Не люблю лгать, но другого выхода нет. В противном случае будет невероятных масштабов скандал.

— Подробнее, мисс Поттер! — с нажимом и молниями во взгляде требовал министр Фадж. — Что Альбус имел в виду, говоря о тьме в крови? — но я вновь и вновь, разводя руками в сторону, отвечала:

— Не владею данной информацией. Говорю то, что слышала!

Визиты на ковер к министру стали частью моего расписания, и не только моего, а всех, кто рядом со мной был. Два раза в неделю я и друзья, навещали министерство и рассказывали Фаджу о директоре. И так до самых экзаменов, на которых, по распоряжению министра, мисс Амбридж стала смотрящей. Неприятно, но лучше так, чем сдавать СОВ в министерстве, под тяжелыми взглядами Палаты лордов и министра. Ее взгляд переживем. Привыкли уже.

***

Последний экзамен сдан, прошел прощальный пир. Профессор МакГонагалл, как исполняющая обязанности директора, произнесла речь. Трогательную. Плакали многие. В том числе и я, уткнувшись в плечо моей феи. С напутствиями и просьбами беречь себя и свет в душе и сердце, она со всеми нами попрощалась. Сказала, что уходит на покой, отдыхать и жить своей жизнью. Мы ей всем ученическим и профессорским составом аплодировали.

А когда пир был закончен, а мы с друзьями отправились по комнатам, собирать вещи, готовиться к возвращению домой, услышала голос декана:

— Мисс Поттер, — окликнула она меня, — можно вас?

— Конечно, — шла за ней, в ее кабинет. Когда дверь закрылась, я спросила: — о чем поговорим, профессор?

Но вместо ответа она приблизилась и заключила меня в объятия. Ее плечи дрожали, сердце билось часто-часто. А еще соленая вода. Я ощущала ее на кончике языка. Она плакала. Не знаю, сколько мы так простояли, но когда профессор успокоилась, отпустила меня, говоря:

— Гарри, я перед тобой виновата, — говорила Минерва, смахивая уголком шелкового платка слезы, — ведь если бы я тогда...

Но не договорила. Замолчала.

Да, не все прошлое удалось исправить. Мои родители. Волдеморта не было в этом новом измененном времени, как и Пожирателей смерти, да. Но черные маги, практикующие и использующие демонические и чернокнижные ритуалы, все-таки остались. И именно из-за этого папа и погиб, как и мама. Взрыв, саботаж и смута. И если папу Хель вернула, то маму...

— Прости меня, Гарри...

Профессор извинялась за то, что сотворил Альбус. В этой вероятности он выкрал меня из колыбели с помощью своих шпионов и отдал тетке Пет глубокой ночью на Самхейн. Все также, в корзине, в одном одеялке, с письмом и просьбой приглядеть. Не сразу, с помощью адвокатов и десятка судебных заседаний, Сириус забрал меня от тетки. Воспитывал вместе с Регулусом и леди Вальбургой.

Бабушка Вал.

Не думала, что из-за изменений в прошлом она останется жива. Жаль только дедушку Ориона. Драконья Оспа не отпустила его из своих объятий. Сожгла и погубила. Но бабушка Вал вплоть до первого курса, воспитывала меня в традициях леди дома Блэк. Вероятность писалась без моего участия, да, но я помню каждый урок, каждое ее слово, словно я там и правда была.

Не знаю, как это объяснить. Хранители и их вотчина.

— Что было, то прошло, декан, — улыбнулась и покинула ее кабинет, говоря на прощание: — Спокойной ночи.

А сама пошла в нашу с Мори спальню. Собирать вещи и готовиться к возвращению домой. Нам с ней многое предстоит. Знакомство с бабушкой Вал, личное, а не по написанным Хранителями воспоминаниям; Подготовка к свадьбе папы и Рега, против которой бабушка Вал была ровно до тех пор, пока не застукала парочку в ванной, полной пены, в объятиях друг друга. И конечно, она — наша с Мори помолвка. Пока только помолвка, так как свадебные браслеты, по словам Тома, будут готовы не скоро. Как раз к окончанию школы.

— Спокойной ночи, госпожа моего сердца! — обнимая, засыпая, сказала я моей фее.

— Спокойной, госпожа моей души! — ответила Мори, закрывая глаза, устраиваясь в кольце моих рук.