2 глава
Спустя неделю, особо ничего не изменилось.
Слизеренец начал водить в башню девушек. От продолжительных стонов, у грифиндорки, буквально, закладывало уши и ей приходилось ставить заглушку.
Самое интересное, что не одна из девушек, даже Пэнси Паркинсон, с которой по слухам прошлых годов у Малфоя был роман; не оставались на ночь, они исчезали, будто их и не было.
Гермиона всю неделю не отходила от друзей, всячески избегала Малфоя в башне старост, а патрулировать школу до сегодняшнего дня не нужно было.
***
Как же тяжело грифиндорке было выйти из своей комнаты. Да, она действительно боялась, что Малфой будет мстить, а как именно, думать не хотелось. Сейчас же ей придётся патрулировать с ним школу, один на один, в тёмных коридорах.
Поправив толстовку, она сунула старенький плеер в карман джинсов и, мысленно попросив Мерлина о помощи, вышла из комнаты.
— Наконец-то, я уже думал, что придётся насильно тебя из комнаты вытаскивать.
— Пойдём.
Он уже не тот мальчишка, что в любой ситуации угрожал, что "Я всё расскажу отцу!" или же "Да когда мой отец узнает об этом, вы все пожалеете!". Нет, он вырос. И кстати, не только морально, Малфой всегда был одним из самых высоких среди однокурсников, а сейчас и подавно. Он выше Гермионы на голову, не меньше. А уж если рассматривать слизеренского принца по внешнему виду, который всегда был идеален, то теперь, всегда чистые и выглаженные рубашки и мантия, начищенные туфли, безупречно уложенные платиновые волосы, фарфоровая кожа и скулы, о которых казалось можно порезать палец; выделяли его из толпы даже не менее ухоженных слизеренских детей-аристократов. Особенно на фоне тех же Гарри и Рона, которые по своему обыкновению ходили в мятых рубашках, заляпаной мантии и с вечным беспорядком на голове.
Гермиона поймала себя на мысли, что не слышит слов песни, игравшей из плеера, а сама себе доказывает, как прекрасен Малфой, идущий сзади. Грифиндорка тряхнула головой как-бы избавляясь от навящевых мыслей.
Внезапно музыка перестала играть и Гермиона, взглянув на экран, поняла, что зарядка на плеере села. Придётся заряжать. В Хогвартсе конечно зарядок для магловских устройств нет, но грифиндорка знала нужное заклинание.
Девушка остановилась, осторожно обманывая наушники вокруг плеера, дабы те не запутались.
— Чёрт! — плеер выпал из рук и Гермионе пришлось слегка обернуться, чтобы поднять его. — Не хватало ещё разбить.
— Ты уже мне поклоняться начала. — ну за что?! Не мог слизеренец идти помедленнее, а лучше вообще отстать.
— Да я, даже под угрозой Круцио поклоняться тебе не стану. — буркнула Гермиона себе под нос, не желая начинать разборки с Малфоем. — Хорёк несчастный. — но тот всё же услышал.
— Грейнджер, тебе не кажется, что дерзить опасно. По-моему, ты уже вошла во вкус, совсем развязалась в этом году.
— Я не буду прогибаться под тебя, как большинство шлюх в этом замке
— Звучит двухсмысленно. Ты аккуратнее, могу подумать, что нашей золотой девочке захотелось грязных развлечений. Разве золотой мальчик ещё не отымел тебя в запретной секции библиотеки или его оруженосец Уизли?! Кто тебя трахает Грейнджер? Может обо сразу. А ведь мне казалось, среди грифиндорок шлюх нет.
Сухая ярость. До зуда в ладони захотелось стереть с холеного малфоевского лица самодовольную ухмылку, и Гермиона не стала отказывать себе в этом. Звонкая пощечина эхом прокатилась по пустому коpидору и осела красным отпечатком на бледной щеке.
— Не смей говорить так! Ненавижу! — крикнула она.
Чтобы схватить ее за руку и дернуть на себя, Малфою понадобилось меньше секунды. Гермиона отчетливо почувствовала, как ее грудь стукнулась о твердые ребра и сплющилась, удобно на них устраиваясь. Слизеренец схватил девушку за горло и вжал в стену, навалившись всем телом. В глазах предательски закипели слёзы и хоть девушка отчаянно их сдержала, слезы одна за другой катились по щекам, разбражая нежную кожу. Грифиндорка вдрут осознала, как тесно Малфой к ней прижимался, смяв грудь и зажав бедра. Первой реакцией было отшатнуться, но позади была стена. Второй ударить, неважно по лицу ладонью или кулаками по груди, и она уже даже замахнулась, вот только вовремя поняла, что будет выглядеть еще большей дурой. Впервые Гермиона по-настоящему испугалась его силы, ярости. Палочка осталась в комнате, а о том, чтобы драться с сильным и разъяренным парнем, даже думать было глупо.
— Тупая тварь. — прорычал слизеренец. — Да как ты посмела?! Ты хоть представляешь, что я могу с тобой сделать?! Да я тебя...
— Что? Ударишь?! Ну давай. Чего ты ждёшь?! Ты ведь сто процентов всю жизнь спал и видел, как причинишь мне боль, но не моральную, а настоящую - физическую. Давай.
Слизеренец, в буквальном смысле, швырнул девушку, да так, что она буквально впечалась в соседнюю стену. Малфой отшатнулся, глаза словно остекленели, черты лица еще больше заострились, а со щек ушла последняя краска.
Вскрикнув от боли, девушка, дрожащими пальцами держась за стену, поднялась на ватных ногах и практически бегом направилась в башню старост.
Парень стоял, как окаменевший и обрабатывал в голове произошедшее буквально минутой раньше. Слизеренец всегда говорил то, что хотел и кому хотел. Он мог причинить такую моральную боль, которая могла заглушить даже физическую, но сейчас.. Малфой будто озверел, на секунду решился рассудка, потерял самоконтроль. Сам напуганный своей силой, он стоял не в состоянии пошевелиться. Ссутулившись, парень обхватил голову руками и как в бреду, направился в ставшее таким родным подземелье, в гостиную Слизерин, чтобы хоть как-то отвлечься.