теперь уже отражение
Саундтрек: Kaleo – Way down we go.
Драко как обычно сидит за слизеринским столом в Большом Зале. По правую сторону от него сидит его друг — Блейз Забини. По левую — Пэнси Паркинсон. Аппетита нет от слова совсем уже несколько дней, а причиной этому послужило подозрительное исчезновение лучшей ученицы последнего столетия — Гермионы Грейнджер. Пэнси всё пыталась накормить его любыми способами. Блейз не оставлял попыток развеселить Малфоя, но всё было тщетно.
Драко слышит звон бокала и поднимает голову. МакГонагалл встала со своего места и призывает к тишине. Голоса затихают.
— Я должна сообщить вам не самую приятную новость. Вероятно, многие решат покинуть замок, и это решение будет вполне логичным, правильным, — она прочистила горло. Её плечи поникли. — Как вы, вероятно, заметили, Гермиона Грейнджер не появляется на занятиях уже несколько дней. Первые дни, по рассказам Джинни Уизли, — она перевела взгляд на гриффиндорский стол. Малфой сделал тоже самое, но младшей Уизли там не оказалось, — мисс Грейнджер проводила в спальне, она неважно себя чувствовала. Но вчера утром до меня дошла информация, — она сделала глубокий вдох и на выдохе произнесла. — Мисс Грейнджер пропала.
Тишина была мёртвой, как будто всех разом усыпили или вовсе убили. Сознание отказывалось принимать эту информацию.
Её похитили.
Она пропала.
Кто мог знать, что с ней, где она, с кем и того хуже — жива ли она вообще?
Откуда-то слева донёсся всхлип. Драко повернул голову на звук. Пэнси плакала?
— Пэнс? — Драко положил свою руку поверх её, лежащей на столе. От неожиданности Паркинсон вздрогнула и резко повернула голову в его сторону. Слёз не было, но её стеклянные глаза говорили куда лучше слов, — пошли выйдем.
Драко потянул её за руку в сторону выхода из Большого Зала. Они ловили на себе странные взгляды, но было плевать. Пэнси и Драко вышли из Большого Зала и на душе сразу стало немного легче. Драко направлял их по коридорам, петлял по лестницам и вот — восьмой этаж, а если пройти чуть прямо — долгожданная стена.
Как только они подошли к ней, образовалась дверь. Драко положил руку на ручку двери и отворил её. Он завёл Паркинсон в гостиную — тут было два дивана и кресла, обитые кожей.
Эта комната чем-то напоминала гостиную Слизерина, но в этой было что-то живое — камин, который придавал гостиной тепло, к которому он так привык за время общения с этими двумя девушками — Гермионой Грейнджер и Пэнси Паркинсон.
Вторая ему была чуть ли не сестрой. Они были чрезвычайно похожи характерами, манерой общения — да всем, если поставить их перед зеркалами — в отражении они увидят друг друга.
А вот с другой они были полными противоположностями. Они не были отражениями друг друга в зеркале. Если поставить их перед одним зеркалом, оно не покажет отражения.
Они живут в разных мирах, разных вселенных, которым нельзя соприкасаться.
Драко посадил Пэнси на диван, а сам сел рядом с ней. Он положил свою руку ей на плечо. Она подняла на него пустые глаза и спросила дрогнувшим голосом:
— Это же ничего не значит, да?
— Надеюсь, что ничего.
Из глаз Паркинсон тихо полились слёзы. Драко обнял её за плечи, а она уткнулась ему в плечо и бесшумно заплакала.
***
Они даже не заметили как уснули прямо на этом диване. Драко проснулся первым. Теперь его рубашка испорчена тёмными пятнами. Невелика потеря, очищающие заклятия он знает хорошо.
Драко посмотрел на Пэнс, она ещё спала. Девушка обнимала его за талию, а её голова мирно лежала у него на груди. Драко положил правую руку на её талию, придерживая, чтобы она не упала с дивана.
Малфой откинул голову на спинку дивана и закрыл глаза.
Она боялась.
Персефона Элоиза Паркинсон боялась.
Уму не постижимо.
Он тоже боялся. Но в основном за них: Пэнси, Блейза, Тео, Дафну, Асторию и грёбанную Грейнджер. Не волноваться за человека, к которому чувствуешь такую невероятную привязанность, было невозможно. Игнорировать эти поцелуи, обжимания — да всё что между ними происходило, было чрезвычайно сложно. Он буквально готов был врать сам себе, что всё это придумал, что ничего не было, а она — помутнение, галлюцинация.
Но как тогда объяснить то волнение, трепет, что в нём вызывает одна лишь мысль о ней? Магглы называют это «бабочки в животе» вроде бы?
Да, это определённо были они.
Малфой открыл глаза, когда почувствовал, что Пэнси подняла голову с его груди. Он посмотрел на неё, она на него.
Они кивнули. Зачем — не ясно, но будто чувствуя в этом потребность, они это сделали. Драко крепко обнял её, а Пэнси обняла его. Только через две минуты они оторвались друг от друга. Паркинсон встала с дивана, поправила юбку, рубашку и макияж с помощью магии, заодно почистив ему рубашку. Драко послал ей благодарный взгляд, поправил воротник рубашки и галстук.
Они вышли из Выручай-комнаты и направились в сторону подземелий.
***
Прошло более недели с тех пор, как Гермиона пропала. Он не находил себе места, всё пытаясь узнать у младшей Уизли, не появилась ли часом Грейнджер в башне Гриффиндора? Но когда у него и удавалось докопаться до неё, ответ был отрицательным.
Уизлетта знала об их с Грейнджер интрижке и, возможно, даже догадывалась о чувствах парня к лучшей подруге, но сейчас ни ему, ни ей не было до этого дела.
Драко лежал на кровати в собственной спальне. Он был главным старостой, и у него была собственная спальня и ванная комната. Второй старостой была Дафна Гринграсс, так как Грейнджер отказалась от этого поста.
Его комната была выполнена в красном, зелёном и серебряном цветах. Красный он добавил сюда сам, так как этот цвет был одним из его любимых.
Именно поэтому он и не любил стереотип о том, что любимый цвет слизеринцев — зелёный. Что за чёртов бред? Почему слизеринцам не может нравится красный, а гриффиндорцам — зелёный? Когтевранцам — допустим, жёлтый, а пуффендуйцам — синий? Это не лучшая тема для рассуждений, но вполне нормальная для того, чтобы отвлечься.
Внезапно в окно раздался стук. Драко, думая, что это сова принесла очередное письмо, распахнул шторы, но это оказалась вовсе не сова…
Это была Грейнджер.
На метле.
Малфой отворил окно, позволяя ей встать на подоконник. Только когда её ноги коснулись каменной кладки он заметил большое количество порезов на её руках и ногах, а сама она была белее снега.
— Мерлин, Грейнджер! — Малфой положил руки на её талию и снял с подоконника.
Как только её ноги коснулись деревянного пола, он подхватил её на руки и уложил на свою кровать.
— Где тебя, чёрт подери, носило? — он был зол, но чувство волнения затмило все остальные. — Прости. Что с тобой? Где ты была? Как ты вообще нашла метлу? Ты же даже летать толком не умеешь.
Вопросов было чрезвычайно много, но ответов на них было ещё меньше. Но, как бы абсурдно это не звучало, мысль о том, что она прилетела к нему, а не в башню Гриффиндора, согревала.
— Прости, но я не в состоянии… — она закашляла, и сразу же скрутилась от безумной боли. Её будто пытали Круциатусом, боль была невыносимой, тело резало, глаза с трудом открывались, а нос жгло.
Драко без труда понял что это.
Драконья оспа.
Но обычно это заболевание не приносит такой ужасной боли, с которой скручивалась Грейнджер. В придачу на неё наслали какое-то проклятье, которое распознать, увы, ему не удалось. Снейпу не потребовалось бы и минуты. Но он мёртв, поэтому разбираться нужно самому.
— Ладно, молчи. Ни слова больше.
Драко достал палочку и произнёс заклинание. В ту же секунду в воздухе образовался подсвеченный синим сиянием дракон.
За последний год произошло много событий. Драко ещё больше сблизился с Пэнси, Блейзом, Дафной, Тео, даже Асторией. Они стали друг другу семьёй, поддержкой, которой так не хватало им в детстве. Нарцисса всегда оберегала Драко, старалась взять всё на себя, лишь бы он был счастлив. Она не хотела такой участи своему сыну.
Люциус, безусловно, тоже любил Драко, но из-за своего воспитания только иногда смел показывать свои эмоции и чувства к сыну. Война сделала их семью крепче. Люциус наконец понял, что никто не сравнится с семьёй, понял, насколько важны для него Нарцисса и Драко.
В связи с этими событиями Драко стал счастливым и смог наконец вызвать патронус, чему, конечно, обучила его Гермиона.
— Оповести в Мунго, чтобы готовили палату, — сказал Малфой, и патронус улетел с этой вестью в больницу Святого Мунго.
Драко подбежал к кровати, взял Гермиону за руку и сказал:
— Потерпи, прошу.
Он знал, что драконья оспа излечивается только в единичных случаях. В основном от неё умирали, но произносить это было слишком страшно.
К тому же, кто знает, что за проклятье поразило Гермиону. Вдруг оно смертельное? Даже думать об этом было за гранью, поэтому Драко взял девушку на руки и аппарировал в Св. Мунго.
***
Саундтрек: Tom Odell – Can't pretend.
Как только ноги коснулись кафельного пола, к Драко подбежала девушка в медицинской форме.
— Следуйте за мной, я проведу вас в палату, — с этими словами она направилась прямо по коридору, — как только войдёте в помещение, просто положите девушку на кушетку и выйдите. Её сразу начнут осматривать. Вы будете только мешать.
Драко хотел было что-то сказать. Он не мог просто выйти и не контролировать процесс. В этой палате будет решаться жизнь девушки, которая стала его светом в кромешной тьме, которой дорожит ни чуть ни меньше, чем Нарциссой и Люциусом.
Она ему чертовски важна.
До потери сознания.
До потери себя.
***
Как только дверь в палату отворилась, он поступил в точности так, как сказала медсестра. Выходить он, конечно, не был намерен. Девушке пришлось силой вытолкнуть его из палаты.
Оказавшись по ту сторону двери, Малфой достал палочку и вывел уже знакомую руну. Спустя мгновение в воздухе возник дракон.
***
Спустя мучительные десять минут послышались хлопки аппараций. Драко поднял голову и увидел перед собой Пэнси, которая сразу же подлетела к нему в попытках успокоить, так как знала, как ему тежело в данный момент, Поттера, Забини, Нотта и младшую Уизли.
Шрамоголовый сразу же налетел с расспросами, что же с Грейнджер. Пэнси шикнула на него, давая понять, что сейчас не время.
Драко был благодарен ей.
Правда. Она так много для него сделала, почти стала сестрой, которой у него никогда не было.
Вскоре прибывшие сели рядом и стали просто ждать. Это было единственным, что они могли делать.
Спустя какое-то время ворох аппарации выбросил к ним ещё и Рональда, который, увидев состояние присутствующих, не став задавать вопросов, сел рядом с Поттером.
***
Драко сидел опустив лицо в руки, как вдруг дверь в палату отворилась, и из неё вышла медсестра. Малфой знал, что ничего хорошего можно не ожидать, но надежда не угасала.
Девушка прокашлялась, привлекая внимание остальных.
— Эта новость может стать для вас шоковой, но прошу, сохраняйте спокойствие.
Кажется, Малфою обеспечен приступ тахикардии, уж очень затянулась пауза.
— Гермиона Грейнджер больна драконьей оспой. Её можно было бы вылечить, если бы обращение поступило раньше. Сейчас у неё критическая стадия. Её не излечить.
Если раньше сердце билось как бешенное, то на словах «критическая стадия» оно пропустило несколько ударов. Он знал, что помочь уже ничем нельзя, но не хотел признавать.
Не мог. Он не был к этому готов.
Мерлин, он ни к чему не был готов.
Хотелось ущипнуть себя, как это делают магглы, когда не верят в происходящее. Хотелось проснуться. Чертовски хотелось. Но реальность была такова.
— Также мы смогли определить, что на неё наложенно какое-то проклятье, но какое — остаётся загадкой.
Он и так это знал, чёрт возьми. Они колодомедики или кто? Почему какой-то школьник смог выявить это раньше вас?
Хотелось кричать, рвать на себе волосы.
Паркинсон схватила его за рукав. Заглянула в глаза. То, что она увидела там, не сравнится ни с чем больше.
Пустота.
Вот, что он чувствовал. Это нельзя было передать словами. Это опустошение. Это чувство уже было ему знакомо. Они, как старые друзья, вновь встретились.
Последний раз он чувствовал себя так после побега из Хогвартса в компании Пожирателей на шестом курсе. В ту ночь он не мог уснуть. Момент, в котором Дамблдор стоит на краю Астрономической башни, навсегда отпечатался на обратной стороне век. Потом горящий дом Хагрида. Побег через запретный лес. Тёмный Лорд был вне себя от радости, когда от сумасшедшей Лестрейндж узнал о том, что директор мёртв.
Драко не разделял его настроения. Как и Нарцисса. Люциус. Каким бы ублюдком он ни был, он не мог радоваться смерти, как Белла, Том, — как в целом Пожиратели.
— Ты ведь не убийца.
— Откуда вам это знать? Я много чего совершил!
— Например заколдовал Кэти Белл, чтобы она принесла мне проклятое ожерелье. Или подменил бутылку медовухи на отравленную. Извини, Драко, но на мой взгляд эти действия уж слишком неубедительны, чтобы ими похвалиться.
— Он верит мне! Он меня выбрал!
— Тогда я облегчу тебе задачу…
— Экспелиармус!
— Неплохо. Совсем неплохо…
— Ты не один. С тобой… друзья?
Друзья.
Драко не считал их друзьями. Была бы возможность — он стал бы их врагом. Но точно не другом.
Ему было чертовски херово в ту ночь. Его практически выворачивало от самого себя. От своих слов.
Какое же ты дерьмо, Драко.
Он ненавидел себя.
За всё. За слова на Астрономической башне. За каждое «грязнокровка», брошеное в адрес магглорождённых.
За каждое слово.
За каждое своё действие.
За каждую неправильную мысль.
Но появилась Грейнджер. Она перевернула его мир с ног на голову. Хотя, скорее, наоборот. Она поставила его на ноги. Дала понять, что он важен, что он нужен, что его любят таким какой он есть.
А сейчас он её теряет.
Ту, что освещала его тёмный мир своим светом. Она спасает любого, но только не себя. Беспокоится за всех, кроме себя.
Это и довело её.
***
Поттер подскочил с места, запуская пятерню в волосы. Сердце, казалось, сейчас выпрыгнет из груди. Руки тряслись. К горлу подкатил ком. Гарри держался.
Ему не впервые терять кого-то близкого. Но это не значит, что ему не больно. Да он чувствует себя похуже Малфоя. Он провёл с этой девушкой восемь лет, она стала ему практически сестрой. И что теперь? Бывало чувство, будто он проклят. Иначе как объяснить, то, что все близкие ему люди погибают?
— Сколько ей осталось? Она будет находиться в сознании? Я не верю что ничего нельзя сделать! — кричал Поттер, хоть и понимал, что ответ очевиден.
— Я понимаю, вы теряете дорогого вам человека, но держите себя в руках. Ей осталось около суток. Она будет находиться в сознании какое-то время. И да, вы сможете с ней поговорить, — Будто прочитав мысли присутсвующих, спокойным, успокаивающим тоном, оповестила колдомедик.
Драко смотрел в пол невидящим взглядом. Он не верил. Нет, этого не может быть, это не возможно. Глаза застлала белая пелена.
Нет, ты не можешь позволить себе заплакать на глазах у всех.
Но так хотелось, чёрт. Было будто жизненно необходимо покричать, срывая голос.
Блейзу и Тео было не наплевать на Грейнджер. Они все вместе проводили время в гостиной Слизерина. Выполняли домашние задания. Если им было что-то непонятно, она объясняла.
Они стали семьёй.
Им было тяжело. Им было больно по-своему. Это была другая боль, отличная от Малфоя или Поттера.
Пэнси тоже чувствовала это. Она, держа его за руку, будто разделяла чувства Драко, чтобы ему не было так больно. Это помогало, не на все сто, конечно, но помогало.
Она будто была его щитом. Отделяла от страшной реальности. Он не до конца верил в происходящее, наверное, из-за неё. Время будто остановилось на этом моменте.
Рон чувствовал почти тоже самое, что и Гарри. Он был влюблён в Гермиону. Это в прошлом, но осадок остался в нём навсегда.
Гарри же любил её не так. Для Поттера она была родным человеком, что всегда поддержит, поможет, укажет на ошибку.
Гермиона и Рон были противоположностями. Но это не те противоположности, которые притягиваются, а те, что постепенно отдаляются.
Джинни было больно, она чувствовала то же, что и Пэнси. Они стали будто сёстрами. Всегда поддерживали друг друга, помогали. Они были разными, но и одинаковыми одновременно. Эти чувства невозможно описать словами. Она чувствовала это, когда узнала о смерти Фреда. И вот, приходиться переживать это снова.
***
Первыми в палату к Грейнджер пустили Гарри и Рона. Как самых близких.
Малфой, безусловно, был близок Гермионе, но не так как Поттер и Уизли. Его вообще не хотели допускать, как бывшего Пожирателя Смерти, но Гарри настоял на том, чтобы его запустили. Правда, запустят его самым последним и будут наблюдать через колдокамеры. Хоть что-то.
***
Гарри и Рон вошли в палату и первое, что они увидели — это белую, как снег, Гермиону. На её теле резко выделялись шрамы и порезы, оставленные проклятьем. Белые простыни и одеяло были частично испачканы кровью, порезы всё ещё кровоточили.
Если лицо Рона ещё подавало признаки жизни, то Поттер побледнел в цвет стен помещения от увиденного. Он еле держался от того, чтобы не заплакать.
— Что случилось, Гермиона? Кто сделал это с тобой? — сразу же начал допрос Рон.
— Я не знаю, — еле слышно ответила Грейнджер.
Гарри же просто сидел возле её кушетки и не мог поверить в происходящее. Рука Гермионы дёрнулась в его сторону. Поттер взял её маленькую ладошку в свою, чуть сжал, но так, чтобы не сделать ей больно.
Ей не нужно слов, она и так всё поняла.
***
Коридор больницы разрезал крик. Джинни побежала к Гарри и взяла его за предплечье, так как тот терял равновесие. Драко дёрнулся на месте, его будто резко выдернуло из состояния шока. Взгляд Паркинсон метался то на Поттера, то на Малфоя. Она пыталась понять что с Гарри, и одновременно следила за Драко, состояние обоих было ужасным и непредсказуемым.
— Нотт! Отправь патронус Дафне, она наверняка знает, что делать, — полушёпотом сказала Паркинсон, после чего Теодор достал палочку и вывел ею руну.
— А вы не думаете, что лучше было бы позвать кого-то от сюда, из Мунго, колдомедика к примеру, а не дёргать Гринграсс? — вдруг сказал Рон.
— Дафна лучше какого-то колдомедика, — как на автомате, выкинул Тео, но сразу же засуетился, так как осознал сказанное. — Я имею ввиду, что она, вероятно, знает, что делать и не посоветует плохого, в отличии от каких-то колдомедиков.
Блейз кинул на него странный взгляд, на который Тео только закатил глаза.
Джинни осела на пол рядом с Гарри и приобняла его, правой рукой гладя по спине. Руки парня тряслись, дыхание стало сбивчивым, неровным.
Уже спустя три минуты послышался хлопок аппарации и в конце коридора показалась старшая Гринграсс. Она, осмотревшись, наконец заметила их и сразу же подбежала к Гарри.
Дафна быстро осмотрела Поттера, положила свою руку поверх его и начала говорить успокаивающим голосом:
— Поттер, слушай меня внимательно и делай всё, что я говорю, — после его короткого кивка, она начала говорить снова. — Сделай глубокий вдох, — Гарри, хоть и не мог нормально мыслить и осознавать происходящее, всё же попытался сделать вдох. С третьей попытки у него получилось. — Задержи дыхание на столько, насколько можешь и медленно выдыхай.
Поттер выполнил указанное, после чего Гринграсс посоветовала ему проделать эти действия несколько раз.
— Так что с ним, Даф? — подала голос Паркинсон.
— Паническая атака. Скорее всего, сопровождена последними событиями, — Гринграсс кинула взгляд, полный грусти на Драко, но сразу же отвела его. Она знала как, Малфою дорога Грейнджер. Ей самой она стала почти сестрой. Они проводили достаточно много времени вместе.
Дафна на цыпочках вошла в библиотеку. Она хоть и сомневалась в том, что здесь ещё кто-то есть, всё же старалась не шуметь и не привлекать ненужного внимания.
Она медленно прошла мимо стола Мадам Пинс, за которым никто не сидел, что было ожидаемо. Часы недавно пробили двенадцать, и все давным давно ушли в свои спальни отдыхать.
Но не слизеринцы, конечно. Они устроили бурную вечеринку у себя гостиной, как делали это каждое воскресенье. Дафна бы не прочь на неё сходить, но эссе по Истории Магии само себя не напишет.
Она понимала, что её вряд ли заметят, но всё-таки решила пройти вглубь библиотеки.
Пройдя мимо очередных книжных шкафов, Гринграсс замерла, ошарашенная.
— Грейнджер? Какого чёрта ты здесь делаешь?
Гермиона вздрогнула, подняла взгляд от пергамента и уставилась на Дафну.
— То же самое хочу спросить у тебя, — после недолгой паузы она добавила. — Пишу эссе по Истории Магии. Кстати, а ты почему не в постели после отбоя? — выгнула бровь Грейнджер.
Дафна лишь тихо засмеялась и прошла к столу, за которым сидела Гермиона, окружённая книгами и пергаментами. Она опустила взгляд на рядом стоящий стул, а потом опять подняла его на Грейнджер. После короткого кивка она села.
— Ты не староста и не в постели после отбоя. Я бы сняла очки с твоего факультета, но пожалуй не буду. Не хочу расспросов на тему того, что я делала не в постели в такой час.
Кудрявая поджала губы, но всё же коротко улыбнулась.
Гринграсс достала пергаменты и книгу, по которым второй всё и так стало ясно.
***
— Я закончила. Тебе чем-то помочь? — спросила Грейнджер около часа ночи.
— Нет, спасибо, я тоже уже заканчиваю.
Гермиона собрала пергаменты и положила их в сумку, взяла книги, которыми пользовалась и пошла расставлять их обратно по полкам.
Вернулась девушка уже с пустыми руками. Дафна тем временем тоже уже закончила своё эссе и собирала пергаменты.
— А с тобой приятно молчать, Грейнджер, — сказала Гринграсс на выходе из библиотеки, на что обе девушки улыбнулись друг другу и пошли по коридорам, тихо о чём-то беседуя.
***
Следующими в палату к Гермионе зашли Джинни, Блейз, Тео и Пэнси. Морально поддерживать Поттера и Малфоя остались Дафна и Рон.
Зайдя в палату, Джинни чуть не упала в обморок, Блейз вовремя поймал её и усадил на стул.
— Мне жаль, Грейнджер, — прервал мучительную тишину Тео.
— И за что же? — спросила Гермиона, не понимая, что тот имеет ввиду. На Тео обратились четыре пары глаз.
— За вас с Драко. Мне жаль, что у вас не будет хорошего конца. Я знаю, возможно, это звучит грубо и неуместно, но всё же я должен был это сказать.
Повисла неловкая пауза. Гермиона опустила взгляд, лишь бы не смотреть ему в глаза.
— Ничего, Тео. Ты не сказал чего-то, что я бы не знала сама, — дрогнувшим голосом сказала Грейнджер.
— Кстати, помнишь ты дарил мне на день рождения… — Грейнджер закашляла, но продолжила, — подарил змею? Вся гостиная гриффиндора была на ушах в тот день.
— Помню, конечно, помню. Ты верещала от счастья, как ненормальная, когда увидела её, — невесело усмехнулся Тео.
Девушка протянула руку к тумбочке, стоящей возле кушетки, но Тео перехватил её руку. Гермиона не любила просить о помощи, но взгляд Тео заставил её опустить руку.
— Дай мне палочку.
Тео взял палочку и протянул её владелице.
— Акцио сумочка.
К Гермионе подлетела её сумка. Она дрожащими пальцами достала оттуда маленькую коробочку и протянула её Нотту.
Тео открыл коробочку и обнаружил там фигурку львёнка. Он отправил вопросительнвй взгляд на девушку, которая, взмахнув палочкой и произнеся какое-то заклинание, превратила фигурку в реального маленького котёнка, который помещался у Нотта в двух ладонях.
— Я не люблю оставаться в долгу, — через силу улыбнулась Грейнджер.
***
Слизеринцы и гриффиндорка вышли из палаты. По лицу последней было понятно, что она плакала. Пэнси хорошо держалась, но когда вновь увидела Драко, её выдержка треснула. Она уткнулась в плечо Блейза и бесшумно заплакала, это можно было понять только по дрожащим плечам.
Драко же более менее пришёл в себя, по крайней мере внешне.
— Я следующая, да? — голосом, полным отчаяния, произнесла Дафна.
— Да, ты следующая, — ответил ей Тео.
Нотт проводил Гринграсс взглядом, когда она проходила мимо него в палату.
***
Реакция Дафны не сильно отличалась от других. Она подошла к кушетке и обессилено упала на стул.
— Ты не должна винить в этом себя…
— Как я могу не винить в этом себя, если ты постоянно была со мной?
«Если даже я так реагирую, не представляю что будет с Драко», — промелькнула мысль в голове старшей Гринграсс.
— Ты не виновата в этом. Я же не ночевала в подземельях, то есть, пропала не из-под твоего носа.
— Прости, я знаю, что не должна, но не получается…
— Успокойся, Даф, прошу. Хотя бы ради меня.
***
То, что Гринграсс вышла вся в слезах не стало сюрпризом. Её попытались успокоить, но она отпрянула.
— Не нужно. Пожалуйста.
Вместо этого она села рядом с Драко и взяла его за руку. Он поднял на неё стеклянные глаза и сжал руку. Малфой поднялся с места и повернулся лицом к двери. Дафна встала вслед за ним, и они вместе подошли к двери.
— Спасибо, — сказал он и отворил дверь.
***
Он бы запросто повалился с ног, если бы не малфоевская стальная выдержка. Дыхание перехватило, на глаза навернулись слёзы.
Они не сказали друг другу ни слова, пока Драко тяжёлыми шагами подходил к кушетке и садился на табурет, стоящий рядом.
— Это не конец, всё будет хорошо, они ошиблись, — заговорил Малфой, пока слёзы неровными дорожкам скатывались по щекам.
— Драко, смотри! — она указала пальцем куда-то в небо.
Малфой посмотрел в этом направлении, но ничего не увидел.
— Что там? Я ничего не вижу, кроме звёзд, — парень обернулся на Гермиону и нахмурился.
— Присмотрись и увидишь.
Драко опять вернул взгляд к ночному небу и увидел какую-то белую полоску, разрезающую небо.
— Звезда падает.
— И что мне это даст? — нахмурился парень.
— Маглы в такие моменты загадывают желание на падающую звезду. Говорят, они сбываются.
— Что за бред? Как желания могут сбываться от одной только мысли?
— Ты мне не веришь?
— Ну, смотри, если я скинусь отсюда, с Астрономической башни, а кто-то загадает желание, оно сбудется? — Драко встал, будто хотел проверить, но Гермиона, быстро подбежала к краю башни и перегородила ему путь, с таким испугом в глазах, что Малфой подумал: «Никогда больше так не шутить, Драко».
Он прижал её к себе, и они сели обратно на старый диванчик, который Гермиона попыталась реставрировать с помощью магии. Это сработало не на все сто, но определённо стало лучше.
— Я же шучу, Грейнджер. Не надо так пугаться.
— Не смешная вышла шутка.
— Знаю, — устало вздохнул Драко.
После протяжной паузы, Грейнджер сказала:
— Не теряй веры. Всё, что делается, к лучшему. Возможно, на первый взгляд кажется, что судьба несправедлива, но через время понимаешь, что «может оно и к лучшему?».
— Всё возможно.
— Драко… Ты ведь понимаешь, что это не исправить? Всё кончено, — дрожащим голосом заговорила Гермиона, пока по её собственным щекам катились слёзы.
— Я не могу. Я не хочу этого понимать.
— Придётся, Драко. Тебе придётся это понять и принять. Ведь это неизбежно.
— Не говори так.
Её слова, будто острым клинком, резали по сердцу. Драко вскочил с табурета, который чуть не упал, и запустил пальцы в волосы, сжимая их и оттягивая с такой силой, что, кажется, вырвал их, если приложил бы чуть больше усилий.
— Кто он? Какой ублюдок наслал на тебя это грёбаное проклятье? Я убью его голыми руками и не пожалею об этом.
Малфоя даже не волновало, что за ним следят через колдокамеры и могут принять это за весомый аргумент упечь его в Азкабан.
Парень сел обратно и аккуратно взял её за руку.
— А мне что делать? Что делать мне в этом никчёмном мире без тебя? Ты спасла меня от смерти, а сейчас умираешь сама. Иронично, не правда ли?
Драко стоял на краю Астрономической башни и думал о смерти. Никто ведь даже не будет беспокоится, если его бездыханное тело найдут на каменной кладке, около самой высокой башни Хогвартса. На том же месте, где лежал Дамблдор.
Он винил в его смерти себя, хотя прекрасно понимал, что должен был сделать то, чему оказался соучастником, иначе убили бы его и Нарциссу с Люциусом.
Никто не хочет смерти себе и своим родителям. Поэтому, когда ставят перед таким сложным выбором, простой шестнадцатилетний парень без промедлений выбирает второй вариант.
Но он винит себя. Он ведь мог попытаться по-тихому сообщить о планах Тёмного Лорда Дамблдору, и ничего бы не случилось, старик бы придумал очередной гениальный план, а Поттер бы исполнил его. Но он испугался. Он настолько боялся, что ни о чём думать не мог, кроме как о задании.
А теперь он стоял на краю этой самой башни и хотел спрыгнуть.
Малфой уже занёс ногу над пропастью и оттолкнулся от перил, как вдруг кто-то схватился за ворот его рубашки и резко притянул обратно.
— Малфой, ты совсем идиот?!
Это был слишком знакомый голос, чтобы не узнать его.
Гермиона Грейнджер. Спасительница всего живого.
— Зачем ты вечно суёшь свой нос, куда не надо, Грейнджер? — он повернул голову к ней и нахмурился.
— Я не специально пришла спасать тебя. Я хотела сделать эссе по Астрономии, но тут вижу тебя, заносящего ногу на обрывом. Как думаешь, в какой вселенной я бы осталась стоять неподвижно и смотреть на это?
Малфой ничего не отвечал, просто смотрел ей в глаза и ничего больше. Он даже не удосужился перелезть обратно через перила.
Её вопрос был таким правильным. Она — гриффиндорка до мозга костей — желает спасти каждого, даже тех, кто причиняет ей вред. Так топит за справедливость, что могла бы соревноваться с МакГонагалл и спокойно забрать свой приз.
Она бы осталась стоять, только если бы на месте Драко был бы сам Волан-Де-Морт, или один из его ярких обожателей.
— Зачем? Почему? Я же Малфой. Тот самый, что задирал тебя всё это время. Тот самый, кто называл грязнокровкой. Тот, кто стоял и смотрел, пока тебя пытала моя сумасшедшая тётка.
По коже Грейнджер прошла стая мурашек от последнего предложения.
— Но я видела сожаление в твоих глазах.
— Видела сожаление в моих глазах? — Малфой нервно хохотнул и продолжил, — Ты во всех стараешься видеть только хорошее, хотя плохого там дохера и больше.
— Я хотя бы стараюсь в отличие от остальных.
Что-то промелькнуло в её глазах, что заставило его перелезть через перила и посмотреть на неё по-другому. Не как на надоедливую гриффиндорскую зубрилу и грязнокровку, а как на человека, такого же, как и он сам. С кучей проблем, эмоциональных выгораний, срывов. Как на равную себе.
Та ночь изменила всё. Казалось, дала второй шанс. Если бы Грейнджер не появилась там, не поймала за секунду до падения, не было бы всего того, что происходит, а род Малфоев оборвался бы.
— Жить дальше. В конце концов, не твоя жизнь заканчивается. У тебя ещё много всего впереди, и я не хочу, чтобы ты всё это время морально убивался из-за меня.
— А что же мне делать?
— Начать новые отношения, жениться, завести детей… — её словесный поток нагло оборвали.
— Женится? Ты серьёзно или шутишь? Тогда это будет брак по расчёту. Потому что я никого уже кроме тебя не смогу полюбить.
— То есть, хочешь сказать, ты бы женился на мне?
Драко запустил руку в карман и вытащил оттуда сжатый кулак. Малфой раскрыл ладонь, но там ничего не оказалось.
— Здесь могло быть обручальное кольцо, но его нет. Как и нашего будущего, — после продолжительной паузы, Малфой продолжил, — но я обещаю, фамильный перстень Малфоев будет похоронен вместе с тобой.
— Кто же будет новой Миссис Малфой? — горько усмехнулся блондин.
— Уж точно не я.
Драко и Гермиона лежали на траве в саду поместья Малфоев. Люциус, хоть и не понимал выбора сына, всё же старался его принять. Нарцисса относилась к Грейнджер достаточно тепло. Мать всегда желала сыну счастья. А урождённая Блэк видела, что Драко более чем счастлив с Гермионой.
Голова девушки покоилась на груди слизеринца, а он гладил её по спине. Они наблюдали за плывущими по небу облаками и тихо беседовали о чём-то.
— Драко, а кто же станет новой Миссис Малфой? — внезапно спросила Грейнджер.
— Уж точно не ты, — в шутку ответил парень.
Маленькая ладошка Гермионы всё ещё находилась в его. Блондин прислонился лбом к тыльной стороне её ладони и бесшумно заплакал.
Через некоторое время послышался тихий голос.
— Драко, — Грейнджер закашляла, — позови колдомедиков, пожалуйста, — она быстро заморгала, так как глаза заволокла пелена слёз.
Драко с ужасом посмотрел на неё, но уже через мгновение дверь в палату отворилась.
— Колдомедика, срочно!
Сидящие в коридоре резко подняли на него глаза, но Драко опять скрылся за дверью палаты, в которую один за другим начали заходить врачи.
Малфоя попытались вытолкнуть, но, увидев состояние Грейнджер, обратили всё внимание только на неё.
— Что с ней? — пытался спрашивать Драко, но всё было бестолку.
Он сам в скором времени потерял связь с окружающим миром. Перед глазами было только её бледное лицо. Колдомедики крутились вокруг Грейнджер, то и дело становясь так, что Малфой её не видел. Но кто из них знал, что эта картина уже отпечаталась на обратной стороне его век?
К Драко подошла девушка и промолвила:
— Вам нужно покинуть помещение, как бы вы не противились. Сделайте это добровольно, прошу, иначе я буду вынуждена позвать охрану.
Драко обратил взгляд на колдомедика. С его-то репутацией не стоит связываться с охраной, иначе потом его вовсе не допустят к Гермионе.
Парень поднялся на ватных ногах и проследовал к двери. Он даже не понял как оказался в объятьях Дафны. Взгляд был размыт, будто отказывался фокусироваться на лицах и предметах.
Закрывать глаза было невыносимо. Вместо темноты Малфой видел палату, кучу колдомедиков и её лицо. Похоже выражение «отпечаталась на обратной стороне век» стало буквальным.
Одной рукой Гринграсс держала его руку, а второй гладила по спине, успокаивая.
Поттер ходил вперёд-назад не находя себе место. Оба Уизли стояли, оперевшись о стену и ждали. Пэнси, Тео и Блейз сидели на креслах в ожидании неизбежного.
***
Вскоре колдомедики один за другим начали выходить из палаты. Их лица были пусты, будто это не люди вовсе, а каменные статуи.
– Приносим свои соболезнования, мы боролись за неё как могли, – всё же подала голос девушка, что выпроводила Малфоя из палаты.
Драко будто прошибло сильнейшим зарядом тока. Он поднял голову и уставился на врачей, переваривая информацию. Послышался резкий выдох и ворох аппарации унёс Поттера куда-то, однозначно далеко от сюда. Джинни, взяв брата за руку, наверняка знающая куда аппарировал Гарри, последовала за ним.
– Этого не может быть. Нет-нет, подождите, – блондин мотал головой из стороны в сторону. Грудную клетку будто сдавило железными тисками.
Парень подскочил с места и ринулся в сторону палаты. Малфой упал на колени возле койки Гермионы и взял её за руку. Слёзы уже давно текли по щекам, оставляя мокрые следы. Плевать было на то, что подумают, увидя его в таком виде. Он потерял часть себя и ему уже плевать на всё.
Слизеринец поднял глаза к ещё более бледному лицу Грейнджер. Её глаза были закрыты, как подобается.
– Посмотри же на меня, прошу!
В ответ лишь тишина.
Ничего.
Это грёбаное ничего уже давно преследует парня, но сейчас он прочувствовал его до конца.
Он будет держаться ради неё. Будет верить, потому что пообещал ей. Возможно даже влюбится в кого-то. Парень не представлял, как жить дальше, но одно он знал точно – в доме Драко Малфоя не будет зеркал, и он никогда больше ни в одно не посмотрит.
Ведь сейчас он видит своё отражение.