...

Она станет его погибелью.

Драко сжимал свой стакан с огневиски все крепче, когда Роджер Дэвис обнимал ее за талию.

Грейнджер заплатит за это.

— Мерлин... — начинает Тео рядом с ним, — это то, что Грейнджер прятала под мантией целителя?

Драко чуть не сломал зуб, пытаясь сдержаться, а Блейз бесстыдно захохотал рядом с ним. Грейнджер была занята тем, что оживленно беседовала с каким-то пожилым джентльменом, даже не удосужившись посмотреть в сторону Малфоя, в то время как он, черт возьми, не мог отвести от нее глаз.

Где, черт возьми, она взяла это платье?

— Ты должен пригласить ее на танец, —говорит Блейз.

— Конечно, нет, она здесь с Дэвисом.

— О нет, он просто сопровождает ее, поскольку у них один и тот же исследовательский грант, — Драко удивленно моргает и резко выпрямляется, глядя на своего друга.

— Откуда ты это знаешь?

— Это написано в программе, — Блейз указывает на маленький листок бумаги, — вот здесь, где они рассказывают обо всех исследованиях, которые они вдвоем провели за год, а также о своих достижениях.

Рука Дэвиса тянется к ее обнаженному плечу, пальцы задерживаются на нем. Дэвис ведет ее в направлении камер, проводя по спине, пока снова не упирается в талию. Вспышка камеры срабатывает, но Драко видит только красный цвет.

— О, как великолепно, — Тео поправляет галстук-бабочку и допивает остатки своего напитка.

Глубоко дыша, Драко пытается вспомнить. Втягивает воздух и умоляет свои легкие не задыхаться, пока Тео приближается к ней, легонько касаясь ее плеча, чтобы Гермиона впервые за этот вечер оказалась в поле его зрения.
Черное атласное платье облегает каждый изгиб ее тела, а декольте опасно давит на вырез в форме сердца. Ее плоть — искушение, золотистое сияние в мягком освещении бального зала, маленькие отблески рождественских огней на изящных бриллиантах в ее ушах.

Она протягивает руку в перчатке, обтянутой черным атласом, которая поднимается к бицепсу, нежно принимая предложение Тео потанцевать. Уголки ее темных накрашенных губ приподнимаются в доброй улыбке, но ее взгляд на мгновение останавливается на нем.

Затем Тео уводит ее, обхватив рукой за талию. Они изящно кружатся по танцполу.

— Итак, — начинает Блейз, с довольным видом наблюдая за вальсом Грейнджер и Тео, — есть что-нибудь, чем ты хочешь поделиться со мной?
Драко усмехается, делая очередной глоток виски и стараясь, чтобы его кровь не закипела, когда она смеется над тем, что говорит Тео, обнажая белоснежные зубы.

— Не понимаю, о чем ты.

— Учитывая, что ты бросаешь смертельный взгляд на любого, кто смотрит в ее сторону, я бы сказал, что это неправда.

И вот тут-то и возникла проблема: все смотрели на нее.

Рационально Малфой понимал, что не может их винить: она блистала, как истинная королева, от ее юбки, облегающей колени и обнажающей блестящие черные туфли на каблуках, просто захватывало дух.

Однако сейчас ему было не до рациональных мыслей. Нет, какая-то глупая обезьянья часть его мозга хотела подхватить ее на руки и унести туда, где никто больше не сможет на нее взглянуть.

Танец наконец закончился, Грейнджер и Тео разошлись, а на ее губах играла затаенная улыбка.

Драко формально не имел над ней никакой власти, они не были связаны, но он бы солгал, если бы сказал, что не хотел ее во всех смыслах. Он хотел, чтобы она была его.

Ничто не радовало его так, как то что он отстранил бы ее от Тео, обхватил рукой, как это делал Дэвис, когда они позировали для фотографий. Чтобы все в комнате знали, кому она принадлежит.

Малфой был эгоистом, единственным ребенком, который не слишком заботился о том, чтобы делиться.

Ему придется постараться, чтобы так или иначе донести это до нее.

Ее глаза встречаются с его, когда она стоит у барной стойки с коктейлем в одной руке, постукивая по хрусталю своими длинными черными ногтями.

Маленькая шалунья подмигивает ему, а затем снова обращается к своему спутнику.

О, у нее будут большие неприятности, когда они останутся наедине, когда она попадет к нему в руки.

Драко тушуется, пока Гермиона развлекается, порхая по бальному залу, пока разные люди расспрашивают об ее исследованиях. Трудно сердиться на нее, когда она так очаровательно сияет, когда с ее губ слетают непонятные ему слова.

Дэвис уводит ее на танец, и Драко кажется, что он может потерять голову, наблюдая, как друзья легко ведут беседу, пока другой волшебник кружит ее в танце.

— Просто пригласи ее на танец, — закатывая глаза, говорит Блейз с новым бокалом в руке.

— У меня нет причин для этого, — быстро отвечает Драко, наблюдая, как еще один волшебник приглашает ее на танец.

— А тебе нужна причина, кроме того, что ты хочешь?

Драко обдумывает слова друзей, внимательно наблюдая за ведьмой, пока она кружится, и прокручивает в голове их отношения. Была ли какая-то причина, по которой он не мог танцевать с ней?

— Если честно, я думал, что ты собираешься поджечь меня, — вклинивается в разговор Тео, появляясь рядом с ним со стаканом свежего виски, — ты не говорил, что вы вместе.

— Формально нет.

Семь.

Она станцевала с семью мужчинами за эту чёртову ночь.

Драко позаботится о том, чтобы она запомнила это число.

———

Она приезжает в его дом, по-прежнему одетая в то же атласное платье, как он и просил, и на ее накрашенных губах играет улыбка.

— Надеюсь, твоя помада у тебя с собой, дорогая, — он встает с того места, где ждал ее на диване, — ведь я планирую размазать ее по всему твоему лицу.

Грейнджер только усмехается, ярко и дерзко, когда он прижимает ее к стене и приникает губами к ее губам. Она такая податливая под его прикосновениями. Руки блуждают по ее телу, пальцы впиваются в бёдра.

Ее язык сливается с его, на вкус она как клюква, но сладкая, как карамель.

— У меня есть предложение, — Драко прижимается к ее губам, затаив дыхание, когда его глаза блуждают по ее лицу, впитывая глубокий эспрессо ее радужки.

— И что же это будет? — она жадно прижимается губами к его шее, зажигая его своим движением.

Он любил ее такой: нетерпеливой и дерзкой, когда ее ловкие маленькие пальчики быстро расстегивали пуговицы его рубашки. Зарождение их отношений было ее идеей, но Драко, конечно же, быстро согласился, и их жаркий поцелуй после слишком большого количества выпивки на дне рождения Пэнси быстро перерос в нечто большее.

Малфой не хотел этого признавать, но секс с Гермионой Грейнджер в тихом коридоре оказался лучшим сексом в его жизни. Так и должно было быть: быстрые встречи, приносящие пользу им обоим, и он не должен был испытывать к ней чувств.

Они не должны были быть ужасно совместимы.

— Я бы хотел связать тебя, — Драко притягивает ее к себе, проводит пальцами по подбородку и приподнимает его, чтобы их глаза встретились, — ты будешь выглядеть так красиво, перевязанная лентами, малышка.

Ее глаза расширяются, губы приоткрываются от удивления, но знакомый румянец пробирается на щеки и выдает ее.

— Как подарок? — Гермиона наклоняет голову, и несколько распущенных локонов, обрамляющих ее лицо, наклоняются вместе с ней.

— В прямом смысле как мой подарок, — подтверждает он, и она с ухмылкой быстро соглашается.

Драко раздевает ее медленно, с такой заботой, которой обычно не было в их совместном времяпрепровождении. Обычно они торопились: либо в ее кабинете в Мунго за обедом, либо у него дома перед тем, как отправиться на вечеринку с друзьями.

Ткань струится вокруг ее ног, открывая его взору красивые кружевные трусики и подходящий к ним бралетт, ее грудь грозится выпасть из чашечек при каждом вздохе. И только когда его мозг осознает, что на ней кружевные чулки, он понимает, что Гермиона, возможно, планировала это все время или же она планировала забрать Дэвиса домой с собой.

При мысли о том, что руки другого волшебника будут обладать ее податливой плотью, в нем вскипает иррациональный жар. Это было бы совсем некстати.

Однако, когда глаза Драко окидывают ее тело, и он замечает ее дерзкую улыбку, он расслабляется, понимая, что это было сделано специально для него.

Драко лениво обходит ее, как хищник обходит свою жертву, вбирая в себя изгиб ее талии, мягкую впадину на животе, пышную поверхность бедер.

— Ложись на кровать животом вниз, милая.

Он завязывает гладкую красивую ленту вокруг каждой из ее лодыжек, затем связывает запястья вместе, прикрепляя ее к прочной древесине каркаса кровати.

Грейнджер, трепеща ресницами, смотрит на него, как он проверяет свою работу, подтягивая пальцем ленту, чтобы она не распустилась. Драко доволен, когда та остается тугой.

Он опускается на колени на уровень ее глаз, сохраняя нейтральное выражение лица, когда говорит:

— Ты знаешь, со сколькими мужчинами ты танцевала сегодня вечером?

Она смотрит на него большими невинными глазами, явно смущенная таким поворотом разговора.

— Я не... — она замолчала, рассеянно потянувшись к своим путам, но взгляд не отрывался от его лица.

— Ты станцевала с семью волшебниками, среди которых не было меня, и хотя я знаю, что не имею никаких прав, я собираюсь показать тебе, почему я лучший из них, — просто говорит Драко. Он встает, чтобы взять еще одну ленту, и произносит особое заклинание, которое он выучил специально для нее.

Драко привязывает вибрирующий предмет к ее бедру, устанавливая кончик прямо на ее клитор, пока Гермиона извивается. Он шлепает ее по попке, наблюдая, как плоть пульсирует и розовеет от его прикосновения.

— Тебе лучше знать, — он ставит ее в идеальное положение, прежде чем отодвинуться, наблюдая за тем, как она извивается, как тяжелеют ее веки, когда Гермиона пытается сосредоточиться не на жужжании на своём клиторе.

— Я не понимаю... — ее дыхание сбивается и вырывается наружу, и он усмехается.

— Сегодня ты кончишь семь раз.

Глаза Грейнджер расширяются, дыхание сбивается, пока она пытается подобрать слова, все сильнее натягивая путы.

— Нет, я не смогу...

— Ты сможешь, и ты сделаешь, — Драко придвигает стул к краю кровати и достает из прикроватной тумбочки книгу, закидывая ногу на ногу, — сейчас я буду сидеть здесь и читать, а прикоснуться к тебе решу, когда сочту нужным.

— Драко... — застонала она.

— Ты знаешь волшебное слово, — говорит он, не поднимая глаз от книги и подавляя ухмылку, грозящую расползтись по его губам.

Драко не может заставить себя запомнить ни одного слова из прочитанного. Он пропускает одно и то же предложение снова и снова, слушая, как Грейнджер хнычет и стонет. Он не обращает внимания на свою эрекцию, настойчиво давящую на брюки.

Все окупится в свое время.

Драко прикидывает, сколько раз позволит ей кончить от его палочки: может быть, два или три, прежде чем он вмешается и сам позаботится об остальных. Он очень быстро понял, как ей нравится перевозбуждение, как легко она рассыпается в ощущениях.

Грейнджер, что неудивительно, порой было довольно трудно справиться с этим. Она все еще сопротивлялась ему на каждом шагу, когда дело касалось ее удовольствия, в то время как он хотел заставить ее кончить столько раз, сколько позволяло ее тело. Максимум, что ему удалось от нее добиться, — это три раза.

Он слушает, как нарастает громкость ее стонов, как она задыхается, и наконец поднимает на нее взгляд.

Гермиона удивительно раскраснелась. Щеки розовеют, когда она пытается спрятаться за руками, ноги дрожат, когда пальцы в чулках впиваются в простыни. Ее глаза темны и затуманены, губы приоткрыты, когда она пытается отдышаться от удовольствия.

Как мило, что она думала, будто сможет победить.

— Ты борешься со мной, малышка? — спрашивает он, и она вскидывает голову при звуке его голоса, в ее глазах все еще ясно читается вызов.

— Я хочу, чтобы ты прикоснулся ко мне, — прорычала Гермиона сквозь стиснутые зубы.

— Сначала ты должна быть терпеливее, — очередная волна удовольствия прокатывается по ее телу, пока он наблюдает за ней, и она дергается, пытаясь побороть оргазм, который так или иначе настигнет ее.

Драко терпеливый человек, ему нетрудно ждать, но в конце концов она сломается.

И судя по тому, как потупились ее глаза, это произойдет скорее рано, чем поздно.

Драко встает со стула на колени, нависает над кроватью и наклоняет ее подбородок, чтобы она посмотрела на него. Затем он решает сыграть грязно, щелкнув запястьем, чтобы увеличить скорость, внимательно наблюдая за ней.

— Нет, нет, ты не можешь... нгххх... — ее глаза закатываются, когда она кончает, губы блестят от слюны, когда с языка срывается стон.

Он никогда не говорил, что справедлив.

Малфой был готов на все, лишь бы видеть ее такой снова и снова. Это была ужасная зависимость.

Драко не может удержаться от того, чтобы не прижаться к ее рту: зубы стучат друг о друга, а он покусывает ее нижнюю губу.

Она дергается, пытаясь прийти в себя после оргазма, натягивая ленты, которые держат ее вместе.

Он двигается за ней, сбрасывая халат, чтобы сесть на кровать, и ласкает свой член, жадно впиваясь в нее взглядом, пока она широко раздвигается для него. Ее розовая промежность блестит от возбуждения, а тело напрягается.

— Драко, пожалуйста... — хнычет она, и он спрашивает ее.

— О боже, ты посмотри на себя... моя бедная девочка, — он проводит пальцами по ее складкам, собирая влагу, которая скапливается, прежде чем войти в неё двумя пальцами, начиная медленно двигаться.

— Да, да, да... так... пожалуйста... — умоляет она, жадно сжимая его пальцы.

Пальцы Драко впиваются в ее переднюю стенку, ища то драгоценное место, которое заставляет ее рваться к нему. Он жаждет, чтобы Гермиона сошла с ума от возбуждения, прежде чем он попробует ее на вкус.

— Дай мне еще один, моя милая ведьмочка, — он поощряет ее, позволяя извиваться, слушая чудесное жужжание своей палочки, — больше не сопротивляйся мне, ты поняла?

Она качает головой, кудри подпрыгивают, несколько прядей выбились из прически.

— Но тебе нужно... — пытается возразить Грейнджер, но он прерывает ее, когда наконец находит то самое место, слушая, как эти слова замирают на ее языке.

— Что мне нужно, моя маленькая ведьма, так это смотреть, как ты кончаешь, пока в твоей хорошенькой головке не останется ни единой мысли, — он загибает пальцы и стонет, — ты получишь мой член, когда я решу, что ты заслужила это.

Он шлепает ее по попке свободной рукой, и с ее губ срывается вскрик, а ее стенки снова сжимаются вокруг его пальцев.

— Позволь мне позаботиться о тебе, дорогая, позволь мне сделать так, чтобы тебе было хорошо, — прошептал он, — будь хорошей девочкой и дай мне то, что я хочу.

И она делает это великолепно, кончая второй раз от его пальцев. Стенки ее влагалища сжимаются, когда с ее губ слетает резкий стон.

— Это моя девочка, — Драко наклоняется, чтобы поцеловать розовеющую кожу ее попки, спускается поцелуями по ее бедру, впиваясь зубами в чувствительную плоть.

Он осторожно развязывает ленточку, его палочка падает, и ее тело рушится на простыни, голова с облегчением опускается рядом со связанными руками.

Из ее промежности вытекает слизь, скапливаясь на простынях под ней и покрываясь росой, когда его язык нежно проводит по ее телу. Она тает, как сахар, на его вкусовых рецепторах, насыщенная и пьянящая, когда он погружается в нее все глубже.

Ее бедра трепещут вокруг его головы, мягко касаясь его ушей, тепло, когда он забирается глубже и чувствует себя как дома.

Влага размазывается по его подбородку, когда его язык танцует по ее пульсирующему клитору.

Грейнджер прижимается к нему, ее ноги сопротивляются путам, она пытается ухватиться за них, но в итоге соскальзывает обратно на простыни.

Грейнджер срывается и снова кончает, а его захлестывает новая волна возбуждения: ее клитор пульсирует под его языком, Драко работает над ее кульминацией, целуя ее бедра, пока она дрожит.
Он прижимается губами к ее позвоночнику, проводит языком по разгоряченной плоти, опускается на изгиб лопаток, впивается зубами в шею. Он ласкает свой член, поглаживая его, прежде чем скользнуть в ее теплую, влажную промежность.

— Драко, пожалуйста, мне нужно... — голос Грейнджер звучит красиво, раскатисто, когда она умоляет его о члене.

Драко проводит губами по раковине ее уха и, наклонив бедра, вводит в нее кончик своего члена, застонав от тугого жара.

— Используй слова, дорогая.

— Пожалуйста, трахни меня, пожалуйста, мне нужно... — она задыхается, когда он вонзается в нее, упираясь бедрами в ее попку, не двигаясь и томясь в медленной пульсации.

— Ты собираешься еще сопротивляться? — спрашивает он, начиная медленно покачивать бедрами, отчего она отталкивается от него.

— Нет...

— Ты будешь кончать столько раз, сколько я скажу, ты меня поняла?

— Да... да... все, что ты хочешь... — лепечет Грейнджер, начиная неглубокие толчки.

Малфой медленно наращивает темп, обхватывает ее грудь и проводит большим пальцем по соску, пока трахает ее. Развратные, грязные звуки разносятся по комнате.

Удовольствие усиливается в животе, отдаваясь в позвоночник, а его собственный оргазм нарастает. Драко берет ее за подбородок и поворачивает ее лицо к себе, наслаждаясь пьянящим видом ее раскрасневшегося лица, розовых щек и широких зрачков, поглощающих глубокий махагон ее радужки.

Не в силах сопротивляться, он прижимается к ее губам.

Драко мог бы умереть вот так, глубоко зарывшись в ее промежность, пока она выкрикивает его имя. Глаза Драко блуждают по ее телу, по красивому контрасту ее золотистой кожи с черной лентой.

Она действительно была для него подарком.

Он хотел, чтобы Гермиона была такой все время, а не только в ее офисе или в тот короткий час, который им удавалось выкраивать перед совместными планами. Он хотел, чтобы она проводила каждую ночь в его доме, хотел ужинать с ней, хотел всего, что она ему позволит.

Но Драко не мог просить ее об этом сейчас, не тогда, когда она полагалась на него, чтобы он направил ее в нужное русло, не тогда, когда он все контролировал.

Нет, придется подождать до утра.

Грейнджер прильнула к его губам. Ресницы так мило трепетали, когда она пыталась удержать глаза открытыми.

— Какая прелесть, дорогая, — похвалил он, — дай мне посмотреть на тебя...

Она закатывает глаза, так красиво отдаваясь ему, ее промежность сжимается вокруг него, когда она кончает, и он быстро следует за ней по краю. Драко кончает в нее, горячий и расплавленный, трахая ее в момент кульминации, и стонет, когда в его глазах вспыхивают звезды.

Она затихает под ним, и Драко осторожно приподнимается, чтобы не раздавить ее, откидываясь назад и наблюдая за тем, как его сперма вытекает из ее набухших половых губ.

— Такая хорошая девочка, ты так хорошо справилась, — он провел пальцами по мягкому атласу ее внутренней стороны бедра, захлестнул кремово-белый кончик и снова ввел его в нее, — я хочу еще три, ты сможешь сделать это для меня?

Грейнджер смущенно моргает, глаза ошеломлены и стеклянны. Она тихонько вскрикивает, тело ее содрогается, когда его пальцы входят и выходят из нее.

— Эта пизда... — он проводит большим пальцем по ее клитору, — принадлежит мне. Ты можешь танцевать со сколько угодным количеством волшебников, но ты — моя. Ты поняла?

Драко играет с ней по кругу, наблюдая, как слезы блестят в ее глазах, угрожая прорваться наружу, когда она дышит.

— Я задал тебе вопрос, — шипит он и дает ей еще один шлепок по заднице. Гермиона вскрикивает, слезы вырываются на свободу и текут по ее румяным щекам, когда она кончает.

— Да... — задыхается она, ее плечи вздымаются, — твоя, вся твоя...

Драко быстро доводит ее до очередной кульминации, после чего вынимает пальцы, облизывает их, закрыв глаза, наслаждаясь ее вкусом.

— Еще один, — он целует ее лодыжку, развязывает тесемки, встает и развязывает запястья, потирая большими пальцами красные следы от ее потуг.

Он берет ее лицо в руки и целует влажные щеки, а затем осторожно переворачивает ее на спину, чтобы она легла на кровать, такая красивая в своей покорности ему.

— Ты так прекрасно справляешься, — хвалит он, ложась на нее сверху и снова вгоняя в нее свой член, — а теперь не своди с меня своих красивых глаз, я хочу, чтобы ты меня слышала.

Гермиона делает то, что он просит, ее темные глаза сверкают в слабом свете. Ее кожа блестит от росы, локоны прилипли ко лбу, помада окончательно стерлась и размазалась по губам.

— Ты совершенно совершенна, — он приподнимается, снова погружаясь в ее тепло, — я должен держать тебя вот так с моим членом и наполненной моей спермой.

Она извивается под ним, впиваясь ногтями в его плечи, ее ноги обвивают его талию, притягивая к себе все ближе и ближе. Он входит в нее до основания, его член ударяется о ту маленькую точку, которая заставляет ее стонать.

— Тебе бы этого хотелось, моя милая ведьмочка? Чтобы ты все время была со мной? — он бормочет, а она горячо кивает, их губы смыкаются, когда он толкается в ней.

— Да, — шепчет она в ответ, — всегда, всегда, пожалуйста...

Они кончают вместе, он осыпает ее лицо неистовыми поцелуями, а она кричит, ее промежность сильно пульсирует вокруг него.

— Чудесно, ты была такой замечательной, такой хорошей девочкой для меня, — Драко хвалит ее, быстро переходя дальше.

Гермиона лежит удовлетворенная и сонная, пока он приносит ей воду и массирует запястья и лодыжки, прижимая большие пальцы к ее стопам, чтобы снять напряжение.

— Я знал, что ты сможешь, ты так прекрасно справилась, дорогая, — еще один поцелуй в лодыжку, в икры, в бедра, и он поднимается по ее телу. Он нежно вытирает ее теплой мочалкой, а она улыбается ему, постепенно приходя в себя.

— Тебе было хорошо?

— Было много, но... — она краснеет, — но мне очень понравилось.

Он хмыкнул, заканчивая ее протирать. Затем Драко наполняет ее стакан водой и наблюдает, как она вздрагивает, пытаясь встать.

Драко быстро протягивает руку, чтобы остановить ее.

— Подожди, куда ты собралась? — он, конечно, не думал, что ее ноги еще готовы стоять.

— Ну, я просто... — она приостановилась, оглядываясь по сторонам, и в ее глазах появился неуверенный блеск, — я не хочу быть помехой, я могу пойти домой...

— Глупости, оставайся здесь на ночь, — его глаза расширяются, когда он осознает, что только что сказал, нервы быстро охватывают его, — я имею в виду, если ты хочешь.

Они смотрят друг на друга с минуту, она грызет зубами испорченную нижнюю губу.

— Давай я приготовлю тебе ванну, мы приведем тебя в порядок, и ты сможешь отдохнуть, — продолжает Драко, не обращая внимания на то, как предательски бьется в груди сердце.

Удивительно, но она соглашается.

Драко набирает ванну, наполняя ее солями и ароматными маслами, чтобы успокоить все боли.

Она грациозно опускается в воду, и он с удовлетворением отмечает любовные укусы и синяки, которыми усеяно ее тело.

— Ты собираешься присоединиться? — спрашивает Грейнджер, наклоняя голову, и ее грива локонов наконец-то освобождается от прически и плавает в воде вокруг нее.

— А ты бы хотела? — его сердце замирает, когда она кивает, и он присоединяется к ней в теплой воде.

Гермиона смывает остатки косметики с лица и позволяет Драко вымыть волосы, нежно нанося на кожу головы пахнущие мыло и кондиционер, бережно относясь к каждому драгоценному локону.

Он думает, что может умереть счастливым, когда она прижимается к нему. Её маленькие ножки лежат на краю фарфора, а маленькие чёрные ноготки выглядывают из-под пузырьков. Он целует ее влажные локоны.

Это самая интимная близость, которую они когда-либо испытывали друг с другом, самая большая, которую она позволяла ему после секса.

— Ты действительно злился на меня за то, что я танцевала с другими мужчинами на вечеринке? — спросила она, и ее голос зазвучал в тишине ванной комнаты.

Драко замирает, напрягаясь, прежде чем сделать вдох.

— Ну, хотя мне не понравилось смотреть на это... нет, я не злился на тебя. Ты не принадлежишь мне, ты вольна делать то, что хочешь.

Гермиона поворачивается в его объятиях, щеки розовеют от температуры ванны, ресницы мокрые. Она моргает, глядя на него, лицо такое очаровательно серьезное.

— Но что, если бы это было иначе?

Драко только моргает, совершенно сбитый с толку.

— Что, если бы было иначе?

— Я бы принадлежала тебе? — говорит она так, будто это самая простая вещь в мире, — что, если это то, чего я хочу?

Она чертовски искренна в каждом своем слове, ее глаза сверкают, а на губах играет улыбка.

Драко скорее умрет, чем признает, что ему пришлось сглотнуть комок в горле, чтобы ответить. Его сердце замирает от, возможно, лучшего рождественского подарка, который он когда-либо мог получить.

— Мне бы этого очень хотелось, — он наконец отвечает, когда к нему возвращается голос, и, к его восторгу, она наклоняется вперед, чтобы прижаться к его губам в поцелуе.

Драко вынимает ее из ванны, вытирает огромным полотенцем и дает ей одну из своих рубашек, чтобы она в ней легла спать. Мягкая хлопковая ткань ниспадает с ее тела и обволакивает ее, вызывая умиление, когда Малфой смотрит, как она забирается к нему в постель.

— В следующий раз, — пробормотала она, прижимаясь к нему, пока он гасил свет, — ты будешь единственным, с кем я буду танцевать.

Он не может сдержать ухмылку, которая появляется на его лице.

Чем он заслужил такой подарок, как она?

_ _ _ _ _