Домашний арест

Одновременно со стуком в дверь экран ноутбука без видимых причин потух. Гермиона давно не принимает гостей. Кому понадобилось навестить ее в поздний час?

Она сползла со стула и в пушистых тапочках побрела к двери, но к странному удивлению глазок обзора был кем-то закрыт.

— Кто там?

— Отдел правопорядка.

Смутно-знакомый голос. И ее такое же смутное непонимание. При всем этом Гермиона послушно открыла дверь, мимоходом прокручивая, где могла согрешить.

— Старший аврор Малфой. Вы арестованы и обвиняетесь в намеренном распространении секретов магического  мира в мире маглов. У нас имеется ордер на обыск. После чего вы будете доставлены в отдел.

И новость обрушилась на худенькие плечи. Холод наручников буквально обжег ее теплую кожу запястий. Какая-то жизненно важная энергия внутри нее смолкла, угасла. В полном военном обмундировании Малфой потеснил ее, оцепеневшую, увлекая за собой еще двоих авроров в громоздких ботинках во внутрь квартиры. Он остановился через несколько метров и обернулся, оценивая  паралич Гермионы недобрым взглядом.

— Оденешься?

Ее передернуло от ужаса. Стоя в домашних тапочках, короткой пижаме из натурального шелка, в миленьких очках для зрения, она посчитала, что спит. Этот кошмар не может быть реальностью. Ей удалось вытолкнуть вопрос надломленным голосом:

— Малфой, это шутка? Какое обвинение? В чем? Я не понимаю.

— Со зрением все понятно, но ты же не глухая.

— Эй! Оставьте ноутбук! — громко возмутилась Гермиона, увидев, как ее сокровище, уже, скорее всего, поломанное, упаковывают младшие авроры.

Она преодолела расстояние до бывшего однокурсника, которого теперь всем сердцем ненавидит, за считанные секунды. Пылающие, уверенные и смелые глаза грозили сжечь его к чертям.

— Объясни, что происходит, черт возьми. Я с тобой никуда не пойду. И сейчас же скажи этим, — она кивнула на парней, обыскивающих ее тумбы, — собраться и уйти!

На губах Малфоя прорезалась слабая, ленивая усмешка, когда он потянул тонкие цепи наручников на себя, заставляя Гермиону пошатнуться в его сторону.

— Не пойдешь — понесем. Это приказ руководства.

***
В комнате допроса стояла удушающая духота. И дело не только в нециркулируемом пространстве и отсутствии окон. Больше всего наседали тяжелые взгляды, устремленные на Гермиону: то Малфоя, расслабленно сидящего около стены, то следователя, который открыл перед ней крышку ноутбука с твердым приказом:

— Включите.

— Он сломался, повторяю вам.

— Неожиданно, мисс Грейнджер. Именно в тот момент, когда к вам нагрянули авроры. Чудесная сказка. Потянет на легенький рассказ, страниц так на двадцать, да?

Она смерила его стальным взглядом, но следователя это не угомонило.

— Итак, — продолжил он, бросив гиблое дело оживить технику. — Согласны ли вы с предъявленными к вам обвинениями?

— Где мой защитник? Почему допрос происходит в присутствии... посторонних?

Пыл ее рос, несмотря на утопическое положение: из одежды она успела натянуть на себя домашние штаны и футболку, сидела с теми же наручниками на запястьях, злая и возмущенная, выловленная из безопасной квартиры, как беззащитная рыба на суше.

— Мистеру Малфою поручено выполнить меру пресечения по отношению к вам, — объяснил следователь.

— Какую меру? — нахмурилась Гермиона, перекинув взгляд на скучающего Малфоя. — Пресекают обвиняемых. А постановления не было. Как и доказательств моей виновности.

Мужчина в строгом черном костюме плюхнул на стол разноцветную книжонку. Звук напугал и заставил Гермиону хлопнуть ресницами.

— Вашего авторства? — придирчиво спросил следователь и попал в цель, вняв заминке с ее стороны.

На обложке позолоченными буквами выведен автор: «Джин». Не успела она смять под столом штанину, как на столе появился прозрачный герметичный пакет с внушительной стопкой бумажных фунтов, найденных при обыске ее квартиры — еще одно их доказательство.

— Я отказываюсь говорить без защитника или адвоката, — выдала Гермиона с гордо расправленными плечами.

— А у вас есть квалифицированный специалист? — пушистая черная бровь следователя выгнулась слишком уж вызывающе.

Гермиона прикусила губу с внутренней стороны, растеряв уверенность.

— На данный момент — нет. Но у меня хватает знаний, чтобы понять, что вы не имеете права вот так удерживать меня здесь, — она продемонстрировала плотно сидящие на руках оковы.

Мужчина расслабленно хмыкнул, полностью не сомневающийся в успехе предстоящего дела.

— Вы давно не подозреваемая, мисс Гермиона Джин, — акцент упал на имя, чтобы подчеркнуть псевдоним на книге, — Грейнджер. Дело дойдет до суда. А пока... при всем моем желании заключить вас под строгий арест, вынужден оповестить, что арест вынесен домашний. Как было упомянуто ранее, мистер Малфой является лицом с полномочиями и будет действовать в рамках закона, а именно: следить за выполнением меры пресечения, — на губах возникла снисходительная, фальшиво-сочувственная улыбка. — Простыми словами, мисс, именно он будет приставлен к вам, как наблюдатель, до решения суда.

С этими словами следователь покинул комнату допроса, выходя без прощаний, задержки и любых других объяснений. Испарился коршуном, исчез с хлопком металлической двери, оставил Гермиону полностью разбитой и продырявленной сквозным туннелем смятения. Без палочки, техники, наличных денег — скорее всего, эти ублюдки обчистили каждый угол и изъяли даже галеоны, посчитав, что это чертова улика.

Каждый вздох приносил нестерпимую горечь, и Гермиона облокотилась на стол и закрыла лицо ладонями, выдыхая поток воздуха.

— Поднимайся.

Повелительный голос прорвал брешь в ее внутренних стенаниях, заставляя отреагировать и машинально поднять голову. Гермиона уже забыла, что Малфой все слышал и стал свидетелем ее публичной порки. 

— Я с тобой никуда не пойду, — отрезала она.

— Потому что я иду с тобой. Поднимайся, говорю.

В свою очередь Малфой встал перед столом и закинул руки в карманы, ожидая сдвига в тупике. Вершина, а не человек. Нависал горой, высматривая, как Гермиона мирно сидела на стуле, брошенная на произвол судьбы.

— А ты считаешь меня преступницей? — выскользнуло от нее затаенной злостью. — Той, кому нужен личный охранник, да?

— Мне плевать, какие бредни ты писала в книгах и кто в итоге виноват, веришь? Суд будет выносить вердикт, а не я. А сейчас просто встань и сделай, что я говорю. Имей в виду, у меня есть все полномочия довести тебя до квартиры силой.

— Боже мой, — ее накрыл нервный смех, и Гермиона вскочила. — Подчиняться Малфою? Унижаться? Это мой сонный бред? Ущипнешь?

— Могу дать хорошую порцию трезвости. Оставлю здесь ночевать. Лучше же, чем в кровати, верно?

И он не врал. Глаза его горели враждой и непоколебимостью. Или иди, или серьезно обосновывайся на этом грязном полу до завтра. Два часа ожидания, допроса и нервов не прошли бесследно: в самых тонких местах кожу рук натер металл, и Гермиона мысленно выла, как сильно хочет вернуться, забыться, спрятаться от злого общества и наконец обработать раны. Все вопросы завтра, завтра же она начнет разгребать дерьмо в своей жизни, обрушившееся на нее кирпичом с неба.

Настороженно подойдя к Малфою, затыкая бескомпромиссную гордыню, Гермиона коснулась порт-ключа, и он в секунду сжался и переместил их к двери ее квартиры. Когда они оказались внутри, Драко удосужился освободить ее от унизительного плена: он взялся за наручники и своим ключом щелкнул замок, выглядя при этом очень сосредоточенным и немногословным. Тяжесть пропала с ее рук, и Гермиона нутром ощутила, как силы к ней возвращаются сладкой волной. Малфой  убрал ключ в нагрудный карман и позволил себе пройти чуть дальше, в соединенную гостиную-спальню, взглядом изучая помещение: панорамные окна и ночные фонари с двадцатого этажа, ее рабочую зону — письменный стол и место под ноутбук, — пуфы у журнального столика, на котором лежали открытая коробка конфет и баночка из-под контактных линз. Студия была небольшой, но из-за хорошего и дорогого ремонта однозначно заметной глазам, хозяин которых обладал безупречным вкусом. И ее уголок точно вызывал наводящие вопросы, которые Малфой все же придержал в себе.

— На квартиру наложены защитные заклинания. При попытке уйти без моего разрешения, сработает оповещающая система. Поэтому, правило один: любые перемещения вне только со мной, а это Министерство-дом-Визенгамот. Правило два: я буду приходить каждый день для проверки и направлять отчет в Министерство. Будь готова к этому, запираться будет бессмысленно. Наконец, три: ненавидеть меня — неразумно. Я делаю свою работу и решение о домашнем аресте снять не могу. Таковы реалии. В первую очередь, открывая всему миру секреты магов, ты должна была подумать о последствиях.

— Вы там сговорились? — выдавить что-то остроумнее нелепейшего вопроса Гермиона была не в силах. — Мы, конечно, не в одинаковых условиях, но с тобой я могу говорить на равных. В моих книгах не было ничего, что могло бы навредить нашему миру. Я не первоклассница. Хотя даже младенцы знают, чем чреваты последствия. Да, я писала о недосягаемом мире для обычных людей и мне это нравилось! Но посмотри... — она указала на навесную полку на стене с двумя статуэтками, — это показатель, как люди оценивали мою работу. Им тоже нравилось! Сколько писем благодарностей я получила, сколько слез пролила, когда читала, что мои книги меняли чьи-то жизни... Это был стимул творить дальше, без намерений рассказать, что же на самом деле произошло в девяносто восьмом и почему им мерещилось, что какие-то черные тени в плащах пролетали по ночам мимо их окон... Другие натворили куда больше зла, чем я. Малфой, ты никогда не был близок к маглам. Тебе не понять моих мотивов.

Наверно, мимолетная фраза, напомнившая ему о его прошлом, задела какой-то нерв внутри его скрытной души, потому что Малфой похолодел и выдержал паузу.

— В таком случае, где твои дружки? Уизли и Поттер больше не оказывают услуги по спасению мира?

— Я с ними практически не общаюсь, — пропуская мимо ушей колкость, Гермиона присела на кровать, поджав ногу под себя. — Они не поддержали моего увлечения. Предостерегли с самого начала.

— Судя по всему, ты не жалеешь?

Ответа не последовало. Гермиона откинулась на кровать и уткнула немигающий взгляд в потолок. Объясняться не хотелось. Хотелось раствориться. Малфою тоже не требовалось ничего комментировать, ему безразлично. Задержавшись всего на минуту, он покинул квартиру, громко разнося звук массивной подошвы по полу, когда глаза Гермионы сомкнулись в тотальной усталости от этого дня, намекая о завершении разговора.

Это будут большие испытания в ее жизни и самый сложный месяц до суда.

Следующее утро обещало быть привычно идеальным: чашечка натурального кофе из серебряной турки, половинка сладкого зефира на балконе и такие гладкие клавиши клавиатуры в окуренной благовониями комнате. Но чей-то дотошный голос портил всю утреннюю магию. Гермиона разлепила глаза, смутно ища источник шума, а напоролась взглядом на недовольного Малфоя.

— Подъем. Слышишь меня?

— Серьезно? Время видел? — рука похлопала по тумбе в поиске будильника. А потом на Гермиону спустилось шокированное озарение: — Ты... Ты чего вылупился? Кто впустил тебя сюда?

Она натянула одеяло до горла, вскочив выше на подушку. Зрение по-прежнему оставляло желать лучшего обзора  кислого лица напротив. Малфой начал отбивать носком ботинка, по привычному держа руки в карманах военных брюк.

— Пора привыкать. Я буду здесь ровно в восемь каждого дня. Не раньше, не позже. Вали в ванную.

— Какого дементора ты командуешь?

— Поверь, я тоже не в восторге, что приходится будить тебя и тратить на это время. Я не виноват, что у тебя отсутствует понимание режима дня, — его взгляд упал на журнальный столик, где остался еще больший беспорядок, чем тот, что он помнил вчера. Теперь на поверхности были разбросаны фантики от конфет, книги классиков и открытая банка газировки. — Под утро легла, что ли?

— Ой, только не говори, что в твои обязанности входит контроль над моими сном и питанием?

Гермиона вылезла из постели, укутавшись в тяжелое одеяло, как в шубу, поплелась в сторону ванной комнаты.

— Нормально спросил. Зачем огрызаться?

Перед тем, как скрыться в другой комнате, она задержалась у дверного косяка, кинув в него взгляд, полный усталости и лени.

— Смотрела фильм и оплакивала прошлую жизнь. Я не в настроении, Малфой, и ты тут ни при чем. Не бубни.

С хлопком двери Гермиона отрезала себя от основного помещения и утреннего раздражения. Зеркальное отражение любезно показало, в каком виде ее лицезрел всегда безукоризненно выглядевший и со вкусом одетый Малфой: растрепанные волосы и залегшие под глазами синяки уже не страшили, как могли бы раньше, а взгляд до безобразия уставшей девушки не казался катастрофой. Будь она сейчас в своих лучших временах, могла бы побороться с Драко за звание примера для подражания. Но сейчас не лучшие моменты, а бороться она до остервенения устала. Поэтому... Спустя несколько минут, не играя на нервах Малфоя из-за долгой пропажи, Гермиона вышла к нему в домашнем костюме, очках и со смешным пучком из волос на голове, откуда небрежно выбивались пряди в разные стороны.

Первое, что она увидела — его спину, потому что Малфой сидел за столом, что-то записывая. Гермиона прошла к кухонной тумбе и поставила турку на плиту, как если бы она была в квартире одна и решила позавтракать.

— Ноутбук пока точно не вернут. Любая почта будет проходить через меня, — совершенно буднично оповестил Малфой, не отвлекаясь от пера. 

— Они собираются его починить?

— Вроде того. Есть что скрывать? — его взгляд поднялся на Гермиону.

— Там только мои черновики. Пусть хоть верх дном его перевернут.

— Тогда распишись, и я уйду, — Малфой скользнул пергаментом по столу в ее сторону.

Абсолютно того не хотя, Гермиона таки сделала усилия, пренебрежительно чиркнув свою подпись, и отвернулась, чтобы налить кофе в чашку. Еще бы зефир найти, спровадить Малфоя и выйти на балкон — утро стало бы немного ярче.

— Адвоката уже нашла? — спросил он, после того, как встал и задвинул стул, собираясь уходить.

— Это тоже как-то тебя касается? — Гермиона оперлась поясницей о кухонную тумбу, скрывая губы в чашке кофе.

— Естественно. Любые встречи с защитником или адвокатом будут в моем присутствии. Я сторонний наблюдатель.

— Нет, не нашла, — ответила она с опозданием. — Знаешь ли, раньше не приходилось себя из-за решетки вытаскивать.

— Ясно, развлекайся.

Малфой направился на выход, слыша в спину раздраженное: «Оставь свои шуточки при себе», но далеко не ушел, судя по возне в коридоре. Гермиона быстро смекнула, в чем дело.

— Ручка заедает, да.

Но ответ не пришел. Вместо него — еще пара секунд характерного звука борьбы с поломкой и хлопок двери. Наконец-то. Осталась одна. Теперь-то можно продолжить наслаждаться великолепнейшим утром и пить невероятно горький кофе в полном одиночестве. А делать-то по сути больше нечего: ни ноутбука, ни новых книг для прочтения, ни, банально, чернил с бумагой. Все ее шедевры и бестселлеры писались исключительно рукой техники. Оглядев бардак после обыска, вывернутые шкафы и следы от ботинок на полу в коридоре, Гермиона поняла, что займется уборкой до вечера. Нелюбимое занятие — притворяться домохозяйкой. Раньше она применяла бытовые заклинания и справлялась за несколько минут, а в нынешних условиях придется собственным трудом наводить чистоту и натирать полы до блеска. Она вздохнула и приняла грязную участь смиренно. Влажная тряпка летала по всей квартире — то там протрет, то под диваном пролезет, то полы начистит. Гермиона вошла во вкус спустя час. Все-таки уборка — медитация, она позволила ненадолго абстрагироваться от плохих мыслей. Большая часть дня пролетела под чихи от пыли, танцевальные движения со шваброй и напевы любимых песен. В ход пошли кухонные приборы и модный набор бокалов на тонкой ножке, из которых Гермиона любила пить вкусное и терпкое вино по вечерам и праздникам. Их она натирала сухой тряпкой, взобравшись на высокий стул, и по одному выставляла в навесной шкаф.

— Кх-м.

Тихое обращение остановило ее сердце и напугало до чертиков. Бокал полетел из ее рук вниз и безвозвратно разбился, а Гермиона в ужасе развернулась, насколько это позволял размер стула, но оступилась у края и могла бы всем весом наступить на острые осколки, если бы не сильные руки, придержавшие ее за бедра: Малфой мигом среагировал, уронив документы, и бросился к Гермионе. Эти размашистые ладони буквально вросли в ее кожу — так крепко они держались, задевая пальцами участок ее упругих ягодиц.

— Надо повесить новый замок, — промямлила она несвязно, придерживаясь за его твердые плечи под слоем формы, но в следующую секунду Малфой отстранился, удостоверившись, что ее равновесию ничего не угрожает.

— У меня порт-ключ.

Каждый его шаг назад сопровождался хрустом стекла. Подошва молола осколки беспощадно. Малфой поднял документы и наконец посмотрел в ее напуганные глаза. Тут то Гермиона осознала, что только что произошло: кинув взгляд вниз, ненароком увидела свои короткие шорты, ставшие в два раза короче для Малфоя с высоты стула. Их захотелось незамедлительно одернуть вниз, а лучше всего прикрыть, но Гермиона не стала вызывать подозрения и аккуратно спустилась наземь с безопасной стороны стула.

— Тебя учили стучаться? Это был мой любимый бокал.

— Я же просил быть готовой к моему приходу.

— Но не вечером. В твои обязанности не входит двухразовое посещение. Или я чего-то не знаю?

— Я по делу, — посерьезнел Малфой. — Список адвокатов принес. Чем раньше начнешь, тем быстрее отделаешься от всех этих неудобств.

— Садись и жди, тогда, — вздохнув, Гермиона окинула взглядом беспредел на полу, одновременно думая, как бы ей пройти босой по полу и не наткнуться на битое стекло. — Нет, сначала подай тапочки из коридора, пожалуйста.

Малфой спорить не стал. Вина, конечно, не только его, но он молча принес ей меховые тапочки, вызывающие в нем точно улыбку, и опустил их перед ногами Гермионы. Она нырнула в них, ощущая себя увереннее. Достала из крайней тумбы веник и совок, намереваясь быстро убрать последствия неаккуратности, но через секунду их же и потеряла. Малфой забрал с ее рук принадлежности, будто так и должно быть, будто это его прямая обязанность — убрать то, что случилось и его руками тоже. Гермиона хлопала ресницами, некоторое время поражаясь открывшейся картине.

— Да мне несложно, отдай, — она попыталась перехватить веник, чувствуя странную неловкость.

Не вышло.

— Хочешь помочь — держись подальше, — ответил Малфой, не давая ей выполнить задуманное. — А лучше оденься.

И Гермиона тут же замерла в согнувшемся положении, с вытянутыми руками в его сторону, пока смысл сказанного доходил до сбитого с толку разума. Как-то чересчур подозрительно кровь хлынула к щекам и окрасила их в розовый цвет. Малфой выглядел так невозмутимо, словно не он бросил эту фразу, продолжая очищать пол магловским и совсем уж банальным методом. Не аристократическое это дело, все-таки. Пришлось стыдливо бросить попытки бороться и дернуть к низкому шкафу со сменными вещами. Наклонившись, думая только о том, как бы быстрее улизнуть, Гермиона покопошилась в вещах, ища самые подходящие. За спиной раздался тяжелый вздох и тихое:

— Черт, Грейнджер, уйди.

Ошпарило сильно. Гермиона едва не ухнула под землю, а когда обернулась, наткнулась на сильный взгляд, направленный ювелирно точно в ее глаза — не ниже, не выше. Малфой даже перестал собирать осколки. В комнате быстро стало на одного меньше.   Гермиона завалилась в соседнее помещение с охапкой вещей и учащенно стучащим сердцем, норовящим отбить ей ребра. Да уж. Трясло не хуже, чем на допросе с наручниками.

Спустя минуты она таки вышла в самых растянутых штанах из своего гардероба и затертой футболке. То-то. Нечего смущать и смущаться. Это раньше они были однокурсниками с личными неприязнями и не думали друг о друге, как об объектах, умеющих соприкасаться, а сейчас они по-обыкновению девушка и парень с самыми банальными желаниями и взглядами на эту жизнь. Взрослые, самостоятельные (точно один из них) люди, у которых тоже могут быть мысли, случайно свернувшие не в подобающую сторону.

— Давай договор... — строго начала  Гермиона, выходя из ванной комнаты, но осеклась, когда не нашла Малфоя в основной комнате.

Его фигура просвечивалась через стекло двери, ведущей на балкон. Преодолев расстояние в короткие секунды, Гермиона распахнула дверь и вышла на открытый балкон, где Малфой скуривал сигарету.

— Давай договор...

— В Мунго до смерти скучно.

— Что? — ее глаза распахнулись.

— В Мунго до смерти скучно, — лениво повторил Малфой, переводя томный взгляд на нее. — Заболеешь — твои будни под надзором будут проходить в больнице. И туда вряд ли буду приходить я.

Умеет же он сбивать с мысли. Палкой их выбивает по голове. А еще бьет в грудь, чтобы задохнуться и забыть, что именно хотелось ему сказать. Декабрь на дворе, а этот внутренний пожар, который рвался наружу, грел Гермиону изнутри, пока она не осознала, что вышла на улицу в легкой одежде, тогда как Малфоя согревала аврорская форма.

— Зайди, я тоже сейчас вернусь, — попросил он, когда пауза, вызванная растерянностью Гермионы, затянулась.

И она послушно зашла в квартиру сразу после морозного ветра, обжегшего ее теплую кожу. Глаза метнулись к тумбе: там ни следа от осколков. И это невероятно удивляло. Что уж там, удивляли практически все события, связанные с приходом Малфоя. Гермиона даже не успела обдумать случившееся, как он появился за ее спиной, прикрывая за собой дверь.

— Долго ждать тебя пришлось. Думаю, ты не против, что я воспользовался твоим балконом, — буднично бросил он, усаживаясь за стол и раскладывая документы.

— Да... В принципе... Все нормально, — нескладно кивнула она, присаживаясь рядом. — Только... Давай договоримся: в следующий раз ты не будешь использовать свой... этот... порт-ключ, а постучишься в дверь, как нормальный человек. Идет?

Его беглая, но двусмысленная ухмылка нисколько не разрядила обстановку.

— Встречная просьба. В следующий раз ты не будешь забывать, что теперь я буду навещать тебя чаще, чем никогда, и поэтому лучше воздержаться от некоторых привычек, которые у тебя были при самостоятельной жизни. Идет?

Она возмутилась до кончиков волос.

— Это намек на...

— Не намек, — снисходительно оборвал Малфой с кривой улыбкой, — не ходи в откровенных нарядах.

Захотелось его треснуть за такой успокаивающий тон. Он ребенка наставляет, или что? Гермиона возмутилась так сильно и сдержала эмоцию внутри себя, отчего ее нога дернулась под столом и задела ногу Малфоя. Мимолетное, но плотное прикосновение вышло таким неправильным, вызывающим и компрометирующим, что возникло жгучее желание спрятать лицо в ладонях от казуса. Однако Гермиона, вопреки всему, сильно прикусила язык, в надежде, что только она придала этому моменту глобальное значение. И вовремя собралась, устремляя внимание на бумаги.

— Что там? Какие адвокаты?

Малфой придвинул несколько листов с контактными данными специалистов и рассказал о некоторых их достижениях в судопроизводственных делах. Гермиона внимательно слушала и в конце остановилась на одном адвокате, вызвавшем в ней наиболее доверительные ощущения. Было решено пригласить его завтра для беседы и консультации. Когда все вопросы были улажены, Малфой покинул квартиру, нервно задержавшись только у двери и бесящей ручки.

Вечер как обычно прошел под грустную мелодраму. Только она и позволяла выплакать все скопившиеся эмоции без угрызения совести и клейма «слабачка».  Утром Гермиона уже была вооружена и подготовлена, наученная прошлым опытом. Она встала пораньше, собралась и терпеливо ждала прихода своего надзирателя. Стук в дверь взволновал — вдруг это не Малфой? Неужели он понял с первого раза? Оказывается, да. Открыв дверь, Гермиона встретила его, державшего небольшой пакет и пресловутую папку с документами.

— А ты молодец, — сдержанно похвалила она.

Его оценивающий взгляд прошелся по ней, как сканер.

— Ты тоже исправляешься, — губы дернулись в слабой ухмылке. — Войти можно?

Особого выбора не было, но Гермиона освободила проход и закрыла за Малфоем дверь. Он обосновался за столом и поставил пакет со словами:

— Пообещай, что эти не разобьешь при первом шорохе.

Конечно же, она сразу припала к, судя по всему, презенту, заглядывая в недра пакета. Из него достала четыре высоких бокала из тонкого хрупкого стекла и разинула рот в немом восторге.

— Это необязательно... Но спасибо... Хочешь снять муки совести?

— Именно. Всю ночь не спал, мучался из-за того, что стал виновником твоих убытков, — сострил он с серьезным лицом.

А Гермиона с удовольствием пропустила его сарказм. Игривость и улыбка не сходила.

— Тогда, к этому набору не хватает только бутылочки вина.

— Бутылки мы не били.

— А... Так вот в чем секрет! Так это легко ис...

— Грейнджер, — оборвал он со вздохом, — мне льстит твое хорошее настроение, но у меня мало времени. Распишись.

Бокалы отправились на кухонную тумбу. Кофе уже варился в турке. Пока Малфой рассказывал о времени и порядке беседы с адвокатом, Гермиона налила две чашки кофе и одну робко подставила ему. Совсем как первый в ее жизни шаг — осторожный и полный сомнений: а точно оно того стоит? Подпись она ставила с особенным пренебрежением.

— Вкусный, но я пью с сахаром, — сказал Малфой после одного лишь глотка кофе. Уже засобирался, сложив бумаги. — До вечера.

— Одну, две ложки? — вдогонку, слишком бегло и даже необдуманно.

Язык — враг. Вырвать бы его, чтоб не повадно было ляпать лишнего. Белиберда, честно. Жаль, нельзя треснуть себя по лбу от такой-то вольности. Малфой остановился на полпути, слабо повел углом губ в подобии улыбки, не оборачиваясь.

— Две, не более, — и продолжил путь на выход.

Кофе Гермиона допивала в одиночестве. Ругала себя знатно: и так и эдак, мол, дурочка полная такое спросить. Что за бред про ложки сахара? Неужели нельзя было видно обрадоваться его уходу и захлопнуть дверь, как всегда? Впрочем, время не отмотаешь и все последующие занятия она делала тоже одна, но уже с противным чувством вины перед собой. Чистой воды предательство! Надо держать рот под замком. Изрядно нагнетала изоляция. Это стало ощущаться острее, чем раньше. Вечером получилось хоть немного перевести дух с приходом Малфоя и адвоката. Когда в дверь постучали, Гермиона сидела по стойке смирно, надев лучший наряд из своего гардероба. Естественно припухлые губы были обведены алой помадой, волосы уложены крупной волной, переброшенные на одно плечо, а синяки под глазами от недосыпа замаскированы добротным слоем тонального крема.

В дверях появился строго одетый смуглый человек в очках и с портфелем в руках, а за ним зашел Малфой, в совершенном контрасте выделяющийся строгостью военной формы. Драко бросил короткий взгляд на Гермиону, что предстала перед ним в новом своем элегантном амплуа. Она хотела быть на встрече со специалистом той, которой всегда являлась: уверенной, целеустремленной девушкой с личными целями и амбициями, знающей цену не только себе, но и своему внешнему виду.

Сухо поприветствовав друг друга, они познакомились и пожали руки.

— Вы слышали обо мне? — поинтересовалась она, усаживаясь на стул вслед за специалистом.

Драко не вмешивался в беседу и занял место в отдаленном углу, оперевшись на стену и вложив руки в карманы брюк. Мистер Джаффи ответил:

— Меня просветила дочь, она знает о вас все подробности, потому что ее мать — идиотка.

— Читает желтую прессу?

— Да, теперь и я прочитал, — вздохнул он. — А еще прочитал обвинительные заключения и купил вашу книгу.

Одним движением он достал из плоского портфеля копию фэнтезийного романа с красноречивой подписью в графе автора «Джин» и с улыбкой раскрыл ее.

— Уже на сто тридцатой странице. Довольно занятная история с элементами автобиографии, как я понял. Вы нарушили закон, не нарушая его.

— Не поняла, — нахмурилась Гермиона.

— В книге изложены правдоподобные методы магии, рецепты с измененными составами зельев и имена.

Гермиона нервно посмеялась.

— Нет, мистер Джаффи, я не упоминала настоящих имен. А события хоть и могли быть правдой, но скрупулезно были изменены.

— Издатели доплатили вам за подробности? — адвокат сложил руки в замок на столе, наклонил голову, направляя взгляд поверх очков.

Гермиона не нашлась в ответе, долго выдерживая взгляд напротив. Она встала со стула, скрестила руки и прошлась взад-вперед, озадаченная.

— Все написанное в книге — моя вольность. Издатели были не в курсе, кто я такая.

— Тем не менее, первый том имел большой успех никому неизвестного автора. У вас были связи?

— Почему чей-то успех должен быть обязательно поставлен под сомнения? — возмутилась Гермиона, стоя напротив специалиста. — Для этого мало личных качеств самого автора?

Джаффи улыбнулся, неспешно снимая очки и оставляя их на столе.

— Мисс Грейнджер, послушайте... Я не сомневаюсь в ваших способностях, однако обвинения серьезные. Вы сделали удивительную вещь: написали книги, которые можно считать списанными с реальной истории, но в то же время они не имеют доказательной почвы под ногами. Это спорный момент.

— Например?

— Например, страница пятьдесят седьмая, — адвокат перелистнул страницы и зачитал: — Сделав небольшую паузу, профессор обратился к девочке, сидевшей на задней парте: – Юная леди, а вы можете мне сказать, как выглядят домовые? — И уже на следующей странице она объяснила, что это человекообразные существа, охраняющие дом.

— Охраняющие, — Гермиона выставила указательный палец, как бы подчеркивая. — В нашем же мире они следящие, а для охраны используются специальные чары. И к тому же, во многих культурах упомянуты именно домовые, а не домовики. Это глобальная разница, сэр.

Она развернулась к окну, краем глаза заметив, что большую часть беседы Малфой внимательно рассматривал ее, вслушивался и вникал в слова. Мистер Джаффи поднялся с места и уложил руки на спинку стула, согнувшись. Некоторое время стояла тишина.

— Как продаются ваши книги? — поинтересовался специалист, покручивая дужку очков.

Тусклый взгляд Гермионы рассеивался  через стекло на пейзаже города.

— Они не улетают с полок, но продажи есть. Если вы беспокоитесь о своем гонораре, будьте уверены, я найду деньги, несмотря на конфискацию моего имущества.

— Я ознакомлюсь с другими вашими произведениями, мисс Грейнджер. И обязательно изучу черновики. Всего доброго.

Собрав со стола вещи, Джаффи покинул квартиру, оставив странное послевкусие тревоги. До недавнего времени Гермиона считала, что полностью чиста перед законом. Нарушает, не нарушая. Это полнейший абсурд.

После ухода адвоката Малфой задержался, чтобы сухо донести:

— Уизли хочет завтра тебя навестить.

Незаметно Гермиона сжала кулачок и ногтями кольнула себя в ладони, стоя перед ним точно обнаженная. Ей хотелось спрятаться, убежать или прикрыться. Странное чувство бегства.

— Это обязательно? — тихо узнала она.

— Да как ты скажешь. Он оставил заявку на рассмотрение. Ничего не препятствует вашей встрече на твоей территории. Я приведу его и дам вам время.

— Хорошо, — согласилась Гермиона, неуверенно кивнув. — Хорошо, пусть будет так.

Эта сомневающаяся реакция выдавала ее с головой, однако Малфой полностью сохранял нейтралитет и не расспрашивал что да как. Посчитал нужным уйти после короткого разговора, но идиотская ручка входной двери вывела его из себя вдребезги, опять не поддаваясь его нажатию.

— Как же она задолбала, — он в раздражении хлопнул по ней. — У тебя мужика давно не было или что?

Гермиона тенью появилась в коридоре.

— Мужики, которые здесь бывают, носят военную форму и надевают на меня наручники. И собираются прямо сейчас доломать дверь окончательно. Считается?

— Не беси, а. Хоть один инструмент у себя найдешь?

— Найду. Хочешь помочь? — Гермиона удивилась своей же реакции. Быстро спряталась под слой сарказма: — А это платная услуга?

И напоролась на острый взгляд напротив, усмиряющий в тот же миг. Зря она так ехидничала. Все это последствия дурацких ложек сахара, боже!

— Платная, но от тебя возьму натурой. Устраивает?

Гермиона сглотнула, пойманная его глазами в ловушку, но ничего не ответила. В игру вступил, значит? Вот же...  Она отошла за единственным инструментом и неловко передала его Малфою. А проблем-то оказалось сущий пустяк. На минуты две-три. Драко повозился с ручкой, покрутил болты и винты, проверил ее на прочность и быстро справился. Гермиона не успела детально рассмотреть его спину и затылок, как он уже выпрямился и подошел вплотную к ней. Протянул отвертку, а когда рука ее взялась за инструмент, несильно дернул на себя, заставляя Гермиону пошатнуться, чуть податься вперед и ворваться в его пространство и запах тела.

— На колени, — выдохнул он чуть ли не в лицо, всматриваясь в растерянные глаза.

Если бы она не подавилась воздухом от этого приказа и серьезного тона, то точно бы что-то ответила, но не в этом случае. Малфой сначала не сдержал улыбки, а потом рассмеялся с бледного оттенка ее лица. Причем смех его был таким оскорбительным и издевающимся, несмотря на то, что Малфой точно не хотел ее каким-либо образом обидеть. Сугубо ее однобокое восприятие.

Но Гермиона не глупа, местами мстительна. Пока счет не сведет — не успокоится. Ей хватило смелости  облизнуть губы, держа его глаза своим внимательным и невинным взглядом, хватило дерзости мягко прикоснуться к его груди и начать медленно сгибать колени, не разрывая зрительного контакта. Теперь воздухом подавился Малфой. Улыбка и смех снеслись с его лица ураганом, и он схватился за ее плечо, немедля поднимая назад.

— Засчитано. Заканчивай выпендриваться.

Гермиона могла поспорить, что испытала лучшее чувство за последние годы. Залилась смехом до боли в щеках.

— А то что, арестуешь меня?

— Может быть. За неподчинение, теми же наручниками к кровати, — ответил он без намека на забаву. — До завтра.

Вот же придурок. Ему недостаточно просто уйти, ему обязательно надо сравнять счет или даже ментально победить в этом обмене колкостями. Гермиона призналась себе — он смущает ее профессионально, можно сказать,  идеально и без промахов. Не в его манере закончить разговор без контрольного удара.

Один-один.

Вечер обещал быть нудным и грустным. Как и предыдущие. Будь они прокляты. Соль на порез сыпала завтрашняя встреча с Рональдом. Отказаться было бы неправильно, учитывая, что крупных ссор между ним и Гермионой не было, если не считать недавнее расставание, месяцев так шесть назад. Если Рональд хочет поговорить, выговориться, к примеру, пусть будет по его. Быть может, ей не стоит вести себя эгоистично и обрезать все связи с некогда лучшими друзьями.

Если и не сходить с ума от безделия, то лучшим решением будет взяться за кулинарию, коротая время.

Гермиона встала напротив открытого холодильника и в уме прикинула, что могла бы соорудить из овощей, яиц и закрытой бутылки вина. Весьма экстравагантный набор, но она никогда не болела хворью под названием «домохозяйка». Чаще всего покупала готовую еду в любимом кафе в Косом переулке, а обедала эклером в кофейне Хогсмида, так полюбившейся со времен учебы в Хогвартсе. Вот уже который день она питается сладким, салатами и газировками из своих запасов.

Она разложила на тумбе овощи и яйца и принялась готовить наиболее простое в исполнении блюдо — омлет без молока. Что может пойти не так? Разбить яйца, смешать, вылить на сковороду и дождаться идеальной готовности. Но вся шутка в том, что пока Гермиона справлялась с овощами и острым ножом, не углядела, как ее омлет подгорел снизу. Есть его она не стала. Поставила в холодильник на случай наступления всемирного голода.

Она бросила все «развлечения» и завалилась спать. Еще один дурацкий день наконец завершился.

Находиться в одном помещении без возможности независимо уйти очень сильно подрезало крылья. И когда вечером следующего дня Малфой привел Рональда с пакетом продуктов, Гермиона точно не могла ответить, кому именно она обрадовалась больше, но приятное чувство от предвкушения общения воодушевило и придало кроху хорошего настроения. Уизли заходил с лицом брюзги, словно Малфой касался его грязными руками и испачкал не одежду, а нутро. В свою же очередь, Драко держался кремнем и на любую провокацию закрывал глаза и уши.

— Минут пятнадцать хватит? — уточнил он на пороге, намереваясь оставить этих двоих наедине.

— Разберемся, Малфой. Не облезешь, если задержусь. Подождешь, — ответил Уизли, прикрывая дверь.

Драко был на миллион процентов уверен, что не ошибся, видя рассеянные глаза Гермионы где-то в полумраке коридора. Не с таким выражением лица ждут встречи со старым другом. Но отвечать в той манере, какой он умел, не стал. Только носком ботинка остановил закрывающуюся дверь и осек его:

— Не перегибай, Уизли. Десять минут.

И закрыл дверь, ожидая отведенных минут на лестничной площадке магловского жилого комплекса. Стены разглядывал, свои боты с заклепками, фамильный перстень на пальце, пол и лестничные пролеты. Время тянулось. Ужасно. Неуютно. Будто за стеной не Грейнджер с Уизли, а судьба его решалась. Хотя почувствовать себя каким-то сторожилой он успел и не раз.

За дверью подозрительно быстро послышались голоса, а через секунды она же распахнулась. Из квартиры вынесся Уизли, чертыхаясь под нос, а вслед ему летело женское надрывистое:

— Не нужна мне твоя помощь! И не ставь условия! Хоть бы раз спросил, было ли мне плохо от такой жизни!

Гермиона бы выбежала за порог, догнала бы Рональда и покричала бы еще громче, если бы не Малфой, вовремя взявший удар на свою грудь и руки. Он остановил ее, с влажными глазами и спутанными волосами, прямо в двери и ухватил обеими руками, не давая совершить задуманное на эмоциях.

— А сейчас хорошо? — Уизли остановился, обернулся. — Лучше, когда каждый шаг контролируется... этим? О такой жизни ты мечтала?

Презрение прорывалось из его глаз. Рональд перекидывал взгляд с Малфоя на Гермиону и обратно, а потом громко похлопал, вкладывая в жест остервенение от ссоры.

— Горжусь! — громогласно объявил он. — Продолжай дальше, если тебя все устраивает!

— Да пошел ты... — силы ее покинули в мгновение.

Голос стал тихим и хриплым. А тело обмякло в руках Малфоя, не имея возможности дальше сопротивляться. Гермионе удалось скинуть с себя его руки и зайти в квартиру, при этом не закрывая дверь. Все-таки были смутные предположения, что Драко пойдет за ней. Так и произошло. Уже в коридоре он спросил:

— Ты хотела его убить? Если да, то ради такой цели нестрашно нарушить предписание.

Гермиона ничего не замечала вокруг: у нее были только новенький бокал и бутылка вина, которую она отчаянно пыталась открыть, ковыряя штопором. Так себе зрелище, убогое. Злая девушка с красными глазами и алкоголем. Малфой перехватил несчастный штопор и одним движением откупорил бутылку, не прикладывая особых усилий. Услужливо плеснул в ее бокал вино, после чего Гермиона забрала емкость и плюхнулась на мягкий пуф безжизненным овощем. Взгляд Малфоя с расстояния выкорчевывал ее из этого места, он сверлил и проходил по коже тупым лезвием. Тишина становилась осязаемой тяжестью, и Малфой соизволил спросить:

— Что случилось?

На это Гермиона помотала головой. А пальцы вцепились в стекло, как в сокровище.

— Он тебя шантажировал или это реакция на ссору в целом?

И вот, опять неоднозначное мотание головой. Малфой не хотел терять терпение, но оно понемногу утекало. Он неспешно подошел ко второму пуфу, всегда пустующему в этой квартире, и опустился на него, расслаблено вытягивая ноги. Тяжесть тишины вернулась, но теперь Драко точно знал, зачем мариновал ее молчанием. Томил  под самым острым соусом неловкой паузы, и Гермиона взорвалась в щепки, вскочив с насеста с бокалом.

— Возмутительно! Столько лет потратить на... это! Я, знаешь ли, тоже не терпила. У меня своей жизни, что ли, нет? А?

Она мельтешила перед Драко туда-сюда, расхаживая из стороны в сторону, не замечая, какая словесная плотина прорвалась.

— Он еще умудряется ставить мне условия: или я возвращаюсь к нему, или он не будет выступать в суде в защиту меня! Представляешь? Да к хвосту кентавра такие отношения. Слава Мерлину я это поняла еще полгода назад!

Неожиданный всплеск рукой вылил вино точно в цель: напиток большим пятном ляпнул на ветровку Малфоя. Гермиона тут же притихла, замерев в ужасе.

— Черт... Я не хотела... Вставай быстрее.

Оставив почти пустой бокал на столике, она метнулась к Драко, неосознанно желая стянуть мокрую куртку. Но он сам встал, выглядя ничуть не рассерженным, а напротив — до удивления спокойным. Когда их пальцы соприкоснулись на ползунке молнии, заинтересованные взгляды стукнулись с размаху, со скоростью молнии.

— Не суетись. В любой другой день я бы сострил, но не сегодня, — успокоил Малфой. — Продолжай, я слушаю.

— Здесь мокро, — выдавила Гермиона, будто сказала самый неочевидный факт, мягко коснувшись пятна.

— Только здесь?

Странный вопрос преобразовался в пошлую мысль в ее голове. Что за чертовщина это вино? От одного глотка распирает, серьезно? Глаза ее расширились, взгляд стал мутным от стыда. А Малфой, кажется, что-то понял. Подавил откровенно заметную улыбку, добавил:

— Можешь не отвечать. Так что было полгода назад?

Ее рука отлетела от куртки. Еще бы. Это переходит этические границы. Драко расстегнул ветровку и с будничным видом повесил ее на спинку стула сушиться, оставшись в обычной футболке, плотно прилегающей к натренированным мышцам его рук. Гермиона подумала, что пора покончить с неловкостью и вспомнить очаг возмущения.

— Полгода назад мы расстались. А сейчас он набрался смелости прийти в мой дом и заявить, что поможет в суде, если я вернусь к нему. Он сказал, что  подтвердит мою непричастность. Представляешь абсурд?

Она бойко отправилась к столу, где лежал пакет с продуктами. Схватив его, она открыла нижний шкаф кухонной тумбы, и некоторые пакеты с соком безжалостно улетели в мусорку.

— И подачки эти... Это все фальшивая забота, Малфой! Ты бы знал, как он...

Фраза оборвалась. Быстро заметив  беспредел, Драко выхватил из ее рук еще пока полный пакет.

— А питаться ты будешь воздухом?

Ее вылупленные глаза его не остановили. Он по-хозяйски открыл дверцу холодильника, собираясь отправить туда продукты, но замер в недоумении и высоко поднял брови, демонстрируя ей её же подгоревшее искусство на тарелке.

— Видимо, только воздухом и питаешься. Я прав?

Не то чтобы она хотела доказать свой первый и далеко не нулевой навык кулинарии, как подумал Малфой, но Гермиона быстро выхватила из его рук тарелку с неудавшимся омлетом, возражая:

— Вообще-то, я умею готовить.

— Ну да. А тарелку эту тебе тоже подкинул во всем виноватый Уизли?

— Не веришь? — вылетел нервный смешок. Будь он тоже проклят, потому что Гермиона не переваривает, когда кто-то сомневается хоть в каких-либо ее способностях. — Садись и жди. Прямо сейчас я приготовлю...

Она посмотрела по сторонам, думая, чем же собирается удивить. На глаза попался этот идиотский пакет и его содержимое. Замечательно.

— ...приготовлю самый лучший салат в твоей жизни!

Хватка у нее стальная, ибо за последние минуты она натренировалась выхватывать все, что не правильно лежит или держится в чужих руках. Выхватив пакет у Малфоя, она достала огурцы, проросшую зелень и авокадо. Пора надрать ему хитрый зад. Чересчур много они соперничают. Даже в таких условиях. Драко не стал препятствовать ее звездному часу, дождался, когда шедевр из-под умелых рук самой заучки Грейнджер окажется перед его носом. Когда все было готово, Гермиона дала ему вилку и поставила полную тарелочку с салатом на стол, села рядом с недопитым стаканом вина, чтобы во всех красках услышать слова похвалы.

— Пробуй.

Малфой с оценкой осмотрел красиво нарезанные овощи, залитые оливковым маслом. Гермиона старалась, еще как: резала едва ли не под линейку. Он отправил огурец в рот, смакуя вкус.

— И как? — в нетерпении спросила она.

— Признаюсь... Достаточно хорошо.

Ее выражение лица изменилось, но Гермиона пыталась не подать виду, что удивилась. Смотрела на губы Драко и на то, как он с расстановкой дегустировал. Именно так. Медленно, сочно лакомился. Красиво. Неужели это выглядело в ее глазах сексуально? Смотрела, как капля масла блестела на его нижней тонкой губе, и как одним движением языка он ее слизнул.

— Правда нравится? — не удержалась Гермиона.

— Правда. Попробуй.

Малфой наколол авокадо и поднес вилку к ее рту. Не было времени обдумать уместность жеста, и Гермиона приняла кусочек с таким же аппетитным маслом, какой был и на губах Драко. Не успев достаточно пережевать, она почувствовала избыток соли, сводящий весь ее рот. Она скривилась, сморщила нос и подумывала выплюнуть, но успела запить остатками вина из бокала, из которого секундой ранее тоже угостился Малфой. Он в открытую смеялся с ситуации, свободно откинувшись на спинку стула.

— Это ужасно нечестно! — воскликнула Гермиона, придя в себя.

— Грейнджер, это точно не твое. Пощади будущего мужа. Я еще как-то могу подыграть, а вот остальные...

— Прекрати-и! — протянула она нарочито возмущено. — Иначе я...

Малфой тут же поднял брови, поддавшись вперед с внутренним азартом.

— Иначе что? — вопрос вылетел с алкогольным придыханием в ее вздернутый от гордости носик. Гермиона уловила шлейф недавно выпитого терпкого вина чувствительными рецепторами.

— Сообщу, что вы, старший аврор Малфой, выпиваете в рабочее время.

Его взгляд упал на запястье, где могли бы быть наручные часы. Губы искривились в слабой ухмылке.

— Уже как полчаса не рабочее.

После этих с удовольствием растянутых слов он медленно вернулся в свое расслабленное положение на стуле, мимолетно скользнув взглядом на приоткрытые в словесном проигрыше губы Гермионы, не знающей, какой аргумент привести на это заявление. И она бы подыскивала остроумный ответ еще бы некоторое время, если бы не  вибрация, вдруг возникшая из кармана Малфоя. Он высунул какой-то жетон с само собой говорившей буквой «M», посерьезнел и поднялся, захватывая пальцами петельку невысохнувшей куртки.

— А нет... Кому-то срочно понадобилось мое присутствие. К сожалению, вынужден попрощаться.

Гермиона хлопнула ресницами, тупо и молча провожая его одним взглядом.

— К сожалению?... — эхом отразилось от нее с опозданием.

И вот он, снова немного позабавился с ее ступора. Любит осыпать двусмысленными выражениями. Уходя из комнаты, слегка улыбаясь, дополнил:

— Конечно, мне не доставляет удовольствие, когда воруют мое личное время, — Малфой напоследок обернулся через плечо. — А ты о чем подумала?

***
По квартире расходился нескончаемый стук в дверь. Бах-Бах-Бах.

Выпитая до дна бутылка вина со вчерашнего дня стояла на прикроватной тумбе, а на постели глубоким сном спала Гермиона, укрывшись с головой. Ее не тревожил громкий звук чьего-то активного вторжения. Сегодня она, наконец, сумела нормально выспаться, конечно, заправив себя большой порцией алкоголя ночью. Под воздействием громадной обиды и злости на Рона, после ухода Малфоя, Гермиона с головой ушла в себя. Это был первый случай после ее обвинения, когда она дала волю скопившемся внутри нее чувствам. Они копились, долго и вязко, съедали внутренности, когда она подавляла их, а в самый неподходящий момент что-то внутри нее надломилось, и Гермиона позволила себе пореветь, выпить на балконе успокоительного с дольками апельсина, любезно подаренного Роном, и завалиться спать.

А в дверь бесцеремонно бахали. В один момент звуки смолкни, а через секунды послышался настоящий грохот из коридора, вырвавший напуганную Гермиону из сна. Потерянная в пространстве, она схватила пустую бутылку вина и с ужасом в глазах припала к смежной стене, высоко замахнувшись. Когда показался силуэт в проходе, она с писком разрезала воздух бутылкой, жмурясь, желая оглушить ворвавшегося в ее квартиру урода, но вместо ожидаемого звука битого стекла о чью-то голову, услышала свой рваный выдох, когда ее щека врезалась в стену, а на ее тело навалился кто-то очень тяжелый и широкий.

— Ты с ума сошла? — словно прорычал Малфой в ее ухо, пригнувшись слишком близко.

— А ты что творишь? — в ответ прокричала Гермиона. — Что плохого тебе сделала моя дверь?!

— Ты не открывала!

— Я спала! Где твой дурацкий порт-ключ, который ты всегда носил с собой?

— Очевидно, что с недавних пор я не ношу его с собой, потому что раньше таких проблем не было!

— Придурок!

После криков и секундной паузы Гермиона осознала, что до сих пор стоит прижатой к стене, ее руки скручены крепкой хваткой Малфоя за спиной, а он сам навалился на нее непозволительно плотно, прижимаясь своими бедрами к ее. Жесткая ткань его брюк и ремень впечатывались в ее тонкие шорты и кожу. Тянулась тишина, разбавленная лишь их сбитыми дыханиями, и Драко тоже прекрасно понял, насколько их поза сейчас откровенная и неуместная. Он обратил внимание на орудие ее защиты — пустую бутылку в руках.

— Ты всю ночь пила, что ли?

На этом вопросе он отпустил ее руки, но отдалился на какую-то мизерную дистанцию. Гермиона крутанулась, чтобы теперь к стене прижиматься спиной, и посмотрела ему в глаза — уставшие и мутные.

— А ты... всю ночь не спал, что ли?

Драко сдавил переносицу двумя пальцами, тихо выдыхая.

— Работал, да. Отправили на какую-то тупейшую операцию обезвреживать  старый дом.

Вдаваться в подробности он не стал, но Гермиону смутила некая несхожесть.

— Это ведь другая направленность... Разве ты не должен работать внутри Министерства и только наблюдать за мной?

Услышать ответ помешал короткий стук в дверь. Драко закатил глаза, а Гермиона выругалась:

— О черт... Я забыла... Адвокат.

Она выглянула из-за угла: там Джаффи после стуков в выбитую дверь, стараясь не доломать ее окончательно, аккуратно отодвинул ее край и остановился ровно у коврика.

— Можно?

— Конечно, сэр. Одну минуту, мне нужно собраться, — отозвалась Гермиона уверенно, а вид ее был жалок.

— Я пытался предупредить тебя заранее, — шикнул Малфой, когда она подмяла губы в раздражении на саму себя же.

Гермиона дернула переодеваться и поймала себя на мысли, что смутил ее только посторонний человек в лице адвоката, когда как Малфой почему-то не вызывал в ней чувство неловкости. После быстрых сборов она вышла в не менее презентабельном виде, чем в их первую встречу: та же алая помада, строгая юбка и жакет. Ей хоть с кем-нибудь хотелось выглядеть не как дома. Дверь к тому времени уже была возвращена на петельки и отлично функционировала, за столом ждал специалист в узких очках, а поодаль контролировал процесс Малфой. Тут должна быть пометка, потому что контроль — слово грубое. Это для дела он «контролировал», но невооруженным взглядом было видно, что внимательно вслушивался в ход досудебного процесса: оперевшись плечом на стену, скрестив руки на груди, он выглядел хмурым, даже точнее сказать уставшим и загруженным своими раздумьями или проблемами.

После официальных приветствий Джаффи сложил руки в замок и сообщил:

— Я прочитал всю вашу книгу, мисс Грейнджер.

— И как вам? — первым вылетел детский восторг, но потом он поутих.

Взгляд адвоката помрачнел.

— Мы с дочерью оценили на высший балл, но вот оценит ли ее судья — спорно.

Теперь и Гермиона растеряла хорошее настроение, нахмурив брови.

— К чему вы клоните?

— Проделанная работа без сомнений вызывает уважение. В вашей книге по-прежнему сохранились те спорные нюансы, о которых я говорил ранее. Какую сторону примет суд — спланированная удача. Да, звучит нелепо, но если повезет раз, во второй — вряд ли.

Эти хождения вокруг да около только раззадоривали Гермиону.

— Мистер Джаффи, скажите прямо.

Адвокат поднялся со стула, снял очки и потер глаза. Кажется, он хорошо умеет сострадать клиентам, иначе почему он так волнуется озвучивать что-то важное?

— Поймите, — он доверительно взглянул в ее глаза. — При хорошем исходе суда с вас, конечно, снимут все обвинения, но тех, кто встал на сторону обвинителей — может не стать меньше. Если сказать конкретнее — ситуация грозится повториться. Желтая пресса ополчилась не против вас, мисс Грейнджер, а против вашего творчества. Вероятность, что кто-то захочет еще раз пройтись по вам, близится к семидесяти процентам.

— Вы хотите сказать, что...

— Что в лучшем случае будет отказаться от вашей деятельности после оглашения решения в зале суда, — мистер Джаффи проговорил это уж очень тускло. — И не важно, хорошего или плохого решения.

Гермиона приросла к стулу со стеклянными глазами. Нет, в них не было ни единой капли слез или ужаса. Она просто услышала приговор раньше, чем это могло случиться. В давящей тишине она смотрела только перед собой, а в голове стоял белый шум. Если бы у нее хватило сил что-то чувствовать, она бы обязательно ощутила, как пристально на нее смотрит Малфой.

— А если я не откажусь от карьеры? — губы сами задали этот неприятный вопрос.

— К большому огорчению, это сыграет только против вас. Продолжать писать в таком ключе вам попросту не дадут.

Внезапно для всех Гермиона расхохоталась и вскочила со стула.

— Нет-нет, это шутка, да? Вы шутите, мистер Джаффи? У вас отлично получается.

— Мисс Грейнджер...

— А я не знала, что в прошлом вы занимались актерским ма...

— Это нисколько не шутка.

Щеки сводило от заливистого смеха, от которого еще кружилась и голова. И только тихий голос Драко около уха и его прикосновение вывело ее из ступора:

— Грейнджер, присядь.

Как он оказался рядом, она не помнила. Драко взялся за ее плечи и немного надавил, усаживая обратно. Гермиона плюхнулась на стул, а он присел на согнутые колени, на уровень ее блеклых глаз. Потухший взгляд теперь был прикован к нему.

— Успокойся и выслушай его, — сказал он с такой личной просьбой, что и адвокат покосился на них.

— Драко, они хотят забрать у меня все, чем я живу... — а вот Гермиона ответила, будто сейчас они только вдвоем и никто их не слышит.

— Подумай о своем имени. Ты хочешь постоянной травли?... Или читать о себе херню в желтой прессе, как это сейчас происходит? Почему с первого дня ты запрещаешь присылать газеты на твой адрес? Тебя это оскорбляет. Выслушай его, пожалуйста.

Драко выпрямился под ошеломленный взгляд Гермионы, кивнул адвокату и отошел. Она до последнего выразительно смотрела в его глаза. Мистер Джаффи, спрятав растерянность под слоем профессионализма, стер из памяти, что только что увидел и услышал, одернул края пиджака и сказал:

— Суд назначили через неделю, раньше, чем планировалось. Они устроят вам порку на глазах международной прессы, выльют столько помоев, что даже Мерлин захотел бы отрезать им языки. Вам нужно запомнить одну вещь, точнее, фразу: «По совету адвоката я воспользуюсь правом, данным мне пятой поправкой Конституции Магической Британии, и не буду отвечать на этот вопрос» и говорить так всегда, если услышите любой непристойный вопрос в вашу сторону от журналистов.

— Они будут приставать?

— Будут. Особенно перед залом Визенгамота, где будет суд. Запомните, их задача — спровоцировать вас. А ваша — не сказать лишнего. Попробуем?

Мистер Джаффи присел на стул, важно сложив руки на стол. Гермиона со слабой готовностью кивнула.

— Вы осуществляли подкуп издательских редакций чаще, чем один раз в неделю? — адвокат зачитал первый вопрос, прокручивая перо через пальцы.

Гермиона выразила на лице все пренебрежение к смыслу вопроса, но с запинкой сказала:

— По совету адвоката... я... я воспользуюсь правом, данным мне пятой поправкой Конституции Магической Британии, и не буду отвечать на этот вопрос.

Адвокат одобрительно кивнул.

— Вы просили письменного разрешения у лиц, упомянутых в вашей книге, для всеобщего использования их биографии?

Гермиона пуще закатила глаза.

— По рекомендации адвоката... я, — она запнулась, это вывело ее на новый уровень возмущения. — Мистер Джаффи, могу я отклоняться от фразы? По совету адвоката, по рекомендации адвоката?

Гермиона жестикулировала, кривляя свои же неудачные попытки.

— Они намерены вас посадить, — строго оборвал адвокат со взглядом, не терпящим возражения. — Продолжим. Вы вступали в интимные связи с членами маркетинговой компании для продвижения вашей книги в массы?

Наступила пауза, за которую Гермиона планировала сжечь дотла этот чертов блокнот, из которого адвокат зачитывает примеры провоцирующих вопросов от прессы.

— Повторяю: вы вступали в интимные связи с членами маркетинговой компании для продвижения вашей книги в массы?

— Мистер Джаффи, — отрезала Гермиона, не намереваясь дальше слушать это дерьмо. — Я буду непроницаема, как гранитная стена.

Адвокат замолчал, всматриваясь в ее уверенные глаза, выискивая в них храбрость, и кивнул с пониманием, видя, как она готова. Больше мучать не стал. Собрал вещи, попрощался и покинул квартиру, ободрив Гермиону парой лестных слов о ее таланте. Она еще долго сидела на стуле без признаков жизни, наверно, даже не замечала, дышала ли? И Малфой не мешал, не пытался заткнуть ее уши успокаивающими словами, какие ей сейчас вот никак не хотелось слушать. И сидеть с ним в комнате, заниматься самокопанием было, на удивление, комфортно. Будто она тут одна. За время надзора она привыкла ощущать его незримое присутствие везде.

Спустя бесконечные минуты кладбищенской тишины Гермиона подорвалась с места и пустилась на балкон. Также одна. На воздухе было проще справляться с обидой и несправедливостью, разум становился будто бы чище, а легкие поглощали порции холодного декабрьского ветерка с большой жадностью. Она уложила руки на перила, закрыла глаза и предалась природной медитации.

Как ледяными брызгами из забвения ее вышвырнули лающие и рычащие звуки снизу. Глаза распахнулись, Гермиона посмотрела вниз, в ужасе заметив, как на безлюдном тротуаре обозлившаяся  дворняжка застала врасплох маленького котенка. Ее зубы скалились на пушистое чудо, а тот от животного ужаса пытался дать отпор, вздымая шерсть и шипя в ответ, но его заметную дрожь было видно с высоты этажки.

— Эй! — крикнула Гермиона. — А ну уйди, фу!

Собака была занята выслеживанием цели и не отреагировала на возглас какого-то шума сверху. Гермиона набрала воздуха в легкие и со всеми усилиями посвистела через влажные губы. Но и тут эффекта не последовало. Котенок попытался цапнуть собаку и только сильнее разозлил ее неугомонную натуру. Гермиона кинулась к тарелке с заветренной кожурой апельсина, оставшейся после ночи с вином, и перегнувшись через перила, будто бы в попытке достать до собаки рукой, швырнула их прямо в собаку. На миг ей показалось — она вот-вот перевернется и шмякнется пластом вниз, если бы не уже такие знакомые руки на ее бедрах. Они вцепились, сдавили кожу, и рывком потянули на себя. Гермиона пошатнулась, но приземлилась спиной прямо на грудь Драко.

— Грейнджер, ты дура, честно.

Но очередная словесная бучка от него пролетела мимо ушей, потому что Гермиона отчаянно, но с невероятным облегчением следила, как котенок, воспользовавшись моментом, убегает в кусты, пока собака отвлеклась на кожуру, прилетевшую с неба. Она рассмеялась, на короткие секунды забыв обо всех бедах, не чувствуя мужскую руку на своей талии, которая машинально задержалась там после спасения. С улыбкой Гермиона развернулась к Драко и выдохнула.

— Я только что спасла жизнь. Хоть какая-то от меня польза.

— И я только что спас твою жизнь. Теперь наш день будет ярче, — с сарказмом, веющим злостью, повторил Малфой.

— Оу, нет, — она мотнула головой, не пряча улыбки. — Заканчивать жизнь после первой неудачи — так безрассудно, я это осуждаю, но спасибо за беспокойство.

Она похлопала его по груди, кокетливо подмигнула и зашла в квартиру, полностью счастливая от такого маленького подвига. Но у Малфоя, кажется, были свои планы на ее настроение, которые он бы не хотел воплощать в жизнь.

— Если ты успокоилась, то подпиши это и я пойду.

На столе появилась уже надоевшая бумага с пустой линией, где каждый день должна была появляться подпись Гермионы — еще одна гарантия, что мера пресечения воплощается непоколебимо.

— Не то чтобы успокоилась, но плюсик в карму заработала, — сказала она, расписываясь пером, но на самом конце вдруг остановилась.

Обрывок фразы на бумаге кольнул жизненно важный орган. Она еще раз перечитала непонравившуюся строку, взяв листок в руки.

— Подожди... Почему в графе наблюдателя теперь записан Гарри? — голос сам по себе стал тише.

Малфой помедлил с ответом, пока Гермиона бегала глазами по его глазам.

— Поттер будет приходить к тебе оставшуюся неделю до суда, — не выдавая себя и свои эмоции, ровно сказал он.

И тут ужалило едкое осознание.

— Рон... — со вспыхнувшей злостью выплюнула Гермиона, в кулаке сжимая пергамент.

Драко забрал невиновный приказ из ее рук, спасая от полного уничтожения.

— Когда Поттер узнал, с кем оставили его любимую подругу, изъявил огромное желание сместить этого «ненормального». И думаю, не без участия Уизли, да.

Эта фирменная ухмылочка, приобретшая  разочарование, на его лице лишь сильнее разозлила Гермиону.

— Возмутительно! — она всплеснула руками. — А они спросили, чего хочу я?!

Драко смекнул, искривив улыбку одной стороной губ.

— А чего ты хочешь?

Их взгляды стукнулись: ровный и смущенный. Гермиона быстро собралась, став холодной неприступной леди. Подойдя к Малфою близко, отчеканила одними губами:

— Выбора.

Она уловила, как его взгляд упал на ее губы, а дыхание перехватило, когда его рука медленно приблизилась к ее лицу. Мягкий палец нежно провел около угла накрашенных губ. Гермиона позволила с остановившимся сердцем.

— Помада размазалась, — тихо объяснил Драко. Затем тепло улыбнулся, смотря в ее ждущие глаза: — Не расстраивайся, скоро все закончится.

***
Гарри Поттер никогда не приходил в гости с пустыми руками, как помнила Гермиона. На этот раз, пусть и не совсем в гости, но с визитом к ней в квартиру, он принес пакет с продуктами. Бесполезную килограммовую тяжесть. В холодильнике до сих пор валялись продукты от Рона: запас небольшой, но для ее скудного аппетита и того было много.

Она не могла с точностью сказать, что была не рада видеть давнего друга. Находила объяснение, что, скорее всего, ею овладела злость, поэтому появление Гарри вызывало больше противоречивые чувства, и сам он тут был не при чем. Кто же из них мог знать, что с Малфоем она найдет общий язык? А переживания друзей хоть и были навязчивыми, но являлись вполне объяснимыми.

Беседа не клеилась. Гарри не понимал причины, а Гермиона прекрасно понимала, но не имела желания что-то менять в себе. На вопросы: «Как ты справлялась?» отвечала односложно: «Нормально», отказывалась обсуждать судебный процесс и заверила, что все будет хорошо. Любые напоминания: «Мы же говорили, что лучше в это не ввязываться» получали ее красноречивый ответ: «Это страсть. Как летать на метле или продавать вредилки собственной разработки» и пожатия плечами, мол, каждый сам решает, что для него хорошо, а что плохо.

Но самый отвратный из списка заготовленных вопросов Гарри был:

— С Роном не думаешь мириться?

А она закидывала шоколадное драже в рот и отвечала:

— Кажется, ты многого не знаешь.

Фильм, однажды просмотренный вместе больше для отвлечения от головной боли, крутил титры, а Гермиона находила в них что-то нереально интересное. Это же лучше, чем рассказывать о ссоре, криках в коридоре и Малфое, который, честно говоря, выразил больше своей своеобразной поддержки, чем Рон. Но Гарри не при чем. Еще раз. Повторила. И улыбнулась ему же. В суде он не будет иметь голоса, ровно также, как и Драко. Оба авроры, оба при звании и полномочиях, оба являлись ее наблюдателями.

Гарри хотел помочь. Правда. Несколько раз извинялся, что не может даже на минуту отпустить ее погулять, ссылаясь на строгий магический запрет, обойти который он не в силах. Она это знала еще от Драко и не обижалась. Просто паршиво от последних событий. Вот и все.

Но на третий день апогей ее душевного кризиса превысил все нормы. Гарри пришел на час позже и нарушил главное из правил этой квартиры: на стол он положил свежий выпуск газеты и посмотрел в глаза Гермионы с одним единственным вопросом.

Она думала об очередной утке на главной странице Пророка, что-то вроде: «Предательница!», «Понесет ли наказание самая большая преступница магического мира?» или, что эффектнее: «Суд близко! Г.Д. Грейнджер жестоко ответит перед законом». Но нет. На главной странице Пророка очерняла ее репутацию колдография.

— Мать его, колдография! — выругалась она, переворачивая газету верх тормашками, убирая с глаз долой изображение ее и Малфоя на балконе в порочащей позе. — Гарри, не смей.

Выставленный палец в него, как пистолет.

— Я просила не приносить газеты, — отчитала она, словно пятилетнего ребенка.

— Твое дело, — вполне спокойно отозвался Гарри, выставляя руки в примирительном жесте. — Я понимаю, как работает пресса, но остальные... Что ты ответишь, когда они будут тыкать этим выпуском тебе в нос?

— По совету адвоката я воспользуюсь правом, данным мне пятой поправкой Конституции Магической Британии, и не буду отвечать на этот вопрос.

На этом разговор был беспрекословно закончен.

День Х выпал на Рождество. Семейный праздник, обычно который она проводила либо с семьей, либо с друзьями, но последние годы одна. Но никогда в жизни она не могла бы подумать, что в этом году Рождество она проведет в зале суда Визенгамота, в компании обвинителя и судьи, толпе зевак и папарацци, а друг к ней все-таки придет, но вместо подарка принесет магические наручники и неловко замнется на пороге.

— Гермиона, я бы в жизни не сделал этого, — оправдался Гарри, сжимая ледяной металл.

— Все нормально, — кивнула она, готовая абсолютно ко всему. Уже так плевать.

— Схитрим немного. Я доведу тебя до Министерства, а когда выйдем в людное место... повешу их, но не защелкну. Хорошо? Там тебя встретит адвокат.

— Гарри Джеймс Поттер, выполни это чертово обязательство!

Он посмотрел на нее напуганно: шикарная девушка стояла перед ним. Знаменитые на весь магический Лондон алые губы, волнообразная укладка, стильное платье-пиджак белого, непорочного цвета с тонким ремешком и шпилька на бежевых туфлях.

— Ты готова, — как бы сам себя успокоил Гарри.

Поджав губы, немного медля, он приблизил эти оковы к ее тонким запястьям с эффектом глиттера на коже — продуманный пунктик в ее внешнем виде, чтобы при свете вспышек многочисленных колдокамер в первую очередь отражался непревзойденный блеск ее успеха. Наручники, ржавчина им в гадость, щелкнули, предвещая до изнеможения долгий день.

Холл Министерства был забит до отвала. Только ленивые не пришли воочию поглазеть на самую обсуждаемую особу последнего месяца, которая не просто согрешила, а подорвала таинственность магии, как пищали газеты. По протоколу Гарри должен был доставить ее в Министерство в наручниках — что он и сделал, — и передать адвокату, сняв меру пресечения. Теперь вершить ее судьбу будут другие люди.

Мистер Джаффи встретил ее крепким рукопожатием, облачившись в идеально выглаженный офисный костюм. Немного наставлений и коротких напоминаний — и они были готовы выйти в самое пекло.

До Визенгамота потребовалось идти на второй этаж. Уже за поворотом ослепили первые вспышки камер, и толпа загудела:

— Мисс Грейнджер! Мисс Грейнджер!

Щелчки действовали на самые дальние струнки нервов. Адвокат вел ее через толпу, приложив руку к пояснице, бережно охраняя от сорвавшихся с цепи папарацци, она безысходно прикрывала лицо ладошкой, прячась.

— Это правда, что вам заплатило Правительство Лондона за завуалированную правду? Близится противостояние? — прилетело с одной стороны.

— Депрессия — распространенная болезнь писателей. Вы употребляли запрещенные вещества? — с другой.

— Почему вас не смущает гендерное неравенство в ваших книгах?

Мистер Джаффи нервничал — рука на пояснице подрагивала, но сам он оставался непробиваемым.

— Как долго вы планируете умалчивать связь со службой разведки Великобритании?

Гермиона сдавила зубы для надежности, чтобы случайно не открыть рот и не плюнуть тупицам в лицо. Лифт был близко, но катастрофично далеко. Толпа сгущалась вокруг, направляя прожектора света, а вспышки летели со всех сторон. Им была интересна даже ее спина.

— Неужели ни слова об антидепрессантах? В книге явно прослеживается брешь вашей эмоциональной нестабильности.

Вот тут точно захотелось отрезать им язык. «Определитесь» — пронеслась мысль в голове, — «Или я больная, или агент службы разведки, идиоты!».

— Держись, — наставил Джаффи, заводя ее в холл с лифтами. Он нажал кнопку, оставались считанные минуты, и Гермиона успела почувствовать гордость за свою выдержку, как вдруг из толпы ударил очень сильный своей значимостью вопрос:

— Мисс Грейнджер, а как же ваша незаконная связь со старшим аврором Драко Малфоем? Как долго он прикрывал ваши преступления?

Гермиона ухватилась за свое платье, чувствуя тотальную слабость, накатившую резко и больно. Сквозь зубы выпихнула слова, показавшиеся ей стеклом:

— По совету адвоката я воспользуюсь правом, данным мне пятой поправкой Конституции Магической Британии, и не буду отвечать на этот вопрос.

Вспышки активнее запищали, они уже смешались в голове одним кашеобразным звуком.

— Как же? — выкрикнул репортер. — Он все знал и врал министру?

— Спокойнее, — тут же отреагировал адвокат, смягчая Гермиону. — Десять секунд.

— По совету адвоката...

— Он соучастник? — перебил еще один. — Специально устроился...

— Заткнись! — взорвалась Гермиона, заколов репортера шипами из глаз. — Мы никогда не вступали ни в какие связи! Он был моим наблюдателем на протяжении недели и никогда не позволял себе нарушить хоть одно чертово постановление! Ясно?!

Толпа затрезвонила от первых дельных слов из губ обвиняемой. Глаза уже не различали ничего вокруг из-за проклятых вспышек. И когда лифт уносился наверх, Гермиона припала к панели и чуть не разревелась. Мистер Джаффи немного покачал головой, но успокоил, намеренно умолчав о последствиях ее слов. Все потом.

Зал Визенгамота собрал в себе всю судебную коллегию. От и до лавочки были забиты должностными лицами в темных мантиях и головных уборах. Возвышался над всеми главный судья, за столом сидел обвинитель, которого Гермиона вживую лицезрела впервые: это был полноватый мужчина, занимающий должность премьер-министра культуры Магической Британии. Его дотошность довела всех до судебного процесса. Гермиона закатила глаза, делая это незаметно для других, и перевела взгляд на остальных собравшихся. В зале все были чужими. Куда бы она ни бросила взгляд — везде строгие непроницаемые лица, обладатели которых сейчас настроены крайне категорично по отношению к ней.

Однако, оценив всех томным взглядом, Гермиона мелко дернулась: в боковом секторе, на месте сторонних наблюдателей, она увидела каменное лицо с падающей на глаза рыжей шевелюрой. Рон тоже был здесь и, выполнив обещание, не встал на защиту, а остался простым слушателем.

Гермиону и мистера Джаффи вызвали на постамент в самый центр зала. К этому моменту ладошки начинали потеть, а язык прилип к нёбу, и требовалась хотя бы мизерная поддержка близких людей. За время разбирательств адвокат стал для нее некой стеной, за которую она могла бы спрятаться, но этого было недостаточно, чтобы противостоять армии плохо настроенных людей. Еще раз прошерстив глазами по толпе, она скосила взгляд в сторону высокой двери, на интуитивном уровне уловив чье-то присутствие — то самое незримое, знакомое, нужное прямо сейчас.

Гарри показался среди прочей публики. Немного в стороне, будто отделенный ото всех невидимой сферой, оперевшись на стену и неизменно скрестив руки на груди, запестрил Малфой в аврорской форме. Он по-прежнему казался наблюдателем — тихим, строгим, внимательным к мелочам, готовый вмешаться по-любому другому вопросу, но только не здесь. Просто ждал, подглядывал и подслушивал, куда свернет ее судьба. Тяжеленный камень немного потерял свой вес на груди.

Судебный ритуал начался. Все встали перед достопочтенным судьей, обе стороны назвались для протокола. Судья громогласно зачитал обвинения, по коллегии прошелся бурный шепот. 

Прозвучали формальные вопросы из списка лежащего:

— Ваше полное имя?

— Гермиона Джин Грейнджер.

— Сколько вам лет?

— Двадцать один.

— Вы принимали алкогольные напитки или медикаменты за последние сорок восемь часов?

— Нет.

— Вы находитесь в ясном уме?

— Да, сэр.

— Вы понимаете, что здесь происходит?

— Вполне.

— Согласно Конституции Магической Британии вы имеете право признать или не признать свою вину. Вы понимаете это?

— Да, ваша честь.

— Если вы признаете вину и я приму ваше признание, вы утратите право подать апелляцию и иные права, зачитанные мною. Вы понимаете это?

— Понимаю.

— Понимаете ли вы, что в случае, если вы признаете вину и я приму ваше признание, вам потребуется отказаться от вашего рода деятельности?

— Да, сэр.

Голос судьи звучал монотонно, а ответы Гермионы были четкими, краткими, наполненными собственной гордостью.

Сорок шесть вопросов он задал перед тем, как был зачитан самый главный:

— Понимая все вышесказанное, готовы ли вы ответить?

— Готова, сэр.

— Признаете ли вы вину в распространении секретов магического мира через бумажные носители, а именно книги, написанные вашим авторством?

Сторона обвинителя, состоящая из двух человек, устремила на нее выжидающий взгляд. Около сотни человек — слушатели, коллегия, знакомые и друзья — держали ее под прицелом, ожидая ответ с огромным любопытством. Гермиона покосилась на Драко, а затем подняла подбородок выше, на выдохе отвечая:

— Нет, сэр, не признаю.

Судья посмотрел на нее из-под очков.

— В таком случае мы готовы выслушать стороны обвинителя и обвиняемой.

В первую очередь выступил защитник со стороны министра культуры, долго и нудно указывая на посмертные грехи Гермионы. Он ссылался на цитаты из ее книги, какие-то додуманные аргументы, показания плохо настроенных читателей. Многие из зала одобрительно кивали, чем еще больше оскорбляли ее чувствительную натуру. Последним тупым ударом в живот от него стало заявление:

— Ссылаясь на попавшие в прессу снимки, мы можем утверждать, что мисс Гермиона Джин Грейнджер состояла в любовных отношениях со старшим аврором Драко Люциусом Малфоем и имела все возможности на протяжении некоторого времени намерено покрывать свою незаконную деятельность! У меня все, ваша честь.

Будто отгремел его сольный концерт, будь проклят этот скользкий защитник. А овациями в зале выступили разинутые рты присутствующих. Гермиона теряла контроль над эмоциями, ощущая слабость в ногах и руках.

Но у нее тоже есть ответ. Мистер Джаффи по-свойски одернул края пиджака, поднимаясь со стула. Почтенно кивнул всему залу, собираясь защищать свою клиентку.

— Ваша честь, у нас есть все основания полагать, что моя подсудимая невиновна. В ходе судебного разбирательства я изучил все ее книги, собрал спорные моменты в одном листе и готов их оспорить. Приступим? — он заискивающе глянул куда-то в лоб судьи.

Это было поистине удивительно: работа, длиной в бессонные ночи, тысячи прочитанных им слов, на каждое имя из книги — опровержение, а закончил он совсем уж знакомо:

— А еще, вы знали, что домовые — это охраняющие эльфы из культуры многих стран? Особенно Скандинавии. В нашем же мире есть только домовики, — он сделал акцент на концовке. — И они являются эльфами, которые следят за порядком, но не охраняют дом. Это полнейшее несоответствие. Получается, маглы всё знали задолго до выхода книги моей клиентки? Почему сейчас в этом зале Верхновного суда наблюдается откровенная несправедливость? Почитайте на досуге.

Он продемонстрировал книгу «Мифы и легенды всего мира» полному залу слушателей. Впервые на губах Гермионы пробилась вымученная благодарная улыбка, и она опустила глаза.

Судья прищурился.

— Как вы оспорите факт компрометирующих снимков подсудимой и старшего аврора?

— Хм, это отдельная речь, — отозвался Джаффи. — В деле было отмечено изъятия магловских фунтов и поломанного ноутбука моей клиентки. Так вот, ваша честь, я привел технику в надлежащий вид и изучил черновые работы мисс Грейнджер. Личные переписки я озвучивать на весь зал не буду и сохраню конфиденциальность, но покажу копии только вам, где будет четко ясно, что до момента заключения под домашний арест мистер Малфой и мисс Грейнджер не поддерживали никаких связей. Более того, я провел с подсудимой и ее наблюдателем много часов в квартире и... ничего подозрительного не заметил. Прошу.

Джаффи передал листы судье, а Гермиона в этот момент сверлила адвоката шокированным взглядом. Она не подозревала, с какими усилиями он будет отстаивать ее репутацию, и не подозревала, что Джаффи поймет уровень ее близости с Драко задолго до попавших снимков в прессу, подготовится и будет прикрывать ее от всего несправедливого мира. Гермиона точно осознавала, что адвокат врет в лицо судьи во имя ее счастья.

В заключении Джаффи добавил:

— Моя клиентка не признает вину, но понимает, как сильно маги не поддерживают ее писательскую деятельность, поэтому, несмотря на решение суда, готова добровольно отказаться от карьеры. И это, ваша честь, очередной пример самоотверженности, о которой она пишет в книгах! У меня все!

Джаффи ткнул пальцем в стол и сел. Зал смолк. У зрителей не осталось слов. В помещении стало на несколько тонов тише, только шуршащие бумаги разбавляли пустоту. Гермиона на недолгие секунды прикрыла глаза, по ней прокатилась жуткая усталость. Больше не было сил что-то доказывать, не было сил смотреть в глаза Рону, Гарри или Драко. Судья удалился для принятия решения. Посовещавшись с коллегией, он вновь взошел на пьедестал и надвинул очки на переносицу. Повисла зримое напряжение.

— Что происходит? — взволновано шепнула Гермиона Джаффи.

Он опустил голову, поджимая губы.

— Сейчас узнаем...

Судья направил микрофон ближе к своему рту.

— Прошу встать для оглашения приговора.

Джаффи и Гермиона поднялись. Весь зал снова притих гробовой тишиной. Гермиона готова услышать все, что угодно: ее глаза теперь прибились к мужчине, который прямо сейчас объявит  дальнейшее течение ее жизни.

— Изучив всю доступную информацию, суд решительно не соглашается с рекомендациями о мере пресечения и снимает все обвинения с Гермионы Джин Грейнджер без дальнейшего отказа от карьеры.

Стук молотка влетел в Гермиону, как пронзающая стрела. Углы губ задрожали в пробивающейся улыбке радости. На глаза накатили щипающие слезы, а весь зал зрителей зашуршал мантиями и бумагами, собираясь покинуть помещение. Хотелось прокричать, накинуться на адвоката с благодарностями, что Гермиона, собственно, и сделала. Потом были слова поздравления, долгие объятия немногих знакомых, какие были здесь, но Рон так и не подошел, обуянный стыдом, как позже подумала Гермиона. Джаффи сообщил, что передаст ноутбук Гермионе уже завтра, попрощался и тактично отказался от приглашения отпраздновать победу рождественским ужином в кругу близких, намекая, что сейчас у нее есть дела поважнее.

Когда многие разошлись, а дальние коридоры из зала суда остались пустыми, Гермиона вышла из помещения и резко остановилась, приросшая к полу тонкими шпильками туфель. На небольшом расстоянии от нее ждал Малфой в полном одиночестве: руки в карманах, прекрасно сидевшая на нем униформа, что так ему шла, и губы, тронутые легкой победной ухмылкой.

Поддавшись штормовому порыву из охвативших чувств, она бросилась к нему, разнося тонкий звук стукающих шпилек по коридору. Кинулась в его ждущие объятия, уткнулась в шею с каким-то восхитительным запахом его парфюма и нырнула руками под его расстегнутую куртку, смыкая кольцо взаимных объятий вокруг его торса. Его рука опустилась на ее затылок, приминая растрепанную укладку, а вторая — где-то между лопатками. Он наклонил голову, также вдыхая головокружительный запах ее волос. В этих уютных, надежных объятиях хотелось умереть. А получилось разрыдаться от счастья, пропитывая его одежду крупными каплями слез.

— Драко, они согласились... Согласились оставить мне возможность делать то, что я хочу. Согласились... — причитала Гермиона от радости.

Отдалившись на маленькое расстояние, не выпуская ее из объятий, Драко с нежностью улыбнулся, приятно стирая большим пальцем слезу с ее щеки.

— Я же говорил, что все это скоро закончится.

Гермиона непрерывно смотрела на него, на эту улыбку, на то, как он с упоением рассматривал ее черты лица, будто не замечая ничего вокруг. Признание сорвалось буквально:

— Но я не хочу, чтобы заканчивалось всё.

Драко тихо рассмеялся.

— Тогда я обязан сделать это.

Переместив ладонь на ее щеку, он наклонился и коснулся слегка солоноватых губ. Короткий, но горячий поцелуй остался на уголке ее губ, переместился в центр и отключил память обоим. Гермиона приоткрыла рот, осторожно хватая губами его губы, мечтая никому и никогда не отдавать того, кто заставляет ее чувствовать только этот пьянящий поцелуй. Зачем вино, зачем крепкие напитки, если рядом с ней все это время были  спасающие от невзгод губы? Она думала, что Драко всегда целовал других девушек с напором и страстью, показывал власть и грубость, но она бы никогда не могла представить, что его поцелуй — это полет.

— Как же долго я хотел это сделать, — шепотом признался Драко, отстранившись на сантиметры. 

***
— Я хочу гулять до утра, есть вредную еду и не думать о завтрашнем дне!

Выбегая из Министерства на улицу, Гермиона раскинула руки в стороны, покружилась и расхохоталась свободе, которую она до всех несчастных событий не ценила в полной мере. Чистый воздух ударил в ноздри ощущением прилива сил. Она могла горы свернуть, ей-богу.

— Быть по-настоящему плохой девочкой, — поправил Малфой, накидывая на ее плечи свою куртку. — Только вы, госпожа Джин, забываете, что это чревато новым больничным надзором.

— Где вы, аврор Малфой, будете в главной роли? — лукаво сощурилась Гермиона.

— Именно.

— Тогда я за, за, за и еще раз за! — воскликнула она, предаваясь настоящей детской радости.

Он сохранял улыбку, но серьезно уточнил, поправляя куртку ближе к ее декольте:

— Точно не замерзнешь?

— А ты?

Драко нахмурился, глядя в ночное сверкающее небо.

— Зима в Лондоне нынче капризная и не радует снегом при такой температуре. Поэтому не замерзну.

— Тогда пошли! — Гермиона потянула его за руку, словно он обещал купить ей огромный игрушечный домик. — Не хочу терять ни минуты!

На водной глади реки отражались лунная дорожка и белые фонари длинной набережной. На горизонте мерцали огни ночного города, молчаливо показывая, какая бурная жизнь течет в Лондоне на Рождество. Вокруг ни души: все собрались по домам, празднуя в кругу дорогих им людей. Гермиона тоже была с человеком, который стал для нее слишком важным за небольшой отрезок жизни.

На деревянной лавочке в коробке лежали уже остывшие надкусанные кусочки пиццы, стояла вредная газировка и до безобразия калорийное пирожное. И вполголоса велась болтовня обо всем. Проскальзывали смешки, подколы, а иногда Драко получал хороший такой толчок в бок. Тот еще хитрец. Прекрасно понял, что когда Гермиона злится и толкает его, он может без последствий сгрести ее в охапку и со смехом усмирить ее дергания. Но когда веселая часть беседы плавно перетекла в обсуждение минувшего дня, Гермиона поделилась:

— Мне вернут все конфискованные вещи и заработанные деньги. Я хочу очень щедро отблагодарить мистера Джаффи, он достойнейший из адвокатов.

— Он уже получил свой двойной гонорар, — сказал Малфой, рассматривая причудливые узоры на реке.

Гермиона отклонилась от спинки скамьи и направила на него взгляд с вопросом. Драко встретил его своими глазами и беспечно пожал плечами.

— Да, я уже заплатил ему.

— Думаешь, я не в состоянии или...

— Грейнджер, — вздохнул он, прерывая бунт. — Я видел твое состояние, ты отлично оплачиваемый автор. Просто...

— Просто что? — строго перебила она.

— Просто я давно знаком с Джаффи, — сказал он это, как прогноз погоды за завтраком. — И он не раз мне помогал.

— Ты имеешь в виду, что ты специально подсунул мне его в числе других негодных адвокатов, чтобы я выбрала именно Джаффи?

— Ну, немного грубо, но в целом да. Он выиграл мое дело и дело отца, когда нас судили после войны. Я был уверен, что с твоим он тоже справится, поэтому хорошо попросил его.

— Ты... ты...

Слов не осталось. Подумать только: Драко не мог повлиять на решение суда своим голосом, но сделал это через проверенного человека. Все равно добился своего. Гермиона сидела пораженная, но большая благодарность теплилась в сердце.

Малфой прижал ее к себе одной рукой, опять сводя на нет зарождающийся бунт гордости и самостоятельности, и пока Гермиона не успела начать возражать и отчитывать его, поцеловал, деликатно затыкая ей рот.

— Кх-м, — раздался за спиной чей-то неловкий оклик. — Извините, что прерываю.

Драко и Гермиона остановились, оборачиваясь на источник шума. В темноте, куда не доставал фонарный свет, стоял Гарри и топчущийся на месте Рональд.

— Кажется, нас выследили, — прокомментировал Драко в привычном сарказме.

— Гермиона, можно тебя на минуту? — за двоих спросил Поттер.

Она посмотрела на Драко с вопросом, а тот кивнул ей, мысленно советуя поговорить с приятелями. Когда настороженная Гермиона подошла к парням, Гарри опять стал голосом двоих:

— Гермиона, во-первых, мы бы хотели поздравить тебя от всей души. Мы правда очень рады, что все закончилось хорошо.

Она учтиво кивнула. Пылинки недоверия оседали на ее сердце.

— Во-вторых, извиниться, что не верили в твое дело и, возможно, где-то не поддержали.

— Спасибо, я не держу зла, — честно ответила Гермиона.

— А еще, я поговорил с Роном... Он все рассказал. И кладу руку на сердце, не знал, что тогда в квартире... Так вышло...

— Все хорошо, Гарри, — улыбнулась Гермиона. — Каждый поступает так, как считает нужным, ты же помнишь?

Поттер заставил губы немного улыбнуться. Гермиона ни разу не дала своему взгляду упасть на рядом стоящего Рона. Показательно игнорировала его.

— Но это не основное, за что хотелось бы извиниться, — продолжил Поттер и посмотрел на друга: — Рон.

Он взял эстафету, съеживаясь под свежим взглядом бывшей девушки:

— Гермиона... Я присоединяюсь к поздравлениям и извинениям, но... От себя хочу сказать... То фото из газеты... В общем... Оно попало туда не случайно. Я навел кое-какие справки в Пророке, когда вернулся от тебя злым. И... им срочно нужна была сенсация. Я продал ваш снимок журналистам, но... — он ускорил речь: — все деньги пойдут на покупку твоих книг, обещаю. И простите меня, если получится.

— Уизли, Уизли...

За спиной вырастали звуки прогулочных шагов. Драко вклинился в разговор, приобняв Гермиону за плечи одной рукой:

— Не можешь же расстаться достойно. Вот какого хрена надо было трепать всем нервы?

— Да я как в тумане был... Сам не свой.

— Типичная отговорка, которую я слышу регулярно. Ладно... с дурака спроса ноль. Если Гермиона простит, я очень, очень хорошо подумаю и прислушаюсь к такой мудрой девушке.

— Я прощаю всех, — среагировала Гермиона мягко, но добавила уже сурово: — Но чтобы больше никаких выходок, вам ясно?!

О, Гарри и Рон вспомнили ту Гермиону из Хогвартса, вечно отчитывающую их, как мамочка. Парни кивнули, и две стороны разошлись на хорошей ноте. Спустя минут двадцать покрапал мелкий дождь. Драко не удивился, напомнив, что погода этой зимой вообще непредсказуемая, но Гермиона отчаянно уговаривала его посидеть еще чуть-чуть, кивая наверх, мол, их спасут раскидистые ветки дерева. Поверить было сложно, учитывая, что через несколько минут их волосы превратились в сосульки, а одежда внушительно промокла. Тушь водостойкая — ее гордость. Но вот остальной макияж попортился, когда Гермиона, держась за холодную мокрую руку, поспевала за Драко, собирая лицом все капли и хохоча с того, как они укрывались от дождя.

Ее квартира была в этом же квартале, и не оставалось вопросов, чем же они прямо сейчас займутся. Будут сушиться, конечно. Они распахнули дверь под общий смех, и их непринужденность постепенно улетучивалась, скатываясь к внимательности к мелочам: оба завороженно разглядывали друг друга, мокрые лица, волосы, обращали внимание, как сбито они дышат и по-глупому улыбались.

Ладошки улеглись на мокрый мужской джемпер. И что-то в голове щелкнуло.

— Драко, здесь мокро, — прошептала Гермиона с придыханием.

Он усмехнулся.

— Только здесь?

— Не только, — одними губами ответила она.

— И что предлагаешь?

— Снять это.

Ему понравилось, с какой решимостью она произнесла фразу. Еще больше — когда схватилась за ткань его одежды обеими руками, но Драко обнял ее ладони, тормозя.

— Стой. Твоя помада... Она опять размазалась, — пауза, за которую он жадно поглотил вид ее соблазнительно раскрытых губ. — Я хочу окончательно ее стереть.

И он нахлынул поцелуем, словно забыл вкус ее губ и оголодал. В его инициативе было то самое, о чем всегда тайно грезила Гермиона наедине с аврором Малфоем, а не просто Драко в ее квартире, как сейчас. Она мечтала, чтобы он остановил ее, прижал к стене и наконец позволил себе вольность, позволил нарушить все правила протокола и профессиональной этики, когда их тела так грязно соприкасались в самые неожиданные моменты его обязательного посещения. Чтобы он сорвался, чтобы их мучала совесть, чтоб стало стыдно и неловко осознавать сладость общего проигрыша, утопая обнаженными в прохладной постели.

Гермиона давно мечтала об этом, и вот теперь Драко претворяет ее фантазии в жизнь, потому что больше нет преград и созданных ролей «надзиратель» и «обвиняемая». Есть их мокрые, продрогшие тела, требующие естественного тепла. Тепла страсти.

И Драко толкает Гермиону на кровать, следует за ней, покрывая поцелуями губы, подбородок, шею.

Совсем неожиданно их губы отрываются друг от друга. Гермиона поворачивает голову в бок, прячет лицо в ладошках и тихо чихает, сворачиваясь едва ли не в клубок. Нависающий над ней Драко, уперев руки в кровать, смотрит далеко не так, как должен в минуты близости: слишком хмуро сверлит ее взглядом.

— Допрыгалась?

Но Гермиону этот взгляд не пугает, а больше веселит.

— Узнаю того самого злыдня, — успевает договорить и отползти, предвидя, что точно выхватит от него пару шлепков за такие словечки.

Малфой сел на колени, наблюдая, как полураздетая Гермиона смеется на другом конце кровати.

— Грейнджер, вообще-то этот злыдень, как ты выразилась, вполне серьезно обещал привязать тебя к кровати за непослушание.

— Ого, а вы, товарищ аврор, быстро бегаете?

— Гермиона, я не шучу.

Хоть это было сказано нетерпимо, да еще и с таким важным обращением, Гермиона все равно не могла успокоить в себе вредность и перестать улыбаться.

— А может я провоцирую вас специально, м?

Когда она заигрывающе прикусила губу, Малфой потерял контроль и... голову. Бегло поозиравшись по сторонам, он одним ловким движением оказался рядом с Гермионой, заваливая ее на спину и подминая под себя. Она не особо сопротивлялась.

Ее разрешение, готовность и полное доверие — сок для него, раскрывшийся на языке палитрой вкусов. Самых разных: доставить ей удовольствие за гранью, подчинить этот искусный нрав и демона внутри нее.

Ноготки врезались в его кожу, оставляя заломы на плече и спине, а Малфой целовал и целовал ее губы. Этот момент кульминации хотелось выжечь в памяти и прокручивать на повторе из раза в раз. Краснеть от собственной дикости, от желания буквально укусить человека, а потом бесповоротно подсесть на него, как на иглу. Именно так они ощутили этот момент — тяжелый наркотик, грубоватая похоть.

А затем...

Возникшая нежность. Лежа в обнимку, успокоившись и придя в себя, им нужно было только одно — быть рядом.

— С Рождеством, мисс Грейнджер.

— С Рождеством, мистер Малфой.

Зимний праздник у нее был всякий: и с кучей подарков, и с мамиными печеньками, и в кругу друзей около украшенной елки, но чтобы в зале суда, а потом еще в кровати со старшим аврором... Нет, это уж слишком.