Подвалы твоего сердца.

Итааак… Напряжение между героями растет. Пожалуйста, относитесь к чарам субъективнее - они своевольны и не до конца изучены (хорошее оправдание, правда?). Все эмоции, включая ревность - не их “рук” дело. Влечение и сближение людей всегда порождает некоторые эмоции, по своей природе имеющие весьма закономерный характер.

Возможно, ситуация с Роном ранее была описана неполно, но в этой главе, как я считаю, были расставлены все точки над “и”. Долгих описаний на это не требуется (тем более, у нас тут Драмиона, на секундочку). Я описала неудачность этих отношений со своей позиции, и искренне считаю, что романтические отношения с человеком, с которым вы долгое время состояли в дружбе, очень маловероятны, если и возможны вообще. Обожаю опираться на свой плохой опыт, знаете ли) А как считаете вы? Буду рада прочитать комментарии относительно главы и заданного вопроса)

Спасибо за внимание и поддержку ♥

========== 11. Безумие ==========

в многотомном читал завете,

что святыни земные пусты;

если нету богинь на свете,

расскажи мне, то кто тогда

ты?

— В этом замешаны Пожиратели?! — Гермиона грозной тенью возвышалась над двумя сидящими на диване слизеринцами. Нотт хмурился, а Малфой откровенно злился, привычно искривляя губы.

— Твое вмешательство опасно, — мягко заметил Теодор, неуверенно подняв взгляд на девушку. Еще чуть больше получаса назад он наблюдал её полностью разбитой и потерянной, но теперь от той Гермионы не осталось и следа. Её темные глаза теплого орехового оттенка привычно мерцали уверенностью и силой, локоны мягкими волнами касались плеч и лопаток, и, конечно, от образа роковой женщины не осталось и следа. На астрономической башне он не смог полноценно разглядеть девушку, ведь мысли были заняты совершенно иными вещами. Ко всему прочему, откровенное разглядывание послужило бы дурному тону, а перед Грейнджер Теодор не хотел выглядеть неотесанным беспринципным мужланом.

— Это мой выбор, — твердо и на удивление жестко произнесла Гермиона. Нотт поверженно замолчал.

— Он прав, Грейнджер. Катись к себе в комнату, — махнул рукой Малфой, тем не менее не переставая сверлить столешницу отсутствующим взглядом.

— Так что насчет миссис Малфой? Лекарь пропал, написав письмо о том, что срочно уезжает по личным обстоятельствам? И все? Больше ни слова о болезни или возможном лечении? — Гермиона задавала вопрос за вопросом, и парни невольно морщились от нескончаемого потока её речи.

— Это было скрытое послание. Он написал рецепт зелья, которое должна выпить миссис Малфой для нейтрализации проклятья.

— Тогда к чему такая спешка? — Гермиона облегченно выдохнула, но, заметив тревожный взгляд Нотта, снова напряглась.

— Один из ингредиентов… — Теодор осторожно посмотрел на Драко. — Его уже несколько столетий не существует. Это цветок Железной девы.

— Он получался из крови мучеников за веру… — задумчиво протянула Гермиона, восстанавливая в памяти информацию. — Верно! Такое практиковалось только в средневековье.

— Кто бы подумал, что маггловская гуманность может принести вред волшебникам! — Драко криво улыбнулся, но в его взгляде отчетливо мерцала обреченность. Спокойствие слизеринца объяснялось отчаянным пониманием безвыходности. — Она умрет, если не выпьет зелье до полуночи. Все напрасно. Я же говорил! — Малфой вскинул на Нотта злобный взгляд. Юноша ненавидел однокурсника за то, что он дал ему надежду, а потом с такой же легкостью отобрал её, вырвав заодно еще частичку души.

— Подождите, — Гермиона зажмурилась, усиленно что-то вспоминая. — Есть же артефакт, который принимает форму любого ингредиента по желанию завладевшего им, — девушка распахнула глаза, но тут же нахмурилась. — Как же он назывался? Сейчас, — она сжала виски ладонями так сильно, будто это и впрямь могло помочь. — Кажется…

— Иезуитов камень. Грейнджер, — Драко поднял на неё взгляд и слабо усмехнулся. — Он, конечно, существует, но всего один.

— Египет? — Нотт со знанием дела подхватил беседу.

— Вершина первой пирамиды, — утвердительно кивнула гриффиндорка.

— Да вы издеваетесь! — Драко вскочил с места и раздраженно одернул мантию. — Он охраняется Всемирным Магическим Управлением. Вы знаете, что представляет из себя их охранная сфера? Это концентрация тысячи запрещенных заклинаний!

— Любая система имеет свои прорехи, — Гермиона поймала неуверенный взгляд Малфоя и прищурилась. — Ты же хочешь спасти свою мать? Выход один. Мы должны украсть иезуитов камень.

Драко не отрывался от мерцающего решимостью взгляда Гриффиндорки и размышлял о том, в какую именно психиатрическую лечебницу континента лучше всего её отправить. Во-первых, она ввязывалась в безумно опасное дело. Едва ли более опасное, чем поиск и уничтожение крестражей, но все же безумное целиком и полностью. Во-вторых, она делала это не ради своей выгоды, а ради жизни бывшей пожирательницы. И «во-вторых» казалось еще более невероятным, чем «во-первых».

— Это единственный выход, — мрачно подтвердил Нотт. — Вопрос только в том, как нам это сделать.

— Сфера предназначена для защиты от волшебников, но не от магглов, — Гермиона вздрогнула и медленно опустилась на кресло, остановившись стеклянным взглядом на собственных руках. — Малфой?

— Что ты задумала? — напряженно процедил он, рывком приблизившись к ней.

— Я слышала, среди Пожирателей было популярно заклинание, лишающее полукровок магии на некоторое время.

— Грейнджер! — предупреждающе прошипел Малфой, хватая её за запястье. Он прекрасно понимал, в каком направлении размышляет гриффиндорка, но слышать окончание этих рассуждений не хотел.

— Если ты применишь его ко мне, нам удастся добыть камень. Сфера не действует на обычных людей. Для магглов существует своя охрана, но справиться с ней с помощью магии не составит труда, — все-таки продолжила Гермиона, из-за глубокой задумчивости даже не заметив того, как сильно пальцы Малфоя стиснули её запястье.

— Это слишком опасно! — резко оборвал её речь Нотт. — Заклинание лишает не только способности к магии, но и рассудка. Все, к кому оно было применено, покончили с собой из-за психологического давления. Чувство утраты усиливалось в несколько раз, сводя с ума. Нет, это не выход! — он тоже поднялся с места и подошел к креслу девушки.

— Ты знаешь, что это единственный выход, — с расстановкой проговорила Гермиона, пытаясь не пересекаться ни с одним из присутствующих взглядом. — У нас осталось меньше трех часов. Нужно действовать! Ну же!

— Не глупи, Грейнджер, — покачал головой Драко, дергая вниз стремящуюся подняться с кресла девушку обратно. — Мы не знаем, какие последствия у этого заклинания и вернется ли магия вообще. Тем более, что-то придется делать с твоими суицидальными наклонностями.

— Нельзя лишить волшебника магии до конца, — прошептала Гермиона. — Ни зелья, ни заклинания с таким эффектом еще не придумали.

— Для чистокровных — да. Это заклинание действует смертельно на полукровок, а ты даже не… — Драко замолчал, выразительно вглядываясь в лицо гриффиндорки.

— Я знаю, Малфой, что ничего для тебя не значу, так что не пытайся изображать заботу. Уважай, по крайней мере, мое решение, — Гермиона не отступала. Драко разжал пальцы и отстранился от девушки, не сводя с неё взгляда.

— Не строй абсурдных догадок. Ты меня нисколько не волнуешь, — со злобой произнес юноша. — Но ответственность за твою жизнь будет полностью лежать на мне, а в еще одной проблеме я не нуждаюсь.

— Теодор, — не отрывая взгляда от полыхающих яростью и ложью глаз Малфоя. — Ты поможешь?

— Послушай, Гермиона, я… — Нотт неуверенно покачал головой. — Драко прав. Твоя магия…

— Кажется, я уже предельно ясно выразила своё решение! — повысив голос, Гермиона раздраженно откинула съехавшую на лицо прядь. — Проблема в следующем: как мы доберемся до Египта? Трансгрессировать не удастся.

— Каминная сеть? — Малфой вскинул брови, быстрее Нотта осознав, что Грейнджер уперлась и сворачивать с намеченного пути не собирается. Оставалось только закрыть на её безумие глаза и потворствовать. — У отчима Забини есть особняк в небольшом пригороде недалеко от пирамид. Оттуда доберемся на метле.

— Отлично. Тогда я сейчас же схожу за ним, пока он не совсем напился, — Нотт рванул к двери, но на выходе обернулся к Гермионе. Смерив её тяжелым взглядом, Теодор опустил глаза и вышел за дверь. Девушка нахмурилась и подошла к окну, чтобы не пересекаться с Малфоем взглядом. Кровь бурлила в венах, чувство опасной неизведанности питало мысли. Гермиона ни разу не подумала о том, на что на самом деле подписывается и чего ей будет стоить добыча уникального артефакта.

Вопреки ожиданиям, за все время их уединения слизеринец не произнес ни слова, но в отражении стекла Гермиона видела, что он прожигает её спину напряженным взглядом. От этого становилось страшно и непривычно тепло. Лишь раз в голове девушки родилась мысль о том, что Малфой, вероятно, переживает, но она тут же избавилась от неё. Он ни за что бы не стал волноваться за жизнь нечистокровной ведьмы. Это же был Драко, в конце концов. А вот поведение Нотта вызывало сомнения куда более понятные. Последние дни он был подозрительно внимателен и постоянно наблюдал за ней темно-зеленым, словно флаги слизерина, взглядом. Гермиона старалась не придавать этому значения, но глупые девичьи домыслы не давали ей покоя перед сном. В конце концов, девушка окуналась в царство Морфея со смущенной улыбкой на лице. Кем бы ни была Гермиона Грейнджер, мужское внимание ей льстило ровно так же, как и другим девушкам.

Драко впивался взглядом в напряженную спину гриффиндорки и ждал, что она вот-вот повернется и со слезами на глазах признает, что не готова нести такие жертвы. Он все ждал и ждал, шли минуты, но Грейнджер замерла во времени, словно каменное изваяние. Малфой был обескуражен настолько, что не мог придумать ни одной колкости, которая могла бы пошатнуть уверенность волшебницы. Её искренняя отвага была настолько огромной, что просто не помещалась в рамки мировоззрения Драко. Он считал, что в мире нет ничего бескорыстного и чистого, но Грейнджер, как всегда, ломала все, что он выстраивал в себе годами. Ломала безжалостно и с такой скоростью, что он не успевал возвести свои убеждения на прежний уровень.

— Черт возьми, я только подцепил ту симпатичную когтевранку! — раздался возмущенный вопль, и в гостиную ворвались Нотт и разъяренный Забини. — Боже! Малфой с Грейнджер в одном помещении, и до сих пор не убили друг друга? Кажется, я много выпил.

— Не до шуток, Блейз, — Драко наконец оторвал взгляд от фигуры девушки, припавшей к окну, и серьезно посмотрел на только что прибывшего. — Мы должны попасть в Египет через каминную сеть. У тебя есть доступ в особняк?

Блейз тут же протрезвел, и с его лица стерлись все остатки былого задора и веселья. Как и любой человек, на которого сваливается неожиданная и абсурдная информация, Забини замер и слегка приоткрыл рот.

— Нам нужно добыть иезуитов камень. Ты же знаешь, что он… — принялась поспешно объяснять Гермиона, но Блейз вскинул руку, призывая её замолчать.

— Это безумие, — он отрицательно покачал головой.

— Это Грейнджер, — хмыкнул в ответ Драко и, пожав плечами, направился к двери. — Давайте ускоримся. Нам необходимо попасть туда в ближайшее время. Нотт, — он повернулся к однокурснику, — ты отправишься в Малфой-мэнор и начнешь готовить зелье. Мы постараемся добыть камень как можно быстрее.

— Но, — Теодор почему-то посмотрел на Гермиону, и она, заметив внимание слизеринца, тут же отвела взгляд, чуть ли не покраснев. Эта небольшая сцена не укрылась от цепкого внимания Малфоя, и он раздраженно цокнул.

— Это необходимо. Буду благодарен, если ты все-таки сделаешь это. Там мы справимся сами, — Драко буквально просверливал профиль Нотта холодным и колючим взглядом, но тот лишь кивнул, не переставая взволнованно смотреть на гриффиндорку. Теодор не мог поверить, что Гермиона действительно решилась на такой безрассудный подвиг. Да, именно подвиг. Нотт не встречал в жизни девушки настолько отважной. Что-то в сердце переворачивалось при взгляде на её решительное и правильное лицо. Миссис Нотт была настолько же смелой, и, наверное поэтому умерла от рук человека, которого больше всего любила.

— Хорошо, — сухо ответил Нотт, скользнув по Малфою острым, как лезвие клинка, взглядом. — Запомни, что должен ей. Не позволь Гермионе пострадать, — Теодор сказал эти слова так тихо, что даже Драко расслышал их с трудом. Малфой ничего не ответил. Поведение Нотта все больше вводило в недоумение.

— Единственный камин есть в кабинете старухи, — между делом заявил Блейз. — Думаете, она позволит нам покинуть замок на ночь глядя?

— Я оставил ей записку, — бросил уже выходящий из комнаты Нотт, плотно закрывая за собой дверь.

— О, Тео! Она же не какая-нибудь девчонка на одну ночь! — скривился Забини. Его выводила эта сляпанная наскоро операция по добыванию исключительно редкого артефакта. Однако никто, похоже, совершенно не разделял его возмущения. Драко напряженно смотрел на дверь, за которой только что скрылся Нотт, а Гермиона задумчиво изучала взглядом мыски собственных кроссовок.

— Идем, — наконец вздрогнул Малфой, пообещав себе разобраться с выпадами Нотта позже. — Камин есть не только в кабинете Макгонагалл.

— И где же, умник? — фыркнул Блейз, складывая руки и направляясь вслед за однокурсником.

— В Выручай-комнате.

***
Гермиона мечтала побывать в Египте при совершенно иных обстоятельствах.

Знойный воздух обволакивал тело, и, когда они втроем вышли из особняка отчима Забини, вокруг уже сгущалась темнота. Юноши несли в руках прихваченные из Хогвартса метлы. Время еще было, но молодые люди все равно торопились. Необходимо было преодолеть несколько километров до пирамид. После того, как со скандалом выяснилось, что Гермиона летать не умеет и делать это самостоятельно не собирается, Малфой предложил ей свои услуги личного водителя, при этом, конечно, не преминув обсыпать гриффиндорку разнообразными проклятьями. Однако на долгие препирания времени не было, поэтому вскоре трое волшебников поднялись в воздух. Вопреки своим желаниям девушка что есть силы схватилась за мантию Малфоя, когда они поднялись достаточно высоко. Драко только хмыкнул и, будто желая насолить Грейнджер, удвоил скорость. Короткий визг потряс ночную тишь, и Блейз, летящий неподалеку, громко рассмеялся и рванул вперед.

— Ты точно уверена? — попытался перекричать потоки воздуха Драко, слегка повернув голову.

— Смотри вперед! — с ужасом воскликнула волшебница, пальцами стискивая одежду юноши еще сильнее.

— Обхвати меня! — крикнул ей Драко и, не дожидаясь, пока она выполнит приказ, резко взмыл вверх. Руки девушки моментально обвились вокруг его торса и плотно сомкнулись. Гермиона снова закричала, но из-за сильных порывов ветра, хлестающих в лицо, вскоре закашлялась. Малфой улыбался, с удовольствием осознавая, что именно он сейчас является единственной опорой Грейнджер. Впервые она хваталась за него, как за последний шанс на спасение.

— Приземляйся, Блейз! — через несколько минут прокричал Драко, направляя метлу к земле. — Нельзя подлетать близко к куполу!

Когда Гермиона почувствовала под ногами твердую землю и наконец открыла глаза, перед ней оказался восхитительный вид песочных тонов. Ночь в Египте оказалась не такой темной, и пирамиды, гордыми великанами возвышающиеся над пустынной землей, было прекрасно видно. Освещение недалеких городов окрашивало небо в более светлые синие тона, и от того казалось, будто на улице еще сумерки, хотя луна уже взошла.

— Блейз, на тебе маггловская охрана, — четко распорядился Драко, едва все они собрались в импровизированный круг. — Обойди периметр пирамиды. Никто не должен увидеть нас или заподозрить в чем-то.

— И все же… — Блейз осторожно взглянул на Гермиону. Во время их короткого путешествия мулата успели осведомить о некоторых деталях плана, и он, мягко говоря, был в полнейшем шоке и недоумении.

— Только ты не начинай, — Гермиона поморщилась, отступая от слизеринца на шаг. До этого внутри было лишь окрыление, чувство гордости за себя и совсем немного — приятного страха. Девушка скучала по приключениям уже очень давно. Она и сама не знала, как ей удавалось сочетать в себе черствую занудность и необъяснимое рвение к неизведанному и опасному. Однако теперь, когда они находились в непосредственной близости и от артефакта и от тех событий, исход которых был не вполне ясен, Гермиона почувствовала, что страх внутри оказался куда больше, чем она ожидала. Руки слегка дрожали, но волшебница списывала это на испуг от пережитого полета на метле.

— Иди, Блейз. С остальным я разберусь сам, — тихо сказал Драко, не отрываясь наблюдая за гриффиндоркой. Он все искал в её выражении лица те черты, которые могли бы раскрыть неуверенность и страх, но это ему не удавалось. Девушка казалась невозмутимой, и Малфой поражался, насколько сильной могла быть обычная девчонка.

— Удачи, — выдержав выразительную паузу, напоследок бросил Забини и решительным шагом пошел прочь. Он не хотел наблюдать за тем, как Драко использует запрещенное заклинание на Грейнджер.

— Итак, — Гермиона нервно улыбнулась, вскинув взгляд на Малфоя. — Ты готов?

— Это я у тебя должен спросить, — неуверенно хмыкнул Драко, делая шаг в сторону девушки. — Назад поворачивать уже поздно.

— Я никогда не сбегаю, — выпалила Гермиона. Волнение слегка спало. Перепалка с Драко уводила мысли в более устойчивое русло.

— Разумеется, — Малфой беззлобно улыбнулся. — Ты же героиня войны.

— Да.

Они смотрели друг на друга еще около минуты. Драко все ждал, что она шагнет назад и откажется, а Гермиона — что он её отговорит. Но этого не происходило. Они замерли, как две стихии, не привыкшие отступать. Драко медленно поднял палочку, и его рука даже не дрожала, потому что он решил думать только о матери. Жизнь Нарциссы определенно стоила такой жертвы. В конце концов, это же не он лишался магии!

— Эспоро!

Невозмутимый голос Драко все же дрогнул и сорвался, потому что в голову вспышкой врезалось понимание: жертва жизнью за жизнь — полнейший бред. Но мощная струя уже вырвалась из палочки и, разрезав воздух, впилась в солнечное сплетение Гермионы. Девушка слегка покачнулась, но все-таки удержала равновесие. Внутри закружился вакуум. Казалось, будто что-то, проникая через поры, покидает тело, и гриффиндорка понимала, но не хотела думать о том, что это была её магия.

— Попробуй применить какое-нибудь заклинание, — прошептал Драко. Гермиона рассеянным взглядом посмотрела на свою палочку, и, немного помедлив, подняла её.

— Экспеллиармус! — отчаянно выкрикнула она, направив древко на Малфоя, но ничего, абсолютно ничего не произошло. Конечности тут же похолодели от ужаса. Гермиона чувствовала бы то же самое, если бы лишилась зрения, слуха или способности говорить.

— Сработало, — выдохнул Драко с ужасом. — Грейнджер! — подойдя к ней, он схватил её за плечи и встряхнул. — Слушай меня внимательно: ты должна забраться на пирамиду, забрать Иезуитов камень и спуститься сюда. Вот и все. Об остальном я позабочусь.

Девушка качнула головой, а потом, всучив палочку в ладонь Драко, взглянула на пирамиду. Раньше она с трудом, но все-таки могла различать большой магический купол, ограждающий постройку, однако теперь на его месте темнел ночной воздух. Никакой магии.

— Шесть граней и зеркальная поверхность, — крикнул ей в спину Малфой, нервно сжимая ладони в кулаки. — Ты найдешь его под…

— Я знаю, — раздраженно огрызнулась Гермиона, потому что ненавидела, когда ей напоминали об уже известном. Однако польза в этой маленькой вспышке гнева все же была: девушка почувствовала закипающую уверенность.

Юноша смотрел вслед приближающейся к пирамиде гриффиндорке, затаив дыхание. Он вряд ли слишком надеялся на то, что все закончится благополучно и они смогут спасти его мать, но не попробовать Драко не имел права. Слизеринец даже не хотел думать, что будет делать со своей совестью, если мать умрет, а к Грейнджер так и не вернется магия.

Тем временем Гермиона занесла ногу, чтобы сделать первый шаг на пути к артефакту. Девушка откинула все эмоции и мысли, кроме тех, что относились к задаче. Сконцентрировавшись на верхушке пирамиды, она принялась осторожно, но спешно продвигаться вверх. Времени было ничтожно мало.

Драко несколько раз порывался сделать шаг вперед, чтобы получше рассмотреть взбирающуюся на пирамиду Грейнджер, но понимал, что в таком случае купол может отреагировать на магическое вторжение, и потому оставался на месте, с досадой сжимая зубы. Малфой солгал бы, если бы сказал, что совсем не волнуется за гриффиндорку. Она оказалась даже более безумной, чем он ожидал. От прямых и резких высказываний в её адрес удерживал лишь факт того, что Гермиона являлась единственной, кто мог помочь в спасении матери.

Каждый шаг отдавался в теле волнующей вибрацией. Гермиона не могла поверить, что и правда решилась на такое опасное преступление. Мало того, что она, не раздумывая, бросилась на помощь человеку, который ради неё не пошевелил бы и пальцем, так пострадала еще и магия. Но в моменты, когда она спрашивала себя, зачем помогает Драко Малфою, рискуя собственным благополучием, всегда вспоминала картину разрушенного Волшебного мира и забывала о всяких сомнениях. Гермиона была уверена, что каждый человек бесполезен, если служит не благу общества, а только своему собственному. Волшебница дышала мыслью о том, сколько смертей и несчастий предотвращает своими безумными, но такими отважными поступками. Шаг за шагом, она ощущала в себе все больше силы на свершения. Чувство собственной значимости наконец-то вернулось, и гриффиндорка упивалась им, потому что уже очень давно не ощущала себя по-настоящему нужной. Эмоции до конца вытеснили из головы девушки мысли о возможных последствиях примененного заклятия, и вместо них поселилась нерушимая уверенность в том, что все обязательно будет хорошо.

Однако было еще кое-что, заставившее её так безрассудно броситься в пламя неизвестности. Легкая дрожь рук Малфоя, когда он задумчиво выслушивал скверные новости от Теодора, врезалась в память Гермионы и не хотела исчезать. Стеклянный потемневший взгляд напугал и заворожил её. Слизеринец был подавлен, как никогда. Еще при последнем визите в Мэнор Гермиона поняла, как много значит для Драко миссис Малфой. До того дня она не подозревала, что голос обычно холодного юноши может выражать такую мягкую и бессильную любовь, а взгляд — преданность и обожание. Драко любил мать больше всего в жизни. Больше того — она была всем. Гермиона, хоть и не ожидала этого от себя, прониклась к Малфою жалостью и пониманием. Она знала, каково это — потерять родителей, и никому не пожелала бы такой муки. И, наверное, в большей степени поэтому она сейчас была уже почти у верхушки пирамиды. Назад смотреть не хотелось, потому что девушка знала, что у неё наверняка закружится голова.

Через томительно долгие для Драко, но незаметно пролетевшие для Гермионы несколько минут девушка была уже совсем близко к верхушке. Несмотря на то, что действовать приходилось практически наощупь, гриффиндорка взбиралась достаточно проворно для человека, страдающего некоторой неуклюжестью.

Когда Гермиона достигла верхушки, она все-таки посмотрела вниз, и через несколько секунд пожалела об этом. Высота, на которой оказалась гриффиндорка, пугала и завораживала одновременно. С одной стороны, открывался восхитительный вид на пустынное пространство и светящиеся невдалеке города, а с другой — боязнь скатиться с такого склона внезапно вошла в свои права и завладела разумом. Волшебница вцепилась пальцами в каменные выступы и остановила взгляд на руках, чтобы прийти в себя. Потребовалось около двух минут мучительных внутренних монологов, чтобы Гермиона снова смогла спокойно дышать и размышлять. Оторвавшись от созерцания собственных пальцев, девушка осмотрела небольшую пологую поверхность на наличие подходящих камней. С первого взгляда ничего необычного она не обнаружила, однако с хладнокровной рассудительностью заключила, что уникальный артефакт на то и уникальный, что не будет слишком заметен. Когда Драко сказал ей про то, что иезуитов камень следует поискать под одним из камней вершины пирамиды, Гермиона сделала вид, что и без него знала это, однако солгала. Признавать превосходство Малфоя было бы просто преступлением, однако без его знаний она наверняка поломала бы голову над расположением артефакта чуть дольше. Схватившись за один из камней, гриффиндорка потянула его на себя, но тот ожидаемо не поддался. Девушка фыркнула. На что она надеялась, разбирая одно из чудес света? Не теряя времени, Гермиона проверила на подвижность еще несколько камней, и когда наконец один из них поддался, чуть не взвизгнула от восторга. Камень по восторженной неосторожности волшебницы сорвался и с глухими звуками полетел вниз. С сожалением проводив его коротким взглядом и в глубине души понадеявшись, что глыба угодит прямо в голову Малфоя, Гермиона напряженно уставилась в зияющую дыру. Что-то в её глубине переливалось и мерцало под холодными лучами лунного света. Протянув дрожащую руку к артефакту, девушка вскоре прикоснулась к нему, под пальцами ощущая приятную прохладу. Иезуитов камень оказался очень красивым. Многогранный и зеркальный со всех сторон, он чем-то походил на бриллиант, однако девушка чувствовала, какую силу в себе таит редкий артефакт, и потому поспешила положить его в сумку, накинутую через плечо. Она не хотела задерживаться на такой высоте ни секунды более.

Малфой напряженно вглядывался в темнеющий воздух и нервно барабанил по палочке пальцем. Мечась из стороны в сторону, он то и дело устремлял свой взгляд вверх, будто надеясь на то, что сумеет увидеть фигуру Грейнджер. Её не было около двадцати минут, и с каждой из них Драко нервничал все больше. Пару раз он хотел её окликнуть, но в последний момент осознавал, что Грейнджер вряд ли его услышит, и потому хмурился, сжимая губы. План по добыче артефакта был такой сумбурный и ненадежный, что юноша с трудом верил в его осуществление.

Но вот в пределах видимости что-то шевельнулось, и, разглядев отчетливо дрожащее тело, Драко понял, что безумная гриффиндорка сделала это. Украла магический артефакт мирового значения. Его сердце заколотилось о ребра, чувство триумфа и опасности остро пульсировало в висках. Малфой было ринулся к пирамиде, но вовремя остановился, вспомнив про купол.

— Ну что? — внезапное появление Забини заставило юношу едва заметно дрогнуть и закатить глаза.

— Она спускается, — раздраженно ответил Малфой, одернув мантию. — По периметру все в порядке?

— Встретил парочку магглов, — пожал плечами Блейз. — Но они были такими уставшими, что сразу же заснули.

Малфой одобряюще усмехнулся, неотрывно наблюдая за спускающейся по древней постройке Грейнджер. Казалось, напряжение, разросшееся в воздухе, можно было помешивать ложкой, словно густой кисель. И, когда Гермиона все-таки ступила на твердую землю, оба слизеринца не сдержали облегченного выдоха. На негнущихся ногах девушка миновала пределы магического купола, а потом пошатнулась и чуть не упала. Подстраховал подбежавший ближе Забини, схватив Гермиону за плечи и слегка облокотив на себя. Волшебница прикрыла глаза, измученно улыбнувшись. Страх быть обнаруженной куполом и упасть с огромной высоты запоздало нахлынул на неё одной мощной волной.

— Ты достала камень? — Драко взволнованно осмотрел гриффиндорку с ног до головы, но не обнаружил артефакта.

— Да, — слабо откликнулась она, рукой скользнув в сумку. Вскоре взору молодых людей предстал блестящий многогранник. Драко затаил дыхание. Получилось. Грейнджер сделала это.

— Надо убираться, — спустя несколько секунд Драко отмер и, выхватив камень из ослабших пальцев Гермионы, решительно посмотрел на Блейза.

— Сейчас я не готова к полету, — девушка встревоженно оглянулась на Забини и помотала головой. — Я не смогу…

— Сможешь, — Драко стиснул зубы и схватил Гермиону за руку, тут же вытягивая из сомнительных объятий Блейза. Тот недоумевающе наблюдал за разозленным слизеринцем.

— Малфой! — волшебница попыталась вырваться, но получила только наскоро брошенный ей гневный взгляд. Она искренне не понимала, почему юноша злился.

— Грейнджер, — ехидно передразнил её Драко и призвал метлу. — Забирайся. Полетишь спереди меня, а то, не дай Мерлин, еще свалишься.

Словив на удивление сочувствующий взгляд Блейза, Гермиона приблизилась к метле и с мученическим видом занесла ногу. Драко одной рукой скользнул к стволу и крепко обхватил его, другой же обвил талию Грейнджер и крепко прижал к себе. Её тело оказалось на удивление хрупким и очень холодным.

— Ты безумная, Грейнджер, — шепнул ей Драко перед тем, как подняться в воздух. — Но смелая. Ты справилась. Молодец.

Путь до поместья отчима Забини прошел почти гладко за исключением того, что Драко постоянно отвлекался от полета на развевающиеся прямо перед лицом волосы девушки. Аромат, исходящий от них, заставлял его предаваться совершенно неуместным в складывающейся ситуации воспоминаниям. Невольно Малфой вспомнил о её неожиданном «появлении» в его жизни, о чарах, о ночи в хижине, наполненной болью и одиночеством, о золотом снитче и жаркой перепалке на лестнице в башне Гриффиндора. А Грейнджер, словно ничего не подозревая, изо всех сил вжималась в тело Малфоя, жмуря глаза и остервенело цепляясь за метлу.

По прибытии в поместье они поняли одну очень неприятную вещь: Гермиона больше не могла перемещаться по каминной сети.

— Идите, — волшебница устало опустилась в шикарное кожаное кресло. — Я подожду здесь. Думаю, Теодор справится с зельем.

— Не глупи, Грейнджер! На тебе заклятье, и через минуту-другую после нашего отбытия ты прикончишь себя каким-нибудь глупым маггловским способом.

— Я мог бы остаться, чтобы проследить за ней, — с готовностью отозвался Блейз, сложив руки на груди.

— Невозможно, — тут же пресекла идею Гермиона. — В зелье требуется кровь творящего, доброжелателя и родственная. Ты обязан там быть.

— Она права, — мрачно ответил Малфой на вопросительный взгляд Забини. — Хорошо, ты останешься здесь.

— Драко, ты же сам… — Блейз вскинул брови, но тут же замолк. Малфой ловко выудил из внутреннего кармана мантии палочку.

— Инкарцеро!

Запястья, ноги и талию девушку тут же обвили веревки, надежно зафиксировавшие её в одном положении и пригвоздив к тяжелому креслу.

— Малфой, ты совсем спятил?! — прорычала Гермиона, тут же выходя из себя. — И это твоя благодарность?

— Она и есть, — Драко быстро подошел к девушке и, наклонившись над ней, пристально посмотрел в глаза. — Так ты себе не навредишь.

— Но вдруг что-то… — она рассеянно отвела взгляд, чувствуя, как сжимается от такой близости все её существо. Определенно, Малфой умел подавлять и подчинять одним лишь твердым взглядом.

— Ничего не случится. Обещаю, — он, повинуясь наваждению и порыву, провел рукой по непослушным волосам, растрепавшимся во время полета. — Все будет хорошо. Я вернусь сразу же, как закончу в Мэноре.

— Поспешите, — сдавленно прошептала Гермиона, смиряясь со своей участью. Разумеется, смысл в словах Малфоя все-таки был, и девушка понимала, что последствия заклятья вряд ли заставят себя ждать слишком долго. — Осталось мало времени. Я справлюсь.

— Я знаю это, — вкрадчиво произнес Драко и, напоследок сжав ладонью плечо гриффиндорки в скупом жесте поддержки, развернулся и направился к камину.

— Быстрее, Блейз, — Малфой, почерпнув немного пороха из мраморной вазы над камином, шагнул внутрь и вскоре исчез в ярком зеленом пламени.

Забини, все эти минуты ощущающий себя совершенно чужим в этой комнате, вздрогнул и стремительно приблизился к камину. Последний раз с сожалением и некоторым недоумением посмотрев на прикованную к месту гриффиндорку, он четко произнес место назначения и оказался в Малфой-мэноре.

В особняке пахло смертью. Малфой хорошо запомнил этот запах еще со времен пребывания здесь Темного Лорда. В этих стенах было убито столько невинных людей, что Драко удивлялся, как призраки до сих пор не выселили его мать из комнат. И этот запах, на первый взгляд обманчиво сладкий, но на деле тошнотворно-гнилой, словно выполз из темных углов поместья, поджидая полуночи.

Твердые шаги юного лорда будили от тревожного сна портреты предков, и все они едко перешептывались, наблюдая неестественно прямую спину потомка. Драко не слышал ничего кроме своего оглушительно бьющегося сердца. Преодоление расстояния до лаборатории далось ему с трудом. Мысли нестройным гулом голосов струились в голове, вызывая болезненное ощущение лихорадки.

Теодор уже ждал в лаборатории Люциуса, чем-то напоминающей кабинет профессора Снегга. Вслед за Драко в помещение влетел разгоряченный быстрым шагом Блейз. Никто до конца не верил в происходящее. Ни Нотт, без особой надежды все-таки начавший готовить зелье, ни Малфой, из-за предубеждений не верящий в силы обыкновенной девчонки, ни Блейз, наблюдающий за происходящим, словно через туманную дымку. Факт добычи последнего ингредиента был подобен чуду, и оттого не хотел укореняться в измученном реальностью сознании каждого из присутствующих.

Трое юношей окружили котел и, в неуверенности переглянувшись, одновременно коснулись разных шипов на цветке. Болезненно зашипел только Блейз, остальные же были слишком сосредоточены на результате. Капли крови, скользнув по шипам и матовому серебристому стеблю, обрушились в котел. В следующую секунду за ними полетел и цветок. Жидкость забурлила, и, густо заалев, вспыхнула магией.

— Получилось… — неверяще прошептал Нотт и поднял взгляд на присутствующих. — Получилось!

Драко не мог сказать ни слова. После всего, что он пережил до и после Войны, юноша боялся радоваться раньше времени. Малфой как никто другой знал, насколько неуловима удача и как изменчива судьба. С ним она позабавилась на славу.

— Нам нужно спешить, — Нотт очнулся первым, и, неловко вытерев выступившую кровь о собственную мантию, перелил зелье в уже готовый сосуд. — Идем. Малфой! — слизеринец окликнул застывшего в неверии Драко, и тот, поспешно качнув головой, направился прочь из лаборатории.

Молодые люди спешным шагом последовали на второй этаж, не переговариваясь и даже не смотря друг на друга. Всем было страшно. Если зелье окажется бессильным, им придется узреть смерть миссис Малфой, а это означало одно: Драко просто сойдет с ума. Однако это был как раз тот случай, когда хуже быть уже не могло, и жизнь четко обозначала два полюса: либо все, либо ничего.

— Мерлин, она без сознания! — обреченно застонал Теодор, едва появившись в темной комнате, особенно отчетливо пропитанной запахом смерти. — Драко, приведи её в чувство жалящим!

— Предлагаешь… — было вспыхнул Малфой, но тут же понял, что другого выхода у него нет. Направив на мать палочку и на секунду зажмурив глаза, он произнес заклинание, и сквозь тело женщины тут же прошла небольшая волна тока. Тело больной содрогнулось, а вместе с ним и сердце Драко. Он скривился так, словно бы его пытали «Круциатусом». Блейз ободряюще похлопал друга по плечу.

— Миссис Малфой, — Теодор поспешно перелил зелье в кубок и приблизился к кровати. Нарцисса едва разлепила покрасневшие веки. Губы раскрылись в немом вопросе, но слова с них так и не сорвались. — Ваш сын здесь. Вам необходимо как можно скорее выпить зелье. Скоро полночь. Если вы это не сделаете, проклятье поглотит вашу жизнь. Прошу, постарайтесь собраться с силами, — Теодор говорил быстро, но очень четко. От напряжения его лоб покрылся испариной. Неожиданно для себя он оказался единственным человеком в комнате, который полностью держал свои эмоции под контролем. Драко прибился к стене, обреченно зажмурившись и сжав руки в кулаки, Блейз нервно ходил из стороны в сторону, также ощущая полнейшую беспомощность.

Тем временем Теодор помог Нарциссе слегка приподняться и поднес кубок к её губам. Поток зелья направился в организм волшебницы, но вскоре она закашлялась, отстраняясь от Нотта. Малфой впился пальцами в деревянный косяк, пытаясь сдержать обреченный стон. Он боялся, что болезнь слишком сильно поразила его мать, и принять зелье она была не в силах.

— Давайте же, еще немного! — нервы Нотта наконец с оглушительным треском потерпели поражение, и юноша повысил голос, снова приближая кубок к губам миссис Малфой. — Неужели вы оставите его одного? — сквозь зубы процедил он почти шепотом.

В помутненном муками взгляде Нарциссы блеснуло живое понимание. Она, на секунду замерев, послушно открыла рот и зажмурилась, когда зелье снова коснулось поврежденных тканей. Язык и небо горели, словно кто-то жег её изнутри, но эти ощущения заглушала последняя фраза Теодора. Правильно. Она должна была бороться, и к черту, что эта болезнь была сильнее её! Нужно было попытаться. Опустошив кубок, она обессиленно откинулась на подушки и вцепилась пальцами в простыни. По телу начало разливаться тепло, с каждым мгновением становящееся все более горячим. Изнутри рвались отчаянные крики, но связки, ослабленные и поврежденные, полностью лишили женщину возможности выражения её мук. Она металась по постели и выгибалась от боли еще несколько минут, показавшимся всем в этой комнате практически вечностью. Наконец все резко стихло, а Нарцисса расслабленно запрокинула голову, широко открывая глаза. Боль ушла, но еще некоторое время женщина не верила в это. Тело блаженствовало. Хотелось только заснуть и не просыпаться несколько дней, чтобы искупить все проведенные в тревожной боли ночи.

— Драко, — наконец прошептала она и повернула голову в сторону сына.

— Как ты себя чувствуешь? — едва услышав собственное имя, юноша спешно приблизился к кровати матери и опустился на краешек. К лицу Нарциссы, ранее иссиня-бледному, приливал здоровый румянец. Тяжелые тени под глазами исчезали, губы порозовели от разгоняющейся по телу бешеными темпами крови.

— Невероятно, — мягко улыбнувшись, мать протянула к нему руку и погладила теплыми подушечками пальцев по щеке. Словно много лет назад, она ощутила полнейший восторг от прикосновения к собственному ребенку.

— Неужели помогло? — неверяще прошептал Драко, мягко беря Нарциссу за запястье. Оставив несколько сбивчивых поцелуев на тыльной стороне ладони, юноша снова прижал руку матери к собственному лицу.

— Это чудо, Драко, что я останусь с тобой. И лучшая награда за страдания, — она мечтательно закрыла глаза. — Твои друзья оказали мне большую услугу. Прикажи эльфам приготовить для них комнаты. Юноши, — она приоткрыла глаза, лукаво улыбаясь, — прошу простить за то, что встречаю вас в таком неподобающем виде.

— Миссис Малфой, вы прекрасны в любое время суток, — более расслабленно отозвался Блейз, все это время наблюдающий за женщиной со стороны.

— Научите и Драко так восхитительно льстить, — Нарцисса рассмеялась, и этот смех успокоительной мазью лег на израненное сердце Малфоя. Он, поддавшись настроению матери, тоже неуверенно улыбнулся.

— Драко, — тихо позвал Нотт, и взгляд его выражал неподходящую для ситуации обреченность и настороженность. — А где Гермиона?

— Получилось… — неверяще прошептал Нотт и поднял взгляд на присутствующих. — Получилось!

Драко не мог сказать ни слова. После всего, что он пережил до и после Войны, юноша боялся радоваться раньше времени. Малфой как никто другой знал, насколько неуловима удача и как изменчива судьба. С ним она позабавилась на славу.

— Нам нужно спешить, — Нотт очнулся первым, и, неловко вытерев выступившую кровь о собственную мантию, перелил зелье в уже готовый сосуд. — Идем. Малфой! — слизеринец окликнул застывшего в неверии Драко, и тот, поспешно качнув головой, направился прочь из лаборатории.

Молодые люди спешным шагом последовали на второй этаж, не переговариваясь и даже не смотря друг на друга. Всем было страшно. Если зелье окажется бессильным, им придется узреть смерть миссис Малфой, а это означало одно: Драко просто сойдет с ума. Однако это был как раз тот случай, когда хуже быть уже не могло, и жизнь четко обозначала два полюса: либо все, либо ничего.

— Мерлин, она без сознания! — обреченно застонал Теодор, едва появившись в темной комнате, особенно отчетливо пропитанной запахом смерти. — Драко, приведи её в чувство жалящим!

— Предлагаешь… — было вспыхнул Малфой, но тут же понял, что другого выхода у него нет. Направив на мать палочку и на секунду зажмурив глаза, он произнес заклинание, и сквозь тело женщины тут же прошла небольшая волна тока. Тело больной содрогнулось, а вместе с ним и сердце Драко. Он скривился так, словно бы его пытали «Круциатусом». Блейз ободряюще похлопал друга по плечу.

— Миссис Малфой, — Теодор поспешно перелил зелье в кубок и приблизился к кровати. Нарцисса едва разлепила покрасневшие веки. Губы раскрылись в немом вопросе, но слова с них так и не сорвались. — Ваш сын здесь. Вам необходимо как можно скорее выпить зелье. Скоро полночь. Если вы это не сделаете, проклятье поглотит вашу жизнь. Прошу, постарайтесь собраться с силами, — Теодор говорил быстро, но очень четко. От напряжения его лоб покрылся испариной. Неожиданно для себя он оказался единственным человеком в комнате, который полностью держал свои эмоции под контролем. Драко прибился к стене, обреченно зажмурившись и сжав руки в кулаки, Блейз нервно ходил из стороны в сторону, также ощущая полнейшую беспомощность.

Тем временем Теодор помог Нарциссе слегка приподняться и поднес кубок к её губам. Поток зелья направился в организм волшебницы, но вскоре она закашлялась, отстраняясь от Нотта. Малфой впился пальцами в деревянный косяк, пытаясь сдержать обреченный стон. Он боялся, что болезнь слишком сильно поразила его мать, и принять зелье она была не в силах.

— Давайте же, еще немного! — нервы Нотта наконец с оглушительным треском потерпели поражение, и юноша повысил голос, снова приближая кубок к губам миссис Малфой. — Неужели вы оставите его одного? — сквозь зубы процедил он почти шепотом.

В помутненном муками взгляде Нарциссы блеснуло живое понимание. Она, на секунду замерев, послушно открыла рот и зажмурилась, когда зелье снова коснулось поврежденных тканей. Язык и небо горели, словно кто-то жег её изнутри, но эти ощущения заглушала последняя фраза Теодора. Правильно. Она должна была бороться, и к черту, что эта болезнь была сильнее её! Нужно было попытаться. Опустошив кубок, она обессиленно откинулась на подушки и вцепилась пальцами в простыни. По телу начало разливаться тепло, с каждым мгновением становящееся все более горячим. Изнутри рвались отчаянные крики, но связки, ослабленные и поврежденные, полностью лишили женщину возможности выражения её мук. Она металась по постели и выгибалась от боли еще несколько минут, показавшимся всем в этой комнате практически вечностью. Наконец все резко стихло, а Нарцисса расслабленно запрокинула голову, широко открывая глаза. Боль ушла, но еще некоторое время женщина не верила в это. Тело блаженствовало. Хотелось только заснуть и не просыпаться несколько дней, чтобы искупить все проведенные в тревожной боли ночи.

— Драко, — наконец прошептала она и повернула голову в сторону сына.

— Как ты себя чувствуешь? — едва услышав собственное имя, юноша спешно приблизился к кровати матери и опустился на краешек. К лицу Нарциссы, ранее иссиня-бледному, приливал здоровый румянец. Тяжелые тени под глазами исчезали, губы порозовели от разгоняющейся по телу бешеными темпами крови.

— Невероятно, — мягко улыбнувшись, мать протянула к нему руку и погладила теплыми подушечками пальцев по щеке. Словно много лет назад, она ощутила полнейший восторг от прикосновения к собственному ребенку.

— Неужели помогло? — неверяще прошептал Драко, мягко беря Нарциссу за запястье. Оставив несколько сбивчивых поцелуев на тыльной стороне ладони, юноша снова прижал руку матери к собственному лицу.

— Это чудо, Драко, что я останусь с тобой. И лучшая награда за страдания, — она мечтательно закрыла глаза. — Твои друзья оказали мне большую услугу. Прикажи эльфам приготовить для них комнаты. Юноши, — она приоткрыла глаза, лукаво улыбаясь, — прошу простить за то, что встречаю вас в таком неподобающем виде.

— Миссис Малфой, вы прекрасны в любое время суток, — более расслабленно отозвался Блейз, все это время наблюдающий за женщиной со стороны.

— Научите и Драко так восхитительно льстить, — Нарцисса рассмеялась, и этот смех успокоительной мазью лег на израненное сердце Малфоя. Он, поддавшись настроению матери, тоже неуверенно улыбнулся.

— Драко, — тихо позвал Нотт, и взгляд его выражал неподходящую для ситуации обреченность и настороженность. — А где Гермиона?

— Мисс Грейнджер? — Нарцисса обеспокоенно вскинула брови, вопросительно взглянув на сына.

— Мерлин! — Блейз обреченно застонал.

— Грейнджер… — Малфой, словно опомнившись от счастливого сна, снова напряженно нахмурился и резко поднялся с места, последний раз запечатлев поцелуй на руке матери. — Оставайтесь здесь оба. Кто-то должен известить меня, если что-то случится. Я отправляюсь немедленно.

Миссис Малфой устало проследила за тем, как сын, еще секунду назад нежно держащий её руку в своей, молниеносно уносится куда-то с таким выражением лица, будто теряет собственную жизнь. Женщина грустно улыбнулась, размышляя о том, что не надеялась дожить до того момента, когда ей придется делить сына с другой.

***

Когда Гермиона осталась одна, она поняла, что тишина — главный враг связанного человека в незнакомом доме. Роскошная обстановка только давила своим пафосом, а душный воздух раздражал влажную кожу. Пару раз дернув руками, девушка поняла, что ей вряд ли удастся высвободиться. Единственным развлечением оставались размышления, однако в голову почему-то совершенно ничего не приходило, хотя подумать можно и нужно было о многих вещах. Например о том, каковы были последствия заклятия лишения магии, или о том, что будет, если она так и останется обычным магглом до конца своих дней. Сердце уколола паника. Нет. Такие мысли были совершенно неуместны. Гермиона зажмурилась, сосредоточенно пытаясь придумать другую тему для внутренних монологов.

Итак, она украла иезуитов камень. Малфой прав — поступок был просто безумный, но Гермиона не чувствовала угрызения совести или стыда. Она надеялась, что спасла жизнь человека. Оставалось лишь надеяться на то, что Министерство не сможет её вычислить. Раз сфера пропустила её, значит, не заметила и малой толики магии. Все должно было быть хорошо. Гермиона подумала, что так и будет, если же магия все-таки вернется к ней. Неизвестность заклятья пугала, но пути обратно не было. Девушка напряженно сглотнула. Червячок паники, до этого едва заметно точащий её нервы, завозился куда более ощутимо. Девушка сжала подлокотники ладонями и снова глубоко вдохнула и выдохнула. Сменить тему. Конечно.

Последнее время Малфой все чаще показывал те стороны, которые Гермиона еще не имела удовольствия наблюдать, и за это она ненавидела его еще больше. Когда слизеринец становился рассудительным, спокойным и даже… В своем роде заботливым, девушка переставала следить за возведенной между ними стеной, и та понемногу рушилась. А Гермиона ненавидела, когда что-то шло не по её плану. Невольно воспоминания перенесли её в первые дни их знакомства. Гриффиндорка с усмешкой вспомнила, что считала Малфоя слишком умным для мальчишки. Какое-то время она даже завидовала ему, так как почти кожей чувствовала конкуренцию. Может быть, она бы и могла признать его как достойного соперника, если бы не его вечное «грязнокровка». Интересно, если бы её кровь была «чистой», могло бы что-то измениться в их общении? Могли бы они обсуждать книги и учебу, могли бы спокойно гулять по Хогсмиду и беззаботно смеяться за кружкой сливочного пива? Малфой был превосходно образован и в значимой мере сообразителен, а для Гермионы умственные способности всегда стояли превыше всего. Ко всему прочему, если на первых курсах слизеринца нельзя было назвать красавцем, то в последние два года учебы он преобразился в прекрасного юношу, типичного аристократа с точеными манерами и чертами лица. Да, его поведение иногда раздражало почти до дрожи, но некоторый шарм в заносчивости все-таки был. Не зря же у слизеринского принца было столько поклонниц. Конечно, практически все они исчезли после войны вместе с безупречным статусом Малфоев. Интересно, сколько у него было девушек до того, как их связали чары? Несмотря на то, что Гермиона объяснила возможность возникновения такого вопроса чисто из скуки, что-то внутри неприятно кольнуло. Насколько ей было известно, некоторое время Малфой встречался с Паркинсон.

— Придурок, — вырвалось у неё, и тишина поместья возмущенно всколыхнулась. Гермиона удивленно замерла, ведь не ожидала от себя такого эмоционального всплеска. Девушка нахмурилась, когда представила, что Малфой теми же руками касался Паркинсон и… целовал её теми же губами, что произносил ненавистное «грязнокровка». Обиженно фыркнув, гриффиндорка опустила взгляд на собственные руки. Она бы наверняка могла касаться Малфоя на тех же правах, что и Паркинсон, если бы была чистокровной. Но ведь она являлась, на секундочку, лучшей волшебницей столетия по признанию многих опытных преподавателей, так почему слизеринец пренебрегал ей? Гермиона считала себя равной любому выходцу из чистокровной аристократии, ведь её силы порой превосходили… Девушка зажмурилась. Мысли упрямо возвращали её к потере магии.

Что будет, если она не вернется? Она отправится в мир магглов? Будет оторвана от Волшебного Мира и друзей? Лишенная родителей, маггловского образования и еще какой-то поддержки, что она будет делать? Побираться, словно бездомная? А может, умрет в одиночестве, не вынеся жестокости судьбы? И все ради кого, Малфоя? Этого самовлюбленного придурка, Пожирателя, кретина, просто невероятного ублюдка, который ни за что в жизни не пошел бы ради нее на такие жертвы?

Гермиона истерично всхлипнула, отчаянно пытаясь освободиться от веревок. Она погибала в своем бессильном теле, лишенном магии. Лишенном смысла. Нет, она не сможет так жить! Магия не вернется. Она останется в одиночестве без даже маленькой толики волшебства. Что же она натворила?..

В тот момент, когда поместье пронзил полный боли и отчаяния вопль, камин вспыхнул волшебством и из него вышла высокая фигура. Гермиона не сразу поняла, что больше не одна, и еще несколько мгновений билась в конвульсиях истерики, изо всех сил дергая руками и ногами, чтобы освободиться. Девушка знала выход из ситуации. Ей оставалось лишь умереть. Жалкие позывные рассудка растворялись в бешеной агонии осознания собственной бесполезности и беспомощности.

— Грейнджер! Что с тобой? — сквозь собственные рыдания услышала Гермиона и на секунду остановилась, открывая глаза, полные слез. Из-за мутной пелены она смогла увидеть лишь чье-то размытое лицо и пятно светлых волос. Однако этот голос она могла узнать бы из миллиона других.

— Убей меня, — прошептала она, ногтями впиваясь в дорогую обивку. — Убей, убей, убей меня, умоляю! — она, словно обезумев, повторяла лишь одно слово, и Драко холодел с каждым её выдохом.

— Что ты… — он едва мог сложить и два слова. — Что ты несешь?

— Я больше не волшебница, я никому не нужна. Я себе не нужна. Убей меня! Я бесполезна, никто меня не примет. Убей же! — Гермиона, поняв, что никто не собирается исполнять её просьбу, снова начала неистово дергаться. Кресло зашаталось.

— Успокойся, Грейнджер. Сейчас же! — рявкнул Драко, хотя понимал, что в этой ситуации вряд ли удастся решить что-то одними лишь приказами и гневом. Очевидно, заклятье вступило в свои права.

— Даже этого не можешь, жалкий слизняк? — вдруг поменяла тактику Гермиона, болезненно оскалившись. — Не можешь убить обычную магглу? Ты же наверняка всю жизнь мечтал прикончить меня! Давай же! Просто занеси палочку, трус! Или мне напомнить тебе запрещенное заклятье, которым ты и твоя семейка убила стольких волшебников?! Ну же, Малфой, убей меня! — Гермиона почти рычала. Кожа на её запястьях истерлась в кровь. В голове, заглушая все другие мысли, билось лишь отчаянное желание поскорее умереть, сбежать из этой позорной оболочки.

— Это говоришь не ты, — покачал головой юноша, удивляясь собственной стойкости. Он бы хотел отхлестать обезумевшую гриффиндорку по щекам, чтобы она наконец пришла в себя, но такие желания отдавали неприятным осадком. Драко не хотел причинять ей еще больше боли. Поэтому, не медля больше ни секунды, он крепко обхватил ладонями её лицо и развернул к себе. — Все будет хорошо. Твоя магия вернется, а то, что ты сейчас чувствуешь — последствия заклятья. Это скоро пройдет. Держись, слышишь?

— Ты врешь, — неверяще прошептала она, но все же прекратила попытки вырваться.

— Верь мне, — с нажимом произнес Драко, не разрывая зрительного контакта. Кольцо лучилось нежным успокаивающим светом. Гермиона прикрыла глаза и осторожно кивнула. Покосившись на кольцо девушки, Малфой первый раз мысленно возблагодарил чары. Видимо, именно об эффекте излечения душевных травм он тогда прочитал в одном из семейных свитков.

— Развяжи, — тихо попросила Гермиона, медленно сглотнув. — Мне больно.

— Как ты себя чувствуешь? — напряженно выискивая признаки прошлого бешенства, Драко понял, что, скорее всего, этот приступ они преодолели вполне успешно.

— Мне плохо, — честно отозвалась Гермиона, болезненно зажмурившись. — Отвяжи, пожалуйста. Я больше не под действием заклятья и не буду просить о смерти. Мерлин! Как же стыдно…

— Все в порядке, — поспешно оборвал её самобичевания Малфой и потянулся за палочкой. Секунда — и веревки безвольно ослабли. Гермиона подняла руки, разминая их, её взгляд застыл на кровавых разводах. Девушка злобно усмехнулась. Последнее время она испытывала только боль и ничего больше. Обессиленный всхлип снова потряс воздух.

— Эй, — встревоженно окликнул её Драко, подумав о том, что заклятье снова набирает силу.

— Все в порядке, я просто… — Гермиона быстро смахнула слезы и попыталась изобразить подобие улыбки, однако получилась только обреченная гримаса. — Просто устала.

Недолго думая, Драко опустился перед креслом на корточки и взглянул на зареванную гриффиндорку снизу вверх. Кажется, впервые. Она смотрела на него из-под мокрых ресниц, и её покрасневшие скулы болезненно выделялись на фоне бледной матовой кожи.

— Все закончилось. Ты молодец, — он уверенно улыбнулся, и Гермиона дернулась навстречу ему, чтобы обвить шею юноши руками и притянуть ближе, но вовремя остановилась, испугавшись. Малфой запросто мог оттолкнуть её, и тогда сердце уязвленной гриффиндорки могло окончательно разорваться. Драко, разумеется, заметил этот порыв, и внутри что-то неприятно всколыхнулось, когда Гермиона испуганно отклонилась обратно. — Ну же, — он рвано выдохнул, машинально облизав пересохшие губы. — Иди сюда.

Маленькие ладошки скользнули по его спине и шее, вызывая нездоровую дрожь во всем теле и ликование в сердце. Гермиона удивленно выдохнула, когда Малфой с легкостью приподнял её за бедра и, заставив скрестить лодыжки на его пояснице, развернулся и мягко опустился на широкое кресло, увлекая за собой и расслабленную волшебницу. Поддавшись собственной слабости, Гермиона склонила голову на плечо слизеринца, отчаянно прижавшись к нему, как к единственному источнику тепла в ледяной пустоши.

— Вот так, — одобряюще прошептал Драко, одной рукой поглаживая спину девушки, а другой перебирая волосы на её виске. — Умница.

Гермиона расслабилась окончательно, поддаваясь внутренним желаниям и мягким прикосновениям. Потеревшись носом о шею Малфоя и вдохнув знакомый свежий аромат, она прикрыла глаза и облегченно вздохнула. Через несколько секунд Драко услышал ровное посапывание и неловко улыбнулся, осознавая, что девушка уснула в его объятиях. Она будто безгранично доверяла ему и…

— Пресвятой Мерлин! — донесся изумленный шепот со стороны камина, и Драко раздраженно нахмурился, потому что их драгоценное уединение было нарушено.

— Блейз, — разочарованно протянул он, тем не менее ни капли не смущаясь того, что держит в своих объятиях спящую девушку. — Что-то случилось?

— Ну… — Забини рассеянно и смущенно огляделся. У него было такое ощущение, что он ворвался в супружескую спальню в самый разгар событий. — Теодор волновался за Грейнджер и попросил вас проведать.

— Нотт? — выдохнул Малфой резче, чем хотел бы, и интуитивно прижал Гермиону ближе к себе. Она что-то недовольно пробормотала сквозь сон. — Какого черта… — уже шепотом продолжил слизеринец, мягко проводя пальцами по виску девушки, словно убаюкивая её.

— Эм, — Блейз поджал губы. — Так вам нужна моя помощь? — словив скептический взгляд Малфоя, юноша не смог сдержать смешок. — Очевидно, нет, так что я…

— Предоставь нам спальню, — Драко устало потер переносицу. — И только попробуй пошло пошутить по этому поводу. Ты даже не представляешь, что за представление мне устроила эта девица пятью минутами ранее.

Комментарий к 11. Безумие

Итак, я разобралась с сессией, но пару дней пребывала в абсолютнейшей прострации. Дела и проблемы почему-то не заканчиваются, расслабиться не удается. Который день мечтаю выспаться, но в голове упрямо стучит молоточек (кувалда такая, ага) “ДОПИШИ ГЛАВУ”

И вот, она здесь, перед вами. Надеюсь, получилось вполне эмоционально, потому что разогналась только под конец)

Спасибо за внимание и ожидание)