Let me in/Let me out

  Кэти любит ломать людей.

  В таком никому не признаются. Даже себе. Даже шепотом. Даже лёжа в 3 часа ночи в постели без сна. Даже в кромешной темноте и без свидетелей Кэти не признается, что получает от этого садистическое удовольствие, смотря в глаза напротив и видя в них поверженного зверя.

  Это можно сравнить со взломом сейфа. Плавно повернуть в одну сторону, потом прокрутить в другую, прислушиваясь к тихим щелчкам сложного механизма. И вот оно: комбинация подобрана, сейф взломан и полностью опустошен.

  Иногда ей даже кажется, что она слышит звук ломающихся костей изнутри: это её изголодавшаяся Тварь рвётся наружу, чтобы растерзать каждого, кто встретиться на пути. Но Кэти её не пустит. Она избирательна. Сломанные, слабые и податливые игрушки не утолят голод кровожадного чудовища внутри неё.

  Поначалу они прекрасно вместе уживались: Тварь кусала – Кэти дула на рану и наоборот, Кэти гладила по щеке – Тварь по ней била. Во всём был баланс. Со временем укусы становились глубже, удары больнее. Заживлять их становилось сложнее, а кусать приятнее. В день, когда она впервые услышала удовлетворенный рокот своего зверя, смаковавшего чужое поражение и почувствовала, как что-то запретное, но такое приятное разлилось в груди, пришло осознание того, что дуть на раны уже нет смысла.

  Они с Тварью стали одним целым.

  Кэти не помнила в какой момент её разум перестал принадлежать ей одной. Возможно Тварь всегда была с ней и росла по мере взросления Кэти. Возможно она стала проявляться впервые после того, как в первом классе учительница пристыдила её перед всем классом за неаккуратный почерк.

– Не тетрадь, а болото. Я такой грязи в жизни не видела! – с высокозадранным носом худосочная старуха давилась собственным самодовольством. По классу разнесся раскат детского смеха, который потом ещё долго стоял в ушах Кэти. Это был первый раз, когда посторонние увидели её слёзы. И последний, как позже себе пообещала маленькая девочка

  Свернувшийся клубком, маленький тёмный комочек внутри приоткрыл один глаз.

  Она потом забудет, как представляла себе на месте злобной старухи, упиваясь властью над чужими эмоциями. Позже было много издёвок, упрёков и слёз, проглоченных в уборных и парках, только не дома. Дома плакать было запрещено. Это было наказуемо. Наказывали не за слёзы, а за проявление слабости. Возможно Тварь проявилась, когда мать ушла из дома, оставив несформировавшегося подростка на попечение отцу-тирану. Она не плакала в тот день. Смотря стеклянными глазами на закрытую дверь, Кэти проглотила комок, состоящий из обиды, несправедливости, подавленного желания быть любимой и много чего другого, что она себе потом не позволяла испытывать и так же уходила не оборачиваясь.

  Тварь положила мордочку на лапы и методично виляла длинным смольным хвостом.

  Ей стоило родиться мальчиком, тогда она смогла бы давать отпор. Ей бы не пришлось исполнять чужие прихоти, быть зависимой и обязанной чуть ли не всему миру, а в частности тому, кто «дал ей жизнь, содержит её и даёт ей крышу над головой». Первое неповиновение. Слова, рвущие все внутренности на части и превращающие в однородное месиво. Ощущение собственной никчёмности и ненужности. Зябкая ночь на улице с бутылкой чего-то очень дешёвого, но крепкого. Настолько крепкого, чтобы потом забыть, как она представляла себя жестоко калечащую человека, который дал ей жизнь. Не физически, морально. Подчиняя себе словами, ставя на колени с приклоненной головой перед её превосходством.

  Тварь наматывала круги, как зверь, желающий освободиться из клетки и наброситься на раздражающих посетителей зоопарка.

  Тварь встала на дыбы и утробно зарычала, обнажая ряд острых зубов, когда Кэти оказалась простым развлечением и способом убить скуку для её первой влюблённости. Позже она научится контролировать эмоции и чужие в том числе, но в ту ночь девушка задалась вопросом, можно ли ослепнуть от соли слёз. Она заснула под утро с мыслью о том, что больше никто не сможет пробить её броню и добраться до сердца.

  Тварь довольно заурчала.

– А ты что, психологом заделалась? Диплом под кофтой прячешь? – скалится блондин.

  Бегающий взгляд – уверенный взгляд. Рваное дыхание – размеренный вдох и выдох. Нервное напряжение против всепоглощающего спокойствия.

  Тварь пытается протиснуть морду сквозь прутья клетки. Вязкая слюна стекает с языка прозрачными нитями. Она изголодалась.

– Неужели ты и вправду думаешь, что мне нужно разрешение, чтобы залезть тебе в голову? – вскидывает бровь девушка с легкой ухмылкой на лице.

  Глаза в глаза. Противник обезоружен.

  Поначалу блондинистый мальчишка с работы казался идеальной добычей. Филипп был острым на язык: дерзость и сарказм лились с него, как самая прекрасная песня, оглушая каждого, кому не посчастливилось с ним столкнутся. От его взгляда все внутренности завязывались в тугой узел и начинали душить изнутри. Губы кривились в злобной ухмылке, каждый раз, когда ему удавалось пустить яд по венам очередного несчастного.

  Их уже такие привычные перепалки заставляли Тварь внутри Кэти облизываться и наматывать круги по клетке.

  В нём тоже жила Тварь. Как и в каждом из нас. Но она была у всех разная: Тварь зависти, Тварь похоти, Тварь чревоугодия. В ком-то жил маленький зверёк, а кто-то уже и не помнил, кем был до появления Твари. Её Тварь хотела его. Она хотела почувствовать, как он ломается. Как давится собственным ядом. Она хотела ощутить уже такое знакомое чувство силы, превосходства и чужого преклонения.

  Она хотела чувствовать.

  Конечно Кэти не нуждалась в разрешении залезть парню в голову. Она врывалась туда, как воровка в дом со спящими хозяевами. Рылась во всех потайных шухлядах и самые грязные находки бросала ему прямо в лицо. Филипп сопротивлялся, злился, отбивался, но потом сам начал её пускать. Сначала в голову, потом в сердце и до самой души.

  Он ей нравился, правда. Он нравился ей, как произведение искусства. Как красивая картинка. Будто Падший Ангел сошел с полотна Кабанеля и пал перед ней. Ей нравилось ловить на себе его взгляды, брошенные украдкой в коридорах, в столовой, на собраниях, и как он фыркал, когда она ловила его с поличным, резко поворачивая голову и смотря с вызовом прямо в глаза. Конечно он не краснел и не прятал глаза как подросток, это уже было дело чести – переиграть друг друга.

  Ей нравилось нарастающее напряжение, возникающее между ними, стоило им оказаться вдвоем в тесном лифте. Они всегда опаздывали: то ли оба так не любили свою работу, то ли специально поджидали друг друга, чтобы пощекотать нервы перед началом рабочего дня. Утренний обмен колкостями, в переполненном офисными рабами лифте, бодрил лучше двойного эспрессо. За двадцать этажей нужно было определить победителя схватки, остальные семь они ехали без зрителей, в полной тишине, перерываемой скрипом зубов проигравшей или злобным пыхтением проигравшего. Какое же было наслаждение наблюдать за его поражением: двумя пальцами он ослабляет галстук, цепко хватается за перила до белеющих косточек на руках, ноздри раздуваются, грудь вздымается – её Тварь ликует.

  Одним утром она поняла, что перешла черту, оказавшись прижатой к металлической стенке лифта. Возможно это была тупая шутка про мать или что-то серьезней, но все мысли из головы испарились, когда Кэти почувствовала горячую ладонь на своей шее. Он не делал ей больно, просто удерживал на месте, поглаживая большим пальцем выступившую венку, другой рукой блондин оперся о стену, перекрывая любые пути к отступлению. Очутившись с ней нос к носу, уголки его губ поползли вверх, превращаясь в хищную улыбку. Лёгкие заполнил запах сандала и жженого сахара остаточно отключая мозги. Филипп медленно наклонился к её уху.

– По-моему ты доигралась, – шепнул парень, обдавая горячим дыханием ушную раковину.

  Сердце девушки ускорило свой ритм, гоняя кровь в разы быстрее, по рукам пробежала стая мурашек и низ живота скрутило в тугой узел в предвкушении чего-то. Набравшись смелости или лишившись рассудка, Кэти сократила последние сантиметры между ними, вжимаясь в его тело еще сильнее.

– Я на это рассчитываю.

  Кнопка аварийной остановки и подъем от двадцатого до двадцать седьмого этажа, вместо привычной минуты, занял десять и, если бы не грубый голос из динамика, спрашивающий всё ли у них в порядке, поездка затянулась бы на все тридцать. Ей казалось, что она ещё легко отделалась за свой острый язык: припухшие от укусов губы, сине-бордовые пятна на шее, ключицах и груди, маленькие пятна синяков в форме подушечек пальцев на бедрах и ягодицах. Все это можно было скрыть одеждой и замазать тональным кремом, но единственное, что выдавало её – это горящие адским пламенем глаза. Теперь утренние стычки в лифте стали намного увлекательней, особенно начиная с двадцатого этажа.

  Ей нравилось смотреть на его умиротворённое спящее лицо, водить пальцем по ровному носу и острым скулам, перебирать белокурые локоны. В такие моменты он казался особо уязвимым. Маска полностью спадала и открывала его истинное лицо: потерянный в темном лесу ребенок, нуждающийся в том, чтобы кто-то вывел его на свет. Но это была не её роль. Она злодей в собственной сказке.

  Тварь издала разочарованный неудовлетворённый вой, когда догадалась, что за маской хищника, оказался израненный зверёк, требующий ласки, внимания и понимания. Требующий того, в чём нуждалась она сама. Филипп рассказывал ей истории из детства, про нарциссическую мать, любившую только себя, про отца, любившего только деньги и про себя, которого никто никогда не любил по-настоящему. Чем шире он открывал перед ней душу, тем глубже она прятала свою. Они могли бы стать союзниками. Две покалеченные души в ожидании чудотворного исцеления. Но Кэти оказалась сильнее. Их твари сожрали бы друг друга, и она решила напасть первой. Как жизнь её научила.

  Уткнувшись носом в шею девушки, блондин сжимал её в своих объятиях до хруста костей. Он цеплялся за неё, как утопающий за соломинку, но она ускользала. Взвесив руки по швам Кэти ждала свой карт-бланш.

  Она говорила себе, что ничего не чувствует к нему, но, когда в один из вечеров на экране мобильного высветилось от него сообщение, а на лице появилась глупая улыбка, Тварь протяжно завыла, корчась от боли. Через час Кэти появилась у его двери и с порога заявила, что им нужно всё прекратить.

– Пожалуйста, останься. Не оставляй меня одного. Не оставляй меня с Ней, – шептал парень.

  Вот она, доза в которой она нуждалась. В которой нуждалась её Тварь.

– Я тебя больше не хочу.

  Вот так просто. Хлыстом по спине, чтобы разбудить Тварь. Его Тварь. Она делает ему одолжение, ведь такой нежный цветок не выживет среди бурьянов и колючек. Ему нужны шипы. Она поделится своими, чтобы потом обрасти новыми, более острыми. Кэти дала себе обещание, что найдёт того, кто утолит её голод или наконец-то укротит кровожадного зверя внутри неё раз и навсегда.

  Тварь завиляла хвостом в предвкушении и звонко клацнула зубами.

  Как известно, с наступлением утра все обещания данные ночью теряют свою силу и им на замену приходят обещания данные утром. Кэти знала, что никому не под силу ей помочь, кроме неё самой. Она решила, что будет контролировать свою Тварь, ведь пока из них двоих она главная и Тварь должна её слушаться, но никак не наоборот. Кэти будет её дрессировать, ухаживать за ней и время от времени подбрасывать в клетку вкусности, чтобы та сидела тихо и грызла косточку.

  Силен по истине тот, за чьими словами следуют действия.

  Новая работа, новая квартира и новая жизнь. Кэти решила для себя, что это станет новой страницей её жизни. Нет, не страницей. Абсолютно новая не испачканная чернилами книга её жизни. Это её понедельник, её первое января, её новолуние. Прошлая она осталась в квартире пропитанной сандалом и жженым сахаром, держа в руках чужое, вновь окаменевшее сердце.

 Со временем они с Тварью действительно стали неплохо уживаться, правда несколько раз в голову девушки приходила мысль вовсе избавиться от своего питомца, но после плотного ужина от этих мыслей не было и следа. Жизнь стала налаживаться: престижная работа, не сильно раздражающие коллеги, сытая Тварь. Стабильность. Серость. Скука. Люди всегда радуются наступлению белой полосы и находясь на пике эйфории резко срываются вниз, расшибаясь в месиво из ожиданий и несбыточных мечт о реальность черной полосы, которая по неизвестным человечеству причинам, всегда длится дольше белой. Кэти была мудрее, она умело балансировала на серой полосе, стараясь не ступать ни на одну из них. Она не сорвалась, нет. Её толкнули. Он её столкнул.

  Кудрявое зеленоглазое Солнце неожиданно выглянуло из-за серых туч её повседневности. Луи не был рыжим, отнюдь, но стоило ему зайти в комнату, как та сразу заливалась ярким светом, будто в тёмном подвале вкрутили лампочку на сто ватт. Вот он – настоящий Король Солнце. Люди тянулись к нему, как мотыльки к огню, но он не обжигал крылья, а давал погреться у своего жара. Девушки с отдела, по всей видимости, часто перегревались, ведь только так можно было объяснить их горящие щеки и глупое хихиканье. Не стоило даже гадать, кто был причиной громкого хохота и большого скопления людей в одном месте – Мистер Совершенство рассказывал очередную веселую байку. Ох, как же он её бесил, и не из-за того, что он совсем не обращал на неё внимания, а просто своим существованием. Он раздражал её от макушки до пят: своим глубоким баритоном, который чудным образом становился еще глубже, когда он разговаривал с девушками, тем, как запрокидывал голову во время смеха и самым отвратительным одеколоном в мире – горькая ваниль с табаком. Кэти старалась задерживать дыхание, когда он проносился мимо её рабочего места, иначе приходилось бежать в уборную в попытке выхаркать этот гадкий запах вместе с лёгкими.

  Тварь боялась его, забивалась в угол клетки и шипела, но не осмеливалась нападать.

– Босс у себя?

  Короткий кивок не поднимая глаз. Хлопок двери. Можно дышать. Это уже стало их ежедневным ритуалом. Будто могло быть что-то их. Никто не пытался переступить эту черту безразличия, разбавляя их взаимодействие приветствием или, боже упаси, вопросом о том, как прошли выходные. Лицо кудрявого, наверное, перекосилось бы, как от вида мертвой птицы на дороге, выкинь Кэти подобный фокус. А Кэти не выкинула бы, он ясно дал понять, что ей это Солнце светить не будет. Заливаясь смехом в толпе зевак, греющихся вокруг него, Луи мог ненароком встретиться с ней взглядами и тотчас уголки его губ ползли вниз, а морщинки, образовавшиеся у глаз от смеха, исчезали. Кэти отводила взгляд первой и смех снова продолжался, даже громче прежнего. В такие моменты ей казалось, что она вернулась в школу, где было разделение на крутых и изгоев. К слову, крутой она себя не считала, но у Твари было свое мнение на этот счет.      

  Она всё ещё помнила то греющее чувство сытости, ощущения божеского начала в себе, собственной силы и власти над человеческими душами. Кэти сама по этому скучала. Ей было недостаточно коротких перепалок с недалёкими секретаршами из соседних отделов и удачно отбитых комментариев касательно её работы, извергаемых некоторыми безмозглыми девицами из фан-клуба Мистера Совершенство. Тварь жаждала большого жирного сочного куска мяса. Подходящий кандидат на эту роль был один. Тот, кто обустроил себе уютное местечко в её голове, желал ей доброго утра и спокойной ночи, был с ней везде, куда бы она не шла и что бы не делала, даже во снах она не могла избавиться от него. Она боялась его так же сильно, как и желала. Хотелось наконец-то стереть его белоснежную улыбку с идеального лица, хотелось вспороть его и узнать, что кроется за этой блестящей оберткой, что за Тварь сидит в нём, чего она боится, что скрывает и чего желает. Она должна быть у него. Она сидит в каждом и Кэти узнает какая прячется в нём.

  Два золотых фонарика засветились в углу тёмной клетки.

  Кэти не была очень любознательным ребёнком, да и будучи взрослой её не особо интересовали сплетни и вообще любая информация, которая не касалась её лично, но она была наблюдательной. Ей удавалось подмечать мельчайшие детали, на которые обычно никто не обращал внимание: микроэмоция неприязни на лицах женсовета, когда те жарко приветствовали друг друга утром, помятая одежда и раскрасневшиеся лица парнишки с её отдела и белокурой девицы с архива – у кого-то роман на рабочем месте. Всё было настолько скучно и понятно, но другие почему-то этого не замечали или просто делали вид, чтобы не рушить иллюзию порядка.

  Свой главный объект наблюдений она сумела изучить вдоль и в поперёк: всегда опаздывает на две минуты – любезничает с охранником, пьет кофе без сахара и молока, морщит лоб и запускает пятерню в волосы, когда вчитывается в особо важный документ, уходит на обед позже остальных, видимо хитрец не любит стоять в очередях и наверняка его фан-клуб покупает ему еду и не начинает трапезничать, пока их предводитель не соизволит явиться. Кэти предпочитала делать вид, что не обедает вовсе. В столовой её не ждала дружная компания коллег, а перспектива казаться ещё большим изгоем, поглощая пищу за столом с тремя пустыми стульями не соблазняла. Пускай все думают, что она трудоголик и питается светом офисных ламп. Конечно она бы не простила себя, если бы проводила хоть лишнюю минуту за рабочим столом.

   Когда клацанье мышек прекращалось, а галдёж коллег стихал за дверью, наступали пятнадцать самых тяжелых за весь день минут. Она оставалась с ним один на один. Их рабочие места были достаточно далеко друг от друга, но видеть и чувствовать его она могла прекрасно. Кэти старалась не смотреть на него, ведь если её поймают, то оправдаться будет ой как сложно, поэтому все пятнадцать минут она сидела, уткнувшись в экран компьютера или с чрезвычайно заинтересованным видом изучала свой именной бейдж, переставляя буквы в своем имени – Кэти В. Леймсин. Вариантами её имени из прошлых и будущих жизней была исписана целая страница блокнота. Иногда ей казалось, что Луи на неё смотрит и не просто смотрит – изучает, так же, как делала она с ним, но когда девушка решалась взглянуть в его сторону, то перед ней открывалась одинаковая картина: вальяжно развалившись в кресле и закинув ноги на стол молодой человек изучал рабочие бумаги, держа их перед собой так, чтобы они полностью закрывали его лицо. По истечению пятнадцати минут он швырял их на стол, резко опускал ноги на пол шумно стукая каблуками, поднимался со своего места и уверенно шагал к выходу попутно натягивая пиджак. Ровно через три минуты Кэти доставала из сумки шоколадный батончик и отправлялась в свой тайник. Крыша была её секретным местом, где она могла отключить голову, забыть обо всём на свете и просто быть.

  Предвкушая сорок минут уединения, Кэти дёрнула на себя дверь, ведущую в её личную Нарнию. При виде кудрявого затылка сердце упало в желудок, загоняя Тварь в самый дальний угол клетки. Девушка замерла, продолжая сжимать ручку двери. Кэти не знала, как ей поступить: одна её часть хотела прогнать парня, по-детски заявив, что это её место и она первая увидела его, при этом не забыв накинуть парочку колких фраз, другая часть умоляла её пожертвовать своими сорока минутами спокойствия и убежать, как студентка-прогульщица, столкнувшаяся со своим строгим преподавателем. Тело среагировало быстрее мозга, заталкивая её обратно в помещение.

– Здесь достаточно места для двоих, – кинул ей в спину нарушитель её душевного порядка.

  Кэти резко выпрямила спину, как от удара током. Теперь, когда её рассекретили, она не могла позорно сбежать, поджав хвост. Она встретит врага гордо и с достоинством.

– Спасибо, обойдусь, – буркнула через плечо девушка.

В голове это звучало более дерзко.

– О, так ты оказывается умеешь говорить, – хохотнул кудрявый.

  Опешив от такой неслыханной наглости Кэти повернулась к нему всем корпусом, намереваясь одарить уничтожающим взглядом и украсить это блюдо ядовитыми комментариями, но столкнувшись с двумя зелёными огоньками и уже знакомыми ей морщинками у глаз, смогла лишь беззвучно открывать и закрывать рот, как рыба, выбросившаяся на берег. От увиденного зрелища Луи разразился громким хохотом, запрокидывая голову, как он часто это делал, услышав шутку от их тупоголовых коллег, что возмутило Кэти ещё больше и теперь она была точно намеренна покинуть эту треклятую крышу.

– Счастливо оставаться, – выплюнула девушка и стала поворачиваться к выходу.

– Стой, ты не можешь уйти! – будто опомнившись парень перестал смеяться, выставив перед собой руку в знаке «Стоп».

– Это ещё почему? – Кэти вскинула бровь.

– Иначе моя смерть будет на твоей совести.

  На лице не было даже намека на улыбку. Кэти будто осенило, всё вскрылось даже раньше, чем она ожидала. За всем этим бравурным спектаклем скрывался слабый мальчишка, со своими переживаниями и проблемами, который не смог придумать ничего лучше, как решить их таким грязным способом. Он ничем не отличается от других. Он не особенный. Он не сможет её спасти, а вот ей, по всей видимости придётся это сделать для него. Кудрявый сделал шаг назад упираясь пятками в кирпичное ограждение, в ответ Кэти сделала шаг вперёд, но если он действительно верит то, что умеет летать, её жалкий шажок к нему только ускорит процесс. Кэти уже была готова толкать речь о том, как замечательно жить эту распрекрасную жизни, но вместо того, чтобы запрыгнуть на кирпичную кладку и жаловаться на тленность его жалкого существования, Луи сделал шаг влево открыв вид на два дымящихся бумажных стаканчика.

– Бариста неправильно расслышал мой заказ и теперь мне грозит остановка сердца от передоза кофеина, – сделав драматическую паузу парень продолжил, – конечно только если ты не проявишь свое великодушие и не разделишь вместе со мной эту неподъёмную ношу, – на последнем слове парень театрально вздохнул и приложил руку к сердцу.

    По выражению лица Кэти можно было подумать, будто в данную минуту она пыталась одновременно вычислить корень из семизначного числа, вспомнить, выключила ли она утюг уходя из дома и как готовится её любимый шоколадный брауни. От всего происшедшего за последние несколько минуты голова была готова взорваться вместе с её хозяйкой. Должно быть его Тварь была неконтролируемым страдающим бешенством зверем, раз сочла её компанию подходящей для совместного кофепития. Это явно был какой-то хитроумный план с его стороны, смысл которого девушка не могла постичь. Увидев замешательство на её лице, парень плавно подошёл к Кэти и потянул руку к её предплечью, намереваясь самостоятельно довести к пункту назначения, но придя в себя девушка отдёрнула руку и завела её за спину. Она плохо помнила, как оказалась за своим рабочим местом, единственным напоминанием о случившемся было сбитое дыхание и звук стука сердца громыхавший в ушах. Тварь в углу клетки дрожала от страха и не смела даже скалиться. К чёрту, она найдёт другую жертву. Она найдёт десяток, нет, сотню безмозглых секретарш и возможно даже их начальников, чтобы прокормить своего зверя, но к нему она больше не сунется. Эта игра не стоит свеч.

  На следующий день на крыше её вновь встретил знакомый кудрявый затылок, увидев который, Кэти сразу же захлопнула перед собой дверь. И на следующий тоже и даже через день история повторилась. В перерывах между борьбой за крышу, они продолжали делать вид, будто ничего не происходит, и кудрявый засранец не приватизировал незаконным образом её тайник, и он совсем не ведёт себя до одури странно. В пятницу Кэти пообещала себе, если этот наглец вновь будет осквернять своим присутствием её место для медитации – она точно выскажет ему всё, что думает о его нахальной роже. Конечно он был там вместе со своим дурацким кофе. Кэти набрала побольше воздуха в лёгкие готовясь к своей тираде, но в самый неподходящий момент парень обернулся через плечо и подмигнул ей. Щеки девушки приобрели розоватый оттенок и издав непонятный звук Кэти бросилась прочь с уже не её тайника. Со вторника она начнёт искать себе новое секретное место, в понедельник она последний раз сходит в разведку, а со вторника точно ни ногой на крышу. 

   В понедельник Кэти мысленно была готова лицезреть широкий разворот плеч, обтянутый белой рубашкой и раздражающий кудрявый затылок, но на её удивление крыша была пуста. В районе рёбер что-то дёрнулось. Девушка решила, что это была необузданная радость за отвоеванную территорию, но никак не разочарование. К сожалению празднование её маленькой победы продлилось недолго и было прервано громким хлопком двери. Обернувшись Кэти увидела то, чего больше всего боялась – главный герой её ночных кошмаров подпирал спиной дверь перекрестив лодыжки и держал в руках несменные бумажные стаканчики. Хитрый прищур глаз подсказывал, что это была заблаговременно спланированная акция и в этот раз сбежать она сможет только путём проверки на прочность тротуара под их офисом.

– Я думаю стоит написать жалобу на этого бариста. Представляешь, уже вторую неделю подряд не может нормально принять у меня заказ? – возмущенно заявил зеленоглазый дьявол и оттолкнувшись от двери двинулся в сторону Кэти. В этот раз он оказался проворней, сумев сунуть девушке в руку стакан с кофе, после чего направился к её любимому месту, с которого открывался вид на весь город. В голове девушки проскочила мысль, чтобы вылить вестимое стакана на белоснежную рубашку кудрявого, но здравый смысл подсказывал, что им еще вместе работать и кто знает, что от него можно ожидать. Вдруг он подхватит её на руки и перекинет через кирпичное ограждение, и тогда она точно познает все прелести свободного падения. Нет, лучше уж один кофе в компании этого ненормального и эта пытка закончится. Возможно ей удастся узнать его истинные мотивы по отношению к ней, а если повезёт – укусить побольнее и порадовать Тварь.

– Судя по тому, что ты всё ещё живой, у тебя отлично получалось справляться без моей помощи, – поравнявшись с коллегой Кэти всё же решила вспомнить о наличии своих шипов.

– Я люблю рисковать, –парень повернулся спиной к ограждению и облокотился на него. – Но ты никогда не знаешь, который раз станет действительно последним.

  Несколько минут они стояли молча: Кэти смотрела на город пытаясь не анализировать услышанное – Луи закрыв глаза, подставил лицо лучам весеннего солнца. Девушка не решалась пить кофе, ей казалась сделай она глоток и это станет её последним шагом перед прыжком в пропасть. Она так просто не задастся, она будет бороться за свою свободу. Из раздумий её вывело ощущение чужого взгляда на коже. В этот раз ей не мерещилось – зеленоглазый бесстыже разглядывал её, будто пытался впитать в себя.

– Видишь то, что нравится? – ухмыльнулась Кэти.

– Да, – не задумываясь ответил кудрявый нахал, от чего кончики ушей девушки вмиг окрасились в бардовый.

  Наверняка он сейчас просто издевался или же в своей обычной манере общался с ней, как с дурочками из их отдела. Ей не хотелось быть одной из тех, кто превращался в розовую лужу, услышав от него в свою сторону комплимент. Она считала себя выше их. Выше всего этого.

– Могу посоветовать отличного окулиста, по всей видимости у тебя проблемы со зрением.

– В таком случае пойдем вместе, раз ты не видишь то, что вижу я.

  Сердце Кэти пропустило удар заставив Тварь взвыть. Нет, она не должна сдаваться. Она будет держать оборону.

– Спасибо за кофе, но я уже пойду, – поставив стаканчик на кирпичную поверхность, Кэти направилась к выходу.

  Парень не дал ей шанса улизнуть, на полпути заградив собой дорогу.

– Кэти, прекрати себя убивать.

  Взгляд глубоко в душу, в место, которое давно было оккупировано Тварью. От звука собственного имени по телу девушки прошла дрожь, вызывая ранее не испытываемые ощущения в области сердца. Тварь оскалилась. Она будет защищаться.

– Значит слушай меня сюда, прекрати лезть не в своё дело, – девушка ткнула ему пальцем в грудную клетку. – Бедняжка, если твое эго не может принять тот факт, что в мире существует хоть одна живая душа, которой ты можешь не нравиться – уж прости, у меня есть мозги и чувство собственного достоинства. Займись своей жизнью и не пытайся залезть мне в голову, в сердце или куда глубже. Поверь, то что ты там найдешь, сожрёт тебя вместе с потрохами и через день даже не вспомнит твоего имени. Ты не знаешь меня и на что я способна, так что мой тебе совет – держись от меня подальше!

  В воздухе повисла тишина. Всё время, пока Кэти пыталась донести мысль в своей уникальной манере, виновник её душевного срыва молча стоял и внимательно смотрел ей в глаза, будто был готов к подобному и просто ждал окончания представления.

– Так позволь мне узнать тебя.

  Как ушат холодной воды на голову.

– Что? – опешила Кэти.

– Позволь.

  Шаг.

– Мне.

  Шаг.

– Узнать.

  Шаг.

– Тебя.

  Один его шаг к ней был равен одному её шагу от него. Луи приближал её к обрыву. Тварь металась по клетке со стороны в сторону, яростно завывая. Ощутив пятками кирпичную ограду, Кэти поняла, что попалась.

– Ты ненормальный! – выкрикнула девушка в надежде облагоразумить его.

– Как и все мы, – кудрявый положил свою ладонь на щеку Кэти и большим пальцем стал поглаживать скулу. – Но разница между нами в том, что я не пытаюсь от себя сбежать. Я не прячу за своими колючками страхи и обиды. Я умею просить и принимать помощь. Я не боюсь доверять, жить, чувствовать. Я не боюсь любить.

  Кэти зажмурила глаза, ожидая, что он сейчас развеется как мираж и перестанет заставлять её чувствовать всё то, что она себе так долго запрещала. Голова разрывалась от диких воплей Твари. Сердце колотилось с бешенной скоростью и казалось, что вот-вот лопнет. Горло сжимала невидимая удавка, не давая кислороду поступать в лёгкие. Кэти почувствовала, как чужие руки обвились вокруг её талии , притягивая к твёрдой груди. В нос ударил запах горькой ванили и сандала, но в этот раз он возымел абсолютно противоположный эффект: тело девушки моментально расслабилось и внутри стало так тепло и уютно, будто её напоили сладким горячим шоколадом и укутали в шерстяной плед холодным зимним вечером. Она была готова так простоять хоть вечность, растворившись в этих ощущениях. Руки девушки непроизвольно обвились вокруг плеч Луи, на что парень ещё крепче прижал Кэти к себе. Вой Твари давно прекратился и внутри было тихо. Впервые за столько лет, её больше ничего не ломало изнутри. Дышать стало легче, словно на неё надели кислородную маску. Чувство голода пропало.

  Что же он наделал?

  Отстранившись от парня, Кэти встретилась с двумя ярко горящими зелёными огоньками. Её погибель – её спасение.

– Не убегай от меня, Кэти.

  Наклонившись ближе к девушке, Луи заправил выбившуюся прядь волос ей за ухо и улыбнулся уголками губ. Теперь ей не хотелось убегать, скрываться и защищаться.  Теперь она могла быть собой. Она была свободна. С трудом поборов желание расцеловать кудрявого, Кэти открыла рот, чтобы поблагодарить парня, но внезапно его мягкая улыбка перетекла в хищный оскал и зелёные огоньки засверкали золотом. Сердце ухнуло в желудок и внутри всё похолодело. Девушка попыталась вырываться с цепкой хватки Луи, или кем бы он теперь ни был, но он сдавил девушку в своих тисках ещё сильнее, заставив вскрикнуть от боли и резко притянув её за затылок  прошептал в самые губы:

– Впусти меня.