Пролог
Гермиона замерла на мгновение, заметив на себе изучающий взгляд серых глаз маленького аристократа. Она убрала с лица, выбившуюся из причёски, прядь каштановых волос. В комнате громко отдавалось тиканье часов, ходящих в такт бьющемуся сердцу девушки. Мрак, в который была погружена комната, прибавлял произошедшему ещё больший ужас. Руки всё ещё дрожали, мозг выдавал мыслимые девушкой шорохи в комнате за действительные, заставляя морозу пробежаться по коже. Едкий запах крови витал в воздухе, обжигая лёгкие. Грейнджер подавляла рвотные позывы, тяжело дыша.
— Кто ты такая? — нахмурил брови мальчишка, шагнув ближе. Его голос был пропитан обидой, скорбью, злостью и презрением.
Грейнджер растерялась, во-первых, не знав, что в комнате находился кто-то помимо неё, а, во-вторых, не ожидав, что в детском голосе могут переплетаться и гармонировать между собой подобные интонации. Гермиона живо осмотрелась, чтобы понять, не упустила ли она с поля своего внимания ещё что-нибудь важное и настолько явное.
Грейнджер бросила последний взгляд на лежащее на полу, окровавленное мужское тело, на волосы, насквозь пропитанные кровью, и опустилась на колени перед мальчишкой, чтобы быть на одном уровне с ним. Нужно было растянуть эти три минуты, пока не активируется портал. Сделать всё, чтобы никто её не увидел.
— Кто ты? — настойчивее повторил мальчишка, — за что ты убила его? — попытался стянуть маску с нижней части лица Грейнджер он, но Гермиона перехватила его руку и попыталась натянуть на лицо настолько дружелюбное выражение, насколько могла отыграть.
Светловолосый мальчик всматривался своими опухшими и покрасневшими серыми глазами в её карие, ведь это было единственным, что он мог сделать.
— Ты всё видел? — тихо прошептала девушка, проведя ладонью по его светлым мягким волосам и только сейчас заметив, что везде, где она касалась мальчишку, оставались кровавые разводы. Маленький аристократ молча смотрел на девушку, сощурив взгляд.
Гермиона быстро проморгалась, пытаясь выровнять дыхание. Её руки всё ещё тряслись, а в горле застыл ком.
Но нужно было протянуть время. Всего две с половиной минуты отделяют её от портала в будущее. В будущее, которое она изменила сегодняшним поступком. Осталось немного подождать, попытаться заговорить мальчишку, чтобы он не успел вызвать помощь.
— Мне жаль, что тебе довелось увидеть это. — она закусила щеку, размышляя. — Тебе лучше выйти отсюда и попытаться не вспоминать произошедшего сегодня.
— Не тебе указывать мне, что я должен делать! — вдруг со злостью прошипел он, отдёргивая руку.
Гермиона закусила губу. Если сейчас мальчишка кого-нибудь призовёт, для неё это будет концом. Она могла бы… но не будет даже думать об этом. Перед ней находится совсем ещё маленький ребёнок, ей даже страшно представить, чтобы она могла совершить ещё более зверский поступок, нежели тот, что уже совершила несколькими минутами ранее. Эта кровь до сих пор пеленой застилает её глаза, заставляет руки дрожать. Но так было нужно, у неё нет другого варианта. Если бы она не сделала этого, в будущем мир канул бы во мрак, тысячи людей были бы убиты, а остальные попали бы в рабство. Не соверши она этого сейчас, наступил бы конец всего мира. Лишь эти мысли успокаивали её. Мерлин…
— Я знаю, прошу тебя, будь тише! — судорожно прошептала она, сжимая детскую ладонь, пытаясь найти в глазах ребёнка хотя бы крупицу понимания. Как же много она хотела…
— Твоя жизнь в моих руках — если я закричу – тебя убьют! — глаза аристократа сверкнули, и Гермиона аккуратно потянулась к палочке на поясе.
Нет! Нет! Нет! Ей не хотелось делать этого. Только не это, только не она. Она никогда не решится на такое. Ни за что.
— Тише, пожалуйста, я не хочу причинять тебе вред, позволь мне уйти, хорошо? Я ничего тебе не сделаю, только будь тише, мне нужна всего одна минута, — почти взмолилась она.
— Сегодня ты уйдёшь, но я обещаю тебе, что вскоре мы с тобой вновь встретимся. Я не вижу твоего лица, но я хорошо запомнил твои глаза. — что-то было в этом детском голосе. Что-то, что заставило кровь в жилах девушки застыть. Хотя, кажется, дело было вовсе не в мальчишке, а в том, что сегодня она сделала. Но этот тон пропитанный ненавистью, злобой, презрением и угрозой заставил её на мгновение застыть на месте.