***
Неестественный багрово-красный свет, исходящий от ночного светила, озаряет все вокруг, создавая ощущение надвигающегося апокалипсиса. Мрачное небо будто олицетворяет предстоящую им на рассвете битву. Такое же кровавое и холодное.
Возле костра, обсуждая планы на утро, собрались несколько волшебников. Остальные же расходятся по своим палаткам, предпочитая лечь пораньше, чтобы набраться сил. А Гермиона сидит на поваленном дереве недалеко от костра и смотрит вглубь лесной чащи, отделяющей их от врагов. Там, на другой стороне полуострова, властвует сам дьявол в змеином обличье, и завтра он снова попытается завоевать еще большую власть, ту, что отделяет его от полного господства над Магической Британией. Но вряд ли он будет довольствоваться тем, что есть, он пойдет дальше — к магглам.
Но сейчас Гермиону это волнует в последнюю очередь, поскольку все мысли занимает молодой человек по имени Дэвид, которого она встретила полгода назад, когда выбралась на опасную территорию, чтобы пополнить запасы для восстанавливающих зелий.
Дэвид — коренной американец, он прилетел с отцом на службу к Волдеморту. Он, как и многие дети Пожирателей, не разделяет политику и идеологию Темного Лорда, однако выбора у него нет, поскольку отец помечен Темной меткой.
Все, о чем думает Гермиона, — о нем, а точнее, о последней возможности увидеть его, ведь завтра на рассвете им придется сражаться друг против друга, забыв о том времени, что провели вместе, забыв чувства, что из связывают, забыв про все... иначе они оба будут мертвы, а так хоть у кого-то будет шанс прожить до старости, создать семью, построить дом и вырастить сына.
Она смотрит на наручные часы, стрелка которых указывает на двенадцать пятьдесят семь. Всего три минуты, и Гермиона покинет лагерь, совершит триста шагов на юго-запад, достанет из укромного места черную мантию, скрывающую ее фигуру, а затем сделает еще пятьсот шагов на запад. Там будет небольшое ущелье, ведущее в так называемую пещеру. Произнесет заклинание, и скрывающая магия растворится, приоткрывая занавес, за которым потрепанная, с дырками маггловская палатка для семейных походов, рядом — огражденное камнями место для разведения костра. Ей останется только подождать...
Полночь
Улыбка — странная реакция на надвигающуюся бойню, поэтому Гермиона быстро смахивает ее с лица и оборачивается на сидящих у костра волшебников, которые слишком увлечены разговорами и спорами о лучшей стратегии. Она едва слышно желает им спокойной ночи, на что они не реагируют и даже не замечают, как девушка свободно бредет в лес.
Десять.
Гермиона считает каждый шаг вслух, чтобы не сбиться. Один неверный — и она может оказаться в лапах врага, чего ей в данный момент совершенно не хочется.
Двадцать пять.
Сухие ветки хрустят под ногами, звук которых разносится на всю чащу, возвращаясь эхом.
Пятьдесят восемь.
За полгода Гермиона запомнила дорогу так, что может идти по ней с закрытыми глазами. Но осторожность никогда не помешает, особенно в такую ночь...
Сто девяносто три.
С каждым шагом волнение от предстоящей встречи нарастает все больше. Девушка останавливается, чтобы унять дрожь и собраться с мыслями, поскольку воспоминания о прошлых встречах будоражат. Кажется, даже сейчас она ощущает его запах и тепло, исходящее от его обнаженного тела. Переводит дыхание и продолжает счет.
Двести девяносто девять.
Триста.
Справа от нее под деревом лежанка какого-то среднего размера зверька, которого наверняка уже поймали и убили, чтобы прокормиться. Там, под высохшей травой, Гермиона прячет мантию. Это место является не только секретным, но и границей, за которой и начинается территория Волдеморта.
Накинув на себя мантию, поворачивается налево, и снова начинает счет. Здесь ей приходится считать про себя и идти максимально тихо, поскольку шанс быть услышанной возрастает во много раз. Егеря и Пожиратели прочесывают леса день и ночь, ради добычи, и, как правило, речь далеко не о животных.
Лишь однажды Гермиона чуть не попалась, но Дэвид отвлек внимание на себя и увел егерей, позволяя ей вернуться живой и невредимой.
Гермиона замирает в нескольких метрах от места встречи. Медленно присаживается на корточки, чтобы не привлекать внимание, прячется за кочкой. Перед ущельем кто-то есть. В мыслях лишь два варианта: егеря или Дэвид. Но юноша очень редко приходит первым, поскольку идти ему дольше, чем Гермионе.
Максимально тихо она вынимает палочку из заднего кармана джинсов. Готовая атаковать, Гермиона слегка высовывается из-за кочки и выставляет древко, следя за незваным гостем. Сучек под ногами трескается, когда она переступает на согнутых ногах немного правее, чтобы было удобней выпустить заклинание. Человек возле ущелья резко дергается, поворачивается в сторону звука и тоже выставляет палочку.
— Кто здесь? — шепчет он, но в его голосе нет ни капли страха.
Это Дэвид!
— Гермиона, выходи! Я один.
Девушка не спеша поднимается и смотрит сквозь темноту на силуэт, приближающийся к ней.
— Как ты узнал, что это я?
— Будь это кто-то другой, он бы уже давно напал на меня. Но ты со своей осторожностью выдала себя. — Дэвид подходит вплотную и притягивает Гермиону к себе. — Я скучал.
— Почему пришел так рано? — с подозрением спрашивает она, всем телом ощущая подвох.
— Сильно скучал, — парень прижимается сильнее, снимая ее капюшон и вдыхает запах волос, который не раз расхваливал.
Девушка отводит в сторону глаза. Положение дел таково, что ее разум, в отличие от сердца, очень часто заставляет ее сомневаться в искренности и честности Дэвида, ведь они по разные стороны. И мысли о том, что он шпионит для Темного Лорда, редко покидают Гермиону. Любое изменение от привычного, как например его ранний приход, всегда вызывает у нее подозрение, хоть он много раз убеждал ее в обратном.
— Прости, я просто испугалась и пока не пришла в себя. Разожжешь огонь, я замерзла, — врет Гермиона, пытаясь отогнать сомнения. Ведь главное, что он здесь. И что бы ни было, ей нужна эта ночь, ей нужен он.
Спустившись в ущелье, Гермиона быстро снимает защитное заклинание и перед ней появляется палатка, в которую она тут же забирается, укрываясь шерстяным пледом. Когда Дэвид возвращается с парой-тройкой поленьев в руках, она, кажется, уже справляется с подозрениями, и ночь начинает обретать прежние краски.
— Ты голодна? — разжигая огонь, спрашивает он. — Я кое-что принес тебе.
Дэвид копается в потайных карманах мантии и достает половину шоколадной плитки.
— Вчера я с отцом был в другой части города. Думал, ты захочешь чего-нибудь сладенького, — протягивает плитку и, как всегда, тепло улыбается.
— Спасибо, но я не голодна.
Дэвид подкидывает еще дров в костер и залезает в палатку к Гермионе. Он устраивается поудобней, и девушка кладет голову ему на плечо.
— Не хочу, чтобы наступало завтра. — уставившись на языки пламени, с толикой грусти говорит Дэвид.
— Я тоже, но разве у нас есть выбор?
— Ты ненавидишь его? — интересуется он, и Гермиона тут же убирает голову с плеча, слегка озадаченная вопросом. Она никогда не задумывалась о том, что чувствует по отношению к Темному Лорду, разве что презрение, но...
— Нет, ненависть — это нечто большее и личное. Я презираю его за содеянное: любая, даже безумная идея не стоит того, чтобы прибегать к насилию и убийствам. Я не знаю, каким нужно быть человеком, чтобы, как Волдеморт, убивать ни в чем не повинных людей так просто, будто это обычное дело, — Гермиона замолкает, отгоняя мысли о завтрашних смертях. — Давай не будет об этом. Ты, вроде, скучал.
Дэвид улыбается и, наклонившись, зарывается лицом в ее волосы, шумно вдыхая. Его правая рука нежно ложится на щеку, прижимая Гермиону ближе. Теперь его лицо касается уха, а губы — шеи. Горячее дыхание обжигает кожу, отчего по телу девушки тут же проносится табун мурашек. Она прикрывает веки и слегка откидывает голову назад, открывая ему еще больше пространства для нежных и обжигающих поцелуев.
Рука Дэвида постепенно опускается ниже, на плечо, мягко сжимая его, а затем подбирается к большой пуговице мантии у шеи. Расстегнув ее, он быстро сбрасывает с Гермионы черную ткань и, схватив ее за талию, притягивает к себе. Она же, откинув все мысли прочь, поддается желанию и перекидывает одну ногу через него, тем самым оказываясь на его коленях. Находит губы Дэвида и впивается в них жадным поцелуем, которого ждала пару недель. То, какая страсть разжигается в них обоих, лишь подтверждает их желание овладеть друг другом незамедлительно.
Сильные руки Дэвида гладят ее по спине, слегка спускаясь до ягодиц, а Гермиона изучает его рот, едва сдерживая желание сорвать с него одежду, вместо этого она разрывает поцелуй, толкает парня, и он ложится на спину, глядя на нее снизу вверх. Все еще сидя на его коленях, она не отрывает взгляда от Дэвида, ощущая некий трепет и еще большее возбуждение от того, какую власть она имеет над этим парнем в данный момент. Он лежит смирно, не решаясь мешать ей делать задуманное.
Прикусив губу, Гермиона полностью отдается своей доминирующей роли и медленно расстегивает толстовку. Стараясь максимально соблазнительно снять ее, девушка краснеет и смущается, но тело, так горящее от желания, практически рвется из одежды. Поэтому, вновь выкинув все из головы, Гермиона высвобождается от кофты, а затем и от футболки, представая перед Дэвидом в одном кружевном бюстгалтере.
Решается закончить небольшой стриптиз и стягивает с плеча сначала одну лямку, потом другую, тянется к застежке на спине. Дэвид же, не сводя глаз с полуобнаженной прекрасной девушки в отблеске кроваво-лунного света, не в силах сдержать желание, резко приближается к ней, помогая избавится от бюстгальтера, переворачивает ее. Теперь власть над ней — у него, и он нависает, убирая в сторону кружевную белую ткань. Ее манящая грудь вздымается, соски твердеют, и Дэвид нежно прикасается губами к бархатистой коже, оставляя дорожку из поцелуев от шеи до пупка, и от каждого из них ее тело напрягается, а из полуоткрытых губ раздаётся вздох на грани стона.
Когда он застывает на уровне пупка, Гермиона приподнимает голову и смотрит на Дэвида молящим взглядом, который он тут же улавливает и хищно улыбается. Слегка отстраняется и, не прерывая зрительного контакта, тянется к пуговицам на джинсах. Растегивает, хватает за края и резким движениями стягивает штаны, вместе с трусиками, до колен, тем временем Гермиона откидывает голову назад, не смея смотреть на него, и заливается краской, поскольку он еще никогда не делал подобного. В прошлые разы все проходило довольно прозаично, и ей никогда не представлялось возможности оказаться перед ним полностью обнаженной. Если в мыслях подобное лишь возбуждает, то на деле это оказывается достаточно неловким моментом.
Гермиона сжимает ноги, перекрывая ему доступ и не позволяя смотреть на нее так близко. Но он с силой раздвигает их, открывая вид на влажные от возбуждения складки. Девушка позволяет себе взглянуть на него одним глазом и замечает, как он облизывает нижнюю губу и медленно склоняется над ней. Горячее дыхание обжигает нижнюю часть живота, вынуждая Гермиону напрягаться и переставать дышать. Дэвид делает это нарочно — дышит и едва касается ее разгорячившейся кожи. Только когда манящий и молящий стон срывается с ее пухлых губ, он наконец проводит языком по клитору, запуская в ее организме новый, еще незнакомый, но до судорог приятный импульс, вынуждающий Гермиону выгнуться и на миг замереть. Повторяет маневр, и она раздвигают ноги шире, подаваясь навстречу его языку. Отмахивается от всего лишнего в голове, опустив руки на голову Дэвида, и зарывается ими в волосы, лишь слегка прижимая его к себе. Парень снова касается ее, но на этот раз делает это быстрее. Ласкает клитор, вырисовывая языком круги. Рвущиеся стоны заполняют помещение, отдаваясь эхом в стенах пещеры. В нижней части живота с каждым движением его языка словно затягивается узел, заставляющий Гермиону прижимать лицо парня к промежности еще сильнее. Парень приоткрывает рот и всасывает клитор, теребя его языком. А узел все туже, и, вместе с тем, каждая клеточка ее тела отзывается на властные прикосновения языка.
Наслаждение, сводящее с ума, разливается по организму, унося Гермиону за пределы реальности. И вот они здесь, его язык управляет ее телом, и больше в мире ничего не существует, только услада и затягивающийся все сильнее узел в животе, который вот-вот достигнет своего пика.
Гермиона и не думала, что оральные ласки могут принести столько удовольствия, которое буквально уносит на седьмое небо. Но когда к его ласкам присоединяются еще и пальцы, медленно входящие вовнутрь, узел развязывается, расходясь по телу невероятным блаженством, истомой. Она закрывает глаза, едва дыша, сводит ноги и ощущает себя самой счастливой на свете. Кажется, что сейчас она даже светится ярче солнца.
Он отстраняется и ложится рядом на бок, наблюдая за ее реакцией. В ее счастливом лице есть что-то особенное, что лишь на время отвлекает от истинной цели, и на это короткое мгновение ему даже жаль, что всего через несколько часов на этом лице пропадет довольная улыбка, а в глазах померкнет огонек, словно освещающий пещеру в данный момент.
Она приводит в норму дыхание и поднимается, придерживая голову на локте. Щеки заливаются румянцем. Взгляд такой, будто он лучший парень на свете.
Кажется это то, что нужно.
— Ты никогда не думала сбежать? — спрашивает он, заходя издалека.
— Думала и не раз.
— Может нам сделать это вместе? Прямо сейчас?
— А как же твой отец?
— Переживет.
Гермиона снова ложится, кладя руки на грудь. На ее лбу образовалась складка, что говорит о том, что она задумалась.
Глупышка и вправду бы сбежала.
— Что скажешь? Мы могли бы уехать в Америку и жить, как нормальные люди. Только представь, нам бы не пришлось прятаться в лесу, чтобы увидеться. Мы бы занимались сексом не в старой палатке, а на мягкой кровати с шелковым бельем. Вместо шоколада, дарил бы тебе цветы или книги и кучу разной мелочи. Я готовил бы завтрак по утрам, а вечером мы бы, накупив вкусняшек, смотрели маггловский фильм...
— Это потрясающе, — шепчет она. — Все бы отдала за такую жизнь.
— Так в чем же дело? Давай сбежим.
— О, Дэвид, я не могу. Я не могу бросить всех ради своего счастья, как по твоему я буду жить с этим?
— Тебя могут завтра убить. И их тоже.
— Да, ты прав, но мы отлично подготовились. У нас есть план.
Ну конечно.
— Неужели?
— Гарри знает, где находятся последние крестражи, и у нас есть меч Гриффиндора, чтобы уничтожить их.
Это все меняет.
Он резко подрывается, усаживаясь у входа в палатку. Ему срочно нужно уходить.
— Который час? — холодно спрашивает он.
— Два пятнадцать.
— Мне нужно идти.
Дэвид пулей вылетает из ущелья, игнорируя Гермиону, которая вслед зовёт его по имени.
***
В смятении добравшись до лагеря, Гермиона не спешит ложится спать. Мысли о Дэвиде каруселью крутятся в голове. Она садится на ствол дерева и устремляет взгляд в лесную чащу. Нарастающая тревога заставляет дрожать все тело. Ощущение опасности так и витает в воздухе.
Что-то не так.
Тряхнув головой, словно хочет выкинуть мысли, привстает, все еще не сводя взгляда с леса. Ее не покидает ощущение, что там кто-то есть. Может это Дэвид? Решил вернуться за ней. Но стал бы он так рисковать?
Гермиона переводит взор на кровавое ночное небо и прищуривается, едва улавливая движение странных птиц, летящих слишком высоко над уровнем земли. Она наблюдает, следя взглядом за их необычным перемещением. Лишь через несколько секунд, когда птицы невероятно быстро снижаются, ей наконец удается осознать: это далеко не они.
Первым делом, Гермиона бросается со всех ног и начинает бить тревогу, заглядывая в каждую палатку, где тихо и мирно спят выжившие из Сопротивления. Последняя палатка, из которой уже выбегают Гарри и Рон, мгновенно исчезает за их спинами. Рон в спешке заталкивает ее в рюкзак и сразу тянет руку к Гарри, чтобы трансгрессировать. Их с Гермионой задача — спасти Гарри Поттера любой ценой, поскольку только он может убить Волдеморта.
Поттер бросает сумку ей в руки и высматривает наступающих на лагерь Пожирателей. Они приземлились в лесу, окружив их со всем сторон, чтобы ни один не смог сбежать.
— Гермиона, они уже близко. Надо уходить! — кричит Рон и хватает ее за плечо. — Идем же.
Перекинув через плечо сумку, она бросает взгляд на появившихся псов и замечает его...
Дэвид.
Машинально Гермиона делает шаг вперед, но в это время Гарри хватает ее за руку. Она вырывается и медленно шагает к остаткам Ордена — тем, кто выстроился на защиту Гарри Поттера.
— Что ты творишь? — возмущенно кричит Рон.
Но Гермиона его игнорирует и продолжает медленно идти. Ее взгляд прикован к молодому парню, который, убрав руки за спину и опустив голову вниз, будто провинившийся ребенок, шагает ей навстречу. Мысли со скоростью света вертятся в голове, не давая ей мыслить здраво.
Что происходит? Они поймали его? Но почему он не взят в плен? Или Дэвид рассказал им все сам?
Одна догадка хуже другой. Но Гермиона отказывается верить в его предательство. Он не мог так поступить.
Поравнявшись с Андромедой, Гермиона выставляет палочку. Вот он — момент истины — настал. Сейчас она безумно жалеет, что часом ранее не сбежала вместе с Дэвидом в Америку. Вспоминает его слова о лучшей жизни, едва сдерживая слезы...
— Гермиона, уходи с Гарри, — говорит Тонкс.
— Нет. Я остаюсь, — девушка поворачивается к друзьям и машет рукой. — Уходите без меня.
Времени нет на то, чтобы уговаривать Гермиону, поэтому парни, схватившись за руки, трансгрессируют. А по лицу девушки стекает скупая одинокая слеза.
— Ты его видишь? — спрашивает Андромеда, оглядывая Пожирателей.
— Вроде нет.
— Совет перед смертью?
— Постарайся не умереть.
Псы замирают на месте, и только Дэвид продолжает идти. Гермиона решает, что это показательная казнь за предательство, но когда парень, которому она совсем недавно отдавалась в туристической палатке, поднимает голову, и с его губ течет алая кровь, она срывается ему на помощь...
***
Несколькими часами ранее.
— Гарри знает, где находятся последние крестражи, и у нас есть меч Гриффиндора, чтобы уничтожить их, — говорит спокойно, будто это проще простого.
В кои-то веки Малфой оказался полезным.
Дэвид меняется в лице и резко подрывается, усаживаясь у входа в палатку. Ему срочно нужно уходить. Необходимо прибегнуть к плану «Б». Но вызывать подозрение раньше времени он не хочет, поэтому делает вид, будто спешит.
— Который час? — холодно спрашивает он.
— Два пятнадцать.
— Мне нужно идти.
Он пулей вылетает из ущелья, игнорируя Гермиону, которая вслед зовёт его по имени. Сплевывает солоноватый привкус грязнокровки и трет рукавом рот, морщась от отвращения.
«На что только не пойдешь ради цели». — ухмыляется он.
— Планы поменялись. Призови их, мы нападем сейчас! — приказывает Дэвид, как только доходит до Долохова, который в общем-то стал его телохранителем на время, пока он уязвим.
Десятиминутная готовность. Пока Пожиратели, один за другим, появляются вокруг него, Дэвид вспоминает о ней. И даже ловит себя на мысли, что будь они в другой жизни, он бы, возможно, и исполнил те обещания, что давал ей в пещере. Но в этой жизни...
***
Члены Ордена, точнее все, кто еще уцелел, выползают из палаток и собираются в ряд.
— Убить всех! — приказывает Дэвид.
Он знает, что мальчишку будут защищать любой ценой, и, вероятней всего, он трансгрессирует куда-то в более безопасное место, что ему и нужно. По раздельности они почти не представляют опасности, к тому же, с юной мисс Грейнджер Дэвид знает как себя вести и на какие болевые точки давить.
Медленно Дэвид приближается, шаг за шагом, опустив голову вниз, как провинившийся щенок. Это вводит девчонку в заблуждение. И вот она уже оставляет своих никчемных друзей и идет навстречу своей смерти. Дэвид решает помучить девчонку более изощренно: прикусив со всей силы губу, он пускает кровь, которая слегка стекает изо рта. Повторяет маневр, чтобы выглядело гораздо внушительней, имитирует боль, страдание и приподнимает голову так, чтобы только грязнокровка могла увидеть, как он истекает кровью. Провокация дает нужный эффект, и она тут же, наплевав на страх, срывается с места, покидая ряды Ордена, и бросается к Дэвиду. Разумеется, в замешательстве не только ее друзья, но и некоторые Пожиратели — те, кто не в курсе его плана.
— Что с тобой? Тебе больно? — спрашивает она, пытаясь заглянуть под капюшон.
«Сейчас ты увидишь представление, грязнокровка!»
— Прости меня, — едва слышно говорит Дэвид, кладя ей голову на плечо. — Они пытали меня.
— Мне жаль, — молвит она. — Ты был прав, нужно было сбежать.
— Да, но ты, — всхлипывает. — Но ты выбрала этих предателей, — продолжает уже нормальным голосом и медленно отстраняется от девчонки.
— Что?
Поднимает голову, хищно улыбаясь. Гермиона смотрит прямо на него в недоумении. Дэвид проводит рукой по воздуху возле своего лица, снимая единственные чары, что он смог наложить, и вдыхает полной грудью, когда его образ начинает меняться. Сейчас она увидит его настоящего, того, кому на самом деле отдавалась полгода. Того, кто занимал все ее мысли, на самом деле зовут Лорд Волдеморт.
«Вот оно».
Сердце грязнокровки медленно и болезненно разбивается на тысячи маленьких осколков, которые никто не сможет склеить, кроме него. Огонь, который он разжигал в ее глазах каждую чертову встречу, гаснет. Надежда разлетается, как прах по ветру. Любовь вырывается из груди, оставляя после себя огромную дыру.
Ее ноги слегка подкашиваются, она почти теряет равновесие, пятиться назад, не веря собственным глазам. Едва сдерживая слезы, сжимает зубы, отчего скулы напрягаются, но ее хрупкая душевное состояние не выдерживает эмоционального напряжения и она все-таки позволяет одной скупой слезе скатиться по щеке.
Ему даже не нужно произносить непростительное, чтобы убить ее, она уже мертва. Он только что собственноручно уничтожил самую умную ведьму и золотую девочку.
Начинается потасовка. Пожиратели, срываясь со своих мест, атакуют, появляясь неожиданно за спинами членов Ордена. Заклинания разноцветными вспышками мелькают перед ее глазами, которые продолжают смотреть на него.
Достаточно лишь пары минут, чтобы справится с остатками жалких волшебников, что решили выступить против Волдеморта. Большая половина мертва, а те, что остались, захвачены Пожирателями.
Мисс Грейнджер, как неподвижная статуя, замершая среди всего хаоса, стоит одна, едва держась на ногах. Она выглядит подавленной, сломленной, будто Дэвид не просто разбил ее сердце, а вытащил душу и теперь безвольное тело Гермионы, как марионетка, стоит и ждет указаний.
— Ты не рада меня видеть? — спрашивает он, неспешно приближаясь к ней.
— Я... я не... — она и слова вымолвить не может. Стискивает зубы, стараясь не показывать свою слабость, но он-то видит ее насквозь.
— А знаешь, я собирался тебя убить, но смотреть, как ты страдаешь, куда приятней, — скалится, словно зверь. — Поэтому я дам тебе шанс, Гермиона.
Сгорбившаяся, с совершенно пустым взглядом, — такая грязнокровка уже не выглядит привлекательной.
— Преклонись перед мной, и Дэвид снова вернется к тебе.
— Не... ненавижу... — сквозь зубы шипит она.
— Убейте всех и найдите мальчишку! — приказывает Темный Лорд.
— Стой! — выкрикивает она. — Отпусти их.
— Преклонись.
Сейчас она слез не жалеет. Закрывает глаза и опускается сначала на одно, потом на оба колена.
В глубине души он рад, что она приняла именно это решение, и даже облегченно выдыхает, потому что не придется ее убивать. Странно, но ранее мысль о ее убийстве будоражила и желание сделать это незамедлительно лишь усиливалось, но сейчас, когда она разбита и истощена морально, идея об убийстве, даже мысленно, не приносит должного удовлетворения.
— Умница, хорошая девочка.
Темный Лорд обходит ее кругом и оказавшись сзади, останавливается. Его одолевает желание поднять девчонку с сырой и холодной земли.
— Поднимайся.
— Отпусти их, — говорит она абсолютно без страха.
— Ты смеешь мне приказывать?
— Я преклонилась перед тобой, теперь отпусти их, — твердит она.
Жестом руки он дает Пожирателями команду отступить.
Когда все члены Ордена свободны, она наконец-то поднимается на ноги, но не смотрит на него.
— Дай им уйти.
— Немного ли просишь, грязнокровка?
— Взамен, я пойду с тобой, — теперь она смотрит на него уверенно, как на равного.
Темный Лорд расплывается в улыбке.
— Неужели ты думаешь, что нужна мне?
— Тогда убей меня! — ее голос срывается на крик.
«Бедняжка, да она в отчаянии».
Палочка Волдеморта — прямо под ее подбородком, приподнимает его выше. Он помнит заклинание, но почему-то не в силах произнести его вслух. Пытается снова, но слова так и не слетают с губ. Злится, скалит зубы и рычит. А девчонка окончательно лишается рассудка и приближается к нему, несмотря на то, что кончик палочки упирается ей в прямо шею.
— Они уйдут, а я пойду с тобой, — словно приказ, которому он, неожиданно для себя, подчиняется, убирая палочку.
— Ты переоцениваешь свою значимость для меня, — разворачивается вполоборота и кидает заклинание в сторону членов Ордена. — Авада Кедавра!
К его несчастью, волшебнику, которому предназначалось непростительное, удается отскочить в сторону, и зеленый луч встречается с деревом. Он замахивается снова, но грязнокровка хватает его за руку, поэтому заклинание рассеивается, не достигнув цели. Волдеморт молниеносно срывается с места, оказываясь за спиной девчонки, хватает ее за шею, а второй рукой наставляет палочку.
— Ты испытываешь мое терпение, — шепчет на ухо он. — Если ты думаешь, что что-то значишь для меня, то ты глубоко ошибаешься, наивная девчонка. Все это было лишь игрой.
— Я тебе не верю, — рычит она и пытается вырваться из захвата.
— А во что ты веришь?
— Я тебе небезразлична, иначе ты бы давно меня убил.
— Какая же ты глупая! — Темный Лорд высвобождает ее из захвата, толкая вперед.
Кто-то из Ордена неожиданную атакует, снова начинается бой. В лучах ярких вспышек уже не разобрать, кто есть кто. Девчонка стоит, ошарашенно глазея по сторонам, не замечая зеленой стрелы, приближающейся к ней справа.
Не мешкая, Волдеморт срывается и обхватывает ее руками, закрывая собой от летящей смерти.
— Я об этом очень сильно пожалею, и ты, грязнокровка, тоже, — говорит он, превращаясь в черную дымку, и вместе с ней исчезает под покровом ночи, оставляя после себя лишь пыльный вихрь...