Маленькая девочка с волчьим взглядом
- Ну всё, получилось! – Коля радостно помахал нам рукой, - Идите скорей!
Мы с Наташкой ждали его у райкома комсомола, где решалось, в какой лагерь мы получим распределение. Нам троим было по 16 лет, начиналось наше последнее школьное лето, в которое мы решили не бездельничать, а поработать пионервожатыми. Следующим летом нам предстояла абитура, поступление, и деньги были бы не лишними. Коля был комсоргом школы, поэтому небольшие преференции при выборе лагеря у него были. Из без малого 20 пионерлагерей в нашем городе лучшими считались «Маяк», принадлежавший пароходству, «Энергетик», курируемый ГРЭС и ТЭЦ, и «Сокол», где отдыхали дети авиаторов. Снабжение в этих лагерях было лучшим, платили хорошо и вовремя, поэтому попасть туда было довольно сложно. Но самым лучшим все-таки считался пионерский лагерь имени Олега Кошевого, который в городе называли просто «Олежкой». Он принадлежал МВД, и кроме обычной зарплаты там выплачивались и сверхурочные, и премии, что в итоге выливалось в кругленькую сумму, в 1,5, а то и 2 раза выше, чем во всех остальных лагерях. И вот получилось, что нас всех троих взяли именно туда.
Колю назначили вожатым первого отряда, там были самые старшие дети, а нам с Наташкой достался один отряд на двоих – пятый. Возраст наших подшефных был 9-10 лет. В нашем отряде было 40 человек, воспитателем работала достаточно молодая учительница, с которой мы быстро нашли общий язык.
Дети в отряде, да и во всем лагере, были в основном беспроблемные. Напомню, лагерь принадлежал МВД и у 95% отдыхающих родители работали в системе. Работа нам нравилась, единственное, что меня раздражало, так это то, что девочки из Колиного отряда постоянно строили ему глазки. А ведь они были младше нас всего на два года, а некоторые и вовсе на год.
В нашем отряде самой старшей была девочка Лена. Ей уже исполнилось 12, по возрасту она должна была быть в третьем отряде, но ее мама уговорила руководство взять ее в пятый, чтобы она могла присматривать за двумя младшими сестрами. Оле было 10, Полине – 9. Внешне все три девочки были очень похожи друг на друга: белобрысенькие, с абсолютно бесцветными бровями и ресницами и бледно-голубыми, как будто бы выцветшими глазами. Оля и Поля были тихими, унылыми, немного аморфными, а вот Лена... Сначала она показалась нам такой же как сестры, но потом начали подмечать:
- Ты видела? Посмотрела, как будто ножом полоснула! – Наташка даже поёжилась, - Не дай Бог стать врагом этой девочке!
- Да что нам с ней делить? – я пожала плечами, в глубине души признавая правоту подруги, - Не обращай внимание! Сезон закончится, и мы ее никогда больше не увидим!
- Нет, ну чистый волчонок! Что мы ей сделали, что она ТАК смотрит?!
Где-то в середине смены в лагере случилось ЧП. Умывальник и душевая были расположены в отдельной постройке, находившейся чуть поодаль от жилых корпусов. Утром дети пришли умываться и чистить зубы и обнаружили там трех повешенных котят. Этих котят принесла кошка, жившая при кухне лагеря, все дети бегали смотрят на котят и любовались ими. Теперь же три безжизненных тельца висели на шнурках от ботинок, привязанных к стойкам душа. А потом выяснилось, что шнурки исчезли из кед мальчиков именно нашего отряда...
Виновника не нашли, но мы с Наташкой были убеждены, что это дело рук Лены. Когда все остальные дети ревели, жалея котят, она как-то странно улыбалась, но разве можно считать это доказательством? Скандал был никому не нужен, дело тихонько замяли...
Когда смена закончилась, мы даже выдохнули от облегчения. Вторую смену мы работать не планировали, желающих попасть на наши места было много. Девочку Лену мы вспоминали не долго, а к осени и думать о ней забыли.
В январе наш небольшой город содрогнулся от страшного преступления: в новогодние праздники две девочки убили собственную бабушку, задушили бельевой веревкой, затолкнули тело под кровать и жили в ее квартире все каникулы, пока мать не приехала их забирать оттуда. Следующим известием стало сообщение о том, что девочки оказались дочерями местного участкового, что усилило всеобщее негодование. Ну а потом горожане и вовсе испытали шок: девочкам нет и 12 лет, судить их не будут, и даже в учреждение закрытого типа поместить их не получится - уголовная ответственность по тяжким преступлениям наступала в 14 лет.
Наташка прибежала ко мне, кипящая от негодования:
- Ты видела?! – она сунула мне местную газету, - Ты видела их фамилию?! (она зачитала фамилию из газеты) Помнишь, в лагере?!
- Лена?!
- Да какая, к черту Лена?! Эти две амебы, Оля и Поля! Так, получается, и котят они! А мы на Лену бочку катили!
...Я не знаю, что стало с этой семьей. Помню, что горожане писали письма в горком и обком, требуя хоть как-то наказать малолетних убийц. Не знаю, как потом сложилась судьба всех трех девочек. Но, вспоминая их, я до сих пор испытываю чувство стыда перед Леной...