Когда сомкнулись очи

«… Мне плохо…

Меня душит...

Не хочу говорить себе, что этот момент наступил!

Я один?

Я лежу и ничего больше делать не могу! Ничего!

Лишь чувствую холодный пот на теле, мокрую насквозь рубашку, осложняющийся, становящийся всё тяжелее вдох. Каждый вдох всё грузней на душе… И наступает этот момент…

Я один…

Никто не придёт. Я знаю. Ни жена… Прости меня! Ни мать, ни отец- никто из моих. Всех пережил… Простите меня!

А я думал, что слёз я больше не познаю. Думал, что я забыл про тяжесть душ- про чувства. Ведь мог жить без них. Странно, как. Холодно, без чувств…

Света становилось всё меньше- веки закрываются.

Я уже ничего не разбираю. Всё, что вижу, размывается. Всё хуже разбираю грани. Всё сращивается в единую тёмную массу. Но в темноте одна боль ждёт меня. Я чую!

Я, как могу, оттягиваю этот момент. Борюсь за секунды. Я не хочу, чтобы веки закрылись. Я боюсь того, что ждёт там…

Когда сомкнулись очи (я чуял, наступил этот момент. Я боролся с этим, старался оттянуть), я, всё, остался один. Теперь уж точно. Я это понимаю.

И мне страшно!

Во мне тревога.

Мне душно.

Меня душит! Я боюсь быть с собой! Я не могу быть один! Меня окружают бесчисленные голоса! Режущие каждая с мучительной болью.

А в голове всё ещё твердит: что дальше? Чего ждать? Будет ли ещё хуже? Хуже того, что есть?

Что я слышал в жизни про этот момент? Что слышал, когда мог? Мелочи.

Слышал… что я слышал? … Про суд слышал… Слышал от всех: будут судить за всё, что ты сделал. Помню. Если ты праведник, мол, успокойся- страшное прошло. Наступило их заветное счастье. А если за совестью что осталось, то, помню эти картинки, тебя, типа, будут варить в котлах, в лаве и пытать. Вроде, так. Но зачем такие издевательства над уже ноющими, страдающими, вопящими людьми? Пожалуйста, остановите, остановите происходящее со мной!

-Ты вернулся, моё чадо!- слышу новый голос в своей больной шизофрении. Похоже, это правда!

-Как ты?- еле удавалось расслышать его слова. Похоже на какой-то допрос. Понятно. Суд.

-Как ты?- послышалось снова.

Как я? Трудно! Мучаюсь!...

… И это что ль говорить? Что ж будет…? Как примут ответ? Прознают…

… Потерплю, совру, а, может, там пройдёт?

Да за что ж проклятия? Я не могу! Не могу сказать! Словно катить валун на верх попытка поднять речь ради ответа!

-Х-х-хорошо-о!- вышел крик, выстраданный слезами.

-Я рад за тебя!- продолжил голос.- Я рад, что ты невредим. Надеюсь, ты смог насладиться любовью на своём пути.

Любовь? Какая любовь во Вселенной идиотов? Во Вселенной, где все глотки резали друг другу?

-Д-д-да…!- слукавил я, сдержав рыдание.

-Какое для меня утешение!- вёлся на откровенную ложь этот Голос.- Я до конца надеялся, чтобы мир и лад окружали тебя.

Мир и лад? На планете убийств, обмана и мести? Несмешная ирония!

-Да!- выжал я крик. Сколько ещё будут допрашивать? Я ведь мучаюсь! Мне тяжело с моими голосами! Я мучаюсь, выдавливая враньё.

-Как я спокоен за тебя! Хорошо, что ты прошёл путь, окружённый любовью, миром и ладом…!

Сколько это будет продолжаться? Сколько меня будут допрашивать?

-… Я рад за тебя, чадо. Мне интересным остался лишь один вопрос.

-К-какой?

-Мне интересно: раз ты прожил свои дни в любви, счастье и мире, значит, у тебя не было тех, кого ты ещё не сможешь простить?

Я понимаю, что сейчас мне не до всех земных, оставшихся там…

Я всех их готов забыть! Готов простить! Но… не могу! Прощать надо, когда ты на земле, когда тебя не душат многочисленные голоса, из-за коих ты с трудом слышишь главный голос. Почему я не могу сказать одно слово? Я каменный. Не идёт это слово: 《нет》. Одно слово чего стоит!

Когда я наконец выдавил давившее меня слово, тьма начала отходить. Предо мной начало сиять. Становилось светло и тихо.

-Неужели мне рай?- искал я подвох.-Мне достался рай?

Я пытаюсь вступить. Я чувствую, что там, да, наконец пройдет моя скорбь. Наступит мир.

Жаль, это оказалось обманом.

Почему меня здесь жжет? Почему меня словно засунули в печь? Почему я не могу жить? Почему я скрючен? Почему сломлен?

Вокруг свет, тишина, а я лежу, окруженный приятным светом, мучимый изнутри, горящий адским пламенем, и душу себя вопросами: а можно ли это мне? Почему я не могу успокоиться? Почему во мне ютятся эти голоса! Можно мне туда, где нет этого света? Бежать?

Я осознаю, что не могу продолжить существовать в одном месте с бесчисленным кошмаром в самом себе. Я взираю вверх, туда, где, как казалось, был тот Великий Голос. Я падаю ниц, воплю:

-Тот, кто дал мне возможность жить в мире и покое, я благодарен тебе за оказанную милость к жалкому ничтожеству, как я! Что ты пустил меня в покой! Но, прости, я не могу здесь жить! Меня жжёт! Меня сжигает! Мне плохо здесь! Я не могу здесь быть! Меня разъедает! Отпусти меня, прошу! Дай мне скрыться от света в темноту!

-Я дал тебе возможность жить в покое и счастье. Но ты сам сказал, что тебе тут невозможно жить. Что ты не можешь жить в этом свете. Я никого здесь не держу насильно. Я каждому чаду даю выбор.

Как хорошо, что меня услышали!

Когда я почувствовал место, где жары было меньше, где не было света, я помчался скорее в холод.
Я ничего не хочу видеть. Я ничего не хочу слышать! Хочу бежать и закрыться!

Я благодарен Великому Голосу за такую возможность!...》