?
Большой заброшенный дом. Стены обросли вьюном, который по-доброму заглядывает в окна. Его нежно-былые цветы, как чувство зарождающейся душевной боли. Как будто в сердце прорастает колючий стебель, и разрывая лёгкие, заполняет нежным нектаром трещины костей. Жжет... Обжигает... Настолько больно, что отчётливо ощущаешь, как внутри раскрывается бутон прекрасного цветка.
Давно опустевшие комнаты. Поросшие стены, грязный пол. Гостиная, спальная, музыкальный зал с большими окнами как в церкви. Запах цветения тех прекрасных белых цветов. Все это навевает воспоминания о том, как тут было хорошо и что ничего уже не вернуть. Запечатанные временем ящики, покосившихся комодов и тумб. На полу осколки разбитой, давно упавшей рамки с фотографией, на которую он не мог смотреть без замирания сердца. Тихо... Тепло... Пусто... Холодно...
Его чувства... Почему они такие? Его сердце то сжималось до боли в костях, то внезапно разрасталось, как будто хотело сломать рёбра. Это заставляло все мышцы ежеминутно судорожно сокращаться. Видимо организм думал, что если не сопротивляться, то эти чёрные чувства всё-таки разорвут бренную плоть.
То как будто в невесомости, то словно под тысячей тонн воды, захлёбываясь в вечном страхе, больше никогда не заполнить свои лёгкие свежим запахом легкости и свободы, он продолжал идти вперед. Шаг - его грязная обувь опустилась на осколок рамки от, давно забытой, но такой родной фотографии. Шаг - кроссовок смял комок засохшей земли, выпавшей из треснувшего горшка. Корни цветка росли, а горшок оставался прежним. Некому было его заменить. И в итоге он треснул, не смог противостоять силе, которая разрывала его изнутри.
Он ничего не видел. Шагал наугад. Он понимал, что теряет смысл и желание жить. Бешеные чувства притихли, но тут же другие стали обволакивать внутренности. Теперь о чем бы он не подумал, чувствовал только тяготящую, тупую боль.
Нет никакого смысла в моих страданиях. Нет никакого смысла в моей жизни. Нет смысла во мне.
Он запутался, всю жизнь ходил по кругу, но так и не нашёл выход. Он был уверен, что никогда его не найдёт. Сам - никогда. Он всегда оказывался один и часто по своей вине. Не было никого, кто остался бы с ним навсегда. Не было никого, кто помог бы ему найти выход. Он всегда один по своей вине.
Цветок, распускавшийся внутри его сердца, опущен корнями в вино боли и грехов он никогда не завянет. Его корни всегда будут питаться вечным питьем, созданным где-то на перепутье жизни и смерти.
Длинные стебли цветка потянулись вверх. Они оплели весь разум, заставили ослепнуть и оглохнуть. Этот прекрасный паразит обвивает его полностью. Он теряет надежду. Он уже ничего не видит и не хочет видеть. Он не видит смысла ни в чем... Он ничего не хочет. Ни жизни, ни смерти. Ни прощения, ни кары. Ему все равно, он слишком запутался чтобы думать.
Единственное, что не даёт гибкому стеблю задушить его, единственное, что не даёт сдаться - клятва. «Что бы не случилось, я не сдамся, не дам себя погубить! Клянусь...»
Шатаясь от стены к стене, он медленно брёл в зал. Он понимал своим затуманенным разумом, что должен делать и куда идти. И наконец достиг своего места назначения. Он добрался до большого помещения, где стоял старый рояль, а на грязной тумбе лежала пыльная скрипка. Казалось, что она смотрит на него, как будто чувствует то же, что и он сам. Они не могли существовать друг без друга...
Как только он прикоснулся к скрипке, чувства снова забурлили внутри, пробуждая воспоминания и причиняя чудовищную боль, но он знал, что нельзя останавливаться, знал, что уже поздно что-то менять. Крепко взяв смычок в руку, он долго смотрел на старую безликую подругу и наконец начал играть. Мучительный хаос внутри забушевал с новой силой, давая все больше пищи убийственному цветку. Играя, он чувствовал, как к нему возвращается слух, и как стебель цветка, хоть и отступив от мозга, разрастается в лёгких и желудке, быстро поднимаясь корнями по трахее и обвивая все внутри. Становится трудно дышать. Чудовищное чувство подкатывает комом к горлу. Цветок все больше. Почти все бутоны раскрылись, но эмоций живительных для растения становится слишком много. Оно начинает тонуть в переполненной чаше чувств. Цепляясь за все подряд тонкими, как кнуты, стеблями, цветок оставляет болезненные кровоточащие раны.
Музыка стихла. Цветок перестал разрастаться.
Он лежит на полу. Кровь, вперемешку с пыльцой, стекает по стенкам трахеи и через сквозные раны в лёгких нежно щекочет желудок. Иногда он вздрагивает от этого чувства.
Всё закончилось... Прекрасный цветок снова погрузился в сон, прижав к себе нежные белые лепестки. Он обратился бутоном. И погрузившись в забвение, ждёт, когда очередная алая капля чувств разбудит его ото сна...
***
Такой цветок живет в каждом и нас. Его нельзя истребить, уничтожив все тяжёлые, гнетущие чувства. Выйдет только сделать вид, что его не существует, но тогда сознание, опутанное чёрными корнями перестанет принадлежать нам и станет достоянием изящного растения.
Чтобы не дать цветку завладеть собой, можно только принять его, позволить всем бутонам раскрыться, отдать ему на пропитание все свои чувства, всю боль. Тогда он утонет в живительном яде и снова уснёт.