Глава 6
Вторая аппарация оказывается не лучше первой, но если раньше я сидела на коленях и хоть как-то могла сама держаться, то в этот раз единственной опорой для меня является худая ладонь Риддла. Он придерживает моё предплечье на расстоянии вытянутой руки. Я не смотрю на него, стараюсь побороть приступ тошноты и низко опускаю голову. Проходят секунды, я их считаю, чтобы отвлечься от окружающего сумасшествия, но не могу справиться с головокружением. Чтобы не упасть, хватаю единственное на этот момент спасение. Немного поворачиваю руку, которую держит Риддл, и смыкаю пальцы на его предплечье. Получается, мы скрестили руки, он держит меня, а я держу его. Ощущаю жуткое чувство неправильности, но по-прежнему не смею поднять на него глаза. Его пальцы сильнее сжимают руку, у меня точно останутся синяки, но я не могу отпустить его. Я дезориентирована и не вижу ничего кроме слепящих меня меняющихся картин.
Невольно рассматриваю его руку, которая держит мою. Длинные, заострённые ногти делают тонкую ладонь ещё более устрашающей. Ногти не кажутся ломкими, но их чернота у основания вызывает омерзение. Закрываю глаза, вспоминая случай на скалах, и стараюсь придумать план действий.
Воронка замедляется, а я понимаю, что сейчас у меня в руках палочка. Не надеюсь ни на что, но готовлюсь рискнуть. Поэтому, как только мы касаемся поверхности и меня резко отталкивают от себя, я поднимаю палочку и кричу:
— Экспульсо!
Он не делает ни одного движения, а моё разрушительное заклинание отлетает в сторону, разбивая стоящий рядом стол.
— Диффиндо, — он произносит очень тихо, по-прежнему не поднимая палочки, а я чувствую, что по моей раненой ноге проходит острый нож.
Падаю вперёд, становясь на колени. Пытаюсь отдышаться и спустя несколько секунд встаю на ноги, кидая новое заклинание:
— Экспеллиармус, — но он снова невербально отбивает его и отбрасывает обратно в меня, теперь я приземляюсь на спину, больно ударяясь копчиком.
Палочка падает на пол. Смотрю на него со всей ненавистью, на какую только способна, а он просто рассматривает меня с едва заметной ухмылкой. Злость вскипает с новой силой, ведь я понимаю, что он просто забавляется, зная, что я в любом случае не смогу его одолеть. Просто упивается моими беспомощными попытками противостояния. Это подло и низко, я не могу это больше терпеть, поэтому до боли сжимаю кулаки и кричу:
— Чего вы ждёте? Убейте меня уже или отпустите, но не поступайте так… — слова застревают в горле, я ощущаю, как глаза застилает пелена слёз.
Я не могу испытывать такое унижение, скорее приму смерть. Горькую и несправедливую, но хотя бы достойную. Быстро моргаю, рассеивая пелену, и смотрю на своего мучителя, который держит волшебную палочку в руках, скрещенных на груди. Его усмешка становится шире, а голос понижается до вкрадчивых нот:
— Наконец-то, тебе надоело тренировать на мне свои навыки, — в наигранном удивлении он наклоняет голову к плечу и цокает языком. — Хорошо, мисс Грейнджер, теперь, когда вы успокоились, мы можем продолжить наш долгожданный диалог.
Взмахнув палочкой, он возвращает столу первоначальное состояние и садится в высокое кресло, стоящее в противоположном углу комнаты.
С минуту я внимательно осматриваю помещение. Приглушенный свет от нескольких настенных свечей и минимальное количество мебели означают редкое посещение этого места. Скорее всего, мы в том же доме, куда меня доставили в начале. Просто в другой комнате. Стены из дерева, мелкие, решётчатые окна и каменный пол. Из мебели: широкий прямоугольный стол, незажженный камин и кресло в углу. Наличие Тёмного Лорда, освещённого скудным светом, дополняет и так ужасающую обстановку.
— Ранее вы были более многословной. Быть может, вам нужен стимул для общения?
Не успеваю я возразить, как режущее заклинание снова касается моего тела. Начинаю дрожать. Не знаю, сколько сейчас времени, я голодна и хочу принять душ. Из-за большого количества выброшенной магии для Патронуса я ощущаю как физическое, так и магическое истощение.
— Что вы хотите от меня? — мой жалобный шёпот заставляет Риддла немного приподнять брови.
Откидываясь на спинку кресла, он внимательно рассматривает меня и затем говорит:
— Ваша главная ошибка в том, что вы не думаете о последствиях. Предполагаю, что у тебя была мысль о побеге, но вместо этого ты бросилась защищать отступников и жалких предателей, — подняв ладонь, он зажигает огонь в камине, затем кладёт руки на подлокотники, закрывает глаза и более тихим голосом добавляет, — благородно, но глупо.
Не могу решить, что меня больше раздражает, его постоянная смена с «вы» на «ты», или его мнение о защитниках магического правопорядка. Негодование захватывает мой разум, вынудив зашипеть:
— Если они не согласны с вашим мнением, то это не значит, что вы можете нарушать законодательные установки и правила поведения в магическом обществе, а также вы не смеете называть…
Продолжение слов теряется в моем собственном звонком крике от колющего заклинания. Единственное, что успеваю отметить перед тем, как упасть на пол, крича от боли, это то, как сильно Лорд сжимает подлокотники и гневно открывает глаза, посылая в меня громады злости.
Вместе с всепоглощающим гневом на краешке сознания я чувствую долю восхищения его невербальными способностями. Он не направляет на меня палочку и ничего не произносит, а я уже ощущаю нестерпимую боль.
— В Хогвартсе никогда не учили манерам, маленькая грязнокровка, но я не ожидал, что всё настолько плохо.
Ощутив финал пытки, неуклюже поднимаюсь на ноги, а он снова закрывает глаза и шепчет:
— Говори.
Приказ. Сначала не понимаю, что должна говорить, но затем вспоминаю произошедшее в Азкабане. Не уверена в своих догадках, но всё равно их озвучиваю:
— Возможно… — глубоко вздыхаю и продолжаю, — действие Патронуса схоже с древней магией, благодаря которой Гарри смог спастись, — прерываюсь на секунду, заметив яростный взгляд красных глаз, но затем говорю дальше, — главная особенность состоит в готовности пожертвовать собой ради тех, кого хочешь спасти.
Теперь мне понятно, что произошло во время призыва Патронуса. Предполагая собственную смерть, я сделала свою выдру такой сильной, что чары Метки исчезли. Так же как Лили Поттер пожертвовала собой ради спасения Гарри, я наполнила свою магию самопожертвованием и вложила её в Патронус. Удивительно, какую силу создают такие человеческие чувства и эмоции. Раньше я не верила в так называемую «силу любви», про которую нам с мальчиками рассказывал директор, а теперь я не знаю, что и думать. Профессор Дамблдор оказался прав.
Осознаю схожесть ситуации с миссис Поттер и понимаю, что единственное отличие — это то, что я всё ещё жива. Также с ужасом понимаю, что главное сходство обоих случаев состоит в причастности Риддла. Понимание раскрывается ужасающей истиной, и я смотрю на него, ожидая своей скорой смерти. Он не позволит мне жить из-за того, что я сделала. Смотрю на ярость в выражении лица, на напряжённые плечи, сильно сжатые кулаки и понимаю, теперь он точно не будет сдерживаться. Мне конец! От паники я теряю реальность и, чтобы не испытывать на себе его неимоверную злобу, бегу к единственной двери в комнате.
Успеваю сделать лишь пару шагов, когда невидимая плеть толкает меня в спину, и я оказываюсь прижата лицом к стене с раскинутыми по бокам руками. Удар головой о холодную деревянную поверхность заставляет меня закричать от боли, но неожиданно появившиеся руки на пояснице и затылке вызывают оцепенение. Я не смею дышать, а Лорд ожесточенно надавливает на загривок и наматывает мои волосы на кулак, заставляя поднять голову вверх. Я вижу его краем глаза и пытаюсь увернуться, отталкиваясь руками от стены, но хватка на пояснице становится сильнее, и он разъяренно придавливает меня к стене.
Не могу унять бешеного сердца. Крепко сжимаю губы, чтобы не начать истерику и молить о пощаде. Лорд жестоко натягивает мои волосы и тем самым заставляет шире открыть глаза.
— Да, грязнокровка, — его хриплый голос шипящим звуком проходит через ушную раковину до мозга, доказывая моё безнадежное будущее. — Ты ответишь за все свои действия и почувствуешь мой гнев.
Отпустив волосы, он хватает меня за шею и сдавливает пальцы, а я дрожу от страха, пытаясь сэкономить хотя бы один вдох живительного воздуха. Вторая его рука скользит вверх по моей спине и доходит до плеча, надавливает ногтями на кожу и затем обхватывает запястье. Я шиплю от болезненных ощущений на шее и вскрикиваю, когда он заводит мою руку за спину и разворачивает меня, кидая на пол. Не обращая внимания на противный хруст в области лопатки, я ползу от него прочь и вижу свою волшебную палочку. Страх не даёт повернуться к Риддлу лицом и, дрожа всем телом, я придвигаюсь к палочке. Меня не проклинают, но вблизи я отчётливо слышу шаги.
— Возьми её.
Тихо. Он говорит очень тихо и без выражения, я не слышу гнева в его голосе, но отсутствие признаков злости ещё не доказывает, что он пришёл в себя и не задушит меня в следующую секунду.
— Я сказал, возьми её!
Не спорю. Хватаю палочку и поворачиваюсь к нему лицом.
— Вставай, — обходя меня по кругу с высоко поднятой головой, он достаёт палочку и повышает голос, — проверим, грязнокровка!
Встаю и нацеливаю на него палочку:
— Что проверим?
В то же мгновение Риддл делает точный взмах палочкой в мою сторону и произносит:
— Морсмордре.
Мои глаза раскрываются от шока, осознавая, что это вызов Метки. Что он хочет проверить? Что происходит?
Зелёное свечение выходит из его палочки и трансформируется в гигантскую змею. Отступаю назад, нервно сжимая тёмное древко.
Предвкушение. Злое предвкушение я вижу в глазах Лорда. Быстро размышляю. Едва ли мне поможет Патронус, ведь тогда у Азкабана первостепенной причиной вызова являлась защита авроров от дементоров. Только потом Патронус изменился, заполняясь древней магией и уничтожая Метку. А сейчас? С ужасом таращусь на появившийся череп и гигантскую змею из его пасти.
— Я не просто так позволил тебе взять палочку, — усиливая заклинание, с язвительной ухмылкой Риддл небрежно указывает рукой на череп, который неторопливо приближается ко мне по воздуху, — каждая Метка состоит из моей магии, я всегда чувствую, когда её вызывают и могу управлять ею на расстоянии.
Не подавляю глухого вскрика, когда череп приближается к моему лицу, а змея тесным кругом вращается вокруг нас. На Риддла не смотрю, а с ужасом слежу за раскрытой зеленой пастью.
Волдеморт подходит ближе ко мне, и я слышу его хриплый голос. Голос, раздающийся прямо изо рта полупрозрачного черепа:
— Я почувствую и тебя.
В следующий миг быстрым рывком череп со змеёй приближаются ко мне и впитываются кожей. Я кричу, яростно трогая своё тело. Несколько мгновений ничего не происходит, а потом, словно закачивая в себя яд, я ощущаю поглощение тёмной магии Риддла. С приглушённым стоном падаю на пол и не могу ни на чём сосредоточиться. В голове слышу чужой шёпот и кожей ощущаю его прикосновения. Холод. Промозглый холод проходит по конечностям.
Наступает боль. Я чувствую его эмоции, ощущаю ярость и злость. Чувствую свои слёзы на щеках и начинаю стирать их ладонями, а потом вздрагиваю, когда вижу красные разводы на руках. Это не слёзы. Это кровь, которая жжёт лицо и руки. Я кричу, заливаясь кровью, и осознаю, что теряю свою магию. Нет! Вся волшебная сила заливается красным ядом, а магические способности покрываются ярко-зелёной плесенью. Тёмная магия Риддла заполняет сознание, и сквозь кровяные разводы на глазах я вижу его. Его! Вижу напротив себя, где минуту назад был череп. Том Риддл стоит передо мной со слегка запрокинутой головой и закрытыми глазами, я ощущаю его рваное дыхание. Он во мне. Внутри.
Погибаю. Знаю, что наилучшим вариантом является прекращение сопротивления. Закончив с проклятием, я умру от истощения, ведь из тела исчезнет светлая магия. Я никогда не смогу вызвать Патронус. Света не останется. В данный момент я сравниваю своё состояние с информацией про Поцелуй Дементора. Больно. Больно осознавать, что даже дементоры теперь кажутся менее страшными. Я ощущаю его силу и мощь. Ещё немного, и Лорд поглотит меня полностью.
Лучше бы я погибла от Авады в Азкабане. Больше всего меня раздражает то, что я умираю от его руки. Он здесь, по-прежнему внутри. Я концентрируюсь только на нём и его сущности, мысленно проклинаю способности Риддла. Не могу сдержать эмоций и, превозмогая боль, встаю и диким воплем кричу:
— Я всё равно никогда не сдамся. Ты слышишь, Том? Я никогда не сдамся!
Внезапно он открывает глаза. Не могу понять его выражение, но секундой спустя вижу хищный оскал и жестокий алый взгляд.
Меня толкают назад, заставив упасть на пол. Он нависает надо мной, обхватывая длинными пальцами шею. Чернота внутри разрастается с наибольшей скоростью, а я смотрю в его глаза и заливаюсь криком:
— Я никогда не сдамся, — рука сжимается сильнее, а мой голос хрипит, — я не позволю тебе забрать её. Не позволю!
Последние слова превращаются в дикий визг, когда яркий свет ослепляет пространство, и я выталкиваю Метку из себя. Закрываю глаза, приподнимаю палочку и шепчу:
— Ступефай.
Волдеморт реагирует быстро, но ярко-зелёный свет ослепляет его, так же как и меня. Он отлетает назад, а я… я дышу спокойствием. Сил нет, палочка падает из ослабленных рук, я лежу безвольным существом, едва двигая конечностями.
Не могу подняться, но радуюсь тому, что моя магия остается со мной. В теле больше нет Риддла и я закрываю глаза, чувствуя блаженную тишину.
Тихий скрип половицы не побуждает открыть глаза, я просто не могу. Я устала. Опираясь на слух, понимаю, что Волдеморт поднимает мою палочку, отходит на пару шагов и тихо произносит заклинание трансфигурации. Он что-то создает, но мне всё равно. Опять слышу шаги, затем чувствую прикосновение на шее и спине. Думаю, он снова собирается меня душить, но мимолетное левитационное ощущение заставляет широко распахнуть глаза.
Он не смотрит на меня. Его лицо — непроницаемая маска, ни ухмылки, ни хмурого взгляда, ничего, что позволило бы мне понять его настроение.
Ощутив под собой мягкую поверхность, я не могу сдержать облегченного вздоха и отворачиваюсь к стене. Закрываю глаза и на краю сознания совсем близко слышу шёпот:
— Не думай, что мы закончили, грязнокровка, — он выпрямляется и, судя по шелесту мантии, отходит от меня.
Распознаю скрип открываемой двери. Уже теряю связь с действительностью, но не услышать его следующих слов невозможно:
— Ты не сможешь одолеть меня, и твои попытки принесут тебе болезненную смерть, — он ухмыляется и перед выходом из комнаты саркастическим тоном добавляет, — Гермиона!