Затянувшийся пубертат Гермионы

В восемнадцать лет ты потеряла девственность. С Роном. Всё, как ты и планировала. Поцелуи, ласки, петтинг.
После того, как он бросил свою тупую "Лав-Лав", стал писать тебе летом письма. Из них ты поняла, что он тебя любит. Как и ты его. Первый раз был в Норе, в его комнате. Сначала вы пробовали в презервативе, но ничего не получалось. Когда вы занимались петтингом, ты текла, но как только доходило до чего-то серьезного, ноги непроизвольно сжимались, не пуская его внутрь. Он по-детски обижался, хотя и сам был абсолютно не опытен. После очередных попыток в одну из августовских жарких ночей Рон решил на время оставить свои порывы снова причинить тебе боль и вышел из спальни. Вернулся он со слегка виноватым взглядом и показал на небольшое кровавое пятно на футболке. Он сказал, что, видимо, у вас кое-что всё же получилось и теперь важно довести дело до конца. Он в очередной раз попытался безо всякой подготовки войти внутрь тебя, и потому ты сняла с него презерватив. Сама ты была абсолютно сухой и решила, что хотя бы его обильная смазка должна что-либо решить. Ты изо всех сил терпела и молча сносиласносила его пять толчков, после чего он вытащил член и кончил тебе на живот. Крови было совсем немного, и он странно посматривал на тебя, как будто ты врала ему о своей девственности. Вы уснули в обнимку. Ты все не могла понять, почему мастурбация тебе понравилась гораздо больше чем, собственно, секс. Позже Рон тоже признался, что возлагал на СЕКС куда большие надежды, чем в итоге получил. Он любил тебя, хотел тебя, ценил, уважал и был благодарен. Но ты никогда не забудешь разочарование от первой близости. Взаимное разочарование.

Будучи любительницей изучить все в теории и перейти к практике, ты практически со второго своего раза предложила менять позы и пробовать все, что только было тебе известно о разнообразии в сексе. Вы пробовали воск, связывание, различные позы, игры с горячим чаем, кондомы со вкусами и запахами. Со временем ты научилась расслабляться, прокручивать в голове особо волнующие сцены из порно или книг; во время секса помогала себе рукой и кончала на Роне, под ним и с ним вместе. Ты не знала, у всех ли так, но спросить было некого.

Стирая родителям память, ты почему-то умыкнула из их спальни ту самую книгу, что украдкой читала в детстве. Чтобы хоть как-то отвлечься от постоянных военных стратегий и мыслей об уничтожении крестражей, ты иногда листаешь ее.

Каково было твое удивление, когда ты обнаружила, что в конце основной книги о проститутке, редактор вставил небольшой рассказ о девушке, которую называли одной лишь гласной - О. У неприметной, самой обычной девушки О был богатый и властный Возлюбленный, который решил испытать ее любовь к себе и отдал ее в довольно странное место, отдаленно напомнившее тебе Масонскую Ложу. Ты одно время читала об этом и, кажется, даже что-то такое смотрела у Кубрика. В том месте, где держали девушку, ее обучали служить и подчинятся мужчинам в масках.

Объединяло этих мужчин кольцо с гравировкой и любовь к грубому сексу и истязаниям. Ее Возлюбленный внушал О, что, научившисьнаучившись безропотно служить его так называемым братьям и единомышленникам, она принесет ему невиданное удовольствие, и по окончании ее «обучения» он сможет еще сильнее и властнее наслаждаться ее телом. Чем закончилась эта история, ты так и не успела прочесть. Зато успела почитать о пытках и избиении плетью девушки в целях ее воспитания. Тебя поразила жестокость, которую применяли к своей рабыне ее хозяева, но еще сильнее ты была поражена ее же впечатлениями об этом. Поначалу девушка просто не могла терпеть нескончаемую боль от ударов плетью, и только взгляд ее Возлюбленного придавал ей сил выдержать пытки и находиться при этом в сознании. Но потом она научилась извлекать из этого извращенное удовольствие. А именно: по окончании истязаний ее Возлюбленный приходил и поощрял ее: он восхищался следами на ее спине и ягодицах, смазывал их заживляющими мазями и ласкал свою любимую рабыню. Со временем О научилась абстрагироваться от ударов и убегать в своем сознании от происходящего. В итоге она могла принимать легкие удары с подобием удовольствия, а паузы между пытками были спасительными островками наслаждения во время унизительного кошмара наказаний.

Находясь ночами в палатке со своими мальчишками, ты научилась терпеливо и молча (чтоб не побеспокоить спящего Гарри) ждать, пока Рон по-быстрому воспользуется твоим телом, как годами до этого он пользовался твоими мозгами и смекалкой в Хогвартсе.

Когда вас схватили и вонючий грязный Струпьяр лапал тебя, ты запаниковала. Где-то на подкорке ты сравнивала его грязные черные волосы с волосами Снейпа. Тебя тошнило от похоти, что ты читала в его глазах. Но там же, на подкорке, тебе было интересно, что он мог бы с тобой сделать, не будь он собачонкой Темного Лорда.

После того, как Струпьяра оглушает Беллатриса, а Драко выволакивает его тело словно мусор по ее приказу, ты понимаешь иерархию властных ублюдков, к которым вы попали в лапы.

Когда в тебя летит первое непростительное из палочки этой психованной суки, ты изо всех сил стараешься как-то сгруппироваться. Все эти попытки напрасны.

Боль, вырвавшись из палочки с такой же Драконовой жилой, как и в твоей собственной, в одночасье пронзила все твое существо тысячей мелких иголок. Все, что ты успела, - это зацепится отчаянным взглядом за серые холодные глаза ненавистного Малфоя-младшего. В них почему-то впервые не было презрения или брезгливости. Только легкая тревога и усталость. А потом сознание покинуло тебя.

Едва придя в себя, ты опять почувствовала, как твое тело скрючило в агонии на полу поместья ублюдочных Малфоев. Все это время они наблюдали за твоим унижением, твоим позором, твоими пытками. Тебе хотелось орать и плакать, но ты не могла. Только перекошенное в припадке истеричного смеха лицо суки Лестрейндж, ноющая боль и темнота.

На этот раз ты пришла в себя от того, что боль была тише и направленнее. С трудом разлепив веки, ты увидела, как твоя мучительница вырезает букву «о» в слове «ГРЯЗНОКРОВКА» на твоем предплечье. Испуг и тупое осознание... ТЕБЯ КЛЕЙМЯТ! Тебя пытает сумасшедшая фанатичка, а ее единомышленники упиваются твоими легкими вскриками, которые ты все же отчаянно пытаешься сдержать. Буква о...

Снова вцепившись в серый холод глаз ублюдка-Малфоя, ты пытаешься перезапустить свой мозг. Пытаешься обмануть его. Внушаешь себе, что боль это приятно, что это хорошо. Что эта сумасбродная тварь с палочкой в руке (из которой в тебя летит очередное Круцио), не сможет испытать садистского удовольствия от твоего очередного крика.

Подобие удовольствия приходит лишь после третьей по счету пытки. Когда боль стихает, ты чувствуешь эйфорию. Кажется, наслаждение оттого, что все закончилось, почти осязаемо. И в этот момент громадная люстра падает с потолка справа от тебя и засыпает осколками все вокруг. Мелкие кусочки хрусталя впиваются в плечо и лицо, но ты уже ничего не чувствуешь.

* * *

Тебе двадцать. Ты учишься в Бристоле, в Высшей Академии Магии. В дальнейшем это позволит тебе работать в Министерстве.

Рон и Гарри проходят последние подготовительные курсы перед службой в Аврорате в Лондоне. С Роном ты видишься по выходным, иногда раз в две недели. Живешь в общежитии при академии, с еще одной ведьмой.

Она любит напиваться огневиски и отдаваться парням со своего потока. Иногда не только со своего. Иногда не только парням.

Драко Малфой, которого оправдали (не без вашей с Гарри помощи, кстати), учится на твоем потоке, и у вас общие лекции. На его левой руке обручальное кольцо, и живет он не в общежитии, а на съемной квартире. Не то чтобы тебе это было интересно, просто ты знаешь.

Отношения на расстоянии идут вам с Роном на пользу. Кроме тех периодов, когда он превращается в ревнивого мудака и изводит тебя грубыми намеками и детскими обидками.

Но когда ты приезжаешь к нему, вы никогда не ссоритесь. После недельного воздержания ты сама набрасываешься на него. Ваш секс становится качественно лучше из-за того, что случается реже.

Через полгода учебы ты привыкаешь к выходным с Роном настолько, что страсти становится меньше. Ты шерстишь всю доступную тебе литературу и даже магловские журналы для девушек.

В один из общих уик-эндов ты заводишь Рона новым ажурным комплектом. Тебя же заводит осознание того, что ты разодета как шлюха и что Рон рассматривает твое тело. Ты предлагаешь ему поиграть (следуя советам все того же журнала). Суть игры состоит в том, чтобы связать партнера, завязать ему глаза и, имея полную свободу действий, поиметь его как только пожелаешь. Вы делаете это по очереди.

С завязанными глазами ты чувствуешь все острее. Невероятно, но то, что ты связана, тоже заставляет тебя заводиться. Впервые за долгое время ты настолько увлажнена собственной смазкой, что чувствуешь ее на бедрах. Этот секс просто невероятен. Чёрт, как же ты любишь Рона! Ты фантазируешь о том, как бы тебя завело, если бы Рон назвал тебя во время этого секса каким-либо плохим словом, но не решаешься попросить.

На следующий день вы меняетесь ролями. К твоему неудовольствию, Рону чертовски нравится отдаваться твоим ласкам и лежать привязанным к кровати. Для первого раза это волнительно и интересно, но ты понимаешь, что вчера тебе было гораздо приятнее. А вот ему нет...

Через две недели вы спорите о том, кто будет сверху. Спорите, кто кого трахнет. И оба не хотите быть этим «кем-то».

* * *

Когда твоя соседка приводит на ночь очередную подружку, ты с интересом прислушиваешься к их тихому хихиканью и возне.

Рассказывая об этом Джинни во время очередного визита в Нору, ты краснеешь. Джинни это забавляет. Оказывается, она тренировалась целоваться с соседками по комнате в школе. Почему-то ей кажется, что это будет забавным, если вы попробуете тоже. Ты смущаешься, но не отказываешься. Когда вы целуетесь, ты понимаешь, что она напористее и сильнее тебя по характеру. Поэтому в поцелуе ведет она, а ты ей отвечаешь. Когда она отстраняется, ты на секунду теряешься, а Джинни смеется.

* * *

После первого года в академии все лето вы с Роном провели в подаренной твоими родителями небольшой квартирке. Рон помогал ее обустроить с помощью магии, и получился такой своеобразный уютный магло-магический гибрид. Рон даже привык к Глотику. И тот по утрам дрых на его животе, пока ты отдавливала ему (Рону) плечо. Просыпаясь рядом, ты часто ловила себя на мысли, как же сильно вы счастливы. Какой он, теплый и родной, лежит с тобой. Твои теплые рыжики.

Правда, в августе тяжести быта дали о себе знать. Ты немного устала от вечно недовольного ворчания по поводу твоей стряпни, его постоянного невнимания, просмотров квиддичных матчей и секса безо всяких прелюдий. Когда ты поднимала этот вопрос, то слышала в ответ, что «черт возьми, Гермиона, мы знакомы с одиннадцати лет, каких еще ухаживаний ты хочешь от меня сейчас?».

Лето прошло, и ты отправилась на учебу в последний раз. Ты знала, что со временем соскучишься, но была даже рада уехать, чтобы вы оба смогли отдохнуть друг от друга.

{PAGEBREAK}

Это был продвинутый курс, по окончании которого ты должна была получить академическую степень. Он был необязателен, потому в группе вас осталось всего шесть человек. Ты, две сестрички-погодки, которые почему-то учились вместе (как и ели, жили, сидели... кто знает, может, даже спали?), молодая супружеская пара магов (которые делали все так же, как и упомянутые сестрички, но они уж определенно спали вместе) и Драко Малфой.

Сентябрь заканчивался, ты отпраздновала свою двадцать первую осень в доме поженившихся Гарри и Джин. Рон подарил тебе сережки, а не кольцо, как многие пророчили. Но ты и сама не спешила себя окольцовывать.

Ты снова натолкнулась на чертову книгу, когда переезжала в новую квартиру. Ты все же решила ее дочитать, поэтому привезла ее с собой на учебу.

На одной из скучных первых лекций, где требовалось просто присутствовать «для галочки», дабы не испортить свою посещаемость, ты решила не тратить время зря и, наконец, добить этот короткий рассказ. После того как О «закончили воспитывать» в том странном месте, куда ее привез однажды ее Возлюбленный, она вернулась домой. Но при этом ей нужно было научиться беспрекословно следовать определенным правилам:

1. Носить исключительно юбки и чулки.

2. Не носить абсолютно никакого нижнего белья.

3. Колени и губы запрещалось смыкать. Запрещалось закидывать ногу на ногу либо скрещивать их. Рот всегда должен был быть слегка приоткрытым.

4. Она должна была безропотно отдаваться по первой просьбе (требованию, приказу) абсолютно любого мужчины, у которого было бы то самое кольцо с гравировкой.

Читая об этом, ты на автомате приоткрыла рот, слегка облизав губы, и немного зарделась. Волна паранойи захлестнула сознание, и ты стала оглядываться на присутствующих в лектории. Почему-то казалось, что все вокруг знают, что именно ты читаешь, и осуждают тебя. Но, осмотревшись, ты поняла, что тебе лишь кажется. Лектор продолжал что-то невнятно диктовать, сестренки играли в морской бой, супружеская парочка шепталась о чем-то своем. Оглянувшись назад, ты увидела Малфоя, который смотрел на твои губы. Заметив, что ты уставилась, он медленно поднял взгляд. Стальные глаза впервые смотрели на тебя... с интересом? Ты не поняла. Его лицо было как обычно непроницаемо. Ни одной эмоции, даже без кривой презрительной усмешки, так знакомой тебе со школы. Ты отвернулась и закрыла книгу, прикидывая расстояние между вами. Смог ли он видеть, о чем именно ты читала?

Спустя еще несколько дней ты все же дочитала рассказ, но читала уже исключительно в своей комнате. Возлюбленный героини этого рассказа предал ее. Сначала он стал делить её тело со своим старшим братом, к которому у него было нездоровое благоговение. Позже он перестал брать О и переключился на ее подругу Жаклин, которая, хоть и была красавицей, но характером явно сильнее бывшего Возлюбленного О. Если О целиком и полностью была нижней для Возлюбленного, то Жаклин, наоборот, подчиняла его себе, помыкала им.

Новый учитель и полноправный хозяин девушки - тот самый старший брат - оказался опытным садистом и манипулятором. Он сумел показать О прелести подчинения. Завоевать её верность и преданность, а позже даже любовь.

Ты невольно задумалась над прочитанным. Полное подчинение другому человеку... Где вообще в этом может быть позитив? Это же рабство, это ужасно. В рассказе говорилось о том, что рабство - это истинная свобода. Никакой ответственности, никаких решений, никаких последствий. Счастье в послушании... Бред.

В ноябре вас разбили на пары для совместного проекта. Естественно, тебе достался он. Вы не разговаривали, наверное, с шестого курса Хогвартса (не считая сдержанных приветственных кивков в академии). Если не считать оскорблений, вы не разговаривали никогда.

В библиотеке набираешь нужные книги и садишься рядом. Про себя отмечая в голове, что Рону говорить о вашей совместной работе ты не станешь. Он спокоен и сосредоточен. Отвечает односложно и по существу. Разбиваете задания и подсчеты между собой. Через час работы, когда остается лишь досчитать таблицы и объединить ваши части в одну, библиотека наполняется первогодками, они галдят и обсуждают недавний коллоквиум. Малфой устало сжимает переносицу большим и указательным пальцами левой руки и демонстративно вздыхает. Вы пробуете еще немного так поработать, но ничего толком не выходит. Он предлагает вам аппарировать в более спокойное место, к нему. Ты вскидываешь брови и уточняешь, не будет ли против этого его жена. Он отвечает, что Астория находится в мэноре. Он решительно сгребает все со стола и слегка берет тебя за запястье. Вы аппарируете.

Ты, немного осмотревшись, садишься на диван около кофейного столика, куда он перекладывает чертежи, конспекты и книги. Снова подсчеты. Еще через минут тридцать он наколдовывает чайник с чашками и жестом предлагает тебе чай.

Сахарницы нет, но ты не хочешь лишний раз напороться на неприязнь. Когда ты уже почти допиваешь, он спрашивает, почему ты не попросила сахар. Ты удивленно смотришь на него, не зная что сказать. Он говорит, что удивлен, ведь в твоем характере, по его мнению, брать своё в любой ситуации. Ты уже собираешься возразить, но он, как будто прочитав твои мысли, перебивает: «И не говори, что предпочитаешь без, ведь еще со школы кладешь в чай полторы ложки». Заканчиваете молча. Первая часть вашего проекта готова, и ты аппарируешь к себе.

* * *

На этих выходных ты не стала отлынивать от «обязанности» трахать Рона сверху. Закрыв глаза, ты прокручивала в голове финальную сцену Истории об О, где ее Хозяин выгуливал ее на поводке на глазах у остальных членов «общества в масках ». Тебя это злило и заводило одновременно. Ты злилась на себя, на вымышленную героиню книги, на Рона... В какой-то момент тебе показалось, что сейчас ты сотрешь себе зубы - так сильно ты их сжимала. Открыв глаза, у тебя вырвалось: «Блядь, да, еще!»

Удивление на лице Рона, растерянность в его глазах... Ты впервые выругалась во время секса... Ты впервые выругалась при Роне. Впервые за десять лет. Он ничего тебе не сказал по этому поводу. Выходные прошли как обычно.

* * *

Прошла неделя, и вам предстояло доделать вторую часть проекта. С Малфоем. Взяв нужные книги в библиотеке, он поставил тебя перед фактом. Вы занимаетесь у него. Потому что это удобно: тихо и там нет «долбоебов, которые мешают сосредоточиться ». Почему-то ты не стала спорить. Он слегка обхватил длинными пальцами твое запястье, и вы аппарировали в его квартиру.

Тот же диван, тот же кофейный столик, те же расчеты. Сегодня он сидел ближе обычного. Ты на диване, а он на ковре подле тебя. Закончив очередную таблицу, ты решила слегка отвлечься. Бегло окинула взглядом гостиную, посмотрела на него. Лицо было, как обычно, непроницаемым, но взгляд очень сосредоточен на своей таблице. Он был в обычной черной рубашке и брюках в тон. В момент, когда ты остановилась взглядом на его губах, они сложились в его фирменную усмешку. Он увидел, что ты пялишься на его губы... Отлично, Гермиона... Не успев додумать эту свою мысль, ты заметила, как он придвинулся и стал требовательно тебя целовать.

Сказать, что ТЫ ОПЕШИЛА КО ВСЕМ ХЕРАМ, - не сказать ничего. Время замерло. Мягкие губы сильно прижаты к твоим. Одна его рука на твоем затылке. В голове стерильно. Никаких мыслей, даже намека. Ты не отвечаешь, но и не отталкиваешь. Отталкивать! Точно! Ты упираешься руками в его теплую грудь, но так их там и оставляешь. Его язык очерчивает твои губы.

Они чертовски сомкнуты, и ты чувствуешь его полуулыбку своими губами, после чего он требовательно пытается проникнуть тебе в рот сквозь сжатые уста. Это почти болезненно, но приятно. Ты пускаешь его. Он хозяйничает своим языком у тебя во рту. Ты определенно точно позволяешь ему, но не отвечаешь. Он прикусывает твою нижнюю губу, его вторая рука перекочевала тебе на грудь. Он предпринимает третью попытку, чтобы поцеловать тебя, и ты отвечаешь. Маленькая двенадцатилетняя девочка в твоей голове ликует. Ты не мерзкая, ты не противная. Гребаный чистокровный мудак трижды пытался обменяться своей аристократичной слюной со слюной грязнокровки. И грязнокровка ему позволила.

Он резко разворачивает тебя, и ты упираешься о его диван. Когда он, едва касаясь твоих бедер через чулки, медленно проводит ладонями вверх, ты осознаешь: если он дотронется до тебя ТАМ - сразу поймет, что ты намокла... Намокла от недопоцелуев с ним. И ты просто продолжаешь опираться о его диван, пока он поспешно сдвигает твои трусики и запускает внутрь сразу два пальца. Твою мать! Твою мать, как это хорошо... Ты шепчешь, «Пожалуйста, не нужно, перестань», но он просто молчит. И не перестает. Он ускоряется, а ты цепляешься за какие-то обломки мыслей. Огромных усилий сейчас требуется, чтобы хоть как-то соображать. Потому что это приятно. Потому что это охуительно приятно и, вроде, даже не секс. Может, это не измена, когда он просто пальцами? Блядь, о чем ты думаешь вообще? Впрочем, это уже неважно, потому что прямо перед тем, как впервые в жизни довести тебя вагинально до оргазма, он перестает... и входит в тебя снова, но уже не пальцами.

Он наматывает твои волосы на кулак, заставляя прогнутся в спине, и ты так сильно, так, черт возьми, ярко чувствуешь его в себе, что изо рта срывается полустон-полувыдох. Не отпуская волос, он низким, хриплым голосом говорит: «Блядь... какая же ты сладкая сука». И ты кончаешь, вздрагивая всем телом, максимально прогнувшись в спине. Пока он еще трахает, а ты потихоньку приходишь в себя, к тебе возвращается способность мыслить. И ты думаешь о том, как это просто. Сука, как на самом деле ПРОСТО изменить Рону. Переспать с кем-то, на кого тебе похуй. Просто позволить себя оттрахать. Малфой вытаскивает свой член из тебя и спускает тебе на ягодицы. Ты ничего не предпринимаешь... абсолютно ничего. Так и стоишь, оперевшись на его диван, практически раком. Он возвращает твои трусики на место, произносит очищающее заклинание, надевает свои брюки, застегивает ремень.

Ты делаешь пару глубоких вдохов, сползаешь с дивана, по-прежнему спиной к комнате, к столику, к Малфою. И вдруг начинаешь рыдать. Закрываешь лицо волосами и руками. Ты содрогаешься в рыданиях, тихо всхлипываешь, а он... обнимает тебя сзади. Обнимает и совсем тихонько говорит «тшшш». Ты чувствуешь, какой он горячий, какая влажная его рубашка. Как оглушительно громко колотится его сердце, почти в унисон с твоим. Через минут пять он начинает легонько поглаживать твое плечо. Он шепчет тебе: «Ну все... тихо, слышишь?»

- Что же мы наделали?

- Не знаю.

Ты утираешь слезы, отстраняешься и, даже не взглянув на него, аппарируешь.

Наревевшись, ты понимаешь, что никогда не расскажешь об этом Рону. Он просто убьет тебя, Малфоя, а потом себя. Рон никогда не простит такого. Что случилось, то случилось. С горем пополам вы сдадите проект, и можно будет больше никогда не разговаривать. Он женат. И если это для него ничего не значит (а это так), то и для тебя тоже. Этого не было. Ты просто ошиблась. Просто тебя никогда так ярко не трахали... руками. Интересно, это та самая прелюдия? И кстати, дело в тебе. Ты неделю без секса: сама ситуация, что это неправильно и нереально, завела тебя. Просто повелась на запретный плод. Этого не было. Ничего не было.

{PAGEBREAK}

* * *

На общей лекции этот нахал садится рядом. Ну конечно же. Отлично, блядь! Ты абсолютно занята своим конспектом. Все внимание на лектора. Ты не чувствуешь запаха его одеколона, который позавчера смешался с запахом его пота...

Его рука на твоем колене. Пора переходить на чертовы брюки. Есть же удобные женские брюки? Он, едва касаясь подушечками пальцев, скользит под юбку, ко внутренней стороне бедер, и ты сжимаешь ими его руку. Просто чтоб он перестал. Ты смотришь на него, а он на лектора. С абсолютно серьезным лицом.

Ты громко вздыхаешь и вылетаешь из аудитории. Пара идет, поэтому в туалете никого нет. Ты умываешься. Смотришь на ненавистное отражение. Ты сама себе противна. А еще ты вся мокрая. ТАМ.
Дверь в туалет открывается, и ты на автомате пятишься. Уже оперевшись лопатками в стену, понимаешь, что он все равно подходит. И надо бы что-то сказать, но... его глаза. В них нежность и желание. Он проводит рукой по твоей щеке, и ты отводишь взгляд. Он просит смотреть на него. И ты смотришь. Он проводит указательным пальцем по твоим пересохшим губам. Когда его палец останавливается по центру, ты делаешь то, чего оба не ожидали. Ты берешь его палец в рот.

Ты смотришь в его блядские глаза и сосешь его палец. Играешь с подушечкой языком, а потом практически полностью берешь его в рот.

Вытащив влажный палец из твоего рта, он берет тебя за волосы и с силой тянет вниз. Ты реально испугана. Ты вынуждена присесть на корточки и смотреть на него. Левой рукой он вытаскивает член, за волосы подталкивает тебя ближе. И ты отпускаешь ситуацию ко всем чертям. Ты просто берешь его в рот, не отводя от Малфоя глаз. В туалете академии. Во время пары. Спустя несколько минут уже он трахает тебя в рот, а не ты сосешь ему. Ты стараешься совладать с дыханием, чтобы максимально глубоко пропустить его себе в горло. Он запрокидывает свою голову, закрыв глаза и с рыком кончает тебе в рот. Ты никогда не думала, что тебя это настолько заведет.

Он застегивает ширинку. Ты так и сидишь в полнейшей прострации. Где-то на периферии твоего мозга чувства вины и стыда борются с растерянностью.

И тут Малфой решает тебя добить. Он просит тебя показать ему. Ты в ужасе смотришь на него, но когда он четко повторяет просьбу, ты открываешь рот так, чтобы он видел свое семя. Он приседает рядом с тобой и просит тебя сглотнуть. Мольба в твоем взгляде никак на него не действует. Он решительно и требовательно смотрит. И ты абсолютно не понимая, НАХУЯ, глотаешь и снова открываешь для него рот. Он целует тебя. Ты вырываешься и бежишь в класс.

Лекция пролетает невероятно быстрым скачком времени. Он так и не возвращается на место, и это к лучшему.

Звенит звонок. Уходят студенты. Уходит лектор. Ты сидишь и смотришь на ЕГО блокнот и перо. Начинают семенить студенты, чья лекция будет тут после вашей. Ты встаешь, проклиная себя, берешь и ЕГО вещи, и чертовски медленно идешь на выход.

Он ждет тебя у дверей. Он принимает из твоих рук свои вещи и говорит, что вам нужно поговорить.

* * *

Вы в дорогом уютном кафе, где практически нет посетителей. Садитесь за дальний столик. Он делает заказ на двоих, даже не спросив тебя. Тебе все равно. Ты решаешься поднять на него взгляд. Он сверлит тебя своими серыми глазами. Будто обдумывает что-то. Ты молчишь. В голове каша. В душе почти животный страх. Он может просто посмеяться, сказать, что использовал тебя, как тупую шлюху, и будет прав. Он может шантажировать тебя. Черт, что ты, черт возьми, наделала?

Его спокойный, тихий голос возвращает тебя к реальности. Как ты раньше не замечала, что его голос такой приятный? Практически бархатный... Может потому, что этот голос обычно оскорблял тебя? Да, скорее всего.

- Знаешь, когда я заметил, что ты читаешь бдсм-классику, я подумал, что это совпадение, но потом сахар и...

- Дался тебе этот чертов сахар! Это все ничего не значит!

- Значит, значит больше, чем ты можешь себе представить. Чем можешь позволить себе представить.

- Я не понимаю...

- Тебе было хорошо со мной. Нравилось подчиняться, делать, что я говорю.

- Нет.

- Не ври самой себе, Грейнджер. Ты можешь душить это в себе, а можешь позволить мне научить тебя.

- Научить чему?

- Свободе.

- Ты женат.

- Это не важно, ровно настолько, насколько не важно, что ты трахаешься с Уизелом.

- Мне не было с ТОБОЙ хорошо. Просто мне хотелось сделать что-то...

- Что-то запретное, отпустить себя, я понимаю.

- Сомневаюсь.

- Я. Понимаю. Я знаю таких как ты, Грейнджер. Не ожидал, что ты одна из них, но я знаю, поверь. Ты можешь быть счастливой, только приняв, что ты чья-то персональная грязная шлюха.

- Прекрати!

- Не отрицай. Чем дольше ты борешься со своим естеством, тем меньше удовольствия ты получаешь в итоге. Я предлагаю попробовать, чтобы убедиться, что я прав.

- Я не понимаю, к чему ты клонишь...

- Я предлагаю. Все очень просто, я снимаю защиту со своей квартиры на неделю. Для тебя. Ты можешьТы можешь душить это в себе, а можешь позволить мне научить тебя.

- Научить чему?

- Свободе.

- Ты женат.

- Это не важно, ровно настолько, насколько не важно, что ты трахаешься с Уизелом.

- Мне не было с ТОБОЙ хорошо. Просто мне хотелось сделать что-то...

- Что-то запретное, отпустить себя, я понимаю.

- Сомневаюсь.

- Я. Понимаю. Я знаю таких как ты, Грейнджер. Не ожидал, что ты одна из них, но я знаю, поверь. Ты можешь быть счастливой, только приняв, что ты чья-то персональная грязная шлюха.

- Прекрати!

- Не отрицай. Чем дольше ты борешься со своим естеством, тем меньше удовольствия ты получаешь в итоге. Я предлагаю попробовать, чтобы убедиться, что я прав.

- Я не понимаю, к чему ты клонишь...

- Я предлагаю. Все очень просто, я снимаю защиту со своей квартиры на неделю. Для тебя. Ты можешь аппарировать с шести вечера до шести утра. И я научу тебя, как стать свободной, как получить удовольствие. Об этом никто никогда не узнает.

- Тебе зачем это все?

- А я, Грейнджер, тот самый больной ублюдок, которому приносит удовольствие обратная сторона медали. Уверен, твой любимый оборванец не в восторге от твоих сексуальных порывов.

- А что же твоя жена?

- Астория? Это не твое дело, но сегодня я тебя уважу. В качестве исключения. Я пробовал, но ей это не приносит должного удовольствия. А значит и не удовлетворяет меня тоже.

- Я никогда не соглашусь.

- Согласишься. У тебя неделя.

Он положил галеоны на стол и ушел. Ты долго сидела и пялилась на принесенный официантом кофе с корицей. Твой любимый.

* * *

Конечно, ты не соглашаешься. Проходит три дня, а ты постоянно думаешь о том: «А что, если...»

Привычно идешь на шугаринг, привычно принимаешь душ, привычно надеваешь чулки, кружевное черное белье и маленькое черное платье, привычно красишь ресницы и наводишь стрелки, привычно не красишь губы, привычно достаешь высокие сапоги и пальто.

Ты не собираешься приходить к чертову хорьку домой, чтобы он тебя трахал, конечно нет. Но даже мысли об этом волнуют тебя сильнее, чем весь ваш секс с Роном за последние полгода.

Ты аппарируешь.

Сердце бешено колотится. Он стоит у двери в ванную в пижамных штанах с голым торсом. Он улыбается и говорит, что рад.

Принимает твое пальто. Предлагает тебе сесть на тот самый диван. Он говорит тебе не бояться. Говорит, что не причинит боль, пока ты сама не попросишь.

Говорит, что вы установите правила, которые будут в интересах вас обоих.

Ты молчишь с самого прихода к нему. Смотришь на его руки. Он садится рядом с тобой и ты вздрагиваешь. Кладет руку на бедро и еле ощутимо гладит. Просит тебя посмотреть ему в глаза, и ты подчиняешься.

Он берет тебя за руку и отводит в спальню, просит снять платье. Ты киваешь и стягиваешь его через голову. Малфой принимает твое платье и аккуратно кладет его на стул. Он говорит очень тихо, но четко и уверенно. Он говорит, что хочет, чтобы ты встала на колени около стены, сняла лифчик и позволила ему избить тебя. Если точнее, то отхлестать по спине. Ты отрицательно машешь головой, но он говорит, что в любой момент вы можете перестать. Как только ты скажешь. Ты становишься на колени к стене, а он показывает тебе бечевку,которой намерен тебя бить.

Первый удар довольно легкий. Это даже не совсем боль. Второй такой же. Скорее больно-приятно, как укусы во время поцелуя. Он просит тебя поднять руки над головой и заклятием связывает их так, что ты не можешь опустить, и спина становится выгнутой.

Третий удар сильнее, и ты слабо вскрикиваешь. Скорее от неожиданности. Он рвано выдыхает. Четвертый... От осознания того, что ты позволяешь с собой делать, твое лицо горит. Горит не только лицо. Легкие полоски на спине - а их уже пять - слегка пульсируют. Как и низ твоего живота. Шестой удар действительно сильный, но ты выдерживаешь, на седьмом слышен свист бичевки перед тем, как она опускается на твою кожу. Ты вскрикиваешь. Восьмой, девятый... Ты готова кричать, чтобы он остановился, потому что это уже и вправду больно. Но ты лишь тихонько проговариваешь еле слышное «пожалуйста». После десятого ты вскрикиваешь и он останавливается. Он освобождает твои руки и становится перед тобой. Поднимает твой подбородок и смотрит в твои полные слез глаза. Его зрачки расширены, на щеках едва различимый румянец. Дыхание тяжелое. Он кладет твою руку на свой член. Ты чувствуешь, насколько он возбужден. Ты понимаешь, насколько сильно ты влипла. Потому что впервые ощутила его слабость. Его слабость в том, что ему это настолько же необходимо, насколько тебе.

Он течет от того, что ты позволяешь истязать себя, точно так же, как от этого течешь ты.

Он садится рядом с тобой и нежно, едва касаясь, целует следы на твоей спине.

У тебя начинается что-то вроде истерики.

Тебя переполняют настолько разновекторные чувства и ощущения, что всхлипы, не прекращаясь, вылетают. А он не перестает целовать пораженные участки кожи. И это просто катарсис. Для вас обоих. Он впитывает твои всхлипы, твои эмоции. А ты не понимаешь, что с тобой происходит.

* * *

В ту ночь ты спала в его постели.

В ту ночь вы дали друг другу Непреложный обет о том, что ни один из вас никому никогда не расскажет о происходящем между вами.

В ту ночь он довел тебя до оргазма дважды, но так тебя и не трахнул. Ты поразилась его выдержке, невольно сравнивая её с истериками Рона. Как только у Рона вставал, он считал, что ты обязана тут же принять его в своё тело. Он рассказывал тебе истории о том, что его член уже ломит, а яйца сейчас взорвутся, что ты виновата в том, что не хочешь его, раз твоя смазка не выделяется, что со временем он станет импотентом, и всё это из-за тебя.

Малфой же неторопливо мог ласкать тебя часами. Доводя до исступления и заставляя умолять ввести в тебя хотя бы пальцы.

В ту ночь он попросил не сводить со спины ссадины до утра. И хотя ты понимала, что спать на спине не сможешь вовсе, все равно согласилась. В ту ночь он долго гладил тебя, яростно рыча, целовал шею и соски, оставляя засосы.

В ту ночь он ласкал твой клитор и снова доводил до исступления, заставляя при этом не отводить взгляда от его глаз, упиваясь твоим смущением и наслаждением одновременно.

Он с таким интересом рассматривал твое тело и лицо, что казалось, Рон и вовсе никогда так не интересовался тобой. Рон никогда не рычал, никогда не приказывал кончить для него, никогда не запрокидывал голову назад перед самым оргазмом.

Когда ты проснулась в его постели, тебе стало страшно. Тихонько встав с кровати, ты начала быстро выискивать свои вещи, чтобы аппарировать к себе.

Ты сидела спиной к кровати на ворсистом ковре и натягивала на ногу чулок, когда услышала тихое заклинание хриплым голосом и почувствовала, как легкие рубцы на спине затянулись теплом.

Вы приняли душ вместе, и только после этого он позволил тебе одеться, внимательно осмотрел твой внешний вид на предмет засосов или растрепанности и, лишь удовлетворившись увиденным, позволил аппарировать.

* * *

{PAGEBREAK}

Утром в холле общежития ты увидела невыспавшегося Рона. Волна паники накрыла тебя с головой. Заметив тебя, он с облегчением выдохнул, но потом яростно на тебя посмотрел.

- Где ты была?

- Что ты тут делаешь?

- Пришел к своей девушке. Где.Ты.Была?

- У сокурсницы. Мы делали вместе совместный проект. И я осталась у нее на ночь.

Ты не то чтобы солгала. Малфой и правда был твоим сокурсником. Вы и правда делали когда-то совместный проект. И ты действительно осталась сегодня у него ночевать. Кроме того, ты связана обетом. Потому, собрав всю гриффиндорскую смелость, ты уверенно посмотрела в его синие глаза своими карими и слегка вздернула носик. Ты выдержала его взгляд, и он смягчился.

- Прости, Герм, просто я запаниковал. Ты второй год учишься тут, а я впервые осознал, что даже не знаю, как зовут твою соседку.

- Её зовут Тесса, но это неважно, Рон. Со мной все в порядке. Ты не предупредил... Все как снег на голову.

- Прости. Погуляем?

Вечером Рон снял номер в гостинице Бристоля, и ты была чертовски благодарна Мерлину и Малфою за то, что вчера Малфой не трахал тебя. Тебе еще никогда не было настолько хреново морально. Перестроиться с одного мужчины на другого меньше чем за сутки оказалось невероятно сложным предприятием.

Ты старательно сосала Рону и невероятно страстно трахала его. Чувство вины и страх дали тебе огромную дозу адреналина. В это же время внутренне тебе было чертовски паршиво. Ты была напряжена, эта вынужденная ебля была не в радость. Ты уловила легкое удивление в его взгляде. Когда заметила привычные мурашки на его груди (которые всегда появляются перед тем, как он кончает), ты ускорилась и отстранилась, чтобы он мог спустить сперму себе на все еще покрытый легкими мурашками торс. Ты вытерла теплую сперму своими трусиками и легла рядом, тяжело дыша. Сказала, что чертовски соскучилась. Он уточнил: по нему или по сексу. Ты привычно парировала, что по сексу с ним.

Из головы не шло то, что он почувствовал. Почувствовал, что вчера ты пала. Почувствовал и пришел спасти тебя. Но было уже поздно.

* * *

Со временем стало легче. Эта ситуация научила тебя делать перерывы между встречами с Роном и Малфоем, хотя бы в пару дней.

Учеба стала гораздо интереснее, так как иногда Малфой присылал к тебе своего филина с краткими указаниями, типа «будь в юбке выше колена» или «на завтрашнюю лекцию не надевай белья».

Однажды он заставил тебя пойти на перемене в уборную и снять трусики. Когда ты поставила на скамью между вами свою сумку, он достал их оттуда и положил в карман. Во время практического занятия он лениво ласкал твои бедра и промежность, а после вы аппарировали к нему.

Он заставил тебя раздеться, оставив лишь галстук и юбку. С помощью Акцио призвал повязку на глаза и заставил на коленях подползти к нему.

Затянув повязку, он взял тебя за волосы так, что тебе пришлось на четвереньках следовать за ним, чтобы хоть как-то уменьшить болевые ощущения. Судя по всему, он сел в кресло, ты расположилась в ногах.

Абсолютно не ожидая, ты ощутила легкий удар ладонью по щеке. Из-за повязки даже легкие удары по лицу были неожиданными, а потому ощущались сильнее. Он грубо схватил тебя рукой за щеки и сказал открыть рот. Ты почувствовала плевок. Не дождавшись его приказа, ты сглотнула чужую слюну. Он сказал, что ты хорошая девочка, и отпустил тебя. Вы немного так посидели, после чего он перекинул тебя через свои колени и стал шлепать по заднице. Это делалось не сильно, но иногда ты все же вскрикивала от сильных шлепков. Когда твоя промежность была залита твоей же смазкой, ты почувствовала холодный металл около своей щели. Малфой стал тихо рассказывать тебе, что хочет иметь полную власть над твоим телом, а для этого ему нужно оттрахать все твои дырочки. Обмакнув анальную пробку в твою смазку, он стал медленно вводить ее в твой анус.

Это было немного больно, но благодаря возбуждению терпимо. Вставив пробку, он сказал, что она будет внутри тебя до утра.

Ты снова опустилась на пол на колени. Услышала, как он достает свой член. Ухватив тебя за галстук, он заставил тебя проползти из стороны в сторону, а затем словно за поводок притащил к себе ближе и заставил тебя отсосать.

Ты всегда любила минет. Но с ним это было просто невероятно возбуждающе. Сначала он всегда позволял тебе самой играть с его членом, но как только входил в раж ,тоуже несдержанно ебал тебя в самое горло, слюни капали тебе на грудь, тушь обычно текла из-за слез, которые выступали. Сегодня слезы впитывала повязка. Ты задыхалась от этих фрикций, но низ живота (по которому стекала изо рта твоя же слюна) пульсировал от возбуждения. Трахая тебя в рот практически на всю глубину, он рычал и говорил, какая ты послушная шлюшка.

Резкая боль возникала, только когда он вставлял и вынимал пробку из твоего зада. Пока она была внутри, ты не чувствовала дискомфорта. Холодный металл быстро нагревался теплом твоего тела. Почему-то чисто психологически тебе невероятно нравилось осознавать, что Малфой будет иметь тебя «не по назначению». Определенно, ты не входила в тот малый процент женщин, способных получать физическое удовольствие от анального секса. Но в твоей голове аморальность происходящего невероятно тебя возбуждала.

Ты сильно текла, он оттрахал твою мокрую щель, и тот факт, что анальная пробка все еще внутри, только способствовал яркости полученного оргазма. Только утром, когда он достал из тебя ее и поставил раком на полу, он все же решил лишить тебя анальной девственности.

Это было действительно больно. Чертовски больно. Резкими вспышками. Несмотря на то, что перед актом соития Малфой поднес к твоему рту пузырек с успокоительным и легким обезболивающим, которое сварил сам, специально для тебя. Несмотря на то, что он очень медленно, миллиметр за миллиметром, продвигался в тебе, предварительно смазав тебя анальной смазкой, и останавливался, давая привыкнуть к нему.

Когда же он наконец вошел полностью, то стало легче. Он стал медленно двигаться внутри, боль стала терпимой и ненавязчивой. В голове роились мысли о том, что ты позволяешь Драко Малфою трахать тебя анально в его квартире, и, черт возьми, это унизительно-прекрасно. Ты слегка потянулась правой рукой к клитору, чтобы к моральному возбуждению добавить и физическое наслаждение, смешанное с болью от его фрикций, которые стали немного сильнее. В какой-то момент он шепнул, что тебе нужно немного потерпеть и задвигался быстрее. Ты поняла, что он вот-вот изольется в тебя, и тоже ускорила собственные движения вдоль клитора. Вспышка твоего оргазма успокоила вспышку боли, которая возникла перед тем, как теплая сперма залила твое анальное отверстие.

* * *

Где-то через месяц Рон поднял тему анального секса (которую он поднимал и раньше, но всегда получал от тебя отказ). В этот раз дебильное чувство справедливости в твоей голове не позволило тебе отнекиваться, и ты согласилась. Тебе пришлось выпить полбутылки огневиски, чтобы расслабиться, впустить в себя член Рона (который был толще, чем у Малфоя) и перетерпеть.

Спустя полгода редких практик анального секса с обоими своими партнерами, ты научилась даже получать подобие удовольствия от этого вида секса и практически не чувствовать вспышек боли. Даже с Роном.

* * *

Почти после каждой встречи с Малфоем ты обещала себе, что эта встреча станет для вас последней. Рано или поздно все должно было закончиться, но все же ты снова и снова аппарировала к нему в квартиру.

Он открыл в тебе любовь к унижению. Оказалось, что удовольствие от того, что он унижает тебя во время твоих визитов, гораздо сильнее, чем от причинения физической боли. Но сломать тебя и дать тебе самой позволить упиваться собственной слабостью было нелегко. Гриффиндорская гордость давала о себе знать. Страх того, что он посмеется над тобой, перестанет уважать, обзовет грязнокровкой, как тогда в школе... прочие глупости крепко сидели в голове и мешали расслабиться. Поначалу немного помогала повязка на глаза. Один раз с твоего согласия он даже применил Империо, дав понять тебе, что сложить перед ним свою волю и гордость - не самая плохая идея.

После того, как ты кончала в последний раз за вечер, он переставал быть жестоким ублюдком со стальными нотками в голосе. После применения очистительных заклинаний, но перед заживляющими он зализывал твои раны в прямом и переносном смысле. Он гладил и успокаивал тебя, давая понять, что те грязные, аморальные, унизительные вещи, что ты творила по его приказу, никак не повлияли на его уважение к тебе.

Ты открыла в себе состояние, до которого мог довести тебя только он. Это состояние перед самым твоим оргазмом, когда ты готова абсолютно на все. Будучи заведенной до предела, но не получив разрядки, ты переставала себя контролировать. Ты умоляла его, называла по имени, целовала его руки и ноги, терлась о него, словно кошка, шепча, как же ты любишь его пальцы, его волосы, его глаза. Чем дольше он мог продержать тебя в этом состоянии, тем сложнее ему самому было сдерживаться. Бывало, он кончал первым и лишь после того, как ты слизывала с паркета последние капли его остывшей спермы, он доводил до логической разрядки и тебя. Чем дольше он мог продержать тебя в этом состоянии, тем сильнее была истерика после того, как ты кончала. Ты плакала от того, что эмоции, желания и чувства переполняли. Ты сжималась на полу и громко всхлипывала, пытаясь успокоиться после того противоречивого наслаждения, которое только что получила. Это было неправильно, но это было настолько хорошо, настолько блядски восхитительно, что ты не могла отказаться от ваших встреч снова и снова.

О Драко

Он был коллекционером. Да, в каком-то роде он действительно им был. Только коллекционировал он не книги, не картины... Хотя, если подумать, экспонаты из его коллекции в кой-то мере тоже были предметами искусства. Он коллекционировал женщин.

Он не делил их по классам или разделам. У них не было какой-то общей черты, но у всех было то, что их объединяло, - они должны были цеплять. Цеплять как книга, которая не только заинтересовала, но, зацепив, стала «твоей» книгой, как песня, которая о тебе. Но женщина - она порой сложнее книги, если она цепляет, то это пока полдела, нужно еще сделать ее своей. И тут-то во всей красе появлялся наш коллекционер, мастер своего дела: всегда шикарен, всегда идеален.

Развратные, умные, полные, но интересные, глупые, но красивые, добрые, стервозные, шикарные... все со своими достоинствами и недостатками, с теми цепляющими особенностями. Все они были в его коллекции, а, стало быть, и в постели. Но секс был стимулом лишь в самом начале, позже он открыл и некие духовные бонусы... Обожание, контроль, приручение и воспитание, право менять - все это отличает коллекционера от обычного бабника. Приручив, войдя в доверие своей новой женщины, ты получаешь ее интерес, ее обожание, ее страсть, ее тело, а иногда даже ее душу и ее любовь. Причем вершина искусства обладания в том, что ты имеешь ее, а она тебя нет. Он ничего не был им должен, он знал о них все и в любой момент мог играть своими экспонатами, те же знали лишь то, что он сам позволял им узнать, видели то, что он хотел показать, и так, как он этого хотел. Все они послушно дожидались его на своих, хорошо известных ему местах, но ни одна не могла контролировать его или чего-либо требовать. Он крючком легко входил в их сердца, а уж вырвать этот крюк оттуда можно было только с плотью.

{PAGEBREAK}

Он жил так уже давно и с головой втянулся в такой образ жизни; порою его захватывал не результат и не сладость обладания новым увлечением, а сам процесс его заполучения. Все это уламывание: произвести впечатление, заинтересовать, втереться в доверие, заполучить. Все эти чувства были его эйфорией, его наркотиком. Он жил из расчета, что он нужен своим женщинам, что он делает их счастливыми, пусть лишь иногда; он жил тем, что был им нужен. Его женитьба ничего не значила. Порою было сложно вести несколько не связанных друг с другом жизней, но иначе он уже не мог. Дома в Меноре он был любящим сыном и внимательным мужем. В своей съемной квартире мог быть кутилой, гулящим пьяным молодым мужчиной, а иногда - жестким палачом и мучителем.

И вот однажды, вполне случайно у него появилась и ОНА. Кто знает, чем именно она его зацепила: возможно тем, что еще с Хогвартса в порыве особой злости он представлял, как ебя, наказывает грязную суку, а возможно, желанием подчиняться в блеске повзрослевших уже глаз.

Он мнил себя если не богом, то как минимум хозяином, кукловодом, но со всеми этими правильными, шикарными и блудливыми нужно было тайком исполнять эту роль, подсаживать на себя, как на кокс, сначала маленькими дозами и сильными приходами, а уже потом удерживать ломкой.

Грейнджер же была скучающей наркоманкой на более легком наркотике. Ее глаза обещали осознанное сложение воли к его ногам, и поначалу именно это цепляло.

Быть богом - это заманчиво, но быть богом, в веру которого добровольно и осознанно обращаются, - вот это подкупает. Но со временем он стал понимать, что процесс подсаживания на себя может оказаться сложнее прежнего.

Он был ее Человеком, она - его Кошкой. Он приручил ее (настолько, насколько возможно приручить кошку). Но ее постоянным наркотиком был ее Кот. И она была ему верна морально, пусть уже и не ждала клевых приходов, как в самом начале. Малфой убеждал ее в том, что с ним, более сильным, более властным и более опытным, ее ждут эйфория и потеря скуки, что не дает ей жить. Грейнджер верила ему, но также осознавала, что со временем эйфорию сменит ломка гораздо сильнее теперешней и что вернуться назад к Рону она уже не сможет. И именно тут случилось столкновение их интересов...

Ее влекло к нему, но она знала и боялась последствий. Он понимал справедливость ее страха, но увлекала его уже сложность процесса ее сломать... уговорить, заставить попробовать его и получить тем самым абсолютную власть над ней.

Чтоб добраться до ее тела, пришлось считаться с ее душой, интеллектом. Дать то, чего не давал ей «ее Рон». А Уизли не давал ей внимания, он не видел в ней трепетной слабой девушки, не видел личности, стало быть задача Человека показать, что он все это видит. После пыток тети Беллы Грейнджер была словно красивая кукла с израненной душой. Она получала не меньшее удовольствие от подчинения, чем ее обладатель от власти над нею. Она была честна и откровенна, порою глупа, порою предсказуема, но всегда открыта и всегда готова на все ради нового опыта, новых знаний. Но пока бесхозна. Уизли был ровня ей, они играли в подчинение, но там всегда были границы ивсегда была возможность остановится. И это одновременно было и ее гарантом безопасности, и причиной ее скуки.

Они оба прекрасно понимали, что она в любой момент может взять и уйти, ведь никто никому ничего не должен... НО она не уходила... порою даже просила, умоляла его отпустить, чтоб лишний раз услышать его «останься».

Они оба отчетливо осознавали, что ему на нее плевать, исчезни она, он бы даже не вспомнил ее через неделю, по сути, у каждого была своя жизнь... НО он вторил, что скучает, что она его волнует и что ему не все равно. И долгое время она оставалась.

* * *

Ваш с Малфоем адюльтер продлился полтора года. Будучи под Непреложным обетом, ты смогла довериться ему. Ваш секс был чем-то большим, чем просто сексом. Это была твоя отдушина, пока ты получала степень, средством снять стресс и напряжение, пока привыкала к первой работе. Под конец этих недоотношений вы могли даже обсуждать его или твою семейную жизнь. Беседовать о книгах или давать друг другу дельные советы по работе. Он ценил твое мнение, а ты его. Это была почти что дружба, которая возникла благодаря тому, что однажды ты пошла на поводу своих странных психофизиологических потребностей.

Лето по окончании академии стало невероятно тяжелым временем для тебя. В июле Рон повез тебя к океану, вы гуляли, трахались, а когда у тебя обгорела спина, то он впервые не стал заставлять тебя быть сверху. Это его неосознанное желание причинить тебе боль сначала взбесило, но потом ты поняла, что только через эту боль твоя совесть способна потихоньку очиститься. Тем летом ты знала, что вы не сможете видеться с Малфоем, и впервые поняла, как ты скучаешь, вместе с тем чувство вины перед Роном невероятно давило на тебя морально. Лежа жаркими ночами в объятьях своего мужчины, ты часами не могла уснуть, думая о чужом.

Вы знали, что рано или поздно все должно закончиться, что он никогда не уйдет от жены (и даже не потому, что «Малфои не разводятся», однажды он сказал тебе, что женился на Астории, потому что осознал, что с ней «можно жить»), а ты никогда не сможешь оставить своего Рональда.

Несколько раз ты чуть не отправила Малфою сову или патронуса. Но все же здравый смысл и чувство самосохранения побеждали. Рон либо не замечал твоего состояния, либо усердно делал вид. Но в итоге вы дожили до сентября. А уже в октябре, в очередной гостинице, после того как Малфой жестко отодрал тебя, рыча о том, как он «соскучился по своей персональной шлюшке», вы, наконец, поговорили. После этого разговора оказалось, что ты готова идти дальше.

В случае с Малфоем «идти дальше» означало расстаться с Роном, переехать в тайные апартаменты, которые он тебе снимет, и все свое свободное время посвящать новым изощренным извращениям. Это звучало крайне заманчиво, но вы оба знали, что твои министерские амбиции тебе не позволят. Он это понимал. Знал, что рано или поздно ты возненавидишь все семейные праздники, которые будешь вынуждена проводить в одиночестве. Понимал, что ТО, что между вами, - это не та форма любви, ради которой стоит рисковать. Из его ласковой Кошки ты все же превратилась в маленькую гриффиндорскую Львицу.

Он часто говорил, что пусть не с ним, но с человеком «вроде него» ты могла бы быть счастливей. Найти ту самую золотую середину и не метаться из крайности в крайность. Найти себе успешного бизнесмена с «нужными» склонностями, который не связан узами брака. Он даже готов был познакомить тебя с некоторыми «вариантами». Но ты отказалась.

Он не понимал, что после второй магической войны ты поняла, что значит надежный мужчина. И надежность эта заключалась не в толщине кошелька и не в умении поддержать светскую беседу. Ты никогда не встречала и, наверное, не встретишь мужчину надежнее Рона. В ваш последний вечер он был нежен и, как обычно, терпелив. Впервые он был перед тобой на коленях и впервые ты ему это позволила. Впервые, пока он ласкал тебя ТАМ своим языком, ты позволила себе запустить пальцы в его мягкие платиновые волосы. Принимая вместе душ, вы в последний раз занялись сексом. Не жестким, а вполне обычным. После оргазма ты почему-то заплакала, а он обнял тебя, привычно успокаивая.

Эпилог

Ты все еще живешь с Роном. Он все еще не зовет тебя замуж. Ты все еще не представляешь жизни без него. Он иногда поднимает тему «дети». Ты привычно аргументируешь, почему нет. Даже не выслушав твоих аргументов, он меняет тему, сожалея, что вообще начал. Вы оба не готовы, и он это понимает. Будете ли вы когда-нибудь готовы? Ты не уверена. Ты все еще любишь его. Ты работаешь на руководящей должности в Министерстве. Полгода назад ты была в подчинении у противного властного ублюдка. Иногда ты фантазировала о сексе с ним. Что-то в духе жесткой ебли на рабочем столе, как в фильме «Секретарша», безо всякой там романтичной составляющей. Бывало, ты ходила снять напряжение в туалет, где мастурбировала в кабинке.

Теперь ты главная, и люди в подчинении у тебя. Больше никаких фантазий, только работа. Полгода усердной работы ради повышения, и больше ничего тебя не отвлекает. Только перспектива стать министром.

Ты научилась нормально жить с Роном. Практически не испытывая чувства вины (пусть оно и очень помогало вашей совместной жизни на первых порах). Потому что он надежный. Потому что он твой. Потому что вы однажды сломали свои жизни друг о друга. Потому что он не мешает тебе работать, потому что вы находите компромисс. Когда ты поступаешь аморально по работе (конечно же, ради благой цели, Рон оправдывает тебя в собственных глазах). В этом заключена первая причина, почему ты с ним и не собираешься ничего менять. Ты видишься ему лучше, чем есть на самом деле, и это единственный стимул к тому, чтобы пытаться стать лучше. Изредка вы трахаетесь так, как хочешь ты. С плевками в твой рот, с оскорблениями. Он делает это ради тебя, но никогда не проговаривает этого в слух. Как будто ты больна. Возможно, так оно и есть. А он смирился с твоим заболеванием и любит тебя вопреки. Ты смирилась с его недалекостью во многих вопросах. С ревностью (в конце концов, ты давала повод, пусть он и не знает, но ты дала). Ты ценишь то, что он всегда дает тебе отоспаться, даже когда сам уже проснулся. Ты ценишь, что он не давит на тебя. Когда у тебя нет сил готовить, готовит он. Он помогает с уборкой, не потому, что он любит чертову уборку, а потому, что он уважает тебя. Своеобразно он заботится о тебе. Ты его семья, а он твоя. И в этом состоит вторая причина, почему ты с ним. Он надежный. Вы пережили войну, и ты знала, что он готов был умереть за тебя, как умер бы за родителей, братьев или Джинни. И с тех пор ничего не поменялось для тебя. Ему сложнее жить в мирное время, потому что нет повода доказывать тебе самое главное. Что он твой мужчина. Твой надежный защитник. Твоя стена. Но ты и так все знаешь. И по утрам перед работой, когда он, с Живоглотом на животе мирно сопит, а ты прижимаешься к его теплому телу, ты счастлива.

Конец
Пожалуйста напишите комментарий !А если произведение очень понравилось, напишите к нему рекомендацию.