Dat homini solum amor *
POV Драко.
Каждое утро я просыпаюсь и вспоминаю ее лохматую шевелюру, наивные искрящиеся глаза, угловатую девичью фигурку. В голову лезут странные мысли, как будто червячок сожаления копается внутри. Для меня это чувство было дико. Я ворочаюсь с боку на бок, но не получается даже заснуть, поэтому вся ночь проводится в тяжких раздумьях под монотонный храп Крэбба и Гойла.
А когда светает - немного отпускает, но не надолго. До чего же я стал сентиментальным. А может я им и был? Но тщательно скрывал под маской надменности и тщеславия? Нет, я был всегда самовлюбленным эгоистом, правда, что-то поменялось после того вечера. Ощущение, что стерли ластиком все мои плохие качества, заменив их чем-то другим.
Вроде, и "превращение" девушек в женщин - для меня не в первой, просто в этот раз все было как-то по-другому. Даже не находится слов, чтоб описать, что я испытываю. Да и бессоница - событие странное для здорового парня.
А я всего лишь хотел лишить эту грязнокровку всего, что она имела: чести, достоинства, девственности, ее высокомерия при общении со мной. Чтоб она была полностью грязной, недостойной всего. Я вынашивал план долгие месяцы, но что-то определенно прошло не так. Теперь на окраине души я ощущаю себя ужаснее и хуже кого-либо. Кого-то такая перспектива обрадовала бы, но меня - она пугала, словно остатки внутренней чахлой доброты пытались остановить непоправимое, отдавая последний свет и становясь тлеющими угольками.
И вновь одно и то же. Закрываю глаза, и тут же появляется ее испуганное лицо с застывшим изумлением. И такое выражение каждый раз, когда я вижу Гермиону в коридорах, Большом Зале, совместных уроках. И я никак не реагирую на ее видимые позывы поговорить.
Я заметно абстрагировался от окружающего мира: Крэбб и Гойл - мои верные шестерки, напоминают мне досадливых мух, на едкие шуточки Паркинсон в адрес Поттера я совершенно не обращаю внимания, что Пэнси крайне бесит.
Стою, словно в запаянной сфере: не слышу ничего, хотя и вижу, как двигаются губы моих собеседников. Все мысли занимает лишь она. Все мои попытки стать прежним ни к чему не приводят, лишь усугубляют положение.
На зельеварении - отдельная тема. Я кожей чувствую ее косые взгляды, направленные в мою спину, их горечь и совершенно не театральную сосущую пустоту. Из-за рассеянности я переложил все толченные ногти троллей в котел и изрядно закоптил себе физиономию, над чем Уизли и Поттер сразу же оскалились в ухмылке.
Внутри все горело, поэтому, не выдержав, я развернулся и торопливыми шагами вышел из класса, оставив недоуменного Снейпа, слизеринцев и гриффиндонцев наедине с собой. С размаху хлопнула дверь, еще раз качнулась и окончательно захлопнулась. Факелы мирно горели и вздрагивали от порывов сквозняка.
Я быстро поднимаюсь наверх, порою перескакивая через две ступеньки. А затем... Останавливаюсь на площадке между пролетами, прислоняюсь к каменной кладке спиной.
Послышалось повторное хлопанье двери. Хоть бы не Снейп, и без него погано.
Но, нет, это не он, шаги быстрые и легкие. Я закрыл глаза и сжал пальцами виски, опуская слегка голову. Некто замедлился, будто раздумывал в правильности своих решений, а потом подошел ко мне.
- Что с тобой? - пролепетала она, обхватив мои руки своими, от чего я сразу почувствовал исходящий от них жар.
Я не знал, что мне ответить: все сжалось, и ни единый звук не хотел вырваться наружу.
- Мне плохо, - я еле разомкнул губы со все также закрытыми глазами.
- Открой глаза, - она подошла ближе.
Я набрал побольше воздуха в легкие и открыл глаза. Да, это была она - мое сновидение в ночи.
- Я не могу без тебя. Мне чертовски невыносимо от моей злости. А ты, - я перевел дыхание, - ты другая, ты меня немного изменила.
Она скромно потупилась и полуулыбнулась.
- У меня тоже самое.
- Я тебя люблю, - прошептал я, даже сам не ожидал, что скажу это.
- Je t'aime.
Я наконец-то решился посмотреть ей в глаза: они улыбались, а от уголка по щеке прочертилась бороздка слез. Я прижал ее к себе.
Мне плевать на насмешки, на мнение родителей, просто такого я никогда не испытывал: безграничное трепещущее счастье пыльцой оседало на жестокое сердце.
Кто бы мог подумать...
***
Через две недели в Хогвартсе проходил маскарад, где мы с ней решили всем объявить о наших отношениях. Но почему-то я даже не нервничал, но переживала ли Гермиона, я не знал.
Еще с утра была выглажена парадная мантия, черный, обтягивающий костюм с дорогой белой рубашкой. Атласная маска, крепящаяся к лицу легким магическим заклинанием, лежала на прикроватной тумбочке.
В девять вечера начинался бал, и часы тянулись иногда быстро, а иногда слишком медленно.
Завтрак, обед, ужин - жутко медленно. Целый день прошел в хождениях по замку и сидении в комнате, и все тянулось нарочито долго, что уж я было подумал, что кто-то замедлил время.
Стрелки часов показывали восемь пятьдесят, значит, пора спускаться. Ученики уже выходили из комнат и, перешептываясь, шли к лестницам, встречая по дороге выбранных ими дам или кавалеров.
Я чуть-чуть оттянул ворот рубашки и надел маску. Волосы тщательно уложены гелем, ботинки блестят, мантия слегка переливается на свету - в общем, франт.
В Большом Зале уже было много народу: девушки и юноши в различных ярких костюмах или классической одежде, преподаватели в парадных мантиях с веселыми улыбками на лицах, призраки, снующие между столиками. Я оглянулся по сторонам, выискивая знакомую фигурку.
Вот она! Сидит возле стены за крайним столиком с Гарри и Роном. Как обычно, в принципе.
Гермиона была одета в темно-синюю мантию и кремовое платье без рукавов, аккуратные бежевые туфельки на невысоком каблучке. Волосы заплетены в длинную толстую косу, похожую на колосок, только шедшую от лба до уха и свисавшую с другого плеча.
Пока я смотрел издалека, Рон что-то обиженно втолковывал им, покрываясь гневными красными пятнами.
Дамблдор встал и объявил танец, а потом протянул руку профессору Макгонагалл. Та смущенно приняла приглашение и вышла из-за преподавательского стола.
Я маневрировал между танцующими парами, добираясь до нее. Меня охватило сладковатое предчувствие.
Поттер и Уизли непонимающе воззрились на меня, когда я дошел до их столика. Я учтиво кивнул Грэйнджер и подал ей руку, она молча привстала и пошла со мной в центр зала.
- Это что за дела?! - донесся голос Рона, пихнувшего Гарри локтем в бок.
А я и не заметил, что на ней еще и синяя маска, вышитая по краям крупными жемчугами.
Внезапно музыка переменилась на знакомый мотив. Где же я его слышал?
Многие стали расходиться, лишь несколько пар оставались в центре зала. Они танцевали танго...
Мы положили мантии на ближайший столик.
Я взял Гермиону за руку одной рукой, а другой обхватил место чуть повыше лопатки и повел ее по воображаемой окружности, на нужных моментах поворачивая голову из стороны в сторону.(Для лучшего восприятия послушайте песню Jazmine Sullivan – I bust the windows out your car.) Она удивленно посматривала на меня сквозь прорези маски, но двигалась так же непринужденно, как и я.
- Когда ты научился так танцевать?
- Мама записала меня на кружок бальных танцев, считая, что "магический дворянин" просто обязан уметь танцевать, - скривился я, разворачивая Гермиону спиной ко мне и продолжая размеренно шагать.
Выше подняв руку, я крутанул Грэйнджер вокруг нее и сильнее прижал к себе. Она легко и плавно выполняла переходы и поддержки. Последние, конечно же, с моей помощью.
Этот танец был единением наших душ. Близкое, почти интимное расстояние делало нас одним целым: я стал продолжением ее, она - моим.
Некоторые смотрели на нас с примесью восхищения и непонимания, которое краской разливалось по задумчивым лицам. Даже преподаватели изумленно смотрели поверх своих очков.
- А ты где научилась? - пришла моя очередь задавать вопросы.
- Все в том же кружке, только, видимо, наши занятия не совпадали, - хмыкнула она и изящно отвела в сторону руку, описала бедрами восьмерку и резко взяла меня за ладонь.
Я удивленно приподнял одну бровь, приблизившись к ней и отклонив Гермиону назад, придерживая за талию. Оставалась финальная фигура: я отставил правую ногу вперед, взял ее за руки, а она подцепила эту ногу своей, а вторую чуть поджала, подняв подбородок к потолку.
Музыка оборвалась так же внезапно, как и началась. А я, в конце концов, вспомнил, как назывался этот танец. "Ломанное танго" - вот что.
Нас сразу окружила любопытная кучка однокурсников: всюду эти неугомонные рыльца. Я приложил указательный палец к губам, призывая к тишине. Часть послушалась и закрыла рты.
- Гермиона Грэйнджер - моя девушка, - я посильнее сжал ее ладонь, чтобы она не волновалась. - Если следом последует хоть какой-то звук, я лично прослежу за тем, чтоб он больше не раздавался.
Все молча переглянулись, а потом зашептались.
А и вправду, нелепее не придумаешь: вечные враги, одна с Гриффиндора, другой - со Слизерина. Отличная пара.
Но, есть одно но:
Я понял одну существенную вещь: неважно, кто твой любимый человек по социальному статусу, из какой он семьи, что он носит. Важно, что он дарит тебе любовь и невообразимый полет каждым своим действием. И нежность этого человека - самая нежная, а слова - самые теплые.
POV Конец.
*Напоит человека лишь любовь(лат.)