Глава 3. Мысли длинною в ночь
Драко Малфой, красавец аристократ, чистокровный юный волшебник - не спал практически всю ночь, и лишь к рассвету не на долго забылся беспокойной дремой. И проблема была совершенно не в руке, которая болела как проклятая. Если бы дело было в ней, он с лёгкостью выпросил бы у Мадам Помфри дополнительную порцию обезболивающего зелья, включив свое фирменное очарование. Обычно, если он хотел кому-то понравиться в целях личной выгоды, ему это с лёгкостью удавалось. Точеные изысканные черты лица, бархатистый голос, безупречные манеры - все свои плюсы он умер заставлять работать на себя. Но... сегодня был не тот случай.
Ему не давали спать мысли, от которых почему-то сдавливало грудь, как от невидимого гнёта. Мысли и соседство по больничном крылу. Почему-то тот факт, что за ширмой мирно сопит гриффиндорская заучка, совершенно не давал ему сосредоточиться. Это злило. Или не злило, а нервировало. Словом - выводило из равновесия. Никогда в жизни его не волновало таким образом присутствие противоположного пола, в непосредственной близости.
Сначала было разочарование. К самому себе. Драко был обескуражен своими мыслями и своей на них реакцией. А мысли его, в эту ночь, занимала Грейнджер. Почему Грейнджер? Почему он вообще думает о ней? Это глупо и не правильно. Раньше, когда был жив отец, он бы даже сказал - омерзительно! Но, высвободившись от гнёта отцовских взглядов, суждений, позиций и принципов, его мировоззрения - Драко понял, что его собственные мысли и взгляд на мир решительно отличаются. И, лёжа в больничной койке, молодой человек разочарованно приходил к осознанию, что его так хрупко выстроенная и не вполне устойчивая личная позиция, тихо крошится, как отсыревшая печенька. Почему? Потому что девушка, безусловно, его волновала. Снова, почему. Почему? Потому что выглядела в момент последнего разговора такой беззащитной? Или потому что ему внезапно стало её жалко? Или потому что шоколадные глаза впервые смотрели не злобно, ожидая подвоха, а... как-то отстранённо и безучастно? Может потому, что впервые она назвала его по имени?
Черта с два, парень! Всё вместе взятое, не иначе! Когда пришло временное соглашению с самим собой (это ещё не точно, он всё ещё обдумает, позже), начались торги. Торги опять же, с самим собой.
Парень долго и упорно доказывал себе, что, как бы ему не хотелось отвергнуть саму мысль о Грейнджер, у него не выходило. Даже не мысль о Грейнджер. Сама Грейнджер в его голове. А может, он не слишком то и хотел? Возможно. Опять торги... И, если бы девушка не бормотала во сне, не сопела так мило, по детски, Малфою было бы легче. Опять же, возможно...
Заламывая пальцы на здоровой руке, слизеринцу едва удавалось побороть в себе желание встать и посмотреть, как спит за ширмой гриффиндорка. Ничего такого, просто убедится, что с ней всё в порядке. Ведь это по его милости она сейчас была здесь, спала под действием мощного лекарственного зелья.
Первые, едва уловимые намёки на рассвет забрезжили в холодном окне. Ещё не утро, но уже не ночь. Устав от перебранок с собственным Я, Драко все же понял, что глаза закрываются, и обрадовался. Наконец-то можно не думать больше ни о чем сложном, а просто пустить мысли на самотёк и забыться сном.
И у него почти получилось. Серьезно. Почти получилось заснуть. Он уже был готов провалиться в забытье, как вдруг, слабый девичий голос за ширмой позвал его по имени.
- Драко ...
Шок! Внезапно стало горячо по всему телу, словно поскользнувшись на гладкой фарфоровой чашке, он упал в горячее молоко. Жар обволакивал каждую клеточку его тела, дыхание сперло. Тот, кого позвали по имени, мгновенно слетел с кровати и быстрыми шагами зашёл за ширму. Естественно, Гермиона спала. Слегка тревожное выражение блуждало на её лице. Густые длинные ресницы неспешно подрагивали, ноздри недовольно расширялись.
Драко усмехнулся. Похоже, во сне девушка спорила ни с кем иным как с ним. Немного странным было то, что она не назвала его, как обычно, Малфой. Его имя уже во второй раз слетело с её губ. Тонких, немного искусанных, таких... привлекательных, что ли?
Что?!
Когда жар немного отпустил молодого человека, он принялся жадно разглядывать девушку. Лиловый синяк, которого раньше не было видно, заливал висок и значительную часть щеки. Словно зачесавшись от внимательно взгляда слизеринца, девушка потеряла во сне нос. На выдохе пробормотала что то о зелёных яблоках, потерянной палочке, незаконченном реферате.
Мерлин! Она даже во сне продолжает оставаться заучкой!
Ещё один глубокий вход, её рука медленно опустилась, на грудь. Малфой не смог в этот раз побороть желание, и, сделав пару нетвердых шагов, прикоснулся кончиками пальцев к запястью девушки. Электрическим током прошлась волна по его коже. Парень замер. Это было очень странно. Сделав пару тяжелых вздохов, Драко провел пальцами по руке Гермионы. Кожа, словно фарфоровая на вид, оказалась необычайно тёплой, немного шершавой от постоянного трения о пергамент, и такой мягкой.
Блин, это точно Грейнджер? - в очередной раз пронеслось в мыслях юноши.
И вдруг!
Как внезапный проблеск несмелого солнца среди грозового, мрачного неба - её улыбка. Улыбка! Она улыбалась во сне. Смотреть на это было просто невыносимо, но он смотрела. И, на какой то миг, храбрая мысль уронила семя в его голову, что это, пожалуй, самое прекрасное, что он когда либо в своей жизни наблюдал.
Вот так просто.
Самое прекрасное.
Улыбка той девушки, которую он терпеть не мог целых шесть лет. Которая раздражала, как ноющая мозоль. От вида которой, раньше, он закатывал глаза, смешно передразнивая её манеру вскидывания руки и подпрыгивания на месте одновременно, во время урока. Которую обязательно хотелось обозвать, да побольнее, чтоб друзья гоготали схватившись за бока.
Салазар всемогущий, какой же он идиот!
Ещё один жадный взгляд на Грейнджер, и вот Марфой уже летит по проходу, меж кроватей в сторону выхода из больничного крыла. Тихий скрип тяжёлой двери, прохлада каменных коридоров, поворот, ещё поворот. Совсем скоро он окажется на, уже посветлевшей от утренней зари, лужайке. Но сначала ему нужно заскочить ещё в одно место. То, что он придумал, было не сложным и вполне понятным. И, если у него получится, то сегодня он сможет стать чуточку лучше в глазах той, что назвала его по имени дважды.