Глава 13. ПЛАТА 
 Сложно принимать решения. В этом времени ты не знаешь, что правильно, слушать ли внутренний голос, подаваться инстинкту, взбунтоваться, сконцентрироваться на своих потребностях и на себе, даже если при этом это кому-то причинит огромную боль... Или подумать о чужих чувствах, забыть свою человеческую эгоистичность и просто сдержаться, когда твоё сердце говорит тебе обратное. Что лучше; жить с чувством вины перед собой, перед другими людьми, но подаваясь своим желаниям или сожалеть, что никогда не попробовал другой путь? Предательство или вечное сожаление и недовольство?
Трудное решение, но у каждого жизнь одна, каждый волен решать сам, как нужно поступить, что для него или для неё то самое « правильное » решение. Но последствий не избежать.
Поцелуй длился не долго. Он не мог дольше. Я не могла дольше. Даже эти пару секунд были слишком много для нас двоих.
Это не понятная искра появилась и я просто сделала этот шаг, не думая о последствиях, не думая о всех «наших» проблемах, о той напряжённости, что вот-вот повиснет между нами, когда мы придём в себя. Солоноватый вкус из-за его крови, но даже он никак не помешал мне его поцеловать.
Гермиона не хотела приходить в себя, в ту, которой она являлась до тех времён, когда каждое биение её сердца не билось о нём.
Но теперь оно бьется и сложности дадут о себе знать. Они отразяться на ней, как новая тень. Форма тела одна и тоже, вроде бы ничего не изменилось, но то, что внутри неё, всё стало не родным, всё изменилось с этого самого момента.
Я стала чужой сама себе, потеряла свою веру в добро и зло, забыла все морали и принципы, которые строила с опытом жизни. Остаётся лишь чувство вины. Перед собой, перед друзьями и может быть перед всем человечеством.
А все из-за одного человека, который перевернул мой мир с ног на голову. Один единственный человек способен сделать из тебя куклу, которой он будет играть, пока желание наиграться не покинет его. А я продолжаю поддаваться...
О чем я только думала...?
Он отдалился. Он сделал это первым, не я... Это так унизительно, ведь я накинулась на него со своими нескрываемыми чувствами, а он не поддаётся... Или он просто не хочет этого, не чувствует того же, но сигналы были... Они же были, правда? Или мне все померещилось?
Гермиона смотрела на него, как минутами ранее. Остолбенела, и он остолбенел. И к ее удивлению он не отвёл взгляда, с горечью и недоумением вглядывался в ее лицо, наверное, пытаясь найти правильный « выход » из произошедшего. Но него не было.
Затем последовали самые неприятные слова, которые он мне когда-либо говорил. А неприятных слов из его уст было предостаточно.
— Ты не должна была этого делать...
Он прав. Но уже поздно. Я хотела его поцеловать. Хотела почувствовать что-то, что бы привело меня к жизни... и это подействовало. Но совсем по-другому, чем ожидалось.
Ведь он этого не хотел...иначе все было бы по-другому,
Какая же я дура...
И вот одна секунда... Ему хватила всего одна секунда без комментария или ответа, и он развернувшись, самым быстрым и величественным шагом удалялся от неё прочь, будто она отвратительно пахла.
— И ты так просто вот уйдёшь?! — забыв о гордости, набирая шагу за ним, кричала ему в след Гермиона.
Она ожидала чего-то от него. Ожидала какой-либо другой реакции, немного сопереживания...
Нельзя заставить человека полюбить тебя. И я не буду заставлять его.
Полюбить...? Нет, Гермиона, нет. Ты его не... ты даже в мыслях это слово в сочетании с его именем поразмыслить не можешь, не говоря о произношении или выполнении...
Она ожидала и получила. Полное опустошение и игнорирование.
Я видела, как он уходил от меня. Чуть ли не бежал. А я, как наивная идиотка, медленно шла за ним, с разозленным и обиженным взглядом в его спину.
Оглянись, пожалуйста...
— Том!
Звала его имя, будто это было самое запретное, но самое сокровенное имя на этой планете. Звала, так желая, чтобы он оглянулся, побежал обратно ко мне, сделал бы что-нибудь, чтобы я поверила снова, что это была не ошибка.
Что я не буду жалеть об этом поступке на всю свою жизнь...
— Том...
Гриффиндорка остановилась. Пожалела. Уже тысячу раз, нет миллион...
Твоё минутное безрассудство и храбрость тебя погубят.
Я не мог там больше находится... Рядом с ней, с этой ошибкой, спасибо, мать твою, больше, Грейнджер, что я хочу сейчас сброситься с астрономической башни и оставить мои размазанные кишки на земле...
И все из-за тебя! Я же говорил, я предупреждал тебя! Но ты, как всегда, никого, а меня тем более, не слушаешь, стоишь на своём, это Гриффиндорское превосходство и львиная гордость, я бы давно уже наказал тебя...
И ты же можешь наказать, ты можешь ещё больше сжать её маленькое сердечко в руках, раздавить её, как таракана, сделать нечто грандиозное, чем просто не пойти с ней на этот чертовский бал.
Ты можешь! Нет, я хочу, но, блядь, не могу!
Не будь тряпкой.
Я мог до этого приглашения, я мог до этого поцелуя, но уже поздно. Она теперь так сильно засела в моем мозгу, что чистым из этой бездны я больше не выйду. Будь ты проклята, Гермиона Грейнджер!
Это был мой первый поцелуй... и он случился с ней. Я давно этого хотел, но теперь я так жалею об этом. Как я теперь смогу забыть её? Нам не по пути. И она знает это и все равно рискует всем, что ей дорого. Она знает, что я не заслуживаю её, она знает и все равно пытается меня изменить.
Глупая.
А её губы... головой салазара могу поклясться, слаще и нежнее этих губ не было ничего на свете... Её дыхание, её тёплые и розовые щёки, закрытые глаза полного наслаждения... Черт, у меня снова стоит только из-за воспоминаний об этом!
Что ты только сделала со мной?!
Я не достоин любви... Я не достоин быть с ней... Я не достоин этих губ. Моя судьба предначертана и ей там не место.
И вали на все четыре стороны со своим великаном! Исчезни от меня далеко, чтобы я больше никогда не видел не твоих губ, не твоего лица, ничего, чтобы мне никогда не пришлось проходить через эту муку!
— Том, подожди! — пискнул рядом девчачий голос, но слизеринец не расслышал кто это был. Он был так подавлен своими мыслями, что если бы кто-то натравил на него самого огромного Василиска, он бы и не заметил и принёс бы себя в жертву.
— Том, это важно!
— Когда же ты оставишь меня в покое, Грейнджер? — Реддл, наконец, повернулся к собеседнице, представляя слёзы на ресницах, представляя отражение боли на её измученном тобой лице. Но, жаль, их не было. И вовсе не то лицо, которые бы ты так хотел забыть, но и хотел бы увидеть...
Она бы побежала дальше за мной, если бы я что-нибудь ответил?
— По-твоему у нас с ней голоса похожи? — воскликнула Гриша, — Я видела, что произошло на ужине! Ты как? С тобой всё в порядке?
Как же легко можно было её спровоцировать. Всего одно имя и бомба взорвалась.
Она осторожно дотронулась до моей нижний губы, где все ещё была застывшая кровь, но Том отвернулся.
Её след всего ещё там. Ее вкус все ещё на моих губах. И я хочу, чтобы он остался там.
— Не сейчас. — бросил Том и она схватила его за руку. Давно парень с ней не пересекался, и вообще видел так отчетливо её индивидуальный женский гнев.
— Нет, сейчас. Ты не должен идти с ней на бал! Тебе просто нельзя. — она держалась за мою руку, словно за рычаг. Рывок и выход на улицу тебе гарантирован.
— Ты думаешь у меня есть время на пустые разговоры? Остынь, МакЛагген. — процедил он серьезно сквозь зубы.
И наконец убери свою руку! Мне хватило сегодня прикосновений...
Хотя её прикосновений было всегда не достаточно...
Реддл, соберись!
— Ты выслушаешь меня! Я устала бегать за тобой и выпрашивать обычный разговор по душам. Раньше мы были лучшими друзьями, могли болтать без умолку, пока не появилась она! И...
Вцепилась и сжала мои косточки. В ней ней было столько злости, что можно было накормить этой злостью самого голодного зверя.
— Гриша, ты в своём уме? Не заставляй меня влезать в ваши девчачьи разборки! Я не заставляю тебя бегать за мной! Когда же вы все меня оставите в покое?! — и бум. Ещё одна бомбочка.
— Но ты должен знать об этом!
— Что знать?! Что ты влюбилась в меня? Извини, но это так очевидно, что я всегда старался избегать этой темы... Гриша, я не...
— Заткнись! Я вообще не об этом и я не... Неважно. Ты не можешь с ней больше общаться! Она не из наших! — она отпустила мою руку, видимо, зная, что уже подогрела мой интерес.
— Сразу к делу, Гриша! — приказал Том покрасневшей девушке, то ли от стыда, то то ли от безумной ревности.
— Она-грязнокрвока! Как и твоя малолетка-Миртл, такая же грязная ... Это же не твоём стиле, Том, неужели, ты готов побороть свои принципы ради одной, которая дала тебе хороший отпор на уроке защиты от темных искусств? Сомневаюсь.
Она толковала свою откровенную речь, как молитву, которую произносила каждую ночь перед сном.
А для меня она была запрещённым заклинанием, который отправит меня в Азкабан. Яд. И я вкусил его, и теперь не смогу побороть зависимость, не попробовав его снова и снова...
— Не веришь, проверь родословную Грейнджер! Их нет в списке чистокровных или полукровных волшебников. Я... ты должен был это узнать!
Она прыгнула ко мне в объятия, в надежде, что я поблагодарю её за чужой секрет. Но нет.
Я ещё больше разозлился.
Самое опасное и пугливое было то, что мне было совершено наплевать на её статус крови. Мне было пофиг....И это чертовски пугало меня. Как далеко я зашёл?
Меня волновало нечто большее. Она обманула меня. Она лгала мне в лицо, а я поверил ей. Я тоже такой же наивный бестолковый парень, как и она.
Унизительно. Полное унижение. Я верил ей, как настоящему союзнику, я хотел, чтобы она состояла в моих рядах, чтобы она поддерживала меня и была самой верной слугой из всех.
Но она предала меня. Предала так жестоко, как могут только самые близкие люди. Врать в лицо, не подавая никакой признаки лжи. И дальше скрывать горькую правду, никогда не упоминав суть.
Я думал, мы можем доверять друг другу. Но ты и на самом деле оказалась грязной и бесчестной.
Не может быть... Гриша пытается манипулировать мной, так кому мне верить?
— Мне правда жаль, Том... но ты должен прекратить общение с ней... И ты не должен идти с ней на бал.
Она диктовала мне условия. Но я должен удостоверится, что это правда.
Если это так, то это все меняет... Или нет?
Без понятия.
Я опустошён. Раньше, Гриша защищала таких, как Грейнджер, она пыталась защитить даже Миртл, когда узнала, что она не чистокровная, а теперь... ревность сгубило её настоящую. Люди меняются, когда влюбляются, а точнее, когда их любовь стаптывают в грязь.
— И? Ты так хочешь, чтобы я пошёл с тобой...? Тогда докажи мне это. — Грейнджер усвоит свой урок, если это так и есть. Мне нельзя лгать. Меня нельзя предавать. С моими чувствами нельзя играть.
И это я диктую условия.
Ради кого же ты, возможно, предала меня ...? Хагрида? Поттера? Или кого ты там считаешь своими друзьями ...
Гриша уставилась на меня, не веря своим ушам. Прости, но доверия между нами никогда не было.
— Ты мне не веришь? — переспросила девушка с полной неуверенностью.
Нет.
Да и вообще, плевать я хотел на этот бал. Плевать, с кем кто пойдёт. Меня ждут великие дела. И в этот вечер все произойдёт по моему плану.
— Нет. Мне нужны доказательства.
— Хорошо, они будут... мне нужно, чтобы ты пошёл за мной.
— Куда?
— Какая разница, ты сам все поймёшь. Я же знаю, как ты относишься к ней и что тебя это заденет, если ...
— Ничуть. — отстранённо и раздраженно ответил Том, убедив собеседницу. Тот самый тон, который мог убедить кого угодно, который мог убедить его самого, что все замечательно, все охреннено!
Есть ли заклинание, чтобы выключить все эмоции? Такой злодей, как я, не должен иметь никакой эмпатии.
Мы молчали несколько секунд, не произнося свою личную правду вслух. Она не такая дура, а я не такой дурак.
Меня это заденет, если уже не задело. У девушек всегда хорошо развита интуиция.
— Я не знаю, что и сказать...
— Ничего не говори. Увидимся через час возле Большого Зала.
Ради на что мы готовы, чтобы причинить боль другим людям? На многое...
* * *
Ветер бил по лицу, его гул застревал в ушах, от чего они замерзали. Тёплое пальто, которое спасало тебя множество раз в осени, больше не спасало тебя от онемения пальцев. Каждый нерв, каждый клеточка чувствует омерзение холода, хочется окутаться в одеяло рядом с огромные камином, полным дров. Твои губы, выглядят испорченными и покусанными.
Наступает зима, серое небо, которое становится темным слишком быстро, ты постоянно уставшая и слабая. Концентрации не хватает, чтобы банально просто читать учебники и делать домашние задания.
Но Гермиона Грейнджер здесь, сидит рядом с Флимонтом на скамейке для болельщиков на поле по квиддичу.
На душе кошки скребут, но делаю вид, что всё нормально, что наш поцелуй ничего не значил. Забуду, что я сделала первой шаг в его сторону, что я позволила эмоциям взять надо мной вверх.
Но я не могу остановиться винить себя за эту смехотворную попытку...
— Посмотри, как она сделала сальто на метле! — восторженно объявил Поттер, показывая пальцем на дальнюю фигуру в воздухе.
— И правда... Минерва просто прекрасно владеет метлой. — согласилась девушка, восхищаясь своей учительницей.
Совершенно заслуженно она получит награду за будущую игру. И совершенно не заслуженно, она получит травму, из-за которой она перестанет играть навсегда.
Так странно и печально, знать всё наперёд, знать, какая судьба ждёт твоих друзей, твоих знакомых или дорогих людей в будущем. Никогда не понимала, зачем знать всё заранее, зачем подготавливать себя к негативным прогнозам. Зачем заглядывать в шар прорицаний и получать информацию, которая может тебя повредить или повредить твоей психики заранее?
— Что стряслось, Гермиона? — неожиданно спросил Флимонт, все ещё наблюдая за Минервой.
Тренировка ни чем не отличалась, времена на спорт очень редко влияют.
— Ничего. — отрезвела девушка, желая прекратить любые разговоры на сегодня.
— Друзья друг другу все рассказывают.
— Не всегда. У каждого есть свой секрет. — пояснила Гермиона, но не деловым тоном, а немного « сломанным «.
После всего, что было, мой голос не кажется таким сильным и устойчивым.
Признайся, сама себе, ты грустишь, потому что, он, может и ответил на поцелуй, но его реакция была не такой, которую ты себе представляла. А что ты представляла? Что он поцелует меня, сначала ещё романтично, а потом страстно, выпуская все отрицательные ощущения. Мы бы убивались в этом экстазе, желаю большего, безграничного. Я бы кусала его губу, показала бы, как сильно я ему нужна и как сильно он был нужен мне в этот момент. Он бы оставлял сладкие поцелуи на моей шее, его рука бы затерялась в моих запутанных волосах, мы бы задыхались от эйфории.
Но все-только в моих фантазиях... Реальность слишком жестока, чтобы быть реальностью.
Ты был нужен мне!
Стоп, что? О, нет, я потихоньку начинаю приходить в себя... Я поцеловала Волан-де-Морта! Я целовала губы самого Темного Лорда! Я питаю чувства к Тому-Кого-Нельзя-Называть!
Гермиона, что с тобой происходит??? Ответь себе наконец, это не нормально. От того что тебе не хватает адреналина? Не хватает своих друзей, вот ты и ищешь какую-либо связь через него?
Ты делаешь все только хуже... Как все исправить?
— Поделись со мной. Я всегда тебя выслушаю.
Если бы я только могла поделиться с тобой, рассказать все, о чем я переживаю... Смогу ли я вообще увидеть Гарри и Рона ещё раз? Или застряну в этой петле навсегда?
— Гермиона, расскажи мне.Ты мне можешь доверять... — твердил Флимонт прямо перед её носом.
Может станет легче, если рассказать хоть частичку всей этой чертовщины?
— Дело в том, что... я не могу! — девушка закрыла лицо руками, она была на грани. Не нарочно — обидное слово, и она готова разревётся у Поттера на плечах.
— Гермиона!
— Я поцеловала Реддла... — промямлила девушка стыдившись, все ещё закрытая от его глаз.
— Что?
— Я поцеловала...
— Я понял, понял... Но... почему?
Почему? Я хотела... узнать, какого это, целовать самого Тома Реддла, какой вкус его губ, хотела узнать, почувствую ли я эту связь, это электричество, тёплый и яркий свет, который накроет мой мозг и мое тело целиком ... И к сожалению, да...
— Я...я не знаю.
— Я видел, как ты смотрела на него...как ты волновалась за него...
— И как? Как обычный друг!
— Ты сама знаешь, что это не так.
— Что ты хочешь этим сказать?
Он закатил глаза.
— Не строй из себя глупую, тебе это совсем не идёт...
Гермиона закусила губу.
Никогда я не смогу признаться, что у меня есть чувства к нему. К Волан-де-Морту... Как такое возможно?
— Абраксас подозревает, что он тоже относится к тебе « по-другому «... — намекнул Поттер, но с мрачным выражением лица.
— Почему?
— Не знаю... с тех пор, как Реддл общается с тобой, он забил на своих друзей с факультета... Они хотели организовать что-то вроде тайного клуба, но Реддла это больше не так сильно волнует... — задумчиво пояснил Поттер.
— Тайный клуб? Это как-то связано с тайным убежищем, про которого ты мне говорил? — девушка хотела узнать все со слов других соучастников, если они так охотно делятся информацией, значит есть и большие сомнения с их стороны... Иначе бы они не трепались об этом по всей школе.
— Тайное убежище? Но я никогда не рассказывал тебе ...? Откуда ты знаешь?
Черт. Этого же ничего не было! Один раз изменила события в прошлом и все, ты уже путаешься!
— Ты упоминал, что Малфой знает о тайном убежище Реддла.
— Да? Он старается не обсуждать со мной эту тему, но я подозреваю, они что-то скрывают, твой Реддл и Абраксас, что-то опасное, я бы тоже хотел знать, что это за клуб такой, о котором он так упрямится со мной говорить ... — Поттер почесал задумчиво затылок, будто он переживал за Малфоя.
— Он не мой Реддл.
— Пока...
— Флимонт, я бы никогда не...
— Лёгок на помине. Тише!
Гермиона резко обернулась. О, нет, только не сейчас.
Я морально не готова к нему. К его появлению, к его тщеславию и к его ненавистному мне эго.
Том, как гриффиндорка и ожидала, шёл прямо к ней, прямо к цели. Она могла прочитать его не остывший пыл, и к её сожалению, он смотрел прямо на неё, надменным взглядом: « Смотри, это ты виновата.»
Я встречаю его в третий раз за сегодня, это уже чересчур! Но когда я вижу его, сердце прыгает и прыгает, будто оживляется...
Я виновата. Я признаю. Надо уметь контролировать свои желания и эмоции.
Но он шел не один... Кто бы мог подумать. С Гришей, с Абраксасом, Эйвери, Нотт-Старший (он так был похож на своего будущего сына...) и с высокомерным Рудольфусом Лестрейнджом, с которым они видитесь на вечере Слизнорта. Последний уже имел в свои шестнадцать лет легкую щетину, а лицо искушало знакомое до мурашек безумие. Глаза большие и темные, как и волосы, чуть кривоватый нос, ясно, в кого пошла его родная дочь....
Гриша... « Но если ты мне только дашь повод ...». И я его дала. Она хочет отомстить. Но что здесь делают другие слизеринцы?
— Эй, Гриша и... остальные. — постарался вежливо поздороваться Флимонт. Он не хотел попадать в неприятности.
Как и я. Но уже видимо поздно... это все из-за моего невинного поцелуя?
Я не хотела твоего омерзения... я думала, ты чувствуешь тоже самое.
— Привет. — поздоровался Малфой и пожал товарищу руку. Все посмотрели на него, как на сумасшедшего. Лестрейндж оскалил невежественную улыбку.
Просто отвратительно.
Что за спектакль ты тут собирался разыгрывать, Реддл?
— Ну, Гриша, зачем ты меня сюда позвала?
— Том явно нервничал, он не хотел здесь находится вместе со своей шайкой.
Гермиона тут же обострила своё внимание. Она расскажет ему. Или уже рассказала...
Том, скажи МНЕ что-нибудь... за что ты так со мной?
Но он просто буравил меня взглядом, словно я была его врагом номер один.
Доигралась. И то, что вся его банда окружила нас, делает всю ситуацию немного рискованной.
В небе повисла угроза, она пряталась за серыми облаками...
— Грейнджер? Не хочешь ли ты нам, своим друзьям, кое-что рассказать? — язвительно спросила девушка, делая жест в свою сторону и в сторону Тома.
Он даже не дрогнул, в отличие от меня.
— Нет. — твёрдо ответила Гермиона, держась за свою гордость, как за спасательный круг.
Том не отводил своих глаз. Как и его дружки. Как и Гриша.
— Что ты пристала к ней? Вы можете обсудить ваш конфликт и наедине, а не на виду у практически всего факультета Слизерина? — защитил Флимонт подругу, понятия не имея, о чем идёт речь.
— Даю тебе последний...
— Я же сказала, что нет. Если тебе есть, что сказать, говори. Как ты уже заметила, мы ВСЕ внимательно слушаем. — в свою защиту перебила её угрозы Гермиона.
Я буду бороться до конца.
Слизеринцы ухмыльнулись, кроме него одного ...
— Да, Грейнджер, права. У нас вообще-то есть планы. — оскалился Эйвери, как гиена.
— Как пожелаете... первый день нашего знакомства, помнишь? Я все отлично помню и помню, как ты мне сказала, что ты родилась в семье... маглов.
Ухмылки исчезли с их лиц моментально. А Гриша игриво надула губы.
Я справлюсь. Она хочет правды, он хочет, они её получат. На этот раз я не убегу.
— А всем ты твердишь, что чистокровная, но в списке чистокровных семей нет фамилии Грейнджер и не ты ли просила хранить этот секрет в тайне ... Так кто ты, Грейнджер? — она наклонила подозрительно голову.
Для неё эта игра, но если бы она знала что будет стоить мне этот проигрыш...
Гермиона молчала, кусая щеки. Хочется открыть рот, но что-то внутри не даёт мне этого сделать.
Я все ещё могу вернуться назад. И что ты сделаешь? Ты хочешь вернуть свой поцелуй обратно, сама же поразмыслила, что это была ошибка?
Нет. Я хочу, чтобы он помнил об этом. Как первую весну, как первые лучи солнца после долгой зимы и непогоды. Я хочу, чтобы он скучал по моим губам...
— Грейнджер? — повторилась Гриша. Все были в ожидании.
— Скажи мне.
Его приказ, адресованный мне, пронзил меня насквозь, как пуля, которая прошлась прямо через сердце внутрь. А осколки остались, и кровь заливала мои другие органы.
Я хотела бы съезжаться на месте, надеть непроницаемую маску...
Спрятаться. От них. Него. Но я в его ловушке, и он захлопнул её.
Карты на стол.
— Это правда. Я грязнокровка.
На этот раз никакого маховика времени, бега, вранья ... Он все равно должен узнать, он все равно узнаёт, неважно в каком временном пространстве. Неважно когда, как, с кем ...
И его поразила моя правда. До глубины души. Он побледнел, а пальцы тряслись, но похоже это никого не волновало, кроме меня.
Секунда. Может две. Может три... Я не считала, а стоило бы, может тогда бы, я не почувствовала страдание и горесть моего сломленного духа.
Я не могла и предвидеть, что такое случится. Я бы и в жизни никогда не подумала, что он способен на такое. Я его недооценила.
Но его рука размахнулась и ударила Гермиону по щеке. Она получила жесткую пощечину от мужской ладони, она тут же схватилась за неё, она чувствовала, как кровь застыла в ее жилах и как быстро краснеет её щека.
— Ты с ума сошёл?! — взорвался Флимонт, вставая со скамейки для болельщиков, набрасываясь на Реддла, но Лестрейндж и Эйвери толкнули его и заслонили ему дорогу.
Все казалось в замедленной съемке, у меня отключился слух, как будто убавили громкость. Дыхание прервалось, я забыла, как дышать...
— Даже не пытайся, Поттер. А то полетишь сегодня в Больничное Крыло. — пригрозил Эйвери.
Гермиона была шокирована. Она не двигалась, не издавала не единого звука.
— Правильно сделал. Таких, как она, нужно наказывать. — Лестрейндж сплюнул прямо у её ног.
Он ударил её... Том, которого я целовала часами ранее. Том, который давал мне понять, что я нравлюсь ему, что я что-то значу для него...
Обман. Он обманул меня. И предал. Как и я его в его глазах.
Он тут же удалился, Гермиона не успела попытаться проанализировать его выражение лица. Она опустила голову, поняла, что он огорчён, как и она.
Гриша раскрыла рот, но промолчав, побежала за ним. Его дружки поплелись за ним, подарив последние ухмылки пострадавшим.
— Мне жаль.... — прошептал Абраксас и пошёл за ними.
— Да, пошли вы! — выкрикнул Флимонт, обнимая Гермиону и высматривая больное место.
Девушка и не заметила, как она начала плакать, но слёзы текли по щекам, разрывая грудную клетку на части.
Он ударил меня.
Он до изнеможения ненавидит меня, как и теперь я его.
Плата, за всё есть своя плата.