Драмиона

– Грейнджер? Можно тебя кое о чём спросить?– Малфой очень волновался, хотя заранее знал ответ.

– Да, спрашивай,– они вдвоём сидели на одной из множества Хогвартских потайных лесниц, скрывающихся за старинными гобеленами, и любовались снегопадом, красивыми снежинками, падающими с неба на подоконник со стороны улицы.

– Ты пойдёшь со мной в Хогсмид на выходных?– слизеринец посмотрел в карие глаза своей девушки в ожидании ответа.

– Ну да, пойду.– с улыбкой ответила Гермиона. Драко тоже улыбнулся.

Наступила неловкая пауза, и оба со скоростью света думали, о чём же завести разговор.
– Ну... Эмм... Как там этот Поттер, и этот... эмм... Уизли?– хоть эта тема и была неприятна для Драко, он знал, что заведя разговор именно об этом, в несколько раз улучшит впечатление Гермионы о себе.

– Гарри и Рон?– Малфой кивнул,– Нормально... Ой! Я совсем забыла!– девушка поднялась с нагретого места,– Прости, Драко, но я обещала помочь Рону с зельеварением, и забыла. Надеюсь, он не сильно обиделся,– Гермиона уже была на пути к Гриффиндорской гостиной.

– Но...– Драко хотел что-то сказать ей в след, но Гермионы и след простыл,– Чёртов Уизли... И угораздило же меня спросить именно про него и про Поттера...– Слизеринец тоже поплёлся к себе в гостиную.

Войдя в свои родные подземелья, сказав пароль, Малфой мигом направился в свою спальню, даже не взглянув на присутствующих. И именно поэтому он не заметил Пенси Паркинсон, мстительно смотрящую в его сторону, и взглядом проводившую парня до двери с надписью: "Спальни мальчиков".

Когда блондин зашёл к себе в комнату, ему в глаза сразу бросился филин семьи Малфой с письмом в клюве, сидящий изголовье кровати Драко.

Слизеринец мигом разорвал конверт из дорогого пергамента с гербовой печатью, и сразу же узнал угловатый почерк отца. Мурашки пробежали по его коже. В письме он прочитал:

"Драко, доверенное лицо сообщило мне, что ты на каждом шагу заводишь дружбу с гриффиндорцами и грязнокровками. Ввиду этого должен предупредить тебя, чтобы ты ни в коем случае больше не подходил ни к одной грязнокровке и и к одному гриффиндорцу ближе, чем на пять метров. Иначе я вынужден буду забрать тебя из школы и перевести на домашнее обучение. А грязнокровке, или гриффиндорцу, с коим ты общаешься, не поздоровится, это я тебе обещаю.
Твой отец, Люциус Малфой"

Драко снова перечитал письмо отца, и снова, и только на третий раз до него дошло: ему нельзя теперь общаться с Гермионой, иначе ей будет очень плохо. В жестокости Малфоя-старшего Малфой-младший ни капли не сомневался, так как испытал всё на себе. Последний раз порцию Круциатуса он получал этим летом, когда случайно заклинанием сжёг дуб, посаженый отцом Люциуса. Вспомнив этот случай, слизеринец будто снова ощутил боль, приносимую Круциатусом. Нет, с Гермионой он больше не будет общаться. это точно. Но вот как теперь ей об этом сказать? Он ведь сам её сегодня ещё и в Хогсмид пригласил...

Но Драко почти сразу же нашёл решение для этой проблемы: написать Гермионе письмо о том, что он не хочет с ней общаться, и что девушка противна ему.
Парень сел за стол из красного дуба, взял пергамент, и начал писать такие строчки: 

" Грейнджер, я наконец разобрался в себе и понял, что больше не хочу общаться с тобой. Мне становится мерзко от одного твоего присутствия. Не спрашивай почему. Прошу, ни в коем случае не подходи ко мне, не позорь меня перед однокурсниками. Так будет лучше. И помни: я тебя ненавижу.
Д.Л.М. "

Драко переписывал письмо около пяти раз, так как руки тряслись, и буквы получались кривыми. Но вот, идеально ровным почерком на дорогом пергаменте выведены заветные строчки. Малфой дал письмо филину, который всё ещё не улетел, и отправил птицу в Гриффиндорскую башню. 

Вместе с птицей улетели все надежды на какие-либо отношения с Гермионой.