Помоги мне вспомнить...

Гермиона дрожащими руками подняла фотографию с пола, она не хотела смотреть, но взгляд то и дело возвращался к движущемуся изображению. Она чувствовала себя так, будто только что её вывалили в грязи — настолько ничтожной Гермиона себя ещё никогда не ощущала.

Она пошатываясь вышла из комнаты, все ещё сминая пальцами клочок бумаги. В голове творился такой бардак, что Гермиона сомневалась, что когда-нибудь сможет разобраться во всём этом. Было страшно, потому что внутри что-то бушевало и стремилось вырваться на волю, но она знала, что если позволит этому случится, то сойдёт с ума, а может, вообще умрёт. 

В эту секунду Гермиона жалела о своём отказе от блокирования воспоминаний. Сейчас она бы очень хотела навсегда потерять возможность вспомнить что либо из прошлой жизни и просто жить с Драко, любить его и быть любимой. Но это было невозможно, хотя и очень желанно.

Обнимая себя за плечи и с трудом переставляя ноги, Гермиона двигалась по направлению к собственной спальне, которая находилась рядом, но казалось, будто до неё ей никогда не добраться. Наконец, силы окончательно покинули Гермиону и она со стоном отчаяния сползла по стене на пол. 

Из головы вдруг резко вылетели все мысли, оставив абсолютную пустоту. Но прошло всего несколько мгновений, и Гермиона почувствовала, как на неё мчится цунами, состоящее из воспоминаний о её жизни. И сейчас она была уверена, что выбраться ей не удастся. Её захлестнет и утянет на дно, откуда нет возврата.

— Драко, — было последним, что смогла прошептать Гермиона, прежде чем водоворот из звуков и изображений окончательно поглотил её.

Гермиона в предвкушении стояла на берегу озера. Она специально пришла пораньше, чтобы подготовить Драко маленький сюрприз, как извинение за всё, что ему пришлось пережить по её вине. Сейчас ей очень хотелось оставить все проблемы позади и, если это возможно, начать всё с начала, чтобы не было больше глупых ссор и недопониманий. Гермионе надоело прятаться, врать и выкручиваться. Она собиралась раз и навсегда расставить всё по местам и сделать окончательный выбор. 

Но Драко почему-то задерживался, хотя он всегда отличался пунктуальностью, что очень нравилось Гермионе, которая ненавидела опоздания. Она скинула лёгкий халатик, который до этого прикрывал её обнажённое тело, и пошла по направлению к озеру, чтобы окунуться в его манящую прохладу и хоть недолго отдохнуть от изнуряющей жары, от которой в последнее время не спасали даже чары. 

Она стояла на берегу, наслаждаясь лёгким ветерком и готовясь сделать первый шаг в воду, когда тихий хлопок аппарации привлёк её внимание. Гермиона улыбнулась, уже предвкушая горячее примирение с Драко, и почти ощущая, как его губы ласкают её тело, а руки скользят по нежной коже, доставляя неведомое доселе удовольствие — так умел только он. Несколько секунд она медлила, прежде чем повернутся к нему с манящей улыбкой, которая, как Гермиона надеялась, должна была сказать всё за неё. Тихий щелчок колдокамеры раздался как раз в тот момент, когда она повернулась и застыла, поняв, что перед ней вовсе не Драко.

— Что ты здесь делаешь?! — воскликнула Гермиона, подбегая к расстеленному на земле пледу, на котором она собиралась придаваться любви с мужем. Схватив шёлковый халатик, она поспешно накинула его, скрывая от Рона своё тело.

— Гермиона, — прошептал Рон, делая шаг к ней и оказываясь в метре от неё, но Гермиона попятилась, выставив перед собой руки.

— Не подходи ко мне! Не смей приближаться! — сейчас ей больше всего хотелось, чтобы палочка оказалась в её руках, но та преспокойно лежала себе в сумке, возле которой стоял Рональд. — Сейчас Драко...

— Твой муженёк не появится, любимая, — сказал Рон, и от его голоса по коже Гермионы побежали мурашки. Предчувствие чего-то плохого буквально затопило её с головой. — Его матушке неожиданно понадобилась помощь, и он, как примерный сын, отправился к ней.

— Откуда... — Гермиона хотела задать вопрос, но прежде, чем произнесла его в слух, она уже сама нашла ответ. — Ты сам всё подстроил.

— Я просто хотел поговорить с тобой, — согласно кивнув, сказал Рон. — Ты избегаешь меня после всего, что было. Неужели ты думала, что той маленькой записки будет достаточно, чтобы я отступился? Думала, что я так просто отойду в сторону и буду смотреть на то, как ты живёшь с этим уродом?

— Ты говорил, что больше всего хочешь, чтобы я была счастлива! — закричала Гермиона, которая очень устала от всего, и даже этот замечательный день, который она так долго планировала, Рон умудрился испортить. — Ты так говорил, но между тем ты, и только ты, портишь мою жизнь! Оставь меня в покое, Рон! Дай мне жить дальше!

— Неужели ты и вправду думаешь, что я поверю, что ты счастлива с этим белобрысым ублюдком?! — повысил голос Рон, снова начиная надвигаться на Гермиону, которая уже отступила к самой кромке воды, ещё один шаг, и она окажется в озере, которое несколько минут назад казалось таким спокойным и мирным, а сейчас вдруг превратилось в ловушку. 

— Да, Рон! Я счастлива с Драко! Он любит меня, а я его! Уходи из моей жизни! — Гермиона чувствовала, как слёзы подступают к её глазам, но всеми силами старалась сдержать их, чтобы не показывать свою слабость.

— Любишь? Хорошо, Гермиона, я уйду. Но только скажи мне, скажи, что ничего ко мне не чувствуешь. Скажи это, и я исчезну, — слова Рона, которые давали ей шанс всё закончить, могли бы стать благом, если бы не одно "но". Гермиона сама не знала, что чувствует к нему. Любит ли она ещё человека, который когда-то составлял смысл её жизни, или уже ненавидит за всё, что он сделал с ней? 

— Я... Рон, я...

— Вот видишь, Гермиона, ты любишь меня! Меня, а не его! — радостно воскликнул Рон, делая ещё один шаг, и Гермионе пришлось зайти в воду, которая сейчас ей казалось нереально холодной, способной заморозить все её внутренности.

— Нет! Нет! Я...

— Да, Гермиона, скажи нам: кого ты любишь? — вдруг раздался справа знакомый до боли голос, который источал столько яда, что в нём можно было захлебнуться.

— Драко? — Гермиона с ужасом смотрела на мужа, которого ещё никогда не видела столь злым, как сейчас. Ей было страшно, потому что она заметила, как крепко он сжимал в своих руках палочку, как изогнулись его губы в злобной усмешке, но она точно была уверена, что в любую секунду он будет готов выкрикнуть заклинание. 

— Что ты здесь делаешь, Малфой? — голос Рона источал не меньше яда, чем у Драко. Его рука потянулась к карману, и палочка оказалась в его пальцах даже быстрее, чем Гермиона успела предупредить Драко. — Экспеллиармус! 

— Протего! 

— Инкарцеро!

— Протего! — Драко легко уклонялся от заклинаний Рона, и Гермиона понимала, что это может продолжаться вечность, ведь они оба были сильными магами. 

— Остолбеней!

— Протего! Эварте статум! — решил пойти в нападение Драко. Гермиона видела, как в его глазах разгорается пожар. Он жаждал мести, ведь не был дураком и прекрасно понимал, кого надо благодарить за всё то, что происходило между ним и Гермионой в последнее время. 

— Протего! — пришла очередь Рона отбивать летящие в него без остановки заклинания, он выставлял щит, а от некоторых лучей просто уворачивался, но было понятно, что Драко перехватил инициативу и уступать не намерен.

А Гермиона стояла, как вкопанная, по щиколотку в воде, не находя в себе сил вмешаться и прекратить дурацкую дуэль. Она чувствовала себя виноватой, потому что прекрасно осознавала, что если бы не дала Рону надежду, отвечая на его письма и поцелуи во время редких встреч, то этого бы не было. Если бы только она смогла ещё в первый раз объяснить ему, что теперь между ними больше ничего не может быть, всё сложилось бы иначе.

Наконец, собравшись с силами, Гермиона решила, что пора прекращать весь этот балаган. Ей надо было остановить мужчин, которые сместились немного вправо, тем самым открывая ей доступ к сумке, в которой покоилась её палочка. 

Гермиона бросилась вперёд, пробегая за спиной Драко, она подскользнулась и полетела вниз, как раз вовремя, потому что в эту секунду над её головой пролетел луч заклинания. Приподнявшись, Гермиона решила, что будет безопаснее проползти оставшиеся несколько метров. 

Добравшись до сумки, Гермиона схватила свою палочку и кинулась к Драко, который швырял заклинаниями в Рона без остановки, не давая тому и шанса на ответные действия. 

— Драко! Остановись, умоляю! — схватила Гермиона его за руку, не давая выполнить необходимые движения и послать новое заклинание в Рона. — Вы оба, остановитесь!

Её слова, слава Мерлину, подействовали. Драко опустил руку со сжатой в ней палочкой и посмотрел на Гермиону, затуманенными адреналином и жаждой мести глазами. Она слаба улыбнулась, пытаясь показать, что была и будет на его стороне, на его губах появилась ответная улыбка, но голос Рона разрушил эту идиллию:

— Петрификус Тоталус! — заклинание угодило в Драко, и он превратившись в живую статую рухнул на песок. 

Гермиона, зло сверкая глазами, повернулась к Рону, вскидывая палочку вверх. Сейчас ей хотелось уничтожить его, убить за то, что посмел вмешаться в её жизнь, за то, что напал со спины, как никогда не должен поступать настоящий представитель Гриффиндора, за то, что вновь и вновь заставлял её испытывать боль от предательства, когда она оказывалась в его объятиях и отвечала на поцелуи.

— Теперь он не будет нам мешать, — самодовольно сказал Рон, делая вид, что не замечает палочки в дрожащих от напряжения руках Гермионы. — А ты так и не ответила на вопрос.

— Да, я не ответила, — немного приходя в себя, произнесла Гермиона. — Но мне и не нужно на него отвечать, Рон. Я люблю Драко. Его и только его. Ты же видишь, к кому я кинулась, видишь, кто мне дороже. Так что уходи. И никогда, соплохвост тебя подери, никогда не возвращайся!

Выражение на лице Рона, которое появилось в тот момент, когда она произнесла последнее слово и до него дошёл смысл сказанного ею, отпечаталось в её памяти, и Гермиона была уверена, что никогда не забудет этой боли и отчаяния.

Он ничего не ответил, только сделал шаг назад, посмотрел на неё в последний раз и вдруг, кинувшись вперёд, впился в её губы поцелуем. Гермиона была не готова к этому и поэтому несколько мгновений стояла не двигаясь, но потом оттолкнула Рона, и, не сдерживаясь, прокричала, выплескивая всю свою боль:

— Убирайся! Убирайся! Пошёл вон!

Ей было так плохо от того, что она причиняла ему боль, но ещё хуже было от осознания того, что Драко всё это видел. Теперь ей придётся ему многое объяснить, и оставалось только молится всем известным богам, чтобы он выслушал её. Выслушал, но самое главное, чтобы услышал, и понял, и простил, дав ещё один шанс.

Хлопок аппарации заставил Гермиону очнуться, и она опустилась на колени рядом с Драко. В его глазах, единственном, чем он мог сейчас двигать, было столько боли и ненависти, что она почти захлебнулась ими.

— Фените, — прошептала Гермиона, направив на него палочку. Впереди её ждал тяжёлый разговор...