Лёд тронулся.

Следующим утром Долорес Амбридж заняла пост директора, а Дамблдор куда-то исчез. Злости Гарри не было предела, Гермиона и Рон еле его успокоили.

С этого момента Амбридж успела ввести ещё больше новых указов, и все свелось к тому, что студентам можно было посещать лишь уроки и большой зал во время приемов пищи, а также иногда – библиотеку или поле для квиддича – при особом разрешении. Зимний бал отменили, походы в Хогсмид стали большой редкостью. Возмущению студентов не было предела, но не так давно Гарри доказал на практике, что лучше не спорить с новым директором. Все помнили о шраме «я не должен лгать», который все ещё уродовал его кисть.

Малфой не мог понять, каким образом Амбридж вообще могла оказаться сторонницей Воландеморта и была ли она ей. Но в любом случае, ненависть обоих к магглорожденным давала прочную почву для сотрудничества.

Гермиону Долорес захотела сразу же лишить звания старосты, однако за неё вступились все учителя, главным образом, профессор Макгонагалл, которая лично взяла на себя ответственность за ученицу.

Но девушке все равно пришлось несладко. Ей запретили посещать библиотеку, на ЗОТИ она страдала больше всех от оскорблений и принижений Амбридж. То же было и с другими магглорожденными, но Гермионе доставалось больше всех. Малфой приносил ей книги из библиотеки и даже из запретной секции, пользуясь своим положением среди учеников.

В одно время с этим Воландеморт начал преподавать Драко уроки по Темной магии, которые начинались с неизменного круцио. Снейп сопровождал его в свой кабинет, и через камин слизеринец перемещался туда, куда ему велел Воландеморт. Определенного места не было: это могли быть подземелья Малфой—мэнора, мог быть заброшенный замок или какой-нибудь пустырь, лес, поле. Фантазия у волшебника была безграничной, что сначала удивляло Малфоя, но потом он понял: тот хочет научить его сражаться в разных локациях и вне зависимости от окружающих условий, будь то ливень, снег, холод или пекло. Драко признавался себе честно – как учитель Темный лорд был безусловно талантлив, но невыносим. Малфой узнавал много такого, чего не было написано даже в старинных трудах по темной магии, а Воландеморт же приобрёл эти знания опытным путём, и они стали своего рода уникальными.

Чаще всего количество занятий в неделю достигало трёх, но иногда их могло и вообще не быть. Реддл был занят привлечением своих сторонников в разных странах, а также готовился к тому, чтобы выпустить из Азкабана своих вернейших слуг, в том числе и Беллатрису Лестрейндж.

Снейп продолжал обучать крестника окклюменции, однако со временем у Малфоя могли появиться проблемы. И однажды такой момент почти наступил.

— Это же чудесно, - прошептала Гермиона, слушая музыку.

— Нарцисса сказала, что это звучит отвратительно, - почти пробубнил Малфой.

Он дал ей послушать свою музыку, которую написал ещё летом. Это была минорная меланхолическая мелодия, сыгранная на классическом фортепиано, сочетавшаяся с расслабленным ритмом ударных. Драко умело вплёл в основу интересные элементы вроде звука колокольчиков, разбавил это все виолончелью. Гермионе это напомнило джаз, но в современном исполнении. Композиция была ещё не закончена, но все же пришлась девушке по душе.

— Не доверяешь моему мнению? - гриффиндорка подошла к юноше, положила руки ему на плечи, и, нагнувшись над его головой, прошептала, — Драко Малфой, это было волшебно! Я и не предполагала, что ты так талантлив, - девушка ходила по гостиной и говорила все убедительнее, — Поверь мне, я знаю толк в музыке, хотя ты наверняка думаешь, что я в этом ничего не смыслю. С самого детства родители водили меня на концерты, мы часто бывали в Лондонской филармонии. Мне очень понравилось, Драко. Это красиво, а когда ты закончишь композицию, то она станет одним из моих любимых музыкальных произведений. Однако...она такая печальная.

Малфой внимательно слушал девушку и удивлялся. Нарциссе действительно не по нраву была такая музыка, ей нравилась классика или неоклассицизм. Но замечание матери сильно отпечаталось в сознании юноши, и теперь ему сложно было довериться чужому мнению.

— Знаешь, я написал ее летом. После Франции.

— После нашей встречи? - рискнула предположить Гермиона, и оказалась права. Блондин кивнул.
— Неужели наша история кажется тебе настолько печальной?

— Нет, не знаю, - выдохнул юноша, — Но я благодарен тебе за твоё мнение. Я рад, что тебе нравится, - усмехнулся Малфой, — Можно сказать, что она в каком-то смысле посвящена тебе.

— Ой давай только без лишней романтики, - засмеялась Гермиона, и тут же к ней подошел слизеринец, взяв ее на руки и закружив так, что она завизжала.

Юноша опустил ее на диван, и их лица оказались на одинаковом уровне. Кажется, минуту они смотрели друг другу в глаза, не отрываясь и не говоря ни слова. Возможно, они оба хотели сейчас произнести те самые важные слова, которые говорят друг другу влюблённые, однако не стали. Все итак было понятно.

Малфой постепенно отстранился и попрощался, после чего направился к кабинету Снейпа на очередное занятие с Воландемортом. По дороге он прятал воспоминания о Гермионе, делал их менее заметными и броскими, прикрывая их другими яркими воспоминаниями. Однако это давалось все труднее: впечатления, которые он ощущал при общении с девушкой становились все более красочными и интенсивными. Они затрагивали его сердце и вызывали в нем бурю чувств. Спрятать такое было непросто.

Войдя в кабинет Снейпа, Малфой удивился. Тот не сидел как обычно за столом, а находился у окна, видимо, о чём-то размышляя.

— Здравствуй, Северус. Я могу отправляться?

— Подожди несколько минут, - раздался сухой голос, после которого последовало вторжение в сознание слизеринца.

Снейп резко развернулся, блондин пытался понять выражение лица крестного. В нем будто боролись понимание и огорчение, что было совершенно нетипично для него.

— Твои воспоминания становится слишком опасными для тебя и для неё, - он внимательно взглянул на крестника, — А твоя защита не становится лучше. Ты понимаешь, к чему это может привести? - мужчина понизил тон, продолжая строго смотреть на студента.

— Но у меня получалось и раньше сдерживать его атаки. Все будет в порядке.

— Я не был бы в этом так уверен. Твое сознание похоже на светящийся от счастья шар, так что посиди несколько минут и соберись с мыслями. Иначе мне придётся предложить тебе другой вариант.

******
Воландеморт очень не любил ждать, но в этот раз Драко пришлось задержаться. Почувствовав холодный каменный пол под ногами, он сразу же ощутил и знакомую боль от Круцио, которая в этот раз словно переламывала ему каждую косточку, разбивая их на мелкие острые осколки. Изо рта Малфоя выходили надрывные крики, хоть он и пытался сдерживаться.

— Слабак, - выплюнул Воландеморт, — Этой боли даже не существует в реальности, а ты все равно скулишь как щенок.

Волшебник нападал на ученика ещё и ещё, пытаясь сломать стену. Слизеринец ощущал это как будто кто-то бил его по голове кувалдой, все больше и больше наращивая темп и амплитуду ударов. Кажется, юноша напрягал все свои силы для того, чтобы удержать защиту, но в один момент ему стало настолько больно, что он почти услышал треск. Стена же словно стала полупрозрачной, и Том находился очень близко к тому, чтобы увидеть все скрытые воспоминания Малфоя.

Студент почувствовал, что его мыслей что-то касается, вскользь, поверхностно, но тем не менее пытаясь схватить и развернуть их. Одно из воспоминаний было слишком осязаемым и ярким, и Реддл почти заглянул в него. Это было сегодняшнее воспоминание, ведь в нем сам Драко был абсолютно счастлив.

Это был бой, не на жизнь, а на смерть. Малфой боялся представить, что может случиться, но, сражаясь из последних сил, он все же собрался и выстроил мощный барьер заново, выгнав из своего сознания непрошенных гостей.

— Неплохо, неплохо, - хрипло рассмеялся Воландеморт, он как ни в чем не бывало расхаживал вокруг лежащего от усталости блондина, у которого больше не оставалось сил, чтобы хотя бы подняться.

— Встань, - приказал волшебник, — Быстрее!

Малфой постепенно начал подниматься, опираясь сначала на локти, а потом и на колени, после чего ему наконец удалось встать. Он посмотрел прямо в красные глаза Темного лорда, выдержав его презрительный взгляд.

— Я вижу, ты что-то скрываешь от меня, Драко. Да, возможно, ты когда-то имел право на то, чтобы хранить подобные воспоминания при себе, однако сейчас, - Воландеморт поглаживал свою змею и продолжал прожигать взглядом юношу, — Однако сейчас твоё неподчинение может выглядеть как желание скрыть что-то. Ты смеешь что-то замышлять против меня? Это в высшей степени неповиновение, и ты знаешь, чем это грозит, - холод его взгляда сковывал все чувства, и Малфою казалось будто в мире больше не осталось цвета.

— Надеюсь, в следующий раз ты покажешь мне своё сознание полностью, мой мальчик, и докажешь мне свою верность. А пока что иди, - Воландеморт развернулся и пошёл прочь, однако в последний момент перед аппарацией повернулся, — Кстати, как там поживает Нарцисса?

Какой потрясающий намёк.

Малфой остался один.

— Блять! Блять блять блять! - он пинал каменный пол под ногами и разбивал костяшки кулаков о мраморные стены замка Лестрейнджей. Горло что-то сдавило, и резкое прерывистое дыхание нарушало абсолютную тишину помещения, раздаваясь эхом.

Малфой осел на пол и выждал пятнадцать минут, после чего подошёл к камину и вернулся в кабинет Северуса. Преподаватель все так же стоял у окна.

— Какой вариант вы хотели мне предложить?