Демон

Том безумно волновался, стоя перед дверью большого дома на холме. Мэри ободряюще гладила его плечу и смотрела так нежно, что у него сжималось сердце — никто и никогда не смотрел на него так… Заботливо. Ласково. И без особой причины — без корысти или злой шутки. Всё это выбивало из колеи. К тому же, он впервые в жизни волновался из-за того, как его примут люди. По словам Мэри, всё должно пройти хорошо, но он не верил, просто не мог — в его жизни было слишком мало хорошего. В конце концов женщина встала и цыпочки и мягко поцеловала внука в щеку, прошептав:

— Не волнуйся. Парень пересилил себя и кивнул. Как он мог не волноваться? Том расправил плечи, стремясь показаться уверенным в себе, но услышал смешок и тоже не смог не улыбнуться. Должно быть, сейчас с его стороны это выглядело действительно смешно. Раньше он бы никогда не потерпел к себе такого отношения, не позволил бы над собой смеяться — но он чувствовал, что этой женщине мог простить всё. Просто потому, что она его нашла. Пусть даже спустя столько долгих, мучительных лет. Мэри открывает дверь и заходит. С кресла тут же чересчур резво вскакивает пожилой мужчина и угрожающе надвигается на них: — Почему ты ушла и не предупредила? Ты хоть знаешь, как я волновался? Он целенаправленно не упомянул сына. Когда отец заглянул к нему десять минут назад, он спокойно дрых на шикарной постели и явно ни о чём не беспокоился. Ему было откровенно плевать. А отцу оставалось лишь поморщиться, мысленно закостерить дармоеда и тихо закрыть за собой дверь — чтобы не разбудить. Женщина улыбнулась и потрепала мужа по щеке, и он тут же растаял, но убрал руку, заметив странный взгляд парня, который стоял рядом с его женой. И остолбенел, разглядев его. Томас открывал и закрывал рот, как выброшенная на берег рыба, и явно не мог прийти в себя, находясь в состоянии шока от увиденного. И было почему. Перед ним стоял его сын, только более молодая его версия. — Кто это? — наконец смог произнести он. Мэри ласково улыбнулась внуку. — Это Том, Том Риддл. Сын Тома и Меропы Гонт, а соответственно, наш с тобой внук. Было непонятно, рад ли мужчина такому пополнению в семействе, но он нашёл в себе силы сказать: — Что ж, пусть так, — он мог бы потребовать предъявить какие-нибудь документы, но очевидное сходство не дало и помыслить об этом. — Значит, теперь это и его дом тоже. Наверное, надо познакомить его с отцом. К его гордости, мужчина быстро пришёл в себя и осмотрел нежданного родственника. Он отметил холодные глаза, и вообще внешне казалось, что мальчик спокоен, как удав, но старческий глаз заметил и нервозность, и попытку сохранить лицо. И оценил это. Мэри закивала. — Да, да, обязательно нужно! Томми, То-о-омми! — начала кричать она, пытаясь заставить сына спуститься вниз. В конце концов у неё получилось. Недовольный и заспанный Том Риддл спустился с лестницы, недовольно сверкая глазами, и тут же заявил: — С чего такой шум? — но тут же осёкся, увидев своё зеркальное отражение. Он поражённо застыл, с глупо выпученными глазами и приоткрытым ртом. Том Марволо напрягся. Ему совершенно не понравилось молчание так называемого отца. Его сейчас выгонят? Назовут уродом? Почему же молчание такое долгое? Мужчина процедил: — Что он здесь делает? Казалось, что из его ушей вот-вот пойдёт пар. Парень стиснул кулаки, а Мэри растерянно захлопала глазами. — Как что? Он теперь будет с нами жить. Это твой сын и наш внук, — проговорила женщина ласково. Слизеринец немного успокоился. Миссис Риддл очень хорошо влияла на него и его внезапные приступы агрессии. Но Тома Риддла это не остановило. Он взревел: — Что значит жить? Что значит сын? Он мне не сын! — эти слова били так больно, что зрение Тома застелила красная пелена. — Это всего лишь ведьмино отродье! Из-за неё и из-за него Сесилия уехала! Это они во всём виноваты, они! Том Марволо больше не собирался это терпеть. Он достал предусмотрительно взятую с собой левую палочку и было собирался поднять её и произнести: «Авада Кедавра», как Мэри встала перед ним, заслонив своим телом, и угрожающе сказала: — Не смей оскорблять моего внука! Единственное отродье здесь — это ты, потому что до сих пор не смог отпустить прошлое и простить! Мальчик — твой сын, и он сирота. Он нуждается в твоей защите и поддержке, а ты знать его не хочешь! На самом деле, даже хорошо, что Сесилия уехала. Хорошо, что всё так случилось. Потому что никто не заслуживает такой Божьей кары, как ты! Таким сыном нам воздалось за все грехи! Том Риддл покачал головой, не веря в услышанное. Это сказала его мать. Мать, которая всю жизнь сдувала с него пылки и потакала. Мать, которая любила его больше жизни. Но теперь, с появлением отродья, это, видимо, изменилось. — Вот значит как, да? — криво ухмыляясь, ядовито спросил он. — Нашла себе нового любимчика? Теперь я тебе не нужен? Ну и пошла ты! Ты мне никогда не была нужна! Мэри ахнула, а слизеринец вдруг разъярился. Он не мог понять, как можно так разговаривать с матерью. Разумеется, он имел право злиться на Меропу — она умерла и оставила его одного в этом никчёмном мире. Но ведь Мэри вырастила его! Как так можно?

— Не смей так разговаривать с ней, — выпалил парень. Все удивлённо посмотрели на парня, источавшего праведный гнев. Мэри улыбнулась сквозь слёзы и обняла его, прижимаясь к груди — она была низкого роста. Её муж посмотрел на него с уважением — определённо, к парнишке стоило присмотреться. Было видно, что он поумнее своего отца и определённо умеет быть благодарным. А сам Том Риддл усмехнулся. — Так ты ещё и защитник в одном лице. Надо же, как моей мамочке повезло! Неслыханно просто! Наверняка после такого ужасного сына как я, она и не ожидала по отношению к себе Божьей милости, — съязвил он. Мэри промолчала — ей было стыдно за свои резкие слова к любимому отпрыску, но она понимала, что тот действительно, что называется, «зарвался». Это не было неожиданностью — из таких избалованных вниманием детей редко выходит что-то хорошее. Может быть, она что-то упустила в воспитании сына? — Это твоё последнее слово? — холодно спросил он мать, на что та уверенно кивнула, не собираясь сдаваться. А тот, словно того и ожидавший, полетел к входной двери. Именно в тот момент она открылась, ударив в лоб мужчину. Тот упал, но не замертво — испустив болезненный стон. Мать по привычке тут же кинулась к нему, желая подуть на ранку и успокоить своего бедного мальчика, но её удержал муж. Мэри всхлипнула, но остановилась, понимая взгляд мужа — мальчику уже давно пора научиться помогать самому себе. Гермиона посмотрела на творящийся бедлам с опасением, которое она поспешила озвучить: — Я услышала только про последнее слово. Можно узнать, что здесь произошло? Мэри устало кивнула и пригласила девочку в дом — в конце концов, она помогла ей обрести внука, да и понравилась ей Гермиона. Рассказывать пришлось недолго. Пока Том Риддл, шипя, обрабатывал сам себе рану, а Том Марволо и Томас перешёптывались о чём-то, она жаловалась на жизнь: — Томми не принял Томми-младшего. Это так печально! Но мы с Томом не дадим Томми-младшего в обиду, ты уж будь уверена! От этой путаницы с Томми, Томми-младшими и Томами у Гермионы закружилась голова, но она не показала этого, угодливо ахая и взмахивая руками. — Какой ужас! Но всё ещё изменится, я уверена, — подбодрила Гермиона женщину, а та в ответ благодарно улыбнулась ей, чувствуя долгожданную поддержку, которую она так и не дождалась в родном доме. Спустя пару минут возмущенного шипения Томми и возмущенных переговоров женщин Томми-младший решительно подошёл к девушке и заявил: — Ты должна всё мне рассказать. Гермиона пожала плечами — в целом, она хорошо представляла себе любопытство слизеринца, ведь ему наверняка было непонятно, каким образом в эту историю затесалась она. Они отошли на кухню и уселись за стол. Она не могла долго терпеть выжидающий взгляд Риддла и начала, стараясь рассказывать всё кратко, но начала всё же издалека: — После того, как ты посетил наш дом в Рождество, мама практически с ума сошла. Она доводила меня разговорами о тебе и о том, какой ты хороший, вежливый, обходительный и так далее. Парень эффектно смахнул прядь смоляных волос с глаз и сказал высокомерно: — Да, я такой. Гермиона хмыкнула, вызвав возмущенный взгляд собеседника. Почему-то это её даже позабавило. — Не перебивай. Сразу после школы миссис Уизли захотела познакомиться с моей мамой, но та ей нагрубила и сказала, что ты гораздо больше подходишь мне, чем Рон. В конце концов он обо всём узнал и мы поссорились.

Риддл деланно сморщился, изображая крайнюю степень отвращения. Гермиона послала в его сторону испепеляющий взгляд, на что парень решил не обратить внимание, мол, это не ему предназналось. — Как Уизли мог такое подумать? Он же не настолько тупой! Наверное… Ты же такая страшная, да ещё и грязнокровка… Гермиона хлопнула рукой по столу и предупредила: — Если ты сейчас же не заткнёшься, то я ничего не расскажу. Парень посмотрел на неё, как на идиотку, и, гордо выпятив грудь, произнёс: — Настоящие маги знают о существовании «Империуса». Девушка передразнила: — «Настоящие маги знают о существовании «Империуса», ми-ми-ми»! А эти мифические «Настоящие маги» случайно не знают о существовании Статута о секретности, нет? — съязвила девушка, заставив Риддла прикусить ядовитый язычок. Она продолжила, забыв о данном чуть ранее обещании. Ну, или просто предпочла не вспоминать о нём. — Я тогда очень сильно разозлилась и написала директору письмо с целью вызнать твой адрес. И, признаться, очень удивилась, когда увидела, что лидер чистокровной аристократии Хогвартса, Великий Том Риддл… Том не дал ей закончить: — Хватит, я понял! — резко сказал он, щуря глаза. — И вообще, теперь я живу не в приюте! — гордо процедил он, вскинув подбородок. Девушка громко фыркнула. — Да? Где тогда моё заслуженное «Спасибо»? Парень опешил. — За что? Гриффиндорка возмутилась. — Как за что? За то, что пристроила. Парень был с ней в корне не согласен, но решил не спорить, а лучше узнать побольше о том, как она нашла его родню. — Ладно, я понял, это потом обсудим, — он даже и не подумал о том, что фактически сказал о том, что они будут встречаться и дальше, да и девушка пропустила мимо ушей эту фразу. — Лучше расскажи дальше. Гермиона кивнула. — Я решила, что раз уж ты живёшь в Лондоне, можно и переместиться с помощью заклинания, — она сказала замысловатое название, и парень понимающе кивнул — он знал такое. — То есть, даже если бы ты гостил у своих так называемых друзей, то я бы просто осталась на месте, так как заклинание не способно переносить на большие расстояния. А так я имела шанс найти тебя и возмутиться, даже если бы ты в это время гулял. Он не стал говорить о том, что старался выходить из своей комнаты только ночью, чтобы не видеть омерзительные физиономии работниц приюта и его обитателей. — Так вот, я хотела переместиться к Тому Риддлу… Парень перебил её, сказав торжествующе: — Я Том Марволо Риддл! Гермиона пожала плечами. — Я так и подумала. А потом я переместилась сюда. Разговорилась с жителями дома, она рассказала мне историю твоего отца. Слизеринец взбесился. — Не называй его моим отцом! Гермиона посмотрела на него, как на идиота, и нравоучительно произнесла, словно разговаривая с маленьким ребёнком: — Биологически это так, не спорь. Парень подулся ещё немного, но потом любопытство, гложущее его, всё же пересилило и парень, подавив взбунтовавшуюся гордость, уставился на девушку в ожидании продолжения. Оно не заставило себя ждать. — Оказывается, он был влюблён в некую красавицу Сесилию, но Меропа Гонт опоила его любовным зельем, предположительно, Амортенцией, раз оно работало так долго, что она успела зачать ребёнка. Том потом вернулся, но к тому времени его невеста уже вышла замуж и уехала далеко отсюда. Такая вот история. Том помялся. Он спросил у самого себя с сомнением: — Значит, моя мать фактически разрушила ему жизнь? Возможно, если бы он любил, то он смог бы понять, каково это. Но даже с учётом этого обстоятельства было непонятно, как можно было бросить своего ребёнка на верную смерть. — Риддл, — Гермиона незаметно переместилась и встала рядом, — я никого не оправдываю и не жалею тебя, но всё же хочу высказаться. Он мстит тебе, так как Меропа уже, скорее всего, мертва, — Том кивнул, подтверждая эту гипотезу. — Вот, жизнь её уже наказала. А ты вольный человек, и ни в чём не виноват, кроме… Она вспомнила улыбающееся лицо Энди Уэста и её сердце болезненно сжалось. Она до сих пор не смогла простить себе его смерть. Гермиона отвернулась и отошла от парня, пряча грустный взгляд. Том вдруг разозлился и бросил деланно небрежно: — Если хочешь знать, то это ты виновата в его смерти. В ней будто разожгли костёр ярости. Она повернулась и подошла к Риддлу, всё ещё сидящему, и угрожающе нависла над ним. — Я? Так это я натравила на него василиска? Том промолчал, сражённый таким напором. Гермиона продолжала распаляться: — Ты просто сволочь, Риддл! Убил невинного человека, только потому, что тебе захотелось! Как ты мог так поступить? Но и слизеринец был не лыком шит. — Если бы он не общался с тобой, ничего бы этого не было! И вообще, по идее, ты должна ненавидеть меня! Ты же гриффиндорка, а я убил твоего парня! Так почему ты, вместо того, чтобы бросаться на меня с обезоруживающими и угрозами попадания в Азкабан, сейчас стоишь здесь и говоришь мне о том, что мой отец на самом деле не ненавидит меня? Почему, а? Признай уже, Грейнджер — тебе не место на Гриффиндоре. И ты далеко не такая добрая и справедливая, какой хотела бы казаться. Гермиона застыла — он говорил чистую правду. Она действительно не ненавидит его. Скорее, даже оправдывает. — Гриффиндорцы умеют прощать, — вяло попыталась возразить она, понимая и принимая своё полное поражение по всем фронтам. Парень хмыкнул. — Ты никогда и не злилась толком. Тебе скорее было наплевать. На него, и на всех, кто тебя угрожает. Признай наконец — ты просто бездушная эгоистка. Такая же, как я. Такая же, как все, — припечатал он. У неё застрял ком в горле. Он был прав, во всём прав. Она действительно не сильно печалилась о смерти Энди. Конечно, когда она узнала о его смерти, ей было плохо и больно, но сейчас… Всё забылось. Словно не этот парень защищал её от нападок Валерианы Розье. Словно не этот парень впервые пригласил её на бал. Словно не он помог ей выбиться в люди. Словно его и не существовало вовсе. Гермиона сжала руки в кулаки, раздирая кожу на внутренней стороне ладони до крови. Она была ужасной. Ничем не лучше Риддла. — Дошло наконец? — спросил он, но на лице не было ни капли усмешки. Парень был абсолютно серьёзным. Гермиона слабо кивнула в ответ, не осознавая в тот момент, что она делает. Осознание того, как она на самом деле слаба и жестока, навалилось слишком внезапно. Она определённо не была готова к этому. Девушка покачнулась и поспешила усесться на ближайший стул. Ей нужно было время, чтобы подумать. Ей нужно было время, чтобы найти оправдания. Ей нужно было время на то, чтобы придумать слизеринцу достойный ответ. Но тот явно не собирался сидеть и ждать, пока девушка соберётся с мыслями. — Уэст, Уизли… Они все ушли от тебя. Все бросили, и даже неважно — по своему желанию или нет. Как думаешь, почему? Его слова были жестоки и очень ранили. Имя Рона отозвалось слабым трепетом в груди и затаённой грустью. Она до сих пор не смогла простить себе то, как ужасно они расстались. Скандально, как семейная парочка, которая никак не могла поделить общее имущество. Но ведь их любовь была такой чистой, светлой и романтичной! Их отношения были такими… Многообещающими, что ли? Это была не просто юношеская страсть, которая сводила с ума и заставляла терять голову. Это была настоящая влюблённость, которая могла перерасти во взаимную любовь. Но, видимо, всё же не перерастёт. Гермиона отказывалась в это верить. Гермиона не знала и прикусила губу. Она тихо спросила: — Почему? На его лице отразилась фирменная ухмылка: — Подумай. Он оставил её, заставив растерянно смотреть ему вслед. Гермиона возмутилась. О, она подумает. И обязательно найдёт ответ, пусть он даже не сомневается!