Снова
Гермиона открыла двери на свою кухню, протирая глаза. Её родители, Уизли, друзья и все, кого только знала, пришли и хвалили её дом. Каждый говорил о том, как всё красиво, насколько хорошо она обустроила дом, и всё прошло успешно. Она села на один из черных стульев возле белой мраморной столешницы, насыпала хлопья в чашку и, залив молоком, начала есть. Обведя взглядом всю кухню, она восхитилась ей. Стены были насыщено-красного цвета, чисто белый потолок, в нижней части стен была белая линия шести футов и около дюйма толщиной, высота разумная, черная плита, белая посудомоечная машина, микроволновка, черный холодильник, раковина из нержавеющей стали, белые шкафы и красные шторы. Когда она доедала хлопья, в комнату сквозь открытое окно влетела сова и села на столешницу. Она отвязала письмо от её лапки и начала открывать; сова, ухнув, улетела. «Дорогая мисс Грейнджер, Мы рады слышать о том, что Вы хотите стать доктором. Более того, очень рады, что Вы станете частью нашего персонала. Я хотел бы побеседовать с Вами о том, какую квалификацию Вы имеете сейчас. В двенадцать Вас устроит? Если нет, то можем перенести встречу. С нетерпением жду нашей встречи. С уважением, Майкл Мунго». Она сложила письмо, широко улыбаясь. Ей хотелось петь и танцевать, снова и снова. * * * — Мисс Грейнджер, я счастлив, что вы смогли прийти, — улыбнулся мужчина, который выглядел чуть старше тридцати лет. — Я рада быть здесь, — Гермиона улыбнулась в ответ, садясь перед столом, что принадлежал Майклу Мунго. — Я провел некое исследование и нашел ваше досье из «Хогвартса», и ваш медицинский уровень знаний просто потрясающий! — он улыбнулся. — Чем именно вам нравится заниматься? — Мне всегда очень нравились исцеление и педиатрия. — На самом деле, у нас не хватает педиатров. Вы хотели бы этим заниматься? — спросил он, что-то записывая. — С удовольствием, — кивнула она. — Как вы смотрите на то, чтобы начать в качестве ассистента. Оплата — один галлеон в час; работа от четырех до семи часов в день — смотря сколько времени вы будете ассистировать. Как вам такое предложение? — спросил он. «Один галлеон в час. Если у меня будет по четыре часа в неделю, то… двадцать восемь галлеонов в неделю. Неплохо для начала». — Я просто в восторге, — улыбнулась Гермиона. — Значит, работа ваша. В конце недели я пришлю вам сову о том, кому вы будете помогать и когда можно начинать работу. До следующей встречи, — улыбнулся Майкл. — Правда? На самом деле? — полным радости голосом спросила Гермиона. — Да, — он улыбался. — Спасибо, большое спасибо. До свидания, — Гермиона улыбнулась и, помахав рукой, вышла из кабинете Майкла Мунго. — Да! — она закрыла дверь и легко подпрыгнула. * * * — Ох, Гермиона, это замечательно! — Джинни улыбнулась. — Ты всегда увлекалась медициной. — Я знаю, — Гермиона улыбнулась, продолжая пить чай. Они сидели в гостиной Поттеров вместе с Джинни, Гарри и Роном. — Есть какие-нибудь идеи, на кого ты будешь работать? — спросил Гарри. — Никаких. — Когда у тебя всё плохо, ты всё равно возвращаешься снова, — улыбнулась Джинни. — Очень быстро, — добавил Рон. — Да, вы же знаете: я всегда всё делаю отлично или это не я, — это было скорее утверждение, нежели вопрос. — И это очень хорошо, — улыбнулся Гарри. — Я уверен, что мама и папа будут гордиться, — сказал Рон. — Не говоря уже о моих родителях, — добавила Гермиона. — Они знают? — спросил Гарри. — Я послала сову им на прошлой неделе, — Гермиона кивнула. — Как они отнеслись к этому? — Они меня поддержали, хотя часть их письма состояла из «мы же тебе говорили», но это нормально. — Почему когда они тебе говорят: «Мы же тебе говорили», это нормально, но стоит нам такое сказать, так ты готова снести наши головы? — спросил Рон. Гермиона ухмыльнулась и пожала плечами. — Знаете, мы должны это отпраздновать, — улыбнулась Джинни. — Я согласен: мы должны что-то сделать сегодняшним вечером, — сказал Гарри. — Естественно, — согласилась Гермиона. * * * — Когда мы врозь, мое сердце бьется только для тебя, — уже выпившие, пели Гарри и Рон довольно фальшиво. — Так, хватит на сегодня, — сказала Джинни, отбирая у Гарри очередной бокал с огневиски, который он хотел выпить. — Да, хватит пить, — строгим голосом сказал Рон Гарри, после сделав ещё один глоток своего напитка. — Действительно, — сказала Гермиона, отбирая у Рона стакан. — Но я не закончил! — заныл Рон. — Закончил. — Ладно, уже поздно, а нам всем завтра на работу и с утра нужно будет лечить похмелье, так что пойдем! — сказала Джинни, поднимаясь и помогая встать Гарри, в то время как Гермиона помогала Рону. — Спасибо, дорогая, — сказал Рон. — Ты просто не в себе, — ответила Гермиона и помогла ему выйти из бара. Они аппарировали в дом Гарри и Джинни. — Гермиона, уложи Рона в спальне для гостей, а я пока уложу Гарри. — Но я не устал! — жаловался Рон. — Давай! — Гермиона потащила Рона в гостевую комнату; усадив его на кровать, она подошла к шкафу, чтобы найти теплое одеяло для него, а когда вернулась, он заснул в сидячем положении. — Рональд! — Гермиона передвинула Рона так, чтобы его голова лежала на подушке, и накрыла теплым одеялом. — Спокойной ночи, — сказала она, поцеловав его в лоб. — Спокойной ночи, — пробормотал он, — дорогая. Гермиона покачала головой. Как только она закрыла дверь в холле, появилась Джинни. — Он спит? — спросила она. — Да, а Гарри? — она кивнула и зевнула. — Ну ладно, Джинни, я вижу: ты устала, так что я уже пойду: мне тоже нужно отдохнуть, — сказала Гермиона, обнимая Джинни. — Пока, Гермиона. — Пока, Джинни.