Euphoria
Знакомо ли Вам понятия предательства и чувство глубокого одиночества? Я не могу быть в этом до конца уверенной. Прошло почти шесть лет с того момента, как я осталась совсем одна, брошенная на произвол судьбы. Так глупо верила в лучшее, точнее в нашу с ним дружбу, итогом чему стало тотальное одиночество.
Я ненавижу этот город и этих людей, с укором смотрящих на меня. Всё равно, на них, на всё в целом. Взгляд мой метнулся к серому зданию одной из крупнейших экономических компаний, оно возвышалось над неприметной городской улочкой, закрывая собой солнце, чья яркость меркла, в преддверии осенней поры. Вздохнув, я удосужилась перевести взгляд на дорогу, чтобы перейти на её противоположный край. Уже постепенно холодало, ветра увеличивали свой поток, унося вслед за собой белые облака-барашки, хаотично перекатывающиеся в небесных далях. Их красоты, меркли с приближением сентября. В этом году его приближение проходило гораздо быстрее, нежели в прошлом, беззаботном и далёком.
Шесть часов вечера. Солнце медленно уходило за горизонт, окрасив небеса всеми оттенками багряного, его яркость постепенно меркла, оставляя приятные воспоминания. Близилось лето со своим задорством и приятным времяпровождением. Мелкая рябь прошлась по водной глади, навевая радости прошлого года. Нам было едва ли по шестнадцать, когда всё случилось. Он внезапно исчез, бесследно, словно всего пережитого вместе и не было. А эта старая чёрная футболка, которая мне до сих пор велика бережно хранится на полке в шкафу – я постоянно достаю ту, желая надеть и вырваться за пределы настоящего, где мечта так и осталась мечтой. Все движения и пылкую любовь к танцу удалось пронести сквозь долгие шесть лет разлуки. Признаться, временами, сообщения от меня до сих пор отправляются пропавшему другу, с надеждой, что он когда-нибудь прочитает это всё и напишет о том, что всё хорошо и как же он скучал. Однако, этого не случалось вот уже на протяжении четырёх лет. Первые два года своего исчезновения парень оставлял сообщения прочитанными, а потом и вовсе перестал поддерживать связь со своим прошлым.
Было больно и обидно, но приходилось держаться, вопреки всем историям об отчаявшихся девушках, где лучший друг пропадал на много лет, а потом вдруг появлялся в жизни страдающей от разлуки подруги и придумывал весомую причину своему отсутствию. Такого я не приветствовала никогда, продолжая улыбаться и жить, как учил Чонгук. Он был смешным мальчишкой с кучей энергии, которую не знал куда девать, а потом нашёл себя в танце, отдавая всё время тренировкам и самосовершенствованию. Даже на тот раз я далеко от него не ушла, покинула все школьные клубы и устремилась к новой мечте и цели – найти себя в этой жизни. У обоих бывали моменты, когда хотелось всё бросить и запереться в комнате, вот только без танца мы уже не могли существовать. Это приносило нам двоим огромное удовольствие, пусть и требовалось время для самосовершенствования. Так и появилось заветное правило шести часов – чтобы не опускать руки приходилось учить всё новые и новые хореографии, потом соревнуясь между собой на улицах родного города, жаль что Чонгук однажды неудачно упал и был вынужден оставить танцы на некоторое время. Я не бросила его снова, каждый придумывая различные варианты их общей хореографии, то меняя, то добавляя различные движения. Чонгук, в свою очередь, сидеть на одном месте не мог, и под возмущения матери и отца и мой заливистый смех хватал за руку, выбегая из дома, скрывался в ближайшем парке, в желании продолжать упорно работать над собой. «Девочка весна и улыбка, живущая одним днём», кажется, именно так я выглядела в его глазах, он же в шутку был прозван мною «кроликом».
Думать о житейских проблемах не хотелось и прежнего наслаждения от жизни я уже не получала, на смену радости пришла усталость и серость. Рассветы и закаты тоже перестали нести в себе особую атмосферу свободы и вольности, теперь вся жизнь некогда весёлой и жизнерадостной девчушки превратилась в сплошное тёмное пятно, растущее с каждой секундой. Смотря на носки своих туфель я бурчала себе под нос что-то непонятное, изредка поднимая голову для того, чтобы удостовериться в правильности пути, и не заостряя особого внимания на прохожих. Простой офисный планктон, не более. Такие же уставшие люди жаловались сами себе на проблемы и злое начальство.
Небеса завораживали, как когда-то давно и словно бы несли в себе всю радость ушедшей юности, прекрасной и далёкой, как те самые облака, несущиеся вдаль. День близился к своему завершению, стремясь вперёд, вместе с облаками и людьми, последние задевали меня плечами чертыхаясь, ответом им было молчание.
Экран мобильного телефона загорается, следом звучит приятный голос, успокаивающий и родной. Я так привыкла слышать его. Быстро выдыхаю, уставившись куда-то поверх людских макушек и стоя посреди медленно пустеющей улицы ищу его, перебегая взглядом с лица на лицо. Мягкие ноты вокала, отдаются в сердце теплом, глаза непроизвольно закрываются, я слушаю, слушаю и наслаждаюсь, вместе с тем давясь изнутри детской обидой.
«Я просто хочу увидеть тебя.» – эта фраза многократно прокручивается в голове, воспоминания постепенно оживают, согревая изнутри.
Телефон по прежнему жужжит, призывая обратить на себя внимание, яркий дисплей шутливо высвечивает фотографию динозаврика с не менее странной надписью «Карга Ин На». Как всегда вовремя. Я выдыхаю, колеблясь между тем, чтобы ответить и просто отложить устройство в карман пиджака.
– Санрим, ты нужна в офисе. – с ходу произносит женщина, заставляя меня поджать губы.
– Я уже не вернусь. – отвечаю я ей, облегчённо выдыхая. Получилось.
– Почему это?! – восклицает она, – Следуй это своему правилу шести часов и отработал нормально!
– Да? Вернуться? – на моём лице проскальзывает фальшивое удивление, – А подумать о том, что я двое суток просидела на одном месте не стоило?! Я тоже человек и тоже заслуживаю отдыха! Это тебя не заботит, карга старая?!
Смартфон в руке жалобно скрипит, палец грубо ложится на «отбой», обрывая столь надоевший голос начальницы. Привычная мелодия снова льётся из динамиков устройства, с явным недовольством я опускаю глаза к экрану, замирая в немом шоке. Номер, который я выучила наизусть более шести лет назад застывает перед глазами. Заторможенность действий заставляет время остановиться, прохожих проноситься всё быстрее.
– Санрим, обернись. – родной голос раздаётся прямо позади в унисон с малость механическим из телефона. Тело пробирает крупная дрожь, я застываю на месте не в силах поверить в реальность.
– Зачем? Это,.. Не кажется реальным. – на губах образовывается слишком глупая улыбка, когда голос раздаётся ближе.
Закатное солнце мягко играет с его волосами, переливаясь. Чонгук щурится из-за солнечного зайчика, игриво засевшего на его лице. Такой родной, брюнет предстаёт передо мной, разглядывая своими карими глазами бледной уставшее лицо. Такие сцены характерны для дорам и романов, которые были мною столь нелюбимы. Вся сладость подобных моментов захлёстывает с головой, ветер больше не кажется холодным, теперь освежая, подтверждая свободу. Ноги сами несут на встречу ему, пальцы крепко сцепляются на чужой спине; парень улыбается, обнимая меня в ответ.
– Я так долго этого ждала. – мой шёпот слышит только он, возможно окружающие, но мир просто перестал существовать.
Никого, ничего, кроме нас – именно такими были наши общие моменты счастья, детского и полного радости. Я снова преобразилась, став маленькой озорницей. Как в старые добрые времена смеясь, черноволосый пародировал голоса и фразы бывших преподавателей, постоянно размахивая руками и жестикулируя.
Жизнь приобрела краски с повторным появлением этого сорванца. Мы давно так не веселились, за это каждый готов сказать «спасибо». Часы летят медленнее, но теперь не мучительно, их ход заставляет вновь убедиться в том, что нечто простое и глупое может свести двух, изначально разных людей.