Персефона

Июнь 1943 — конец курса

— Итак... план...

— План точно такой же, каким был десять минут назад, когда мы с тобой это обсуждали, Абраксас. И такой же, как и за десять минут до этого, — перебил Том.

Малфой поморщился, откинувшись обратно на спинку сиденья и возвращаясь к невзрачному, помятому пергаменту, который он теребил в руках мгновением раньше, то комкая, то отрывая малюсенькие, потрепанные ниточки по краям.

— Прошу прощения, мой Лорд, — пробормотал Абраксас, — я просто... тот факт, что ты все-таки получил разрешение «остаться» в мэноре этим летом, пока будешь выполнять свою... миссию... особенно после Василиска и Хагрида...

Том окинул его своим цепким взглядом поверх дневника.

— Я просто хочу уверить тебя, что не подведу, — поспешно добавил Абраксас.

— Слишком много пустых переживаний, Малфой, — пренебрежительно заметил Том. — План безупречен, тщательно продуман и крайне надежен. И, как я уже отметил, ты перечитывал его множество раз, не беспокойся, все пройдет как по маслу. Ты знаешь его в совершенстве.

Абраксас просиял от его последних слов, практически ослепив присутствующих лучами своего абсолютного счастья.

— Благодарю, мой Лорд.

Том снова поднял взгляд от своего невзрачного дневника, в котором что-то записывал, и одарил сидящего напротив теплой, более спокойной улыбкой.

— Конечно. Я всегда отдаю должное тем, кто этого заслуживает, мой дорогой друг. Ты смог вовремя все подготовить, сделав все, как по заказу, — Том замолчал, будто думая о чем-то, что только что пришло ему в голову. Постучав пером по губам, он уточнил: — Тебе дали разрешение из банка, Абраксас? Из Гринготтс... в твою часть хранилища?

Услышав вопрос, Абраксас понурил голову. Он чувствовал своей макушкой, как добродушная улыбка Тома растаяла, превратившись во что-то, куда менее желательное.

— А-А-О-о... Том, об этой части пл...

Том приподнял бровь, и, хоть его выражение оставалось безмятежным и любопытным, в голосе все равно пробились стальные нотки.

— Когда я спрашивал тебя об остальной части плана, ты ответил, что с ней все в порядке, не так ли?

— Ах. Я-я отправил... я вначале забыл... в общем... из-за несвоевременной подачи запроса, он немного о-отложен...

— Забыл, — повторил Том, пресекая дальнейшие запинающиеся оправдания. — Ты перечитывал мой многоступенчатый план не менее двадцати раз с тех пор, как мы сели в поезд до Лондона, и только сейчас говоришь, что забыл одну из важнейших частей всей операции? Сроки, Абраксас, — прошипел Том, — СРОКИ превыше всего! Твоя «задержка» может довольно серьезно повлиять на весь ход нашего плана!

Абраксас съежился на своем месте, вжимаясь в спинку, будто она могла скрыть его от дальнейших разбирательств. Открывая и закрывая рот, словно рыбка, он бессвязно мычал, вздыхал и закусывал губу, пытаясь придумать хоть какое-то приемлемое оправдание, и почти вскрикнул от облегчения, услышав резкий стук в дверь их купе. Он ожидал, что его Лорд обратит свой раздраженный взгляд на ожидающего с другой стороны гостя, удивившись, когда увидел, как разгладился его лоб, а голова с интересом повернулась в сторону стука.

— Входи, — сказал Том, закрыв дневник и положив тот на столик рядом с пером.

Абраксас озадаченно наблюдал, как Том встал, затем — как распахнулась дверь и как с другой стороны показалась Персефона Каллаган. Он вскочил со своего места, прежде чем Том успел бросить испепеляющий взгляд в его сторону.

— Мисс Каллаган, — поздоровался Абраксас с ней настолько спокойно, насколько был способен в данный момент.

— Малфой, — ответила Гермиона с теплой улыбкой посмотрев на вскочившего красавчика. Она видела краем глаза, как Том повернул голову, и была впечатлена, когда ему удалось заговорить без замечаний и нарастающей злости, которую она ощущала в его сердитой ауре.

— Оставь нас, — процедил Том, и Абраксас поспешил поскорее избавить их от своего общества. Она наблюдала, как такой почитаемый в будущем Малфой неуклюже собирает свои вещи и протискивается мимо них к выходу. Не дождавшись, пока Абраксас соизволит плотно задвинуть за собой дверь, Том резко вскинул палочкой, запирая купе, опуская жалюзи и заглушая пространство.

Гермиона не без удовольствия наблюдала за ним.

— Твоя ревность восхитительна.

В ответ Том запустил руку в ее кудряшки и потянул их вниз, откидывая голову девушки и открывая тем самым вид на ухмыляющееся личико, прежде чем невозмутимо прижаться к вскинутому вследствие этих действий древку, впившемуся в его ключицу.

— Малфой — идиот, — пробормотал он, сомкнув пальцы на ее палочке. — Лестрейндж был бы лучшим выбором.

— Нет! — огрызнулась она, ввинчивая острие древка более настойчиво в выемку рядом с шеей. — Тебе следует держать своих псов там, где им и место, Том. Поддержание... поддержание дружбы с Малфоями послужит тебе в будущем. А «звездный час» Лестрейнджа еще не настал.

Рот Тома дернулся в кривой усмешке.

— Малфой не пес, а обычный слизняк. При первой же возможности этот скулящий идиот прижмет хвост и слиняет, как только запахнет жареным. Лестрейндж же... чему ты так ухмыляешься? — Персефона сразу подавила усмешку, как только он обратил на это внимание, и с одной стороны это заинтриговало, но в большей степени, конечно, выбесило его.

Гермиона тихо захихикала и, наконец, ослабила давление своей палочки, чувствуя, что и рука прекратила тянуть ее за волосы. Она позволила ему отвести древко от шеи и замурлыкала, даже когда почувствовала, как он ведет ее назад, пока не ударилась спиной о дверь купе.

— Это не важно, не сейчас, во всяком случае, — убрав свою палочку, он медленно потянулся к все еще вздернутой руке Гермионы и схватил ее за запястье.

— Мне не нравится такой вид взаимодействия, Персефона, — пробормотал он, наклоняясь ближе. — Ты должна рассказать мне все, что знаешь. Почему — из всех возможных дел — я в первую очередь должен посетить своего мерзкого маггла-отца?

— Я говорю лишь то, что тебе нужно знать, и только тогда, когда нужно, Том. Чтобы ты не смог принять опрометчивых решений, зная слишком много... — ресницы затрепетали, когда его губы начали привычный путь вдоль шеи, к челюсти, а затем к уху. Это с успехом отвлекло от ядовитой желчи, сквозившей в его вопросе. — Ты все равно нашел бы его сам... я просто слежу за тем, чтобы ты придерживался нужного пути.

Том усмехнулся, но позволил увлечь себя сладкими звуками, издаваемыми Персефоной в ответ на его поцелуи и укусы. Скользнув рукой по спине вниз и притягивая ее к себе, он услышал, как она застонала, закидывая ногу ему на бедро.

— Ты невыносима, — прошипел он.

Гермиона заметила, как он ощупывает ее ментальные стены, слегка подталкивая барьеры, и облизала губы, ощутив трение бедер о свои.

— Скоро наша остановка, — прошептала она, ловя ртом воздух и не уверенная в надежности своего протеста.

— Да, — просто ответил Том.

Она впилась ногтями в волосы на его затылке.

— У нас не так много времени...

— Нет, — согласился он.

— Мы не должны... не снова...

— Нет, — хрипло повторил он у ее уха.

Гермиона задрожала от шипящих ноток, соскользнувших с его языка. Они были так близки ей, близки даже за пределами их туманного свидания, случившегося в ее сознании. Кровь прилила к промежности, запульсировав между ее ног при звуке слов, произнесенных на парселтанге, и она снова опустила стены, теряя себя в ощущениях его обволакивающей, сводящей с ума магии.

Эйфорическое тепло разливалось по всему телу, будто она наконец-то вернулась домой.

* * *

Гермиона спускалась с поезда, с плеча свисала ее поношенная кожаная сумка, и она крепко прижимала к груди книгу волшебных сказок. Все еще ощущая его присутствие в своем сознании, она с трудом сопротивлялась желанию кинуть пытливый взгляд, чтобы найти его в толпе студентов. Это было тяжело, учитывая, что он находился так близко, выходя вместе с Абраксасом Малфоем с другого конца вагона.

— Поппи!

Погруженная в свои мысли, Гермиона с грохотом вернулась в суровую реальность и ошарашенно уставилась вперед, встречая взглядом восторженный вид Рут Свонсон. Ей пришлось приложить некоторые усилия, чтобы улыбнуться ей в ответ.

— Тетя Рути! — воскликнула Гермиона с мастерски сыгранным волнением в голосе.

Рут сократила дистанцию всего за несколько шагов вместе с вертевшейся вокруг нее коробкой свежей выпечки, которая пыталась поспеть за ее торопливой поступью. Вся сияя, ослепленная своим счастьем, Рут обняла Гермиону, чуть не раздавив ее в своих крепких объятиях.

У Гермионы сбилось дыхание и она неловко ответила на это объятие, зайдя так далеко, что даже похлопала свою тетю по спине.

— О! О, мой ангелочек! — пылко прошептала Рут. — Я ТАК скучала по тебе. Как в школе? Тебе понравился первый год твоего обучения? — она замолкла, только чтобы отстранить Гермиону на расстояние своих вытянутых рук и осмотреть ее с ног до головы. — Ты хорошо ела? Ты выглядишь иначе. Ох, забудь! — заверещала Рут и притянула ее обратно в свои объятия. — Я скучала по тебе, — повторила она еще раз, но нежнее. — Ты готова идти домой?

Гермиона сморгнула, растерянная от всех этих вопросов и от буквального фонтана из эмоций, случившихся за такое ничтожное количество времени. Взгляд расфокусировался, а затем снова сосредоточился на коробке с выпечкой, весело подпрыгивающей за спиной ее ненастоящей тети. Мысли унесли ее далеко-далеко, в самое первое окончание ее учебного года, случившееся столько лет назад, что она не могла и припомнить. Родители ждали ее на перроне с маленькой коробочкой сладостей, и это был единственный раз, когда они приветствовали ее с чем-то настолько вредным для ее зубов.

В груди защемило от воспоминаний, и она сжала пальцы, впиваясь в мантию Рут.

Почувствовав, как закололо в уголках глаз, она сильно зажмурилась, наконец, ответив в полную силу на ее объятия. Зарывшись лицом в волосы тети, Гермиона кивнула и сморгнула слезы.

— Да, тетя Рути, — прошептала она так тихо, что никто не услышал. — Я бы так хотела вернуться домой.

Конец I части