Капкан

Гермиона неожиданно для себя путается в ногах и спотыкается на ровном месте, отчего стопка тестов в ее руках разлетается по забитому студентами университетскому коридору.

 — Ай, профессор Малфой, с вами все в порядке? Как вы так умудрились?

Гермиона резко выпрямляется и виновато смотрит на профессора Макгонагалл, старшую коллегу и научную наставницу в одном лице. Ей ужасно стыдно за свою неловкость перед многоуважаемым профессором, которая возлагает на нее, еще совсем молодую, большие надежды и всячески помогает — входит в ее положение в особо сложных случаях, дает советы и поддерживает, когда нужно. Гермиона хочет быть достойной усилий в глазах этой именитой в мире науки и педагогики женщины, которая решилась взять ее под свое крыло, но пока, к сожалению, она лишь позорится.

В последнее время подобные происшествия случаются каждодневно, если вообще не ежечасно. Она постоянно роняет и теряет вещи, спотыкается или вовсе падает на ровном месте, и это еще не считая чудовищных ошибок в документах, которые она допускает. Гермиона понимает, что так дальше продолжаться не может, но все ее попытки исправить положение категорически проваливаются, и отчаяние понемногу захлестывает ее с головой.

Она теряет уважение и доверие своих университетских коллег, нечаянно подставляя их благодаря своей рассеянности и невнимательности. О ней нелестно отзываются студенты из-за того, что она постоянно путает слова и понятия при чтении лекций. В конце концов, на нее косятся даже уборщицы, которым приходится постоянно помогать ей собирать рассыпанные по всем университетским закоулкам документы. Она понемногу падает на дно и совершенно не представляет, как оттуда выбраться.

Профессор смотрит неодобрительно и устало, но не отчитывает, так как знает трудоспособность и ответственность своей младшей коллеги. Но уж след непонимания в своих глазах ей не удается скрыть, и Гермиона, заметив это, сникает еще сильнее.

 — Профессор Малфой, соберите, пожалуйста, тесты — они нам еще нужны — и отправляйтесь с ними на кафедру. Так уж и быть, я помогу с проверкой, — Макгонагалл едва заметно улыбается, чтобы хотя бы немного сгладить свою резкость, и направляется в сторону кафедры, пока Гермиона судорожно сгребает ладонями бумагу, валяющуюся на полу.

Рон внутри ее сознания уже даже не скрывается. Он не прячется в уголках разума и не нашептывает на ухо страшные вещи, как делал раньше — его взгляд теперь постоянно направлен на нее, никуда не исчезает, — и ощущается полностью отдельной личностью. Будто еще один голос, еще одно существо внутри ее головы.

Гермиона каждую прожитую секунду чувствует чудовищное давление этого взгляда — он без жалости сплющивает ее тяжеленным титановым прессом, с ярко ощутимым превосходством давит с двух сторон, а Гермиона своими тоненькими ручками не может оказать совершенно никакого сопротивления. Она всеми силами упирается в ледяное железо, отталкивает от себя, но Рон колко смеется, и ей кажется, что все тело, до последней капли крови, намертво парализуется от этого звука.

В такие моменты она перестает ощущать собственное тело, и ей кажется, будто абсолютно все, что у нее есть, принадлежит Рону и его воле.

 — Простите, профессор Малфой...

Гермиона легко бьет себя по щекам, пытаясь рассеять плотный туман, который застилает глаза и запирает ее внутри собственного сознания. Над ней возвышается один из ее студентов, в замешательстве прижимая к себе стопку собранных тестов.

 — С вами все в порядке, профессор?

 — Да-да. Конечно. Я просто задумалась, м-м... слишком мало спала прошлой ночью, — Гермиона резко подскакивает и выхватывает оставшиеся бумаги из рук растерянного студента. — Спасибо вам, мистер... эм.

 — Стивенсон, профессор... — ко взгляду студента, вдобавок к растерянности, добавляется капля обескураженности. Они ведь разговаривали не так давно, и в тот раз она прекрасно помнила его имя.

 — Говорю же, не выспалась. Всю ночь конкурсные работы проверяла, чтобы помочь факультету журналистики, — Гермиона, непонятно зачем, даже для себя, суетливо пытается оправдаться перед студентом, отходя в сторону кафедры. Все очень плохо.

Если студенты, исходя из ее поведения, посчитают, что она сходит с ума, то они, пожалуй, будут правы. По крайней мере, на их месте она бы подумала именно так.

***

 — Гермиона... — профессор Макгонагалл снимает с переносицы очки и, аккуратно отложив их в сторону, переплетает пальцы в замок. Она на некоторое время замолкает, похоже, пытаясь подобрать верные слова.

Гермиона узнает этот тон и позу. Именно так выглядит профессор, когда хочет поговорить о чем-то личном. И она прекрасно понимает, о чем именно будет идти речь.

 — Милая, — вновь начинает Макгонагалл, но уже более мягко. — Скажи мне, что происходит? Я не хочу лезть не в свое дело, но твое поведение меня очень тревожит. У тебя какие-то крупные проблемы?

 — Нет, профессор! Проблем, спасибо Всевышнему, не имеется. Мне кажется, это просто усталость, — Гермиона смущенно улыбается, дописывая оценку на последнем листе тестов.

Макгонагалл понимающе кивает и легко склоняется вперед, будто пытаясь придать своим словам больше участливости:

 — Я могу поговорить с ректором об отпуске, если хочешь. Мне больно смотреть, как ты страдаешь из-за перегрузок. У всех нас был такой период, я прекрасно тебя понимаю, поэтому хочу помочь.

 — Я осознаю верность ваших слов, профессор. Но у меня все еще есть студенты, которые нуждаются в знаниях. Особенно выпускники, для которых этот год последний и перед их носом маячат экзамены. Как я могу их оставить?

 — Ох, можешь не волноваться об этом. Ты ведь знаешь, преподаватели нашей кафедры всегда входят в положение своих коллег, когда это необходимо. Тем более, ты можешь положиться на меня — я уже старая женщина, и работа для меня является смыслом жизни и единственным развлечением. Я возьму на себя несколько твоих пар. Мне совсем не сложно, особенно если этим я смогу помочь своей преемнице.

Гермиона опускает глаза и пытается найти в себе слова, чтобы отказаться. Она слишком боится монстров, ожидающих в ее пустом доме — они прочно обосновались в закоулках ее комнат, сверкая устрашающим взглядом желтых одичалых глаз с вертикальным зрачком. Монстры все ближе и ближе, они подбираются к ней с каждым днем, с каждым часом. Из укрытий уже виднеются глаза и блестящие на свету огромные клыки, со стекающей с них омерзительно густой слюной.

Она боится идти домой. Там Рон. Там монстры. Там голоса в голове занимают все ее внимание, запирают ее внутри собственного сознания и не отпускают, пока она не начнет им отвечать. Они кричат на нее, клянут, уговаривают, обвиняют, заставляют. Она не может больше этого выносить.

В конце концов, дома нет Драко, который является единственным, кто может разогнать все эти страшные видения и подарить бесценные мгновения тишины и спокойствия. Но сам Драко, вместо того, чтобы помогать ей справляться с трудностями, предпочитает все свое время посвящать работе, отодвигая нуждающуюся в нем жену на второй план.

 — Пойми, я возлагаю на тебя очень большие надежды... — Гермиона подпрыгивает на кресле, осознавая, что профессор все еще продолжает свой монолог, пытаясь ее уговорить. Она изо всех сил пытается сосредоточиться на словах наставницы, но туман в голове упрямо не хочет ее отпускать. Она должна постараться, так как Макгонагалл добра к ней, старается помочь. Гермиона должна проявить уважение.

 — Ты невероятно умная и трудоспособная девушка, — Макгонагалл, видя растерянное выражение Гермионы, придвигается еще ближе и мягко берет ее руки в свои. — Я не хочу, чтобы такая многообещающая молодежь отдавала себя работе без остатка, не оставляя ничего себе и своей семье — это гиблый путь, Гермиона. Он скорее сломает тебя, нежели принесет пользу. Будь послушной девочкой — пойди отдохни вместе с мужем и семьей, а потом возвращайся в коллектив со свежей головой. Я обещаю, что позабочусь обо всем в твое отсутствие.

 — Профессор... — Гермиона выдыхает, чувствуя, как под ласковыми поглаживаниями тревога и оцепенение понемногу отпускают тело. Рон уходит куда-то вглубь сознания, наконец, спустив с нее свой зловещий очеловеченный взгляд, а голоса в голове, которые начинали уже тихо гудеть и препираться между собой, окончательно затихают, оставляя после себя блаженную тишину. — Я думаю... хорошо. Вы правы, мне надо отдохнуть. Я, наверное, поеду к родителям в Йоркшир, так как давно их не навещала.

 — Вот и умница, — Макгонагалл мягко улыбается и, перед тем как отпустить чужие руки из своего захвата, напоследок крепко сжимает их. — Знай, что ты не одна. Ты мне практически как дочь, поэтому я волнуюсь и переживаю за тебя. И всегда выручу, что бы ни случилось. Я не позволю загубить такой блестящий талант.

Гермиона благодарно кивает и начинает собирать все проверенные тесты в отдельную папку. Профессор Макгонагалл очень зациклена на талантливой молодежи и считает, что будущее науки нужно беречь и защищать. Гермиона знает, что умна и талантлива, и прекрасно понимает, почему получает от профессора особое расположение. Именно потому, что понимает — она очень боится его потерять. Профессор хочет гордиться своей преемницей. И другого варианта она не воспримет. Если Гермиона растеряет свои способности — наставница от нее отвернется, она в этом уверена.

Пока они с профессором проверяли тесты, на улице уже совсем стемнело — кажется, она давно так поздно не возвращалась домой. Снаружи университета мерзко и холодно — осень полноправно заправляет природой, отказываясь уступать свое место зиме, несмотря на самый конец ноября. Моросящий дождь сыпется ледяным градом на плотную ткань зонтов, издавая раздражающе звонкий звук, который заполняет забитые людьми улицы Лондона и придает чрезвычайную унылость атмосфере города.

На самом деле, Гермионе здесь уютнее, чем дома. Она стоит под облезлой вывеской какого-то магазина, слушает стук дождевых капель и рассматривает проходящих мимо людей. Ветер с силой задувает ледяную воду за шиворот и огревает незащищенные щеки острым болючим порывом — но ей все равно. Здесь она чувствует себя в безопасности, и это главное. Она не хочет домой, дома Рон и монстры.

Но, так или иначе, Гермиона понимает, что ей придется вернуться — она не может стоять здесь вечность.

«Еще немного. Еще совсем немного».

Сквозь густой поток зонтов в редких проплешинах человеческих тел она видит ярко-желтый отблеск звериных глаз, которые внимательно наблюдают за каждым ее движением.

Они ждут ее.