Глава 3
Гермиона решила, что возвращаться в Министерство пока еще всё-таки рано, поэтому попросила Кингсли работать из дома. И он разрешил, понимая её ситуацию.
И вот спустя неделю детская уже была завалена различными письмами, папками и книгами, необходимыми Гермионе для работы, и где-то среди этого бардака затерялась Далия, пытающаяся всунуть перо себе в рот пушистой стороной, лежа на животе на мягком ковре.
— Котенок, ты голодная, — произнесла вслух факт Гермиона, поднимая дочь на руки и убирая из цепких пальчиков перо, отчего по комнате сразу раздался детский жалобный плач, — сейчас мама тебя покормит.
Гермиона села поудобнее в мягкое кресло возле кроватки и уложила на одну руку дочь, которая пыталась найти то, что хотела, через футболку матери. Требовательная девочка. Гермиона освободилась от вещи, оставаясь в одном кружевном лифе, а затем опустила и его, оголяя грудь и давая наконец возможность дочери поесть.
На лице ведьмы появилась блаженная улыбка, когда она услышала сладкие причмокивая и почувствовала, как маленькая ручка обхватила посильнее её свободный палец. Гермиона так любила эти моменты. Моменты единения с дочерью. Когда поначалу кормить Далию не получалось, и Гермиона много плакала, ей казалось, что спокойствия не будет никогда. Но потом все наладилось, и это было самым главным успехом Гермионы.
Дверь в комнату громко открылась, отчего малышка дернулась. Гермиона подняла глаза на вошедшего мужа и замерла. Его губы были как всегда искривлены в какой-то брезгливой ухмылке, а сам он явно куда-то собирался.
— Я просил тебя прикрываться, чтобы не видеть этого, — сказал Рон, будто увидел что-то чересчур омерзительное, а не свою любимую жену с дочерью на руках, — я ухожу, у меня встреча.
Гермиона с полминуты молчала, вспоминая, какая же могла быть встреча у Рона.
— Так у тебя же выходной сегодня, разве нет? — Гермиона вернула белье на место, потому что малышка уже уснула у неё на груди, а затем поднялась вместе с ней, чтобы уложить девочку спать, — я думала мы проведем время вместе, семьей.
— В другой раз, — Рон даже не дернул взгляд в сторону кроватки, — до вечера.
И дверь закрылась. И малышка снова дернулась, но, слава Мерлину, не проснулась.
Гермиона вздохнула, надела обратно домашнюю футболку и вернулась к бумагам на полу. Когда-то она обязательно поймёт, что происходит с Роном, с их семьей и вообще с их жизнью. А пока нужно понять, что делать с теми эльфами, которые совершенно точно не хотели быть свободными, ходить на работу и получать зарплату.
И когда пару вариантов установления контакта с домовиками уже были расписаны Гермионой на пергаменте, раздался звонок в дверь. Разве кто-то должен был придти к ним сегодня?
Гермиона поднялась на ноги и увидела, что дочь уже не спит, а играет со своими руками, тихонько лежа в кроватке.
Мать улыбнулась своей дочери и достала её из маленькой постели, крепко удерживая в руках. Её маленькие кудри распушились во время сна, отчего девочка стала выглядеть еще милее, чем обычно. Далия сжимала футболку матери в руках и что-то мурчала на своем детском, пуская пузыри.
Гермиона прошла из детской в прихожую, выглядывая в глазок. Невербально произнесенное заклинание не обнаружило никого на территории дома. Странно.
Ведьма открыла дверь и огляделась. Никого и правда не было. Может кто-то решил пошутить. И когда собиралась уже закрывать дверь, опустила глаза и широко улыбнулась. На крыльце стояли цветы. Огромная корзина цветов и корзинка поменьше рядом. Гермиона присела, удобно перемещая дочь на бок, и взяла записку из маленькой корзинки.
«Полгода самому красивому цветку на Земле»
Улыбка, казалось, не могла стать шире, но все же стала. Гермиона подняла маленькую корзинку, вдыхая аромат цветов, и Далия в ту же секунду повторила жест матери, наклоняя кудрявую голову к цветам и протягивая к ним ручку. Тогда Гермиона перехватила корзинку в руку, которой держала дочь, и вернулась к большому букету. Там тоже была записка.
«Полгода в статусе самой лучшей цветочной мамы»*
Гермиона прочитала записку дважды, а затем счастливая слеза скатилась по её щеке, когда она увидела на обратной стороне инициалы.
Д.М.
Сегодня было действительно полгода с момента рождения Далии, и Рон забыл. Они планировали провести её полгода вместе, Гермиона даже подготовила дочери подарок, который они вместе с её отцом должны были подарить ей сегодня. Но он ушел, оставив их, а на их пороге стояли цветы от мужчины, который вспомнил об этой дате.
Гермиона покачала головой, затем встала на ноги, поправила дочь в руках, удерживая второй рукой её корзинку с цветами, а затем отлевитировала большую корзину с цветами в дом и закрыла дверь.
А на другой стороне улицы, опираясь плечом на фонарный столб, стоял виновник сегодняшней улыбки Гермионы, спрятав глаза за солнечными очками и скрытый заклинанием отвода глаз. Гермиона не заметила бы его. Как и её рыжий муженек, которого он встретил в цветочном магазине ранее. Драко подумал, что Рон опередит его с цветами, но когда увидел, что он не стал возвращаться по направлению к дому, понял, что цветы от рыжего получит сегодня точно не жена.
И вот он стоял сейчас недалеко от территории дома Гермионы и улыбался. Он точно знал, что он улыбался тоже все еще, даже за закрытой дверью. Он решил, что маленькие радости для этой женщины от его лица точно должны не позволить ей угаснуть до конца. Еще тогда, вернувшись полупьяным домой под утро, он говорил с матерью и рассказал ей все, что знал. И Нарцисса спокойно выслушала его и озвучила свое мнение:
— Ты никогда не сможешь обратить на себя внимание женщины, которая любима. Она никогда не позволит приблизиться к себе, если точно уверена в том, что её любят, — Нарцисса отпила чай и поставила чашку обратно на блюдце, — если ты хочешь, ты можешь попробовать сделать её счастливой. Если она позволит. Таким мужчинам, как её муж, точно не место возле неё.
И Драко не собирался влезать в их семью. Он хотел осторожно подобраться к Гермионе и понять, действительно ли она несчастна в браке так, как он это видел, или это временные трудности.
Хотя едва ли можно назвать временными трудностями то, что твой муж с особенной регулярностью ходит налево. Что делать с этим, Драко еще пока не придумал. Ему хотелось бы, чтобы Гермиона никогда не узнала об этой грязи, чтобы не расстраивалась из-за него еще больше. Но рано или поздно это все равно выйдет наружу, и тогда будет очень и очень больно. Он знал наверняка.
Драко еще раз глянул на окна дома Грейнджер, улыбнулся, довольный своим поступком, и аппарировал, возвращаясь домой.
И два хлопка слились в один, когда он исчез, а перед домом появился Рон, абсолютно счастливый и удовлетворенный собой. И не только.
Он прошел к дому и открыл дверь, проходя внутрь. В доме было тихо, что не могло его радовать. Он очень не любил шум и детский плач, который был слышен дома постоянно. Это раздражало.
Рыжий прошел по дому и увидел, что дверь в детскую приоткрыта. Он заглянул в щель и увидел, как его жена и дочь сидят на мягком ковре на полу, а возле них... цветы? Очень много цветов.
Рон открыл дверь шире, обращая на себя внимание, и оглядел комнату. Возле девочек стояла одна огромная корзина цветов, а вторая маленькая. И именно маленькую руками с интересом трогала Далия, пытаясь оторвать цветы, которые не поддавались. Будто были специально заколдованы. Гермиона наблюдала за дочкой и улыбалась, а потом повернулась в сторону мужа, все еще улыбаясь.
— Откуда это? — раздраженно спросил Рон, кивая на цветы.
— О, — Гермиона вытянулась и стёрла улыбку с лица, пораженная таким тоном, — прислали коллеги на полугодие Далии.
Рон фыркнул и вышел из комнаты, снова оставляя Гермиону и Далию одних. Гермиона фыркнула вслед за ним, раздраженная его поведением. Как можно быть таким говнюком?
А затем ведьма снова вернулась к цветам, которые стояли перед ней. Какой аромат исходил от них на всю комнату, не получилось бы передать словами. Провела рукой по бутонам, а затем наклонилась, чтобы вдохнуть еще раз. А потом достала записку из кармана шорт и прочитала снова.
Самая лучшая мама.
Такие слова она не слышала в свой адрес ни разу. Как бы ни старалась, ни муж, ни свекровь никогда не говорили так. Джинни могла сказать что-то похожее, но когда у них родился второй ребенок, девушки отдалились достаточно сильно и едва ли общались. Они с Гарри воспитывали детей вместе. Они все время были вместе, помогая друг другу. Чего никогда не было у Гермионы.
И это цветы сейчас разбивали ей сердце с такой же силой, с какой радовали. Кто-то, считай посторонний, проявил к ней больше внимания, чем собственный муж. И ей все равно было очень приятно понимать, что кому-то не все равно.
Далия снова захныкала, когда всё-таки не смогла оторвать ни один цветок, и Гермиона вернулась мыслями и телом к дочери. Перевернула девочку на спину и стала легонько щекотать. Раздался самый лучший звук, который существовал в мире Гермионы, — смех её дочери. Девочка замахала маленькими ручками и ножками. Гермиона опустилась ниже и оставил поцелуй на сладком животике, и Далия успела ухватиться за кудри матери. Тогда засмеялась уже Гермиона, стараясь высвободиться. Она оперлась локтями возле дочери, пальчиками проводя по розовым щечкам. Всматриваясь в дочь, Гермиона видела маленькую копию себя. От Рона в ней не было ничего. Потому что Рона в её жизни почти и не было. Удивительно. Её кудряшки были темнее, чем у матери, а глаза пока не приняли окончательный цвет, но вот нос был точно такой же, как и у Гермионы.
— Я люблю тебя, моя жизнь, — сказала Гермиона, целуя дочку в нос, отчего та притихла и закрыла глазки, — и я сделаю всё, чтобы ты была счастлива.
И мир в этот момент не существовал. Были только мать и дочь, абсолютно точно и безвозвратно влюбленные друг в друга. И Гермиона поставила бы этот момент на повтор, лишь бы счастье не заканчивалось никогда.
Примечания:
*Flower's mom — дословно, цветочная мама / мама цветочка.
Захотелось сделать отсылку к названию, помимо имени малышки. Благодарю тех, кто подписался и ждал продолжения.
Благодарю тех, кто прочитал. Оставляйте свои комментарии, что думаете?