Вся тяжесть подростковой жизни
У Теодора сформировался свой круг общения, более интеллектуальный и менее зацикленный на идеях чистоты крови. В него входили: «старший» Адриан Пьюси, «мелкий», потому что младше на год, Малькольм Бэддок[1] и однокурсницы Дафна[2] и Трейси. Дафна Гринграсс – умная, сдержанная девушка, предпочитала книги сплетням своей младшей сестры Астории[3]. Часто присоединялась к Теодору в библиотеке, они вместе готовились к экзаменам. Её подружка Трейси Дэвис – полукровка, что уже делало её положение в Слизерине непростым, нашла поддержку в компании Теодора. Иногда к ним по настроению присоединялся Блейз Забини, в особенности когда речь шла о древней магии.
День был тёплым, и Марта, возвращаясь из теплиц, заметила необычную картину: группа слизеринцев расположилась в пристройке у входа, наколдовав согревающие чары. Они разложили книги и сладости на толстом зачарованном пледе, до неё доносились обрывки оживлённого спора о древних рунах.
— Марта! – Тео заметил её и махнул рукой. – Присоединишься?
Она замерла, как олень перед фарами. Дафна Гринграсс читала, положив голову на колени Трейси Дэвис. Адриан и Малькольм увлечённо чертили схемы на пергаменте. Блейз лениво перелистывал старинный фолиант.
— Я не...
— Не бойся ты, – Тео поднялся и подошёл к ней. – Ребята, это Марта Дон...кин-гск. Она знает о северной магии больше всех в Хогвартсе.
— Та самая Марта из Дурмстранга? – Дафна приподнялась на локте. – Привет. Мы как раз обсуждаем руническую систему викингов.
— И застряли на символе морского пути, – добавила Трейси.
Марта помедлила, любопытство пересилило:
— Вообще-то... это не совсем символ пути. В северной традиции он означает переход между мирами.
— Видите! – торжествующе воскликнул Малькольм. – Я же говорил!
Не успела Марта опомниться, как оказалась втянута в дискуссию. Блейз подвинулся, освобождая ей место, а Трейси протянула пакет с лакричными палочками.
— Не обращай внимания на их одержимость рунами, – шепнула ей Дафна. – Они всегда такие, когда находят что-то новое.
К своему удивлению, Марта обнаружила, что ей комфортно. Никто не упомянул факультеты или происхождение. Только книги, магия и бесконечные вопросы о Дурмстранге.
— Не все слизеринцы мечтают стать Пожирателями смерти, – как-то сказала Дафна, наблюдая за Теодором и Мартой в библиотеке. – Некоторые из нас просто хотят учиться.
Их маленькая группа собиралась в дальнем углу гостиной или в укромных уголках библиотеки. Они обсуждали древние тексты, спорили о теориях магии, делились знаниями, а иногда просто во что-то играли. И постепенно становились альтернативой шумной компании Малфоя.
На уроке древних рун ребята старались не отставать от преуспевающих рейвенкловцев и Марты, явно ускакивающей вперёд из-за своих базовых знаний, полученных в Дурмстранге.
— Вот же, – Теодор показал Дафне древний текст. – Здесь говорится о северной традиции рун.
— Интересно, – она придвинулась ближе. – Это похоже на то, что использовали твои предки?
— Да, в архивах Ноттов есть похожие записи.
Трейси, сидевшая рядом, делала пометки в своём конспекте:
— Может, стоит сравнить с восточной традицией? Я читала об этом в...
— О, очередное собрание книжных червей? – протянул проходящий мимо Малфой, в его голосе не было настоящей злобы. Он уважал интеллект Теодора, даже если не разделял его взгляды.
***
В их любимом углу библиотеки Теодор раскладывал старинные книги с потемневшими от времени страницами. Марта заметила, что некоторые были на немецком, в последнее время Тео часто приносил такие фолианты.
— В Скандинавии считали, что зимнее солнцестояние, – он указал на страницу с витиеватыми рунами, – особое время, когда древняя магия становится сильнее.
Марта наклонилась над книгой, её светлые волосы упали на пергамент. Руны словно мерцали в свете библиотечных свечей.
— Здесь говорится о ритуалах призыва льда, – она провела пальцем по строчкам. – Древние маги верили, что могут... говорить с зимой?
— Не совсем, – Тео перевернул страницу. – Скорее, некоторые семьи были связаны с силами природы. Особенно на севере. У них в крови была магия холода.
Марта почувствовала, как по рукам пробежал знакомый холодок. Под рукавом мантии начали проступать морозные узоры.
— И что с ними случилось? – спросила она, стараясь, чтобы голос звучал небрежно.
— Большинство линий прервались, – Тео говорил тихо, сама тема требовала осторожности. – Некоторые говорят, что сила стала слишком опасной. Другие считают, что семьи намеренно скрыли свой дар.
— А ты? – Марта подняла глаза. – Что думаешь ты?
Теодор помедлил, внимательно глядя на неё:
— Древняя магия ждёт поколениями, пока не найдёт того, кто сможет её принять. Но последний такой случай с пробудившейся магией был около ста лет назад. Хотя нужно разделять древнюю магию и родовую.
Марта почувствовала, как сжимается горло.
— Тео, – прошептала она. – Ты ведь не просто так показываешь мне эти книги?
— Чтобы понять, что с тобой происходит, – он начал аккуратно складывать фолианты, – нужно знать, откуда это могло прийти.
***
В день предрождественской поездки в Хогсмид Марта проснулась раньше обычного. В спальне было тихо, только Лаванда негромко посапывала, обнимая подушку. Гермиона уже собирала сумку, проверяя список покупок.
— Точно не хочешь написать бабушке ещё раз? – спросила она, заметив, что Марта не спит. – Может, она передумает.
— Она даже не ответила на последнее письмо, – Марта села в кровати, поглаживая Хлопушку. – Да и какой смысл? Она сейчас слишком занята расследованием.
В гостиной было непривычно пусто, только Гарри сидел у камина, рассеянно листая «Квиддич сквозь века». Марта почувствовала знакомое трепетание в груди, когда он поднял голову и слабо улыбнулся.
— Составишь компанию изгою общества? – спросил он, пытаясь пошутить.
«Он САМ меня просит составить ему компанию? Это что, особенный подарок перед Рождеством?»
— Только если ты поделишься пледом, – она устроилась в соседнем кресле. – Тут всегда так холодно по утрам?
— Когда дементоры особенно активны, – Гарри передал ей край пледа. – Они, кажется, любят декабрьские морозы.
Они сидели молча, глядя на огонь. Марта украдкой наблюдала, как отблески пламени играют на его лице, как он хмурится, думая о чём-то своём. Ей хотелось спросить, не о Блэке ли он думает, но она не решалась нарушить тишину.
— Проще вернуться к Дарслям, – сказал Гарри. – Там хотя бы знаешь, чего ожидать.
— Правда? – она повернулась к нему. – Даже с их ужасным к тебе отношением?
— Они ненавидят магию, – он усмехнулся. – А не пытаются меня убить.
— Гарри...
— Прости, – он покачал головой. – Не обращай внимания. Просто тяжёлое утро.
Марта набралась смелости и легонько коснулась его руки.
— Самое сложное – это не само испытание, а его ожидание.
Он удивлённо посмотрел на неё:
— В Дурмстранге учили психологии?
— Нет, – она улыбнулась. – Но, согласись же, успокаивающая мысль.
За окном медленно падал снег.
— А какими они были? – спросил Гарри. – Твои родители?
Марта на мгновение замерла. Они редко говорили о родителях, словно это была слишком личная, слишком болезненная тема для них обоих.
— Папа любил путешествовать, – наконец сказала она, глядя в огонь. – Не просто аппарировать[4] из места в место, а именно путешествовать, магловскими поездами, например. Самолётами. Говорил, что так лучше узнаёшь мир, – она почувствовала, что Гарри придвинулся чуть ближе, и сердце забилось быстрее. – А мама обожала розы. У нас был целый сад, и каждый куст она знала по имени. Иногда я просыпалась рано утром и видела, как она колдует над цветами в росе в первых лучах солнца.
— Здорово, что ты их помнишь, – сказал Гарри. – Я вот не знаю, какие цветы любила моя мама.
— Лилии? – вырвалось у Марты. – То есть... её ведь звали Лили? Может, поэтому...
Гарри улыбнулся:
— Никогда об этом не думал. Звучит правильно, словно так и должно было быть.
Они придвинулись ещё ближе друг к другу под пледом, и Марта почувствовала, как теплеет внутри, и дело было не только в камине. Может быть, думала она, именно так и начинается настоящая близость. С тихих разговоров о самом сокровенном?
— Порой я думаю, – продолжил Гарри, – каково это, расти с родителями? Знать, что тебя любят просто за то, что ты есть, а не...
— ...а не потому, что ты кого-то спас или что-то особенное сделал? – закончила Марта.
Он удивлённо посмотрел на неё:
— Точно.
Гарри ненадолго ушёл и спустился из мальчишеской спальни, держа кожаный альбом в своих руках.
— Хагрид подарил мне его на первом курсе. Собрал фотографии моих родителей. Я никогда никому его не показывал. Кроме Рона и Гермионы.
Марта затаила дыхание. Гарри открыл альбом.
— Это они на свадьбе, – его палец коснулся колдографии, где молодая пара танцевала, счастливо смеясь. Джеймс Поттер был удивительно похож на Гарри, только без шрама и с озорным блеском в глазах. А Лили – рыжая ведьма с яркими зелёными глазами – казалась очень таинственной и от этого по-особенному притягательной. – У меня мамины глаза. Все так говорят.
Марта смотрела, как юные Джеймс и Лили кружатся в танце. Гарри перевернул страницу. Джеймс Поттер парил на метле, победно вскинув руку с пойманным снитчем. За ним развевался красно-золотой флаг Гриффиндора.
Марта тоже принесла в гостиную потрёпанную книгу с обгоревшим углом.
— А это мои. Я Гермионе как-то показывала. Тут папа только получил новую должность на работе, – она показала на статного волшебника, гордо демонстрирующего новую мантию. – А здесь мама в день, когда помогала открывать лавку с зельями своей подруге.
Светловолосая ведьма на фото улыбалась, стоя у прилавка с разноцветными флаконами. Марта машинально коснулась своих светлых волос.
— Странно, да? – прошептала она. – Смотреть на них таких живых.
Гарри молча кивнул. Они продолжали перелистывать страницы – вот Лили держит маленького Гарри на руках, вот отец Марты играет с ней в детской, вот родители Гарри с друзьями у озера в Хогвартсе, вот мама Марты варит сложное зелье.
— Временами я завидую тебе, – сказала Марта. – Что ты их не помнишь. Наверное, так легче.
— А я иногда завидую тебе, – ответил Гарри. – Что у тебя есть что помнить. Кажется, я уже говорил тебе подобное. Когда мы только познакомились.
— Да, припоминаю. Видимо, в отношении родителей у нас мало что изменилось.
Гарри и Марта убрали альбомы. Что-то изменилось между ними после этого дня – появилось понимание, которое не нужно было облекать в слова.
— Пойдём, – позвал Поттер с загадочной улыбкой. – Есть разговор.
Марта удивлённо подняла бровь, но последовала за ним в пустую спальню мальчиков. Гарри открыл свой сундук и достал что-то похожее на переливающуюся серебристую ткань.
— Это, – он на секунду замялся, – мантия-невидимка. Принадлежала моему отцу.
Марта затаила дыхание. Перед ней была невероятно редкая и ценная магическая вещь.
— Гермиона сказала, что я должен тебе рассказать, – продолжил Гарри. – Понимаешь, я уже был в Хогсмиде. Есть тайный проход за статуей одноглазой ведьмы. И... ну, я подумал... может, ты тоже хочешь?
И тут Марта поняла, к чему были хитрые взгляды близнецов, почему Гарри отказывался от её предложений в совместном досуге.
«Засранец!»
— Ты предлагаешь нарушить правила? – Марта не смогла сдержать улыбку. – А как же твоя репутация?
— Ой, да ладно, – фыркнул Гарри. – Все знают, что я тот ещё нарушитель правил после близнецов Уизли. А вот твоя репутация может пошатнуться... – он развернул мантию, в солнечном свете, падающем из окна, она заструилась, как жидкое серебро. – Давай, – Гарри протянул край мантии Марте. – Примерь.
Марта осторожно коснулась невероятной ткани. Она была удивительно лёгкой, словно сотканной из прохладной воды.
— Ух ты, – выдохнула она, глядя, как её рука исчезает под складками мантии. – Потрясающе.
— Под ней поместимся мы оба, – заверил Гарри. – Рон и Гермиона будут ждать у «Сладкого королевства». Нужно быть осторожными, в прошлый раз я попался Снейпу.
В его глазах плясали озорные искорки, Марта поняла, почему Гермиона настояла на том, чтобы он взял её с собой. В кои-то веки это было не опасное приключение, не борьба со злом, а возможность побыть обычными подростками, которые тайком пробираются в деревню, куда им нельзя, за сладостями.
— По-моему, будет весело, – сказала она, накидывая мантию на плечи и наблюдая, как нижняя половина тела исчезает.
Марта осторожно провела пальцами по струящейся серебристой ткани, и что-то шевельнулось в глубине памяти – тёплый вечер, мамин голос, старая книга со странным символом на обложке. Она нахмурилась, пытаясь ухватить ускользающее воспоминание.
— Что-то не так? – спросил Гарри, заметив её задумчивый взгляд.
— Нет, просто... – Марта покачала головой. – Бывает же, что-то помнишь, но не можешь вспомнить точно? Мама читала мне сказки на ночь... кажется, там было что-то про мантию-невидимку. Но я не могу вспомнить...
Она ещё раз посмотрела на переливающуюся ткань. На мгновение ей показалось, что она слышит мамин голос, рассказывающий старую историю о трёх братьях... Но воспоминание растаяло, как утренний туман.
— Просто сказка, – пожала она плечами, отгоняя странное чувство, что упускает что-то важное.
Оба быстренько собрались и добежали до нужной статуи.
— Dissendium,[5] – прошептал Гарри, стуча палочкой по горбу статуи одноглазой ведьмы. Марта затаила дыхание, когда в статуе открылся проход.
— Дамы вперёд, – шепнул Гарри с усмешкой.
— Какой джентльмен, – фыркнула Марта, забираясь в тёмное отверстие. – Lumos!
Они скользили по каменному жёлобу, пока не приземлились на влажную землю. Марта поморщилась, отряхивая мантию:
— И часто ты так развлекаешься?
— Тише, – Гарри накинул на них мантию-невидимку. – Будем идти очень осторожно. Тут довольно узко.
Они двигались по тёмному туннелю, освещая путь палочками. Их шаги эхом отдавались от старых стен, Марта вздрагивала от звуков капающей воды.
— Стой! – внезапно прошептал Гарри, Марта врезалась в его спину. – Я слышал...
Они замерли. Где-то впереди действительно раздавались шаги.
— Может, крысы? – одними губами спросила Марта.
— Надеюсь, – ответил Гарри. – Давай подождём.
Они простояли несколько минут, вслушиваясь в темноту, пока звуки не стихли. После тревожной паузы двинулись дальше. В тесном туннеле приходилось идти почти вплотную друг к другу, чтобы мантия-невидимка не соскользнула. Марта слышала, как часто дышит Гарри, после истории с Сириусом Блэком каждый шорох заставлял его напрягаться.
— Ненавижу подземелья, – пробормотала Марта. – После истории с Тайной комнатой...
— Тебя же там не было, – со смехом произнёс Гарри.
— Ага, по версии для моей бабушки. Как вспомню, так вздрагиваю каждый раз. Мне огромная змеюка в любой трубе мерещится.
— Понимаю. Мы почти пришли. Видишь ступеньки?
Они поднялись по каменной лестнице и упёрлись в люк.
— Теперь самое сложное, – прошептал Гарри. – Мы в подвале «Сладкого королевства». Нужно выбраться так, чтобы никто не заметил.
Они осторожно приподняли крышку люка. Сверху доносился шум голосов и звон колокольчика над дверью магазина.
— На счёт три, – шепнул Гарри. – Раз... два... три!
Они выскользнули из люка и быстро прикрыли его, стараясь не шуметь. В подвале пахло шоколадом и карамелью, вокруг громоздились коробки со сладостями.
— Ну что, готова к своему первому нелегальному походу в Хогсмид? – усмехнулся Гарри, поправляя мантию-невидимку.
— Более чем, – ответила Марта, чувствуя, как быстро бьётся сердце от волнения. – Только не говори Гермионе, но это действительно весело.
Они начали осторожно пробираться между ящиками к лестнице, ведущей в магазин. Наверху их ждали Рон и Гермиона, а пока предстояло незаметно смешаться с толпой студентов в «Сладком королевстве», не выдав себя случайным смехом или неосторожным движением.
— Кстати, – прошептала Марта, когда они поднимались по лестнице, – если нас поймают, я во всём обвиню тебя.
— Что?.. – возмутился Гарри, но тут же прикрыл рот рукой, заметив проходящего мимо продавца.
Наконец они выбрались в главный зал магазина, где царило обычное предрождественское столпотворение. Рон и Гермиона делали вид, что разглядывают витрину с шоколадными лягушками.
— Всё в порядке? – едва слышно спросила Гермиона, когда они приблизились.
— Да, – ответил Гарри из-под мантии. – У Марты, кажется, появился интерес к нарушению правил.
— Обалдеть, вы знали про такую классную штуку, как мантия, и молчали? Это просто шок! Но я знаю, как вы можете реабилитировать себя в качестве друзей: угостите меня кружечкой этого знаменитого сливочного пива.
Друзья гуляли по заснеженному Хогсмиду. Марта с восторгом рассматривала витрины магазинов, прячась под мантией вместе с Гарри. Рон и Гермиона шли чуть впереди, делая вид, что они вдвоём. По дороге они встретили Фреда, Джорджа и Ли Джордана, которые запасались бомбами-вонючками в «Зонко». Марта не могла полностью оценить «Сладкое королевство» из-за необходимости прятаться; даже мельком увиденное поражало воображение: горы драже «Берти Боттс» всех вкусов, леденцы, от которых можно было парить в воздухе, шоколадные лягушки, выпрыгивающие из коробок, мятные жабы, квакающие в животе. У витрины «Дервиш и Бэнгз» они заметили роскошный набор для ухода за метлой, и Гарри пришлось легонько потянуть за рукав, чтобы он не застрял там надолго. Они прошли мимо почты, где сотни сов сидели на жёрдочках, готовые доставить письма и посылки.
— Смотри! – Гермиона потянула Марту (всё ещё невидимую под мантией) к дальней полке во «Флориш и Блоттс». – Коллекционное издание «Практической защиты от тёмных искусств в северных странах». С комментариями! Вот про неё я говорила.
Марта осторожно протянула руку из-под мантии, чтобы пролистать страницы. Книга была роскошная – в кожаном переплёте с серебряным тиснением, с подробными иллюстрациями и картами. Не раздумывая, она достала из кармана мешочек с галлеонами и незаметно передала его Гермионе:
— Купи, пожалуйста. Это будет идеальный подарок.
Когда они вышли из магазина, Марта бережно спрятала завёрнутую книгу в сумку, предвкушая реакцию профессора.
— А это что за дом? – прошептала она, указывая на покосившуюся хижину вдалеке.
— Визжащая хижина, – ответил Рон, делая вид, что разговаривает с Гермионой. – Говорят, она – самое населённое привидениями здание в Британии.
Они подошли к ограде, откуда открывался вид на мрачное строение. Драко Малфой со своими прихвостнями как раз хвастался перед компанией старшекурсников. Гарри не удержался и, пользуясь невидимостью, швырнул в Малфоя снежок. Марта зажала рот рукой, сдерживая смех, когда Драко в панике завертелся, пытаясь понять, откуда летят снежки.
— Гарри! – прошипела Гермиона, в её голосе слышался плохо скрываемый смех.
По дороге в «Три метлы» Марта с Гарри наблюдали привычную праздничную суету Хогсмида. Теодор с компанией выходил из книжного, Дафна Гринграсс что-то увлечённо объясняла, размахивая новой книгой, пока Блейз и Трейси слушали с притворным вниманием. Малькольм семенил следом, пытаясь не уронить стопку купленных фолиантов.
Чуть дальше Панси и её подружки перешёптывались и хихикали, глядя на проходящих мимо старшекурсников. Марта заметила, как Теодор закатил глаза, проходя мимо них.
— О, ну а где же ему ещё быть? – шепнул Гарри, указывая на Невилла, который застыл у прилавка с растениями, разглядывая экзотический цветок в горшке.
А возле «Зонко» они увидели Джинни, она стояла с незнакомым мальчиком в шарфе Хаффлпаффа, оба смеялись над чем-то, глядя в витрину магазина приколов.
— Это её ухажёр? – шёпотом спросила Марта.
— А не рановато ли? – так же тихо ответил Гарри.
Они дошли до «Трёх мётел». В пабе было тепло и шумно, пахло сливочным пивом и пряностями. Мадам Розмерта[6] сновала между столиками с подносами, полными пенящихся кружек.
— Только бы никто не сел на нас, – пробормотал Гарри, когда они с Мартой осторожно пробирались к дальнему углу, где Рон и Гермиона заняли столик.
Первый глоток сливочного пива показался Марте настоящим волшебством – напиток согревал изнутри, на душе становилось теплее. Она как раз собиралась сказать об этом, когда дверь паба открылась, впуская новых посетителей – профессора МакГонагалл, профессора Флитвика, Хагрида и (внезапно) министра магии Корнелиуса Фаджа[7]. Учителя и министр сели за соседний столик, мадам Розмерта принесла им напитки. Марта почувствовала, как Гарри рядом с ней напрягся. Разговор начался с обсуждения Сириуса Блэка.
— ...лучший друг Джеймса Поттера, – донёсся голос профессора МакГонагалл, Гарри вздрогнул всем телом.
С каждым новым словом – о предательстве, о том, что Блэк был крёстным отцом Гарри, о том, как он выдал Поттеров Волдеморту – Гарри каменел. Его лицо, едва видимое в полумраке под мантией, становилось всё бледнее. Зелёные глаза расширились, в них застыл ужас пополам с неверием.
Марта видела, как дрожат его руки, как он беззвучно открывает и закрывает рот, пытаясь что-то сказать, но не находя слов. Один раз он дёрнулся, хотел встать, но Марта схватила его за локоть, удерживая на месте. Рон и Гермиона за столом замерли, не смея пошевелиться. Кружки с недопитым сливочным пивом стояли позабытыми. В какой-то момент Гермиона тихо всхлипнула, но этот звук потонул в гуле голосов паба.
— ...хочет закончить то, что начал, – сказал Фадж, Гарри перестал дышать.
Его глаза... Марта никогда не видела такой смеси боли, ярости и осознания предательства в чьих-либо глазах. Казалось, каждое новое слово наносит ему физическую рану. Она чувствовала, как его тело мелко дрожит под мантией, словно от сдерживаемых рыданий или крика.
Марта слушала разговор учителей, и внутри закипала злость. Как они могут? Сидят в переполненном пабе, обсуждают такие вещи, будто говорят о погоде! А ведь это жизнь Гарри, его прошлое, его родители. Неужели никто из них не мог найти способ рассказать ему всё нормально? Подготовить его? Вместо того чтобы он узнал правду вот так – подслушивая в пабе, как какой-то воришка.
Гарри резко дёрнулся вперёд. Марта попыталась ещё раз удержать его, но он вывернулся и бросился к выходу. Мантия соскользнула с Марты, оставив её беззащитной посреди паба.
Рон среагировал мгновенно. Он встал и шагнул вперёд, закрывая Марту своей долговязой фигурой, и обнял её за плечи, словно они просто парочка, решившая уйти. Марта вжалась в него, стараясь стать как можно незаметнее.
— Только не оборачивайся, – пробормотал Рон сквозь зубы, ведя её к выходу. – Делай вид, что мы просто... ну... понимаешь.
Марта слышала, как звякнули монеты – Гермиона торопливо расплачивалась за столиком. Они с Роном медленно, стараясь не привлекать внимания, двигались к двери. Марта чувствовала спиной чужой взгляд, но не смела обернуться.
— Ещё немного, – шептал Рон. – Почти дошли.
Наконец дверь паба закрылась за их спинами, и они смогли выдохнуть. Гермиона выбежала следом через несколько секунд:
— Где Гарри? Нужно его найти!
— Он побежал туда, – Марта указала в сторону Визжащей хижины. В её голосе всё ещё слышалась злость. – Не могу поверить, что они... что никто не подумал...
— Знаю, – согласно кивнула Гермиона. – Пойдёмте. Он не должен сейчас быть один. Нужно идти окольными путями. Если тебя заметят, будут проблемы.
— Плевать, – оборвала Марта, всматриваясь в пустую улицу, где только следы на снегу выдавали путь Гарри.
Они пробирались узкими проулками между домами. Гермиона оглядывалась, высматривая учителей, но Марта думала только о Гарри. Его глаза, когда он услышал про крёстного...
— Там! – шепнул Рон, указывая на свежие следы.
— Гарри? – позвала Марта. – Мы знаем, что ты здесь. Пожалуйста...
Снег рядом с ними слегка примялся, Гарри сел на поваленное дерево. Через секунду они услышали его голос, глухой и надломленный:
— Он был их другом. Лучшим другом...
Марта шагнула на звук его голоса, осторожно протянула руку и нащупала под мантией его плечо.
— Я ненавижу это! – голос Гарри дрожал от ярости. – Ненавижу, что все вокруг что-то знают о моей жизни, о моих родителях, но никто не считает нужным рассказать мне! Будто я маленький, будто я не имею права знать!
Его невидимый кулак с силой ударил по стволу дерева.
— А теперь я знаю, кто виноват. Их лучший друг! Человек, которому они доверяли! Он был моим крёстным, понимаете? Моим крёстным! – Гарри сбросил мантию-невидимку. Его лицо было искажено такой яростью, что Рон и Гермиона невольно отступили на шаг. – Если я встречу его... если я найду Блэка... – его голос упал до хриплого шёпота. – Я убью его. Клянусь, я убью его собственными руками.
Марта застыла, чувствуя, как эти слова отзываются в ней эхом собственной боли. Она поняла с пугающей ясностью, что сделала бы то же самое. Если бы знала, кто убил её родителей... если бы встретила их... Осознание этой готовности убить ужаснуло её, но не удивило.
Краем глаза она заметила движение. У леса мелькнула тёмная фигура – та самая, из её кошмаров. Марта моргнула, и видение изменилось: теперь там стоял Тодди, его лицо искажала злобная усмешка. Он показал ей язык и растворился в снежной пелене.
— Гарри... – начала Гермиона дрожащим голосом.
— Не надо! – оборвал он. – Не говори, что это неправильно! Не говори, что я должен быть выше этого! Он убил их, Гермиона! Предал и убил!
Марта сжала его плечо сильнее:
— Поверь мне... – что-то в её голосе заставило Гарри замолчать. – Я понимаю.
Их взгляды встретились, Марта увидела в его глазах отражение собственной боли – той самой, что преследовала её в кошмарах, той, что заставляла просыпаться в холодном поту. Жажда мести была им обоим слишком хорошо знакома.
Ребята медленно шли по хрустящему снегу обратно к замку. Никто не произносил ни слова – каждый был погружён в свои мысли. Гарри снова накинул на них с Мартой мантию-невидимку, хотя его движения были скорее механическими.
Когда они добрались до статуи одноглазой ведьмы, уже начало темнеть. Рон и Гермиона пошли в гостиную обычным путём. У статуи горгульи Марта остановилась и сняла мантию:
— Спасибо, – тихо сказала она. – Что взял меня с собой. Даже если всё вышло не так, как планировалось.
Гарри молча кивнул, всё ещё избегая смотреть ей в глаза. Когда она развернулась, чтобы уйти, он произнёс:
— Нет, это тебе спасибо.
Они разошлись в разные стороны, ещё не осознавая, что общая боль связала их крепче, чем могла бы связать радость.
***
На зельеварении Снейп был в особенно мрачном настроении. Мантия зловеще шелестела между рядами, пока он осматривал котлы студентов.
— Отвратительно, Лонгботтом, – процедил он, глядя на булькающее варево Невилла. – Даже тролль сварил бы лучше.
Марта склонилась над своим котлом, старательно отсчитывая капли настойки полыни. В последнее время зелья давались ей труднее, руки иногда дрожали, голоса в голове отвлекали, а от некоторых ингредиентов по коже пробегал неприятный холодок.
— Мисс Дон-кин-г-с-к, – Снейп остановился у её стола. – Ваше зелье должно быть розоватым, а не этого сомнительного оттенка.
— Простите, профессор, – она попыталась сосредоточиться. – Я добавлю ещё толчёного лунного камня.
— Не утруждайтесь, – он поджал губы. – К следующему уроку жду от вас конспект о правильной технике приготовления укрепляющих зелий. И ещё два о взаимодействии лунного камня с другими ингредиентами.
На защите от тёмных искусств они изучали защиту от проклятий. Люпин расхаживал между партами, объясняя разницу между обычными проклятиями и теми, что передаются по наследству.
— Родовые проклятья, – говорил он, и его взгляд на мгновение задержался на Марте, – часто маскируются под особые магические способности. Древние семьи порой принимали их за дар, не понимая истинной природы.
После урока он попросил её задержаться.
— Как ваши сны, мисс Донкингск? – спросил он, когда все вышли.
— Всё так же, – она опустила глаза. – Узоры становятся ярче. Особенно когда я...
— ...испытываете сильные эмоции? – подсказал он.
Марта кивнула:
— Профессор, то, что вы говорили о родовых проклятьях, правда? Вы думаете, что у меня...
— У меня есть некоторые подозрения, – осторожно сказал Люпин. – И я считаю, что ваша бабушка должна об этом знать.
Он достал пергамент и начал писать:
«Дорогая мадам Донкингск,
Как преподаватель защиты от тёмных искусств, я обязан сообщить вам о своих наблюдениях касательно вашей внучки. Определённые симптомы, которые она проявляет: необычная реакция на дементоров, появление морозных узоров на коже, специфические видения, всё указывает на возможность родового проклятья.
Учитывая деликатность ситуации, я предлагаю обсудить это лично. Мой опыт работы с разными случаями тёмной магии может оказаться полезным.
С уважением, Р. Дж. Люпин»
— Вы правда думаете, что она ответит? – неуверенно спросила Марта.
— Думаю, она должна, – Люпин запечатал письмо. – Некоторые вещи слишком важны, чтобы их игнорировать. Особенно когда речь идёт о безопасности ребёнка.
Взрослый не отмахнулся от её проблемы, не попытался списать всё на переходный возраст или простые кошмары.
— Спасибо, – прошептала она.
— Не благодарите раньше времени, – он грустно улыбнулся. – Правда может оказаться сложнее, чем мы готовы принять.
***
Люпин поднимался по винтовой лестнице, обдумывая, как начать этот непростой разговор. Феникс Фоукс встретил его тихой трелью.
— А, Ремус, – Дамблдор оторвался от старых документов на столе. – Полагаю, ты пришёл поговорить о мисс Донкингск?
— Да, директор, – Люпин сел в кресло напротив. – Её состояние ухудшается. Реакция на дементоров становится всё более... необычной. И эти морозные узоры...
— Похожие на те, что появлялись у её отца, – заметил Дамблдор.
Люпин подался вперёд:
— Так вы знаете? О проклятии?
Дамблдор снял очки и устало потёр переносицу:
— Теперь сомнений нет, что это проклятье. Но родовое ли оно... Я знаю гораздо больше, чем имею право рассказать, Ремус. Валери Донкингск очень настойчиво попросила меня сохранить некоторые семейные тайны.
— Но речь идёт о безопасности ребёнка! – Люпин почти повысил голос. – Эта сила внутри неё растёт. Если мы не поможем ей понять и контролировать её...
— Я связан магической клятвой, – прервал его Дамблдор. – Валери пошла на это, чтобы защитить сына, внучку... и себя.
— От чего защитить?
Дамблдор встал и подошёл к окну:
— От прошлого, Ремус. От очень тёмного и опасного прошлого.
В его голосе прозвучала такая усталость, что Люпин почувствовал: директор действительно не может сказать больше.
— Тогда что нам делать? – спросил он. – Просто смотреть, как девочка страдает?
— Мы будем защищать её, – Дамблдор повернулся к нему. – Ты уже делаешь это, Ремус. Твоя поддержка, твоё понимание – сейчас это важнее, чем ты думаешь.
— Но её бабушка должна знать!..
— О, она знает, – в глазах Дамблдора мелькнула печаль. – Именно поэтому так отчаянно пытается найти тех, кто убил её сына. Она думает, что если отомстит убийцам, это как-то исправит всё остальное.
Люпин покачал головой:
— Но это не исправит. Проклятие останется.
— Да, – Дамблдор вернулся за стол. – И когда придёт время, Марте придётся встретиться с правдой о своём наследии. Сейчас наша задача защитить её и подготовить к этой встрече.
— Не уверен, что к такому можно подготовиться, – покачал головой Люпин.
— Нельзя, – согласился Дамблдор. – Можно научиться быть сильнее своих страхов. Ты ведь знаешь об этом не понаслышке, правда, Ремус?
Люпин коснулся шрама на лице:
— Поэтому я и хочу помочь. Она хорошая девочка.
— Тогда продолжай делать то, что делаешь, – Дамблдор снова надел очки. – Будь рядом. Учи её защищаться. И... Ремус?
— Да?
— Когда правда всё-таки выйдет наружу, ей понадобится кто-то, кто напомнит, что мы – то, что выбираем сами.
***
Большой зал сиял праздничным убранством. Заколдованный потолок пропускал мягко падающий снег, который таял, не долетая до столов. Феи порхали между веток, оставляя за собой шлейф мерцающих искр.
За столом собралось меньше студентов, чем обычно, большинство уехали домой на каникулы. Запечённые индейки источали аромат пряных трав, пудинги искрились, словно усыпанные бриллиантами, а фруктовые пироги меняли узоры на корочке.
— Попробуй это, – Рон протянул Донкингск блюдо с переливающимся желе. – Оно поёт рождественские песни, когда его ешь!
Дамблдор раздавал волшебные хлопушки. Когда Марта потянула за край своей, оттуда вылетела стайка серебристых бабочек. Появились совы с подарками. Марта затаила дыхание, когда большой продолговатый свёрток опустился перед Гарри.
— Это... это же... не может быть... – выдохнул Рон, когда обёртка упала, открывая глянцевую поверхность «Молнии».
— «Молния[8]»! – благоговейно прошептал Шимус. – Самая быстрая гоночная метла в мире!
Гарри выглядел ошеломлённым, осторожно касаясь безупречной рукояти.
— Но кто?.. – начала Марта.
— Нет записки, – нахмурилась Гермиона. – Гарри, не находишь это странным? Такой дорогой подарок и без подписи?
— Какая разница? – воскликнул Рон. – Это же «Молния»!
— Большая разница, – Гермиона закусила губу. – Что если... она от Блэка?
В воздухе повисла напряжённая тишина. Марта видела, как меняется лицо Гарри: от восторга к замешательству и потом к гневу.
— Ты правда думаешь, что убийца прислал бы мне метлу? – холодно спросил он.
— Я думаю, нужно проверить её на проклятия, – твёрдо сказала Гермиона. – Ради твоей безопасности.
— Ты завидуешь! – взорвался Рон. – Всегда хочешь всё испортить своей правильностью!
Марта переводила взгляд с одного на другого. Она понимала беспокойство Гермионы; после всего, что случилось, анонимный подарок выглядел подозрительно. Но она также видела, как сияли глаза Гарри, когда он впервые увидел метлу, и как больно ему было от предположения, что это может быть ловушкой.
— Послушайте, – осторожно начала она. – Может быть, стоит просто...
— Не начинай! – оборвал её Рон. – Ты же всегда на её стороне!
— Я не выбираю стороны, – Марта почувствовала, как под мантией проступают морозные узоры. – Просто считаю, что безопасность важнее.
— Значит, ты тоже думаешь, что это от Блэка? – Гарри посмотрел на неё с таким разочарованием, что у неё сжалось сердце.
— Я думаю, Гермиона волнуется о тебе. И я тоже.
«Я, конечно, думаю о тебе чаще, чем Гермиона, но это уже совсем другая история».
Позже, когда профессор МакГонагалл унесла «Молнию» на проверку, Марта нашла Гермиону в библиотеке. Гарри устроил ей такой разнос, что она боялась появляться в гостиной.
— Ты поступила правильно. Даже если они пока этого не понимают.
— Знаю, – Гермиона шмыгнула носом. – Почему всегда так сложно делать правильные вещи?
Марта обняла подругу за плечи, думая о том, как тяжело бывает стоять между дорогими людьми, особенно когда все они по-своему правы.
***
В доме пахло свежей выпечкой и хвоей. Бабушка держалась прямо и собранно.
— Вот, – Валери разложила на столе каталоги магазинов, – я заказала набор для метлы из Германии. Гарри должен понравиться.
— Если он вообще станет со мной разговаривать после истории с «Молнией». У него же теперь нет метлы, а если не вернут эту, то подарок будет скорее похож на насмешку, – вздохнула Марта, листая страницы.
— Он поймёт, – бабушка коснулась её плеча. – А для мисс Грейнджер я нашла редкое издание о магии.
Они выбирали подарки весь вечер. После ужина, когда сидели у камина, Валери заговорила о том, что явно беспокоило её:
— Я получила письмо от профессора Люпина.
Марта замерла, крепче сжимая чашку с какао.
— Он пишет о симптомах, – голос бабушки звучал напряжённо. – О родовом проклятии.
— Ты знала? – спросила Марта. – О том, что происходило с папой?
Валери встала и подошла к окну:
— Это были просто кошмары. Обычные подростковые страхи. Ничего...
— Не ври мне! – по рукам Марты пробежал холод. Чашка в её руках покрылась инеем. Валери резко обернулась:
— Прекрати! Это не проклятие, это... особенность семьи. Дар, если хочешь.
— Дар? – Марта горько рассмеялась. – Дар не заставляет бояться собственной тени! Дар не приносит видения о древних ритуалах и странных существах!
— Марта... – в глазах бабушки промелькнул страх.
— Кто он? – Марта встала. – Тот человек из видений, с такими же глазами, как у меня и папы? Почему ты никогда не рассказываешь об остальной семье?
— Довольно! – Валери стукнула ладонью по подоконнику. – Я не позволю этим фантазиям разрушить то, что я так долго защищала! Твой отец справился с этим, справишься и ты.
— Справился? Или просто научился скрывать, как ты учишь меня?
Остаток визита прошёл в напряжённом молчании. Они обменивались короткими фразами за завтраком, обсуждали бытовые мелочи. Марта замечала, как бабушка украдкой наблюдает за ней, как хмурится, когда думает, что никто не видит.
В один вечер Валери принесла ей новый флакон зелья:
— Профессор Снейп модифицировал рецепт. Должно помочь со снами.
— А с правдой оно поможет? – спросила Марта – бабушка сделала вид, что не услышала.
***
— Я хочу увидеть дневники папы, – Марта стояла в дверях кабинета, наблюдая, как бабушка перебирает бумаги.
Валери замерла на мгновение:
— Зачем? Там ничего...
— Хватит! – Марта шагнула вперёд. – Я знаю, они у тебя есть. Ты говорила, что хранишь всё, что осталось от них.
Повисла долгая пауза. Наконец Валери медленно кивнула:
— Хорошо. Дай мне время до завтра. Я подготовлю их.
— Нет, – Марта покачала головой. – Я хочу видеть их сейчас. Все.
— Это не обсуждается, – голос Валери стал жёстким. – Либо завтра, либо никак.
На следующее утро Валери протянула ей аккуратную стопку тетрадей в кожаных обложках:
— Вот. Здесь записи твоего отца со школьных лет.
Марта пролистала страницы. Всё выглядело слишком чисто. Слишком упорядоченно. Будто кто-то тщательно отобрал, что можно показать, а что нет.
— А остальные?
— Это всё, что тебе нужно знать, – Валери отвернулась к окну. – Остальное не имеет значения.
— Это всё, что мне можно знать, не так ли?
— Марта, порой рот лучше держать закрытым. Запомни уже.
Возвращаясь в Хогвартс, Марта думала о том, как отчаянно Валери пытается удержать контроль над ситуацией. Как она скрывает что-то настолько важное, что готова игнорировать очевидное: то, что проклятие становится сильнее, и никакие зелья уже не могут это остановить.
«Иногда самая тёмная магия прячется не в проклятиях, а в секретах, которые мы храним из страха или любви. Так что ли?»
Поезд нёс её обратно в Хогвартс, а за окном кружил снег, такой же белый и холодный, как узоры на её коже.
***
Марта нашла Теодора в их обычном углу библиотеки. Даже в Рождество он сидел над книгами, делая аккуратные заметки своим чётким почерком.
— С Рождеством, – она поставила перед ним клетку, накрытую тканью.
Теодор поднял глаза от пергамента:
— Что это?
— Открой, – Марта почувствовала, как сердце забилось быстрее от предвкушения. Она несколько недель готовила этот подарок, списывалась с заводчиком магических птиц в Германии. Когда Тео снял ткань, из клетки на него уставились умные чёрные глаза молодого ворона. Птица склонила голову набок, изучая нового хозяина с явным интересом.
— Это... – Теодор запнулся.
— Магический ворон, – торопливо объяснила она. – Невероятно умные, живут долго, могут находить практически что угодно. Я подумала, он мог бы помогать с исследованиями.
Ворон, поняв, что речь о нём, горделиво распушил перья и издал мелодичное «кар».
— Марта, я... – Теодор осторожно открыл клетку, птица перепорхнула ему на плечо. – Это слишком.
— Вовсе нет, – она улыбнулась, глядя, как ворон пытается устроиться в его аккуратно уложенных волосах. – К тому же, он сам тебя выбрал. Когда я пришла к заводчику, он сразу подлетел к твоей колдографии.
Теодор поднял руку, ворон важно переступил на его пальцы:
— А ещё я кое-что для тебя получила, – Марта достала из сумки конверт с печатью Дурмстранга. – Эрика прислала то, о чём ты просил. Глава о родовых проклятьях. И если нужно будет что-то ещё, она готова посодействовать. Правда, с тебя памятные британские сувениры.
Их пальцы соприкоснулись, когда она брала конверт, и Теодор вдруг отчётливо осознал, как красиво падает свет на её светлые волосы, как серьёзно и внимательно смотрят голубые глаза. Что-то дрогнуло внутри, какое-то новое, незнакомое чувство.
— Нужно придумать ему имя, – предложила Марта, глядя на ворона.
— Корвус, – не задумываясь ответил Теодор. – В честь созвездия.
— Идеально, – она улыбнулась, и он почувствовал, как теплеет в груди.
Позже, когда Марта ушла, а Корвус устроился на спинке стула, Теодор перечитывал письмо от Эрики. Строчки о тёмной магии крови, о проклятьях, передающихся через поколения, вдруг обрели новый смысл. Он посмотрел на ворона:
— Как думаешь, Корвус, что делать, если человек, который помог тебе найти ответы, сам может быть в опасности? – ворон склонил голову, чёрные глаза блеснули, он всё понимал. – И что делать, – ещё тише добавил Теодор, – если этот человек вдруг стал значить для тебя больше, чем ты готов признать?
Корвус издал тихий, почти воркующий звук и легонько клюнул его в ухо, говоря: «Время покажет».
***
Марта нервно мяла в руках праздничную упаковку. Дважды развернулась, чтобы уйти, но всё же собрала всю свою гриффиндорскую храбрость и постучала.
— Войдите! – раздался знакомый голос.
Люпин сидел за столом. Когда она вошла, он поднял глаза и улыбнулся:
— А, мисс Донкингск. Чем обязан?
— С Рождеством, профессор! – выпалила она слишком громко и покраснела. – То есть... я хотела... вот!
Она практически швырнула свёрток на стол и тут же спрятала руки за спину.
— Это мне? – в его глазах мелькнуло удивление.
— Гермиона увидела её в книжном магазине, – затараторила она. – И я подумала... ну, раз уж вы столько помогаете мне с защитными заклинаниями... Не то чтобы я пыталась... В смысле, это просто...
— Марта, – мягко прервал он её лепет, разворачивая подарок, – спасибо, – его пальцы благоговейно коснулись кожаного переплёта коллекционного издания. – И шоколад! – он рассмеялся, заметив коробку конфет. – Вы слишком хорошо меня знаете.
— Да. То есть... Нет... То есть... Вообще-то, – она переступила с ноги на ногу, – я хотела ещё поговорить. О письме бабушке.
Люпин сразу стал серьёзным:
— Присаживайтесь. Как она отреагировала?
— Она в ярости, – Марта опустилась в кресло. – Говорит, это не проклятие, а дар. Что с папой тоже такое было, и он справился.
— Но вы знаете, что это не так?
— Не знаю, он не рассказывал мне ничего подобного. Я взяла с собой несколько его дневников. Может быть, они прольют свет на что-то ещё.
Люпин задумчиво побарабанил пальцами по книге:
— Многие древние проклятия можно, если не снять полностью, то хотя бы научиться контролировать. После праздников мы могли бы поискать способы вместе.
— Правда? – она подняла глаза.
— Конечно. К тому же, – он сделал паузу, – я как раз собираюсь заниматься с Гарри дополнительно. Учить его защищаться от дементоров. Если хотите, могу рассказать подробнее.
— От дементоров? – Марта подалась вперёд. – А это поможет с... ну, с моей реакцией на них?
— Возможно, – он улыбнулся. – У Гарри реакция не физическая, а у вас как раз такая. Либо от перенапряжения, либо от сопротивления внутри чему-то. Стоит попробовать. Хотя должен предупредить, что это очень сложная магия.
— Я готова учиться! – она вскочила с такой поспешностью, что чуть не опрокинула чернильницу.
— Осторожнее, – Люпин поймал пузырёк.
Уже у двери она обернулась:
— Профессор? А можно ещё вопрос?
— Конечно.
— У вас правда новая мантия? – выпалила она и захотела провалиться сквозь землю.
Люпин рассмеялся:
— Нет, мисс Донкингск. Всё та же старая. Приятно, что вы заметили её плюсы.
Марта пулей вылетела из кабинета, слыша, как он посмеивается.
«Мерлин, – подумала она, прислонившись к стене, – почему я не могу вести себя нормально хотя бы пять минут?»
***
Огонь в камине потрескивал, отбрасывая тёплые блики на лица студентов. Никто не обращал внимания на факультетские цвета, ученики собрались в уютных креслах и на подушках у камина во временной общей гостиной. Софи сидела на подлокотнике кресла, в котором устроился Фред, и настраивала гитару. Её светлые волосы отливали золотом в свете огня.
— Чего желаете? – улыбнулась она, проведя по струнам. – У меня в репертуаре есть всё: от традиционных до «Котла, полного горячей любви[9]».
— Только не последнее! – простонал Джордж, все рассмеялись.
Марта раздавала подарки, стараясь не замечать, как холодно Рон принял книгу по истории квиддича, как сдержанно Гарри поблагодарил за набор по уходу за метлой. Гермиона, получив редкое издание о магии, крепко обняла её, в глазах читалась грусть.
Софи начала играть, вскоре все подпевали, кто-то в такт, кто-то совершенно мимо нот. Профессор МакГонагалл, заглянувшая проверить, всё ли в порядке, задержалась послушать.
— А теперь что-нибудь повеселее! – предложил Шимус, Софи перешла на задорную ирландскую мелодию.
Марта сидела в своём любимом кресле, наблюдая, как Фред не сводит глаз с поющей Софи, как Джордж и Виктория шепчутся в углу, как Невилл неловко, искренне подпевает. И как Джинни, устроившаяся на полу у камина, бросает быстрые взгляды на Гарри.
Что-то болезненно сжалось в груди. Джинни... Она смеялась над шутками близнецов, подпевала песням, и её рыжие волосы сияли в свете огня, как живое пламя. Неудивительно, что Гарри иногда задерживал на ней взгляд дольше.
— Ты замёрзла? – Гермиона тронула её за руку. – У тебя руки ледяные.
Марта поспешно одёрнула рукав, пряча проступающие морозные узоры:
— Всё нормально. Просто... думаю о разном.
— О том, какие мальчишки бывают идиоты? – Гермиона кивнула в сторону Рона и Гарри, которые демонстративно отсели подальше.
— И об этом тоже, – Марта попыталась улыбнуться. – Жаль, что они так... Из-за «Молнии».
— Ты же понимаешь, что я правильно поступила? – в голосе Гермионы послышалась неуверенность.
— Конечно. Лучше перестраховаться, чем потом жалеть.
Софи пела, её чистый голос плыл над притихшей гостиной. Джинни подвинулась ближе к Гарри, якобы чтобы лучше видеть гитару, и он не отодвинулся.
— Пойду спать, – кое-как вырвала из себя Марта, поднимаясь. – Голова разболелась.
— Но ещё рано! – запротестовала Гермиона.
— Правда, лучше пойду, – она старалась не смотреть в сторону камина, где Джинни теперь сидела так близко к Гарри, что почти касалась его плечом.
От гнева потемнело в глазах. По пути Марта с силой ударяла по своим ногам, не в силах насытиться болью. Потом в спальне долго стояла у окна, глядя на падающий снег. Из гостиной Гриффиндора доносились приглушённые голоса и смех. Хлопушка обеспокоенно тёрся о её ноги.
— Глупо, да? – прошептала она, поднимая питомца на руки. – Ревновать к тому, кто даже не замечает тебя? А теперь, наверное, вообще ненавидит.
По стеклу поползли морозные узоры, складываясь в причудливую картинку, похожую на снежинки и перья.
***
— Гарри! – Марта догнала его возле кабинета трансфигурации. – Можно поговорить?
Он остановился, но не обернулся:
— О чём? О том, как твоя лучшая подруга испортила мой рождественский подарок?
— Она беспокоится, – Марта шагнула ближе. – После всего, что случилось... Блэк, дементоры...
— А, так ты тоже считаешь, что он прислал мне проклятую метлу? – в его голосе звенела обида. – Думаешь, я такой идиот, что не смог бы заметить?
— Нет! Я просто...
— Просто что? – он наконец повернулся, и от злости в его зелёных глазах у неё перехватило дыхание. – Просто решила, что Гермиона всегда права? Что я не могу получить нормальный подарок без того, чтобы кто-то не попытался меня убить?
— Гарри, пожалуйста...
— Не надо, – он шагнул назад. – Просто оставьте меня в покое. Обе.
Он ушёл, оставив её стоять в пустом коридоре. Марта прислонилась к стене, подступили слёзы. Она бежала по коридорам, не разбирая дороги. Мимо удивлённых портретов, мимо доспехов, всё ещё напевающих рождественские песенки, пока не оказалась на пятом этаже за знакомым гобеленом.
— Глупая, глупая, – шептала она, размазывая слёзы. – Почему нельзя было промолчать?
Потому что Гермиона права. Потому что безопасность Гарри важнее его обиды. Потому что она не могла поступить иначе, даже если это означало потерять его расположение навсегда.
Когда слёзы немного утихли, Марта заметила дверь. Ту самую, что вела в загадочный кабинет. Она толкнула её дрожащей рукой. Всё было как обычно: массивный стол, книжные шкафы до потолка, камин с креслами. На столе лежал раскрытый дневник, и почерк в нём был до боли знаком, практически такой же, как у отца. Марта опустилась в кресло, подтянув колени к груди. Читать не хотелось. В камине потрескивал огонь, по стенам плясали тени. Было что-то успокаивающее в этой комнате, само пространство пыталось её утешить.
Она не заметила, как начала засыпать. В полудрёме ей казалось, что кто-то укрыл её пледом, что чья-то тёплая рука мягко коснулась волос.
— Alles wird gut, kleine hexe[10], – прошептал знакомый голос из снов.
Последнее, что она увидела перед тем, как окончательно провалиться в сон, – фотографию на каминной полке. Молодой человек с пронзительно-голубыми глазами улыбался, в его улыбке было что-то неуловимо знакомое. Что-то, что она каждое утро видела в зеркале.
***
Марта и Гермиона устроились у камина общей гостиной, разложив учебники и конспекты. Хлопушка дремал на коленях Марты, пока Косолапус наблюдал за ним с интересом.
— Не смотри на него так, – Гермиона погрозила своему коту пальцем. – Он не еда.
— Я всё равно не понимаю, как у тебя получается успевать на все эти уроки, – Марта перелистывала конспекты по нумерологии. – Особенно когда они идут в одно и то же время.
Гермиона нервно поправила воротник:
— Просто хорошая организация времени.
В другом конце гостиной Фред и Софи спорили над книгой. Софи что-то горячо доказывала, а Фред просто смотрел на неё с таким выражением лица, словно она была единственным источником света в комнате.
— ...нельзя просто так экспериментировать с составом конфет! – донёсся голос Софи. – А если кто-то пострадает?
— Мы всегда тестируем на себе, – возразил Фред. – Это же просто для смеха.
— Просто для смеха? – Софи вскочила, её щёки пылали. – А если что-то пойдёт не так? Если...
— С каких пор ты стала такой правильной? – в голосе Фреда появилось раздражение. – Раньше тебе нравились наши идеи.
— Раньше ваши идеи не включали в себя экспериментальные зелья!
— Если тебе не нравится то, чем мы занимаемся...
— Дело не в этом! – Софи схватила свою сумку. – Ты бываешь таким безответственным!
Она вышла из гостиной. Фред остался стоять, сжимая кулаки.
— Они в последнее время часто ссорятся, – тихо заметила Гермиона. – Особенно из-за этих экспериментов близнецов.
Марта кивнула:
— Софи волнуется. А Фред... не привык, чтобы кто-то ставил под сомнение их с Джорджем идеи.
— Как думаешь, они справятся?
— Надеюсь, – Марта смотрела на Фреда, который теперь угрюмо листал учебник по зельям. – Было бы обидно, если бы они разругались из-за такой ерунды.
Они вернулись к учёбе, Марта то и дело поглядывала на пустое кресло, где обычно сидела Софи. Без её смеха, без её способности превращать любую ситуацию в шутку гостиная казалась другой.
— Кстати, – Гермиона достала свежий номер «Ежедневного Пророка», – ты видела? Министерство усиливает патрули дементоров.
— Не надо, – Марта поморщилась. Одна мысль о дементорах вызывала неприятный холодок по коже. – Давай лучше повторим руны. У меня такое чувство, что профессор Бабблинг готовит что-то сложное на следующий семестр.
Они погрузились в перевод древних текстов, где-то на краю сознания Марта продолжала думать о том, как легко можно потерять близких людей из-за глупых споров и недопонимания. Будь то ссора Фреда и Софи или размолвка с Гарри.
— Может, стоило промолчать? – вдруг спросила Гермиона. – О «Молнии»?
— Нет, – твёрдо ответила Марта. – Ты поступила правильно. И они это поймут. Рано или поздно.
— А если нет?
— Тогда это их проблемы, – она сжала руку подруги.
***
— Мисс Донкингск, – окликнул Люпин, когда студенты расходились после урока, – задержитесь на минуту.
Марта подошла к его столу, чувствуя знакомое волнение. В последнее время она замечала его внимательный взгляд всё чаще.
— У меня для вас кое-что есть, – он достал из ящика стола небольшой свёрток. – Считайте это запоздавшим рождественским подарком.
— Профессор, вы не должны были... – она покраснела. – То есть... это так неожиданно... В смысле...
— Марта, – он привычно мягко прервал её лепет, – просто откройте.
В свёртке оказалась изящная записная книжка в кожаном переплёте.
— Это для записи снов и видений, – пояснил он. – Страницы зачарованы, никто, кроме вас, не сможет их прочесть. И ещё... – он достал флакон с тёмно-синим зельем. – Профессор Снейп снова модифицировал рецепт, в этот раз при помощи коллег из Дурмстранга.
— Опять зелье? – она не смогла скрыть разочарование. – Предыдущее не помогло.
— Поэтому мы попробуем кое-что новое, – Люпин развернул пергамент с аккуратно выписанными заклинаниями. – Эти защитные чары нужно накладывать перед сном. В сочетании с зельем они должны направить видения в более конструктивное русло.
— В смысле?
— Вместо того чтобы бороться с ними, мы попробуем их понять, – он протянул ей флакон. – Записывайте всё, что увидите. Даже если это кажется незначительным. В деталях временами скрываются важные подсказки.
— А потом? – она прижала к груди книжку и флакон.
— Разберёмся с этим вместе, – он улыбнулся. – Как вам моя новая мантия?
— Какая... ой, – она снова залилась краской, поняв, что он её дразнит. – Профессор!
— Простите, не удержался, – в его глазах плясали задорные юношеские искорки. – Но серьёзно, Марта. Если станет хуже или появится что-то необычное, сразу приходите ко мне. В любое время.
— Даже ночью?
— Даже ночью. Хотя, надеюсь, до этого не дойдёт. И ещё кое-что. В дневнике есть секретный карман. Там медальон с защитными рунами. Носите его с собой.
Уже у двери она обернулась:
— Профессор? А почему вы так помогаете мне?
Он помедлил:
— Я знаю, как важно в такие непростые моменты иметь кого-то, кто поддержит.
— Даже если этот «кто-то» постоянно смущается и несёт чушь? – пробормотала она.
— О да, – он снова улыбнулся. – К тому же, ваши комментарии о моём гардеробе весьма освежают наши беседы.
***
Софи больше не сидела рядом с Фредом за завтраком. Она перебралась за стол Хаффлпаффа и старательно отводила глаза, когда близнецы проходили мимо.
— Мы расстались, – пояснил Фред, когда Марта присела рядом с ним в гостиной Гриффиндора. – Она сказала, что мы слишком разные. Что ей нужен кто-то более ответственный, – он пытался говорить небрежно.
— Хочешь поговорить об этом?
— Не особо, – он попытался улыбнуться, вышло криво. – Лучше расскажи, как там твои дурмстрангские заклинания? Обещала научить тому, которое заставляет снег искриться разными цветами.
В следующие дни Марта часто сидела с Фредом, составляя компанию. Он шутил, придумывал новые розыгрыши с Джорджем, но смех его звучал надломлено.
— Самое паршивое, – сказал он однажды вечером, когда они сидели у камина, – я даже не могу на неё злиться. Она ведь права. Я действительно безответственный.
— Ты не безответственный, – возразила Марта. – Ну, не всегда.
Гарри и Рон проходили мимо, едва кивнув. Марта сглотнула комок в горле, она скучала по их разговорам, по простому совместному смеху. Но гордость (или упрямство) не позволяла сделать первый шаг.
— А ты как? – спросил Фред, заметив её взгляд. – Всё ещё переживаешь из-за этой истории с «Молнией»?
— Немного, – она пожала плечами. – Обидно, они не понимают, мы с Гермионой хотели как лучше.
— Кстати о Гермионе, – Фред нахмурился, глядя на их подругу, которая дремала над учебниками в углу. – Она в порядке? Выглядит измученной.
Марта тоже посмотрела на Гермиону. Под глазами залегли тёмные круги, волосы растрепались больше обычного, а на щеках почти не осталось румянца.
— Она берёт слишком много предметов, – ответила Марта. – Пыталась поговорить с ней об этом, но...
— Но это же Гермиона, – закончил Фред. – Упрямая до невозможности.
— Говорит тот, кто три дня отказывался признать, что простыл, потому что тренировался под дождём.
Он слабо улыбнулся:
— Знаешь что, Марточка? Ты неплохая слушательница. А вот твои шутки ужасны.
— Ага! – она шутливо толкнула его. – Между прочим, это ты научил меня половине из них.
— Значит, я плохой учитель, – он встал и потянулся. – Пойду проверю, не придумал ли Джордж чего-нибудь взрывоопасного без меня. А то мало ли...
Марта смотрела, как он уходит всё ещё сутулясь, но уже чуть увереннее, чем утром. Просто быть рядом. Вот что важно. Даже если не знаешь правильных слов. Даже если собственное сердце тоже болит от неразделённой любви, от потерянной дружбы, от тревоги за близких.
В камине потрескивали поленья, Гермиона проснулась и бормотала над учебником по нумерологии, а где-то в другом конце гостиной Гарри и Рон склонились над шахматной доской, возводя невидимую стену между собой и остальным миром.
***
— Мисс Дон-ки-нг-ск, – Снейп остановился у её стола, – нужен свежий корень валерианы. Этот слишком сухой.
Марта поднялась за новым ингредиентом. Заметила, как Панси с подружками обмениваются взглядами, но не придала этому значения. Когда вернулась, зелье в котле выглядело как обычно. Марта собрала свои длинные светлые волосы в косу, которая свисала до середины спины, и склонилась над котлом, отмеряя капли настойки.
— Что-то не так, – пробормотала она, заметив, как зелье начало странно пузыриться. Цвет менялся с бирюзового на тёмно-фиолетовый, потом на оранжевый.
Она не успела отстраниться. Зелье вспыхнуло, и в следующий момент Марта почувствовала жар, её коса загорелась.
— Aguamenti[11]! – резкий голос Снейпа прорезал общий крик. Струя воды погасила пламя, но запах палёных волос уже заполнил подземелье. На несколько секунд класс замер в шоке, а потом взорвался реакциями.
— Марта! – Гермиона уже бежала к ней с намоченным платком.
Невилл побледнел, казалось, сейчас упадёт в обморок. Рон вскочил, сжимая кулаки и глядя в сторону слизеринок. Шимус и Дин обменялись мрачными взглядами. Панси не выдержала и расхохоталась, но осеклась под ледяным взглядом Снейпа. Драко ухмылялся, Тео, сидевший рядом, смотрел с нескрываемым беспокойством. Дафна поджала губы, явно не одобряя выходку однокурсниц.
— Мисс Паркинсон, – процедил Снейп, осматривая остатки зелья, – задержитесь после урока. А вы, мисс Донкингск, немедленно в больничное крыло. Я провожу.
Лаванда и Парвати шептались, бросая сочувственные взгляды на Марту. Блейз демонстративно уткнулся в учебник, делая вид, что его это не касается, но было заметно, как он морщится от запаха горелых волос. Гарри, который обычно вспыхивал при любой несправедливости, странно затих. Его лицо застыло, став почти таким же бледным, как у Марты. Он взглянул на Панси. И узнал этот взгляд – тот же самый, каким Малфой смотрел на Гермиону перед тем, как назвать её грязнокровкой. Тот же расчёт, та же злоба.
— Это не случайность, – процедил он сквозь зубы, удерживая Рона за рукав. – Они специально ждали, когда она отойдёт.
Когда Снейп уводил Марту, Гарри поймал взгляд Панси. В его глазах читалось не просто возмущение – а обещание, что это им так не сойдёт.
В коридоре Марта всё ещё не до конца понимала, что произошло. Она механически шла за Снейпом, рассеянно касаясь своих волос. Её коса пахла гарью, и кончики рассыпались пеплом.
— Не трогайте, – неожиданно мягко сказал Снейп, когда она снова потянулась к волосам. – Мадам Помфри сможет минимизировать повреждения, если вы не будете их беспокоить.
Марта кивнула, опуская руку.
— Не понимаю. Я же всё делала правильно. Проверяла каждый ингредиент.
— Конечно, проверяли, – в голосе Снейпа появились знакомые язвительные нотки. – Но, видимо, не заметили, как в ваш котёл добавили измельчённый рог двурога, пока вы ходили за валерианой. Достаточно глупая и опасная выходка. Поверьте, я не оставлю это просто так.
Марта остановилась, только сейчас осознавая случившееся. Панси специально... могла серьёзно навредить. Её начало трясти. Снейп тоже остановился, внимательно глядя на неё:
— Присядьте, – он указал на каменную скамью у стены.
Марта опустилась на скамью, чувствуя, как дрожат колени. В полумраке подземелья Марта впервые по-настоящему рассмотрела профессора Снейпа. Чёрная мантия, потёртая на локтях от постоянной работы над котлами, струилась при движении, как чернила в воде. Под мантией виднелся такой же чёрный сюртук, застёгнутый на множество мелких пуговиц до самого горла, Марта никогда не видела его одетым иначе, даже в самые жаркие дни. Бледное лицо с крючковатым носом казалось вырезанным из слоновой кости, обрамлённое прямыми чёрными волосами, которые падали до плеч, как траурный занавес. Тёмные глаза, обычно холодные и пронзительные, сейчас смотрели со странным пониманием, словно он слишком хорошо знал, каково это – быть мишенью чужой злобы. Он двигался особенной походкой – почти бесшумно, будто скользил над полом, а не шёл. Его длинные пальцы, покрытые старыми пятнами от зелий, были удивительно аккуратными и точными в движениях, когда он доставал палочку и указывал на скамью. Снейп взмахнул палочкой, и перед Мартой появился стакан воды.
— Выпейте, – это прозвучало как приказ. – И послушайте меня внимательно, мисс Дон-к-и-н-гск. То, что случилось сегодня – не просто школьная шалость. Это была попытка причинить вам серьёзный вред. Как ваш учитель, – Снейп приподнял бровь, – я настоятельно рекомендую быть более бдительной. Особенно на моих уроках. Зельеварение – опасная наука, и я не потерплю, чтобы мои занятия превращались в поле боя между студентами.
Марта сделала глоток воды. Руки всё ещё дрожали, голова начала проясняться.
— Готовы идти? – спросил Снейп после паузы.
***
— К сожалению, ничего нельзя сделать, – мадам Помфри осматривала повреждённые волосы. – Что бы ни добавили в ваше зелье, оно вступило в реакцию с магическими свойствами волос. Придётся состричь.
Марта сидела неподвижно, пока медсестра работала ножницами. Светлые пряди падали на пол, с каждым щелчком казалось, что обрывается что-то бо́льшее, чем просто волосы.
— Вот, – мадам Помфри протянула зеркало. – До плеч – это максимум, что удалось сохранить.
Марта едва узнала своё отражение. Короткие волосы делали черты лица более резкими, подчёркивали высокие скулы и эти проклятые голубые глаза, которые теперь казались ещё более яркими и чужими.
— Они специально, – прошептала она. – Панси и её подружки. Они знали, что я наклонюсь над котлом.
— Профессор Снейп разберётся с этим, – твёрдо сказала мадам Помфри. – А волосы отрастут.
Дело было не только в волосах. Это было очередное напоминание о том, что она другая, что некоторые никогда не примут её, что каждый её шаг в этой школе будет под пристальным вниманием. Выйдя из больничного крыла, Марта услышала шёпот и хихиканье за углом:
— ...теперь хоть немного меньше похожа на драгоценную дурмстрангскую принцессу. Опростоволосилась.
В девичьей ванной комнате башни Гриффиндора было тихо и пусто. Марта стояла под горячими струями душа, глядя, как вода стекает по кафельному полу. Её волосы, теперь едва достающие до плеч, казались непривычно лёгкими.
Горячие слёзы смешались с водой из душа. Марта прислонилась к прохладному кафелю и позволила себе разрыдаться – из-за волос, из-за несправедливости, из-за злобы, из-за того, что кто-то мог так легко причинить боль и унижение.
Пар клубился вокруг, покрывая зеркала, на кранах начал появляться иней – её эмоции снова вызывали всплеск силы. Она заставила себя глубоко вздохнуть, пытаясь успокоиться.
Марта выключила воду и потянулась за полотенцем. В запотевшем зеркале отражалась незнакомая девушка с короткими влажными волосами и покрасневшими от слёз глазами. Она провела рукой по зеркалу, стирая конденсат, и попыталась улыбнуться своему отражению. Получилось неубедительно.
***
— Так, сиди смирно, – Лаванда колдовала над её волосами.
Парвати держала наготове расчёски и заколки:
— С такой длиной можно сделать столько разных укладок! Смотри, если заколоть сбоку...
Марта сидела перед зеркалом. Гермиона, устроившаяся на соседней кровати, видела, как подруга украдкой касается пальцами фантомных обрезанных прядей.
— Дело не в красоте, правда? – спросила она, когда Лаванда отошла за новой заколкой. – Это из-за мамы?
Марта сглотнула:
— Она всегда заплетала мне косы. Каждое утро. Говорила, что длинные волосы – это наше семейное наследие. Сама носила длинные. И мы были с ней так похожи. А теперь я не знаю, на кого похожа.
— Ох, Марта...
— Глупо, да? – она попыталась рассмеяться, вышло хрипло. – Расстраиваться из-за волос, когда есть проблемы посерьёзнее.
— Не глупо, – Гермиона сжала её руку. – Это была часть памяти о ней.
В гостиной факультета Фред присвистнул, увидев её новую причёску:
— Смотри-ка, а тебе идёт! Прямо как у той ведьмы, знаешь, которая играет за «Холихедских Гарпий[12]»?
— Да ну?
— Абсолютно! Теперь ты выглядишь дерзко. Как настоящая гриффиндорка.
Она слабо улыбнулась:
— Спасибо, Фред.
— Так, – он наклонился ближе, – я слышал, что случилось на зельях. Хочешь, мы с Джорджем подкинем Паркинсон и Боунс парочку наших особых конфет? Или волшебной соли в туфли набросаем?
— Не надо, – она покачала головой. – Не хочу опускаться до их уровня.
В этот момент Гарри и Рон спустились из спальни мальчиков. Они замерли, увидев её, на их лицах отразилось искреннее сочувствие.
— Марта... – начал Рон.
— Мы видели... – одновременно с ним сказал Гарри.
Оба запнулись, вспомнив, что всё ещё в ссоре. Гарри неловко поправил очки, Рон откашлялся.
— Спасибо, – обернулась Марта, избавляя от необходимости подбирать слова. – Всё в порядке.
Они кивнули и поспешили к выходу.
— Марточка, послушай, – сказал Фред, когда они ушли. – Для того, чтобы начать что-то новое, нужно что-то потерять.
Марта посмотрела на него с удивлением, не каждый день слышишь от Фреда Уизли философские мысли.
— Что? – он усмехнулся. – Я умею быть мудрым. Особенно когда дело касается потерь.
Оба понимали, он говорит не только о её волосах.
***
— Мисс Паркинсон, – голос Снейпа был тихим и оттого ещё более опасным. – Вы утверждаете, что не имеете отношения к инциденту?
— Конечно нет, профессор, – Панси смотрела невинными глазами.
Снейп изучал остатки зелья в пробирке:
— Интересно, как в котле мисс Донкингск оказались измельчённые крылья огненных жуков и измельчённый рог двурога? Ингредиенты, которых не было в рецепте.
— Она сама ошиблась? – предположила Панси. – В конце концов, в Дурмстранге другие стандарты.
Перси расхаживал по коридору перед кабинетом МакГонагалл.
— Это переходит все границы! Намеренная порча зелья, создание опасной ситуации. Это могло закончиться серьёзными травмами! Я ведь посматривал за ней, но они провели меня...
— Мистер Уизли, – профессор поправила очки, – без прямых доказательств мы не можем...
— Мы все знаем, кто это сделал! – на щеках Перси выступили красные пятна. – Я обещаю, профессор, я выясню, как они это устроили. Как староста школы...
В библиотеке Теодор наблюдал, как Панси шепчется со своими подругами, бросая торжествующие взгляды в сторону Марты. В его тёмных глазах появилось что-то холодное, опасное. Корвус на плече встопорщил перья и издал низкий, угрожающий звук.
— Знаю, – кивнул Тео. – Я тоже это вижу.
После очередного урока голос Элли разнёсся по коридору:
— Ох, Марта! Мне так жаль, что так вышло с твоими волосами! Должно быть, ужасно тяжело привыкать.
Марта застыла на месте. Вокруг собиралась небольшая толпа.
— Хотя, милая, – Элли подошла ближе, её голос сочился фальшивым сочувствием, – может, это и к лучшему? По крайней мере, теперь выглядишь менее экзотично.
— Отвали, Боунс, – прорычал Фред, появляясь рядом с Мартой.
— Я просто пытаюсь поддержать! – Элли прижала руку к груди. – После такого несчастного случая с котлом.
— Несчастного случая? – Перси протиснулся через толпу. – Интересно, как ты узнала подробности происшествия, мисс Боунс? Насколько я помню, ты учишься не на одном курсе с Мартой.
Элли слегка побледнела:
— Я... все об этом говорят...
— Правда? – Перси сузил глаза. – И все в курсе точного состава зелья? Или это знание доступно только тем, кто принимал непосредственное участие?
— Пойдём, – попросила Марта. – Не стоит устраивать сцену.
Весь день она слышала шепотки за спиной, видела притворно-сочувственные взгляды, замечала, как некоторые студенты демонстративно убирают волосы подальше от котлов на зельях.
— Месть подаётся холодной, – сказал вечером Теодор, когда они сидели в библиотеке. – Очень холодной.
Он многозначительно посмотрел на её руки, где под рукавами прятались морозные узоры.
— Нет, – покачала головой Марта. – Я не использую это. Никогда.
«Я даже не знаю, как это использовать».
Глубоко внутри тёмная сила отозвалась на его слова, как струна на прикосновение.
Новая стрижка начала казаться не такой ужасной. Марта заметила, что короткие волосы легче укладывать, они не мешают на зельях, а Лаванда научила её нескольким простым заклинаниям для укладки.
— Ты стала выглядеть увереннее, – заметила однажды Гермиона, – Словно сбросила груз.
Но внутри всё кипело от злости. Каждый раз, когда Панси проходила мимо с самодовольной улыбкой, Марта чувствовала, как холод поднимается по рукам. А потом Панси заболела. Сначала это был просто жар. Потом странный озноб, который не проходил даже от согревающих зелий мадам Помфри.
— Мисс Донкингск, – Люпин поймал её после урока. – Нужно поговорить.
В кабинете было тепло, но Марта почувствовала, как по спине пробежал холодок.
— Вы знаете, что случилось с мисс Паркинсон? – строго спросил он.
— Она заболела, – Марта пожала плечами. – Наверное, простуда.
— Это не простуда, – он внимательно посмотрел на неё. – Это магическая болезнь. Очень специфическая. Связанная с холодом.
Марта замерла:
— Вы думаете, что я...
— Я думаю, что наши эмоции могут быть опаснее любого заклинания. Особенно если в нас течёт древняя кровь. И проклятье.
В больничном крыле Панси лежала, укутанная в несколько одеял. Её обычно безупречная причёска растрепалась, губы посинели от холода.
— Мисс Паркинсон, – голос Дамблдора был спокойным, но в нём чувствовалась сталь. – Вы понимаете серьёзность ситуации?
— Я... э-э-э... не понимаю, о чём вы, – Панси стучала зубами.
— О саботаже на уроке зельеварения, – Люпин шагнул вперёд. – И о последствиях.
— Это был несчастный случай! – она попыталась натянуть одеяло выше.
— Правда? – Дамблдор приподнял бровь. – Тогда, полагаю, нам придётся провести более тщательное расследование. Возможно, с привлечением авроров.
Дамблдор и Люпин перечисляли столько возможностей наказать Панси и опозорить её семью, что Марта поразилась их фантазии и слаженной работе. Они словно играли в «хорошего и плохого» аврора, проверяя нервы девочки на прочность.
— Нет, хватит! – Панси побледнела ещё больше. – Я... это была просто шутка. Мы не думали, что всё так получится.
Марта почувствовала, как что-то отпускает внутри. Холод, сковывавший её последние дни, начал отступать.
— Вот и признание. Сто баллов со Слизерина, – объявил Дамблдор. – И месяц отработок. С мистером Филчем.
— И публичные извинения, – добавил Люпин.
Все вышли, Дамблдор попрощался и направился к себе.
— Ты понимаешь, что произошло? – спросил Люпин, когда директор скрылся из виду.
Марта кивнула, всё ещё потрясённая:
— Я не хотела. Я даже не знала, что могу...
— Именно поэтому мы должны быть особенно осторожны с тем, что внутри нас, – он положил руку ей на плечо.
— Она поправится?
— Уже завтра будет здорова, – он улыбнулся. – Теперь, когда гнев отступил, холод тоже уйдёт.
Марта посмотрела на свои руки: морозные узоры начали таять.
— И запомни, – добавил Люпин, – лучшая месть – это позволить правде выйти наружу естественным путём.
— Даже если хочется заморозить кое-кому нос? – слабо улыбнулась она.
— Да, – он кивнул, улыбаясь. – Хотя должен признать, это было бы забавно.
В Большом зале царила обычная суета завтрака, когда профессор Снейп поднялся из-за преподавательского стола. Мантия мрачно колыхнулась, когда он направился к столу Слизерина. Панси Паркинсон, бледная как мел, поднялась, едва он приблизился. Снейп что-то тихо сказал Панси, и она, ссутулившись, двинулась к столу Гриффиндора. За её спиной Малфой демонстративно уткнулся в тарелку, делая вид, что не замечает происходящего. В зале становилось всё тише – студенты поворачивались, чтобы ничего не пропустить. Панси остановилась напротив Марты. Её лицо, обычно надменное, сейчас выражало смесь страха и злости.
— Я... хочу принести извинения, – её голос дрожал от плохо скрываемой ярости. – То, что я сделала на уроке зельеварения, было неприемлемо. Я подвергла опасности другую ученицу и...
Она запнулась, бросив быстрый взгляд на Снейпа.
— И? – поторопил он.
— И я искренне сожалею о своих действиях, – выдавила Панси.
Марта молча смотрела на неё. В этот момент она не чувствовала ни злорадства, ни удовлетворения – только усталость и странную пустоту.
— Мисс Донкингск? – профессор МакГонагалл, незаметно подошедшая к столу, мягко коснулась её плеча. – Вы принимаете извинения?
Марта медленно кивнула:
— Да, принимаю.
С того момента Марта видела Снейпа с другой стороны, не так, как её друзья: он стал не просто «Снейпом», он мог быть и Северусом, и профессором, и просто человеком со своими чувствами в её глазах. Она заметила, как Люпин, наблюдавший за сценой от преподавательского стола, едва заметно улыбнулся. Панси резко развернулась и почти бегом направилась к выходу из зала. За столом Слизерина послышались приглушённые смешки.
— Ты в порядке? – спросил Фред, когда гул голосов в зале начал нарастать снова.
— Да, – Марта взяла кусок тоста. – Хочу, чтобы всё это поскорее закончилось.
— Вот что, – вдруг сказал Джордж, наклоняясь через стол, – мы с Фредом разработали новую конфету. Превращает язык в гусиный на полчаса. Может, стоит угостить некоторых слизеринцев?
Марта неожиданно для себя рассмеялась:
— Нет, спасибо. Достаточно того, что Панси теперь месяц будет чистить трофеи с Филчем.
Она поймала одобрительный взгляд профессора МакГонагалл и почувствовала, как напряжение последних дней начинает отпускать. Может быть, самое сложное действительно было позади.
***
А, нет, оказалось, не позади.
— Присаживайтесь, мисс Донкингск, – МакГонагалл выглядела непривычно встревоженной. На её столе лежали записи, Марта узнала почерк профессора Люпина.
— Профессор, если это о Панси...
— Это обо всей ситуации, – МакГонагалл сняла очки и устало потёрла переносицу. – О том, что случилось на зельях, о болезни мисс Паркинсон, о вашем состоянии в целом.
Марта сжала руки на коленях.
— Профессор Люпин рассказал мне о своих наблюдениях, – продолжила МакГонагалл. – О ваших особенностях. И о том, что произошло с мисс Паркинсон.
— Я не хотела, – тихо сказала Марта. – Я даже не знала, что могу так.
— Это меня и беспокоит, – декан подалась вперёд. – Неконтролируемые выбросы магии у первокурсников – это одно. Но способность неосознанно наслать магическую болезнь... Это серьёзно, мисс Донкингск. Очень серьёзно.
— Но Панси... То, что она сделала...
— То, что сделала мисс Паркинсон, неправильно и непозволительно. Сжечь чужие волосы – это не просто злая шутка, это намеренное причинение вреда. Она понесёт заслуженное наказание, – декан помолчала, собираясь с мыслями. – Ответное насилие, даже неосознанное, не делает ситуацию лучше. Мне придётся связаться с вашей бабушкой.
— Нет! – Марта вскочила. – Пожалуйста, она и так...
— Она должна приехать в школу. Ваша сила растёт, Марта. И если это действительно родовое проклятие, как предполагает профессор Люпин, это опасно для всех.
— Бабушка говорит, что это дар, – прошептала Марта.
— Дар, от которого другие студенты заболевают? – МакГонагалл покачала головой. – Нет, мы должны разобраться с этим. Ради вашей безопасности. И безопасности окружающих.
Марта почувствовала, как к горлу подступают слёзы:
— Вы накажете меня?
— Нет, – МакГонагалл неожиданно тепло улыбнулась. – Мы попытаемся помочь. Но для этого нам нужна ваша бабушка.
— А если она откажется приехать?
— Тогда ей придётся объяснить Министерству, почему она игнорирует потенциально опасную магическую ситуацию с несовершеннолетней ведьмой.
В глазах декана промелькнула стальная решимость. Марта вышла из кабинета на дрожащих ногах. Всё рушилось. Бабушка будет в ярости. Все узнают о её «особенностях». Может быть, её даже исключат. Или бабушка сама заберёт её и запрёт дома.
[1] слизеринец, чуть младше Теодора.
[2] ученица факультета Слизерин, однокурсница Драко Малфоя.
[3] чистокровная волшебница, младшая сестра Дафны Гринграсс.
[4] или трансгрессировать – способ перемещения волшебника на достаточно дальнее расстояние за считанные секунды.
[5] вербальная формула чар, открывающих тайные ходы.
[6] хозяйка хогсмидского паба «Три метлы».
[7] волшебник. В 1981 году был заместителем главы Департамента чрезвычайных ситуаций. С 1990 по 1996 – 32-й Министр магии Великобритании.
[8] метла профессионального уровня, очень быстрая, очень чувствительная, снабжена авто-тормозом. Развивает скорость 150 миль/ч (более 240 км/ч) за 10 секунд. На момент выпуска в 1993 году это была лучшая гоночная метла в мире.
[9] песня из репертуара певицы Селестины Уорлок.
[10] нем. «Всё будет хорошо, маленькая ведьма».
[11] заклинание, материализующее воду в виде струи из конца палочки.
[12] команда по квиддичу, которая играет в Британской и Ирландской лиге квиддича. Команда базируется в городе Холихэд, который расположен на северо-западе Уэльса.