Глава седьмая
Драко нервничал, пока они стояли перед невзрачными воротами сада в маленьком городке центральной Англии. Гермиона стояла рядом с ним, волнуясь. Не потому, что он предпринял смелый и крайне необходимый шаг, извиниться перед ее родителями за то, что провел их дочь через семь кругов ада с тех пор, как она поступила в Хогвартс.
Она смотрела на его одежду. Черный костюм и белая рубашка, к счастью, без галстука, с строгими черными туфлями. По сути, он был слишком одет. Она приняла гораздо более сдержанный образ с красными трех дюймовыми танкетками с ремешками, узкими темно-синими джинсами и огромным кремовым джемпером. Драко позволил себе немного неуместную мысль, что большой размер слишком сильно скрывает ее стройный зад.
Честно говоря, у него были неуместные мысли о Грейнджер с тех пор, как он поднял ее из поместья и вернул к себе. Увидев ее маленькую, уязвимую фигуру, завернутую на его диване, пока он принес ей чай и шоколад. Интересно, каково было бы им обоим оказаться завернутыми под плед, пока они смотрят маггловские фильмы по телевизору и кормят друг друга....
Остановись! Фокус. Нет окклюзии.
— Готов? — Он посмотрел на стройную ведьму, задавшую ему вопрос.
— Сейчас или никогда, Грейнджер.
— Только не называй меня Грейнджер в присутствии моих родителей. Это не поможет. — сказала она, пока ее руки открывали передние ворота.
— Как мне тогда тебя называть?
Гермиона остановилась, войдя в аккуратный палисадник.
— Тебя убьют, если ты будешь называть меня Гермионой? Хотя бы на то время, пока мы здесь.
Драко избегал закатывать глаза и согласно кивал, шагая позади нее, чтобы пройти небольшое расстояние до входной двери. Она был окрашена в безобидный оттенок белого, и, несомненно, его мать могла бы назвать ему точное название.
Эта мысль показалась ему в значительной степени неуместной, поскольку нужно было заняться более важными делами.
Что, черт возьми, он собирался делать сейчас?
Само слово «Гермиона» могло заставить ее отца прыгнуть через стол, чтобы ударить его ножом и вилкой. В то же время. Мать хлопала в ладоши и громко подбадривала его. Заслуженно.
Он поднял руку, чтобы постучать, прежде чем перед ним позвякивала связка ключей.
— У меня есть ключи от родительского дома.
Драко сердито посмотрел на ухмыляющуюся ведьму, чьи глаза доходили ему до плеч исключительно из-за танкеток, которые она носила. Она ответила на его хмурый взгляд полуулыбкой и чем-то, что он не мог разобрать в ее глубоких карих глазах.
Желание заткнуться становилось сильнее с каждой минутой.
К этому добавлялась растущая дыра в его животе от того, что, как только он принесет это извинение, ничто не будет связывать его ни с Грейнджер — ни с Гермионой на этот короткий период времени — вместе. То, что по какой-то причине он мог вполне идентифицировать, не устраивало его.
Знакомый скрежет ключа, вставляемого в замок, снова привлек его внимание.
— Мама! Папа! Я здесь. Я с гостем.
— Мы в гостиной, дорогая. Проходи.
Гермиона бросила на Драко еще один взгляд, на этот раз менее веселый и более озабоченный.
— Все в порядке, Грей... Гермиона. Нет смысла ходить вокруг да около.
Он многозначительно посмотрел на ее кудрявые волосы, пока она закатывала глаза. Это была точка пересечения. Они могут легкомысленно относиться к чему-то, что раньше было таким серьезным. За прошедшие годы утекло много воды.
Ее родители встали с дивана, чтобы поприветствовать дочь, а Драко без всякого намерения застыл в дверном косяке, небрежно оглядывая комнату. Она была наполнена всевозможными бытовыми безделушками, а фотографии взросления Гермионы занимали множество поверхностей и стен. Это были родители, которые явно любили и гордились своей дочерью.
Максимум, что он получит, это волшебный портрет, который будет висеть в поместье Малфоев после его смерти. Что на самом деле может произойти в течение следующих 5 минут до часа.
— А кто у нас в гостях?
Драко вернул свои мысли в настоящее, услышав женский голос, который был более старой версией Гермионы. Грейнджер стояла посреди комнаты, обеими руками обвивая талии своих родителей, поскольку она была зажата посредине. Рука ее отца, защищая, лежала на плече дочери, в то время как ее мать скрестила руку Гермионы, чтобы обнять дочь за талию.
— Старый школьный друг. Ну, или в действетельности соперник. Он был вторым после меня по всем предметам, кроме Зелий. Он победил меня в этом вопросе.
Ее отец слегка нахмурился:
— Тоже друг Гарри и Рона?
Прежде чем Гермиона успела заговорить, Драко вошел в комнату, понимая, что глаза ее родителей осматривают его элегантный наряд с головы до ног.
— Нет, сэр. Соперник и им тоже, — сухо сказал он. — К междомовому конкурсу относились очень серьезно. На самом деле это зашло слишком далеко.
— Ну, парень, у тебя есть имя?
Он глубоко вздохнул, посмотрел на лицо Гермионы, которое было частично искажено тревогой, и сказал:
— Драко Малфой. Слизерин. 1991-1998 гг..
Последние две части были лишними, но это был якорь, за который можно было держаться. Наступила такая тишина, что можно было бы услышать падение булавки.
— Ты имеешь в виду, что ты тот маленький засранец, из-за которого жизнь моей дочери превратилась в страдание?
В шипении миссис Грейнджер было столько же яда, сколько в Василиске в Тайной комнате.
— Это я. Я извинился перед вашей дочерью, — он сомневался, что обращение к Гермионе по имени улучшит и без того напряженную ситуацию.
— И я простила. Мы долго обсуждали это, — четко заявила Гермиона. Она отстранилась от родителей и встала рядом с Малфоем, за что он был бесконечно благодарен. — Ему тоже есть что сказать вам.
Драко откашлялся, чувствуя себя так, будто простоял в Сахаре целый день.
— Мистер и миссис Грейнджер, я безоговорочно извиняюсь за то, что причинил Гермионе боль и страдания, пока мы были в школе. И тот ужасный год, который она провела в бегах. Более того, моя семья...
Драко остановился, когда ладонь Гермионы сомкнулась на его предплечье.
— Ты не виновен в действиях других.
Он уже собирался сказать, что абсолютно виновен в том, что не спас ее от пыток Беллатрисы, когда она повернулась к нему лицом и положила свою руку на его другую руку. Гермиона тщательно избегала места, где была Темная метка, и прошептала:
— Как ты уже сказал мне ранее, некоторые вещи лучше не говорить. Верно?
Несмотря на смесь растерянности, напряжения и гнева, исходивших от ее родителей, он опустил свои стальные глаза на ее пристальный взгляд.
— Хорошо, давай по-твоему.
Гермиона ослабила хватку на одной руке и снова встала рядом с ним.
— Мы пришли к пониманию, и мы оба готовы позволить прошлому остаться в прошлом. Вам обоим потребуется немного больше времени, чтобы все обдумать. — Ее лицо стало серьезным. — Мне потребовалось более пяти лет, но сейчас я здесь.
Первым пришел в себя ее отец.
— Как пожелаешь, Гермиона. Твоей матери и мне потребуется некоторое время, чтобы разобраться с этим. Но это то, где ты находишься, и ты довольна этим?
— Да. Это.
Драко внутренне улыбнулся вызывающему тону в голосе Гермионы.
— Тогда, мой мальчик, тебе лучше присесть и выпить чашку чая с печеньем. Можешь начать с того, что расскажешь нам, чем ты занимался последние несколько лет.
Драко расстегнул пиджак и подошел к свободному дивану, с некоторым удивлением отметив, что Гермиона предпочла сесть рядом с ним. Судя по глазам ее матери, этот жест также препарировался и анализировался точно так же, как он ожидал, что Грейнджер сделает сама.
Как мать, так и дочь.
— Расплачиваюсь, сэр. Пытаюсь стать лучше, несмотря на трудности, которые это влечет за собой.
Он почувствовал, как Гермиона рядом с ним напряглась, и увидел, как глаза ее матери сузились до щелочек, когда она объяснила.
— Ему было нелегко. Некоторые из нас убедились в этом. Но сейчас он вне туннеля.
Гермиона бросила вызывающий взгляд на свою мать.
— И это мое последнее слово по этому поводу.
Миссис Грейнджер резко опустила подбородок в знак подтверждения, прежде чем сказала.
— Итак, Драко... ты пьешь чай? Или ты предпочитаешь кофе?
В течение следующего часа Драко обсуждал свою роль, связанную с физическим трудом, которую он находил почти катарсическим по своей природе, живя за пределами Волшебного квартала. Вновь обретенное признание, потому что он был свободен от темных и всепроникающих убеждений.
Родители Грейнджера время от времени бормотали слова «воспитание» и «жестокость по отношению к ребенку», когда он объяснял, как он узнал, что маггловский способ ведения дел намного превосходит магию во многих аспектах жизни.
Гермиона просигнализировала, что пора идти, встав. Ее родители выразили небольшое разочарование по поводу того, что разговор был прерван, так как четыре разумных ума были вовлечены в захватывающую дискуссию после того, как лед тронулся.
Малфой тоже поднялся и поблагодарил Грейнджеров за их гостеприимство и любезность выслушать то, что он хотел сказать, прежде чем слегка поклониться им.
— Хорошо, мама и папа, я дам вам знать, когда приду в следующий раз. До скорого. — Гермиона подошла, чтобы крепко обнять их обоих, а Драко направился к дверному проему. Ей не хватало задумчивого взгляда, который они бросили на нее, когда она подошла к Малфою. — Пойдем, Мал... э... Драко?
— После тебя, — он отступил в сторону, чтобы пропустить ее и пошел к входной двери сразу за ней, и его более длинная рука позволила открыть дверь раньше, чем она. Гермиона насмешливо фыркнула и вышла, втайне довольная тем, что его манеры остались прежними после трудной встречи.
После того, как они вышли за ворота, оба полностью осознавали, что ее родители глазеют на них, когда они шли по улице в укромное место, откуда могли аппарировать.
Чувство тяжести в животе теперь начало усиливаться, когда мысль о том, что он не будет разговаривать с Гермионой, укоренилась.
Потребовалось всего несколько секунд, чтобы найти укромный переулок, ведущий к местному парку. Драко огляделся.
— Здесь чисто. Ты можешь идти первой, а потом я вернусь к себе домой.
Когда он снова посмотрел на Гермиону, выражение ее лица стало ясным. Она была в режиме решения проблем. Следующие слова дали ему расцвет, который он никогда не думал, что почувствует. Всегда.
— Я хотела бы лучше узнать эту версию Драко Малфоя. Могу я пригласить тебя на обед?
— Я всего лишь твой покорный слуга, Гермиона.
— Дурак.
Драко протянул руку, которую Гермиона взяла, и они оба молча исчезли.